Стигма. Общий файл

Тропа вилась еле заметной лентой, не утоптанной дорожкой, а узкой полосой более-менее твердой почвы. Над головой раскачивались верхушки сосен, стоная и скрипя, по бокам — слякоть, бурьян, заросли борщевика. И повсюду дикий враждебный мир. Страшно. Опасно. И не только потому, что могут убить, а потому что неизвестно, как это произойдет.

Пару раз Кира едва не влетела в хищный папоротник. Рывком, на пределе сил увернулась и помчалась дальше.

За спинами хрустели ветки, шлепали по лужам щупальца. По лесу разносился далеким эхом обреченный вой и отчаянный плач осьминога.

Воронцова оглянулась.

И в этот момент вместе с оглушительным раскатом грома сверху обрушился ливень. Не мелкими каплями, а сразу стеной. Холодным водяным потоком он рухнул на проклятый лес.

Кира побежала еще быстрее, хотя казалось, что организм и так работал на пределе. Оказалось, нет! Открылось второе дыхание, а может уже и третье или даже четвертое.

Дождь хлестал тяжелыми холодными струями, смешивался с потом, застилал глаза. И уже не разобрать куда бежишь, где в этом чертовом мире верх или низ. Все слилось в одно мутное пятно.

Воронцова не смогла бы объяснить, откуда она это поняла или как почувствовала, но в какой-то момент совершенно точно поняла: они убежали.

— Больше не могу! — Воронцова, тяжело дыша, привалилась к ближайшей сосне.

Лицо перекошено, одежда перепачкана грязью, мокрый свитер растянулся до колен.

— Тогда привал! — согласился Стас.

На шее вздуты жилы, побелевшие пальцы застыли в мертвой хватке на автомате. Он сбросил на землю рюкзак.

— Садись.

Напряженно огляделся.

Кира узнала этот взгляд. В их первую встречу она испугалась животного страха, проступающего из глубины цепких глаз, а теперь поняла его причины. Осознала. Пропустила сквозь себя.

Важная догадка вспыхнула совсем рядом, казалось, она вот-вот уцепится за нее, поймает.

Кира присела на рюкзак, обхватив себя руками. Поёжилась.

Мокро, холодно, страшно.

Губы потрескались, в горле пересохло, голод сосал где-то под солнечным сплетением, но это сейчас мало волновало.

Воронцова давила в себе то чувство, что рвалось из груди наружу. Если бы оно вырвалось, то с воплем, а кричать сейчас никак нельзя. Несмотря на то, что вокруг снова никого не было.

Кроме Стаса.

Ливень прекратился также внезапно, как и начался. Солнце выпрыгнуло из-за туч, и на путников набросилась удушающая жара, непривычная, палящая. Звуки растаяли, осталась лишь тишина, плотная, неестественная.

Стас вздохнул спокойнее, как только стих дождь.

— Наберу дров, нужно развести костер и просушить вещи.

Кира зацепила ускользающую мысль и взглянула на спутника. Бритый закинул за спину автомат и побрел собирать более-менее подходящие деревяшки.

Выходит, Бритый встречался со странностями еще до того, как обнаружил ее на обочине. Его взгляд развеивал все сомнения на этот счет. Но как спросить? Как подступиться, чтобы Стас снова не замкнулся? Ведь что-то знает, но не рассказывает. Боится напугать, хотя куда уж больше. Если только...

...масштабами бедствия.

Откуда пришел Стас, она не знала, но то, что он был недалеко от Малоярославца — это точно. Сам же говорил о взорвавшейся бензоколонке. Он не обошел место катастрофы, не двинулся в город, а направился в противоположную сторону. Почему?

И снова вопросы. Очередь из неясностей становилась все длиннее.

Воронцова не заметила, как погрузившись в размышления, потеряла из виду спутника. Впереди за деревьями мелькнула тень. Кира вздрогнула. Снова показался силуэт. Только тогда сообразила, что ничего страшного нет. Силуэт знакомый. Стаса. Воронцова выдохнула с облегчением и вытянула ноги. Вспомнились слова Бритого о том, что в ясную погоду можно не опасаться нападения. Еще одна загадка.

