Стигма. Общий файл

СТИГМА

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Кира очнулась от резкого запаха нашатыря. Он разрывал ноздри и жгучей волной проникал внутрь. Она скривилась и открыла глаза. Хотела оттолкнуть руку с зажатой в ней ватой, но нашла силы только отвести в сторону голову.

В полуметре от лица — сбитый, на толстой подошве, армейский ботинок вдавил в придорожную пыль ремень автомата. Взгляд пополз выше. Рядом, опустившись на одно колено, находился незнакомец, затянутый в камуфляж.

— Кто ты? — попыталась спросить Кира, но горло ссохлось, и вместо слов вырывался сиплый хрип. Откашлявшись, она попробовала ещё раз, но ком в горле не отступал.

— Воды хочешь?

Мужчина точно угадал ее состояние. Она еще не ответила 'да', а около губ уже появилась пухлая фляга. Кира приподнялась на локте и сделала несколько больших глотков, ударяясь зубами о металлическое горлышко. Ком провалился.

Взгляд скользнул по окрестностям — широкая лента трассы и густой лес с двух сторон от нее. Моросил мелкий, противный дождь, одежда промокла и неприятно липла к телу.

Кира привстала на локтях и обнаружила, что под головой лежал старый, потертый вещмешок. Цепкий женский взгляд отметил и оснащение незнакомца, так не подходящее для мирного времени: разгрузка, фонарик, нож, аптечка, в кобуре пистолет — все укомплектовано, подогнано, готово к бою. Эти подробности бросались в глаза больше, чем лицо незнакомца.

— Как самочувствие? — поинтересовался мужчина, завинчивая крышку фляги.

— Спасибо. Нормально, — соврала она.

Незнакомец улыбнулся. Правда, улыбка вышла слегка странная, усталая и тусклая.

— Имя помнишь? Как тебя зовут?

— Кира Воронцова.

— Откуда сама?

— Из Москвы.

Мужчина задавал вопросы, а сам внимательно озирался по сторонам.

— Что с тобой произошло?

Кира ответила не сразу: воспоминания возвращались медленно, мутно.

— Помню вспышку. Наверное, молния ударила в дерево. Я пряталась под ним от дождя. И... все, отключилась.

Воронцова безошибочно нашла рядом с обочиной то самое дерево. Удар молнии оставил глубокие шрамы на коре дуба, похожие на следы от когтей огромной кошки. Кира оценила расстояние, на которое ее отбросило к дороге — выходило не меньше шести метров. Повезло, что обошлось только ссадинами на спине и локтях.

— И что ты тут на трассе делала? — незнакомец смерил взглядом хорошо сложенную фигуру девушки, обтянутую мокрой одеждой.

Для дождливой, прохладной погоды она была одета слишком легкомысленно: бежевый шелковый топ, темные легкие брюки и тонкая летняя накидка. Сквозь намокшие вещи просвечивалось нижнее белье.

− А я на допросе? — огрызнулась Кира, запахивая кофту на груди.

— Нет, — ухмыльнулся мужчина и представился:

— Я — Стас. Можешь звать меня Бритый, — он снял кепку и провел рукой по лысой макушке.

Кира постаралась сосредоточиться на его физиономии. Впалые скулы, обветренные губы, квадратный, слегка тяжеловатый подбородок. На вид не больше тридцати лет.

— Давно ты здесь отдыхаешь? — спросил он.

— Не знаю. Наверное, нет. Иначе бы кто-нибудь нашел и помог, — неуверенно ответила Воронцова.

Бритый опасливо оглянулся по сторонам.

— Повезло, что никто тебя не обнаружил, — пробубнил он себе под нос, но Кира расслышала и напряглась.

Дождь усиливался, а с ним и беспокойство Стаса. Раздалось шуршание, тихое и трудно различимое. Бритый резко повернулся и посмотрел на кусты через дорогу. Кира, вслед за ним, непроизвольно бросила взгляд в ту же сторону. Никого. Лишь ветер пригибал к земле ветки.

Боковым зрением Воронцова заметила, как ствол автомата уставился в подлесок, палец Стаса лежал на спусковом крючке, взгляд цепко следил за малейшим движением.

Вроде чисто.

Лучше бы кто-то дернулся, вышел или выстрелил на худой конец. Неопределенность хуже всего на свете. Когда ждешь и не знаешь, из-за какого угла появятся проблемы.

— Что-то не так? — не удержалась она от вопроса.

Голос не дрогнул, прозвучал без надрыва, вкрадчиво, хотя в ушах громыхала кровь, адреналин бежал по жилам.

— Показалось! — Стас расслабился также быстро, как и собрался, поставил на предохранитель автомат и убрал за спину.

Вроде все спокойно, но взгляд Бритого постоянно возвращался к кустам напротив. Кира не знала причин его опасений, а спросить боялась. Оружие и настороженное поведение Стаса заставили Воронцову вспомнить истории о дезертирах, которые во время погони могли вести себя неадекватно.

— Ты меня убьешь? — дрогнувшим голосом спросила Кира.

Наступила тяжелая пауза.

— Вот тебе и благодарность! Ты голову при падении не ушибла? — нарушил молчание Стас и закинул заплечный мешок на спину.

Кира ощутила нелепость произнесенной фразы и поспешила исправить оплошность:

— Извини. Испугалась, не каждый день встречаю людей с оружием, — она осеклась и продолжила после секундной паузы более твердым голосом:

— Спасибо за помощь.

Неловкую благодарность Бритый пропустил мимо ушей. Он посмотрел наверх — небо потемнело, черные тучи сомкнулись, как занавес.

— Надо укрыться в лесу. Сама идти сможешь?

Воронцова прислушалась к ощущениям. Саднили ссадины, ныла спина. Хорошо хоть голова прошла и тошнота отпустила.

— Смогу! — слова уносил в сторону налетевший ветер, и ей приходилось кричать.

Бритый помог Кире подняться. Рядом с ним Воронцова почувствовала себя, как воробей рядом с коршуном. Худая и небольшого роста она резко контрастировала с высоким, плечистым Стасом.

Он снова внимательно огляделся по сторонам, положив руки на висящий на груди автомат.

В одну и другую стороны тянулась совершенно пустая трасса, что выглядело странно для вечно оживленного Киевского направления.

— Ты не знаешь, куда подевался весь транспорт? Не помешало бы поймать попутку и добраться до города, но за последние трое суток ни одной машины не проехало.

— Там пожар! — Бритый жестом показал в сторону, ведущую к столице. — Взорвалась АЗС! Никто не поедет сюда...

Стас продолжал рассказывать и активно жестикулировать, но до Киры доносились лишь обрывки фраз, из которых она уловила, что из города попутку ждать бессмысленно.

— Нужно скорее укрыться в лесу! — снова заорал Стас, поправив на плече лямку автомата.

От этого жеста по спине Киры побежали мурашки, но она успокаивала себя мыслью, что если бы Бритый хотел причинить ей зло, давно мог исполнить задуманное. Она отбросила в сторону тревожные мысли и кивнула в ответ.

Трасса осталась позади. Замелькали стволы деревьев.

Путники не замечали, что сверху за их передвижением пристально наблюдали два янтарных огонька с продольными черными зрачками.

Воронцова старалась двигаться след в след за Стасом, зябко кутаясь в мокрую накидку, в тряпичных кедах неприятно чавкала вода. Она позавидовала попутчику, у которого на ногах надежно сидели армейские ботинки. Грубая подошва оставляла глубокий отпечаток на мокрой земле, тогда как ее собственная скользила в грязи.

Тропка, по которой шли, истончилась до едва заметной полоски, а после вовсе растворилась, затерявшись между деревьями. Бритый включил фонарик и сбавил шаг. Ветер продолжал гулять в кронах деревьев, дождь шелестел, но эти звуки находились где-то далеко, словно за невидимым куполом.

Лес здесь был дикий, нечищеный и нехоженый. Трава росла, как на удобрениях. Особенно бросались в глаза папоротники-переростки. Некоторые из них смыкали свои лапы над головами людей. Деревья поднимались кучно, вытесняя друг друга, тянулись к небу. Слабые, не выдержав борьбы — чахли, сохли. Закон природы — выживает сильнейший, действовал здесь в полной мере.

Без тропинки идти стало тяжело.

Украдкой Кира вытянула из кармана телефон. От прикосновения к боковой кнопке экран вспыхнул холодным синим светом, но связь оказалась не доступна. Кира не особо удивилась — сеть не работала в ближайшем районе уже три дня. Непривычно остаться без связи. Некомфортно и очень одиноко без возможности просто набрать номер и сказать 'алло' невидимому и далекому собеседнику.

Воронцова посмотрела в спину, шагающему впереди Стасу. Несмотря на его помощь, она опасалась его. Он не похож на сердобольного прохожего, поэтому оставалось не ясно, почему он помог и продолжал возиться с ней.

Кира взглянула на время — вечер приближался к завершению. Прикинула в голове, получалось, она пролежала на обочине сутки, за это время ее никто так и не обнаружил. Или не захотел помогать, сделав вид, что это не его дело. Людям удобно не замечать чужие проблемы — своих с лихвой хватает. Кира устыдилась недавним подозрениям в отношении Стаса. Кто знает, как бы сложилась ее судьба, не обнаружь он ее.

Бритый шел осторожно, приглядываясь к каждому кусту.

Метров через двести лес сгустился, под плотную завесу веток почти не пробивались капли дождя и шум разгулявшейся стихии.