Усталость навалилась с такой силой, что захотелось закрыть глаза и отключиться. Проснуться дома за сотню километров отсюда и забыть все, как страшный сон. Еще лучше вернуться на несколько дней назад и не поехать к родственникам. Просто просидеть в сети все выходные.

Кира прикрыла глаза и прислушалась. Раздались шаги. Ветки ухнули о землю.

— Не спи, — в подступающую дрему врезался голос Стаса.

Воронцова открыла глаза и посмотрела на него.

— Достань из рюкзака спички, — потребовал Бритый.

Закончив строгать щепу, он уложил домиком крупные ветки и запалил костер. Принялось не сразу, сырые ветки брались медленно, давая больше едкого дыма, чем тепла. Когда пламя занялось, Кира стянула свитер и развесила его на изогнутой ветке, чтобы просушить. Поймала себя на том, что у нее першит в горле. Холодно. Слякоть. Паршивая погода. В такую запросто можно свалиться и с простудой, и с воспалением легких, особенно без возможности переодеться и переобуться.

Бритый сидел на корточках, взгляд пустой, в никуда, словно разглядывал что-то внутри себя.

Кира подсела рядом, протянула ладони к огню.

— Стас, то, что там было, в дачном поселке, — сбивчиво начала Воронцова. — Откуда оно? Что это вообще такое?

Бритый устало провел рукой по лицу и пожал плечами. Молча ушел от разговора. Снова.

Как ни в чем не бывало, подкинул в костер ветку покрупнее. Домик развалился, но не потух. Разлетелись в стороны искры.

Кира поглядела на него сердито, с обидой. Она вернулась к дереву и села, прислонившись к стволу спиной, и устало прикрыла глаза. И пусть не разговаривает, пусть держит при себе свои предположения. Она попробовала достучаться, но в закрытую дверь не войти без ключа, а его не было.

Рядом хрустнула ветка. Кира открыла глаза. В полуметре от нее стоял Стас, замявшийся, на нее не смотрит, взгляд бегает по лесному ковру.

— Ты это... не обижайся, — слова давались Стасу тяжело, не умел он извиняться, не привык. — Я просто не знаю, что тебе ответить. Нет, даже догадок. Такое ощущение, будто я оказался в другом мире. Если бы тебя не встретил, наверное, так и подумал.

Он достал плоскую флягу и сделал глоток. Запахло спиртом.

Бритый протянул тару Кире.

Она сморщилась и отказалась. Водку она пробовала раза два в своей жизни. Не понравилась. Горько, противно, а тут спирт, пусть и разбавленный.

— Надо, — Стас силой вложил в ладонь флягу. — Иначе заболеешь.

Под тяжелым взглядом Кира сдалась. Выдохнула и глотнула. Горло обожгло, глаза заслезились, к желудку поползло тепло.

— Терпеть не могу эту гадость, — сипло выговорила она.

Бритый хмыкнул.

— В рюкзаке есть тушенка. Будешь?

— Нет, — Киру передернуло. — Лучше воды.

Желудок напоминал о себе тянущей пустотой, но рваные куски мяса, даже в мыслях вызывали тошноту после существа, склеенного из человеческих останков. А вот запить отвратительное послевкусие от спиртного хотелось неимоверно.

— И мне кусок в горло не лезет, — кивнул Стас.

Он крутнулся на месте, не вставая с корточек, и выудил из рюкзака пухлую флягу с водой, протянул Кире. Прежде чем сделать глоток, спросила:

— Слушай, Стас, а почему ты мне помог тогда на дороге, да и сейчас возишься?

— Потому что ты человек, — сказал натянуто бодро Бритый, убирая наполовину опустошенную флягу в заплечный мешок. — И чтобы не сойти с ума...

— До нашей встречи, ты уже видел таких тварей?

Он закрыл глаза и несколько раз глубоко вздохнул. Кира выжидающе глядела на него. Стас ответил на взгляд открыто, красноречиво, с убийственной честностью.