Дальше не пошли. Выбрали клен, под которым было суше, и где ветер меньше досаждал и решили переждать — чего зря блуждать по лесу. Как объяснил Стас, эту породу деревьев молнии осаждали реже всего.

Ветер и влага принесли холод. Воронцову сотрясала мелкая дрожь. Бритый достал из рюкзака свалявшийся серый свитер и протянул Кире:

— Надень.

Воронцова сбросила бесполезную накидку и забралась в огромных размеров колючую кофту. В сухом шерстяном свитере было тепло, воротник приятно пах чистотой и стиральным порошком.

Она собралась поблагодарить спутника, но вместо этого поперхнулась словами, заметив, как между деревьями мелькнул сгорбленный силуэт.

Кира вздрогнула. Время словно застыло. Все вокруг застыло, а потом замелькало отдельными кадрами, будто мир предстал кадрами старого фотоаппарата, фиксирующего картинку за картинкой.

Сверкнули два желтых огонька.

Чуть в стороне от Воронцовой Бритый подтягивает лямку рюкзака, а тень уже у него за плечом. Не видно кто. Только скрюченные руки тянутся к шее Стаса.

Бритый слегка смещается в сторону. Кире открывается осунувшееся лицо гостя с выпученными глазами и хищным оскалом. И невероятно длинными худыми руками.

Воронцова хотела заорать, но горло словно сдавило удавкой, и вместо предостерегающего крика, она просто схватила ртом воздух.

Казалось, прошла вечность. Словно полет в тумане, словно падение в бездну. Без эмоций, без тела, без души. А затем время взорвалось. Кадры набирали обороты, как после замедленной съемки.

Стас уловил испуганный взгляд Киры, в котором ясно читалось — за спиной опасность. Он развернулся, поймал в прицел гостя. Существо, будто зная какую опасность несло оружие, отскочило назад и зашипело, обнажив острые зубы. Желтые глаза пылали безумной злобой.

Короткая очередь рубанула верхушки бурьяна, одна из пуль звонким дятлом клюнула ствол березы. За миг до выстрела существо рвануло вверх, и к концу очереди обрушилось на Стаса, АК выбило из рук. На шее сомкнулись крепкие пальцы, длинные, грязные ногти впились в кожу, в опасной близости от лица клацнули зубы.

Никто не ожидал от нападавшего такой прыти.

Бритый попытался высвободиться, сбить удушающий захват, но из этого ничего не вышло. Он лишь судорожно молотил по существу, который даже не дрогнул, словно не чувствовал боли. В желтых глазах горел хищный голод. Тварь пресекала любые попытки добраться до ножа на поясе. Удары Стаса слабели, лицо покраснело, попытки освободиться походили больше на предсмертную агонию.

Кира вышла из оцепенения. Заставила себя не паниковать, ни в коем случае. Иначе ужас происходящего победит здравый смысл и заставит бежать без оглядки. Сделать это сейчас, означало подвести и Стаса и себя.

Напавшее существо виделось Воронцовой теперь со спины, голой и тощей, с выпирающими до отвращения позвонками и ребрами. И так ей захотелось ударить по ним. За то, что напугало. За то, что пытается убить ее спутника, а потом, возможно, и ее саму.

Кира огляделась в поисках увесистого дрына. Как назло, на глаза попадались только небольшие ветки, да трухлявые палки. Зато у ног валялся автомат Бритого. Мысли о стрельбе она отсеяла сразу, для этого не хватало ни мужества, ни умений.

Воронцова подняла с земли автомат. Оружие вселяло страх, от тяжести металла веяло некой магией грозной силы. Кира перехватила АК на манер весла и хорошенько замахнулась.

Монстр дернулся от удара прикладом, хватка на шее Бритого ослабла. Но ни спугнуть, ни вырубить тварь не удалось.

Существо повернулось и зашипело, агрессивно, со злобой, желтые глаза гневно сузились. Монстр сгруппировался, точно хищник перед броском, и прыгнул на Воронцову. Долететь так и не смог.

Стас выхватил из кобуры пистолет. Первый выстрел оглушил Киру, будто рядом пальнули не из ПМ, а, по меньшей мере, из артиллерийской установки. За ним прогремели второй и третий. Пули врезались в тварь, выбивая из уродливого тела клочья серого мяса. Раздался визг и звук упавшего тела.

Бритый поднялся с земли и подошел к умирающему.

Существо было настолько туго обтянуто кожей, что можно было сосчитать все скелетные кости. Монстр валялся скукоженный, кашляя кровью:

— Хррр... — прохрипел раненый, дергаясь всем телом. — Агрррххх...

— Отвернись! — бросил Стас Кире. — Допрыгался, дохляк!

Дохляк в последний