У каждого есть предел собственной замкнутости. Человек может долго копить в себе эмоции, складывать их, как мелочь в копилку, а когда она наполнится до краев и места не останется, треснет. Монеты со звоном рассыпаются по полу. Спокойствие Стаса лишь прикрытие воли. Изнутри его корежило.

От осознания, что спутник не железный, Кире стало проще понимать его.

Больше юлить он не собирался, хотя было заметно, он не хотел рассказывать о том, что произошло, заново окунаться в пережитый кошмар, но слова сами выскакивали.

— Несколько раз в год я езжу на игры. Собирается толпа народа и по некоторому сценарию играет в войнушку, с оружием, только травматическим. Страйкбол называется. В этот раз игра проходила под Малым. Собирались на двое суток зависнуть. Я с командой ставил палатку, как раз пошел мелкий дождь дождь, мы спешили быстрее вещи разобрать. Я полез внутрь забросить спальники. Остальные подтаскивали рюкзаки из машины, когда... — Бритый осекается. — Когда начался настоящий ад. Все машины, мотоциклы игроков, вертолет организаторов, как по команде, взорвались. Люди гибли десятками, а оставшиеся ничего не могли сделать. Все было в огне. Мой друг, Пинч, пробежал мимо меня. Он полыхал, как стог сена. Кричал, вопил. Я пытался помочь ему, но... — взгляд Стаса стал злым, потемневшим, кулаки сжались. — Даже дождь не мог хоть немного утихомирить пожар. Всего на игру собралось около тысячи человек. Те, кто находился возле собственных тачек, погибли во время взрыва и, можно сказать, им повезло, потому что потом непонятно откуда полезли твари — жуткие, хищные. Они бросались на людей и разрывали их на части за доли секунды. Небольшая горстка выживших, мы сбились в кучу и пытались отстреливаться, но нашими пулями только человеку синяки ставить, но все же нам удалось добраться до палатки организаторов игры, правда, к тому времени нас осталось всего трое, — сипло произнес он последнюю фразу. Сглотнул, собираясь с мыслями, и продолжил: — Там нашли несколько обезображенных монстрами трупов. Это были полицейские, которые всегда присутствуют на играх, чтобы следить за порядком. У них мы забрали боевое оружие, правда, моим товарищам по несчастью это не помогло. Я выбрался из леса один, чуть в стороне от того места, где полыхала заправка. Потом нашел тебя.

Бритый закончил рассказывать, неестественная тишина леса обрушилась сильнее любого грохота.

— Получается, за последние дни в ближайших окрестностях произошло несколько пожаров. На ваших играх взорвался весь транспорт, рядом с Малым — заправка, здесь — дачи. Что происходит? Теракт?

— Да кому это в захолустье нужно? — махнул рукой Стас. — Не понятно другое: почему никто не занимается этим? Ни одного спасательного вертолета не пролетело за последние дни, а у них ведь в этом районе есть база.

— А если пожары во всех ближайших поселках, городах? — предположила Воронцова. — Малый, Калуга...

Запоздало вспомнила о тете. Тревога кольнула сердце.

Кира достала телефон, с надеждой, что он заработает. Выключен: сдох аккумулятор. Сенсорный экран безжизненно темнел. Она машинально сунула его обратно в брюки.

— После того, как громыхнули взрывы, сеть не работает, — Стас кивнул на телефон.

— Значит, вышки тоже вышли из строя. Ерунда какая-то.

— Я бы высказался более крепким словцом.

Кире в повседневной жизни редко приходилось использовать бранную речь, она выходила у нее нелепо, но для нынешних обстоятельств, точнее оборотов было не найти.

И впервые мат прозвучал к месту. Грубо. Метко.

Бритый засмеялся. Оказалось, у спутника приятное лицо, когда он не хмурился и не бросал цепкие взгляды по сторонам. Улыбка шла ему, делала его живым. Человеком.

Смех прозвучал так легко и задорно, что Кира тоже улыбнулась. Веселье было не к месту, но жуткая реальность начинала диктовать свои законы, заставляла смеяться над тем, над чем раньше и в голову не пришло бы. А иначе нельзя, свихнешься.

— Надо решать, куда дальше двигать. — К Стасу опять вернулась серьезность. — Может ведь оказаться, что масштабы бедствия в действительности затронули больший район, чем мы предполагаем. Ты, наверное, предложишь дойти до Калуги, там у тебя родственники.

— Нет! — отрезала Кира, как бы она не тревожилась за родню, а терять голову не стоило. — До Малоярославца ближе. Надо разобраться в том, что происходит и как можно скорее. А еще хочется в душ и переодеться в чистое, — пожаловалась она. — Только не говори ничего про женские заморочки. Даже если и заморочки, плевать! Надоело ходить по уши в грязи.

— Согласен, — хмыкнул он.

— С чем? — не поняла Воронцова.

— Идти до Малого, — разъяснил Бритый, затем почесал грудь и добавил: — Помыться тоже не помешает.

— А почему ты сразу туда не пошел? — Сощурилась Кира.

— Встретил тогда компанию оборотней, — хмуро ответил он и достал оружие. — Прежде чем выйти, нужно подготовиться.

Стас разложил на заляпанной маслянистыми пятнами тряпке боезапас. Две неполные обоймы для пистолета, пара запасных магазинов к автомату — один полный, другой полупустой. Не густо. На переносице снова собралась морщина недовольства.

— Умеешь с оружием обращаться? — спросил он спутницу, заряжая ПМ.

Кира помотала головой, сглотнула.

— Придется научиться, — пресек он пререкания. — Стрелять ты можешь не уметь, а пистолет иметь обязана.

Воронцова взяла ПМ за рукоять, осторожно, словно ей в руки сунули ядовитую змею. Боязно. Грозно. Но одновременно с тяжестью оружия пришло и чувство защищенности.

Затем Бритый провел инструктаж, как пользоваться пистолетом, рассказал, где находится предохранитель, как менять магазин, правильно целиться и держать руки при стрельбе.

— Запомни, без команды не стрелять! — предупредил Стас. — Пускай в ход только в самом необходимом случае, зря патроны не расходуй.

После инструктажа Воронцова надела просушенный свитер и неловко пристроила ПМ за пояс. Рука так и тянулась придержать его, чтобы не вывалился.

— Пора выдвигаться.

Стас собрал разложенные вещи и затянул тесьму рюкзака, закинул его на плечи и привычно подтянул лямку. Затем подошел к тлеющему костру и припечатал тяжелым ботинком остатки углей.

Он взглянул на небо, к солнцу медленно подбирались тучи. Собирался дождь, но не раньше, чем через час.

— Еще, есть одна странность. Твари эти появляются только во время дождя.

ГЛАВА ШЕСТАЯ. Автобус

По киевскому шоссе шли молча. Воронцова пыталась завести разговор, но каждый раз натыкалась на монолитную стену молчания. Про себя обозвала Бритого социопатом и погрузилась в себя. Меньше всего сейчас хотелось оставаться наедине с собственными мыслями, тяжелыми, как бетонная плита.

Небо пророкотало. Кира подняла голову, вглядываясь в свинцовую завесу. Гром прокатился с запада на восток, за нагромождением туч сверкнуло. Порыв ветра принес запах дождя, заметно похолодало. Хуже всего было то, что и перспективы добраться до города до темноты, пока не светили.

— Скоро ливанет, — буднично произнес Стас, подтягивая лямку рюкзака, и прибавил темп.

Воронцова тоскливо взглянула на сутулую спину бредущего впереди попутчика.

С десяток мыслей роились в голове, отвлечься никак не получалось. Чем дольше шли, тем больше подступала усталость. А от нее постепенно сдавали нервы. Да еще снова начавшийся дождь.

С одной стороны, было не до разговоров, с другой — в молчании каждый оставался наедине со своими мыслями и своим безумием. Перед глазами возникли то желтые глаза дохляка, то вылетающий из-за трактора оборотень...

Сердце снова заухало в груди, как отбойный молоток. Дальше молчать не осталось сил, иначе воображение доведет до критической точки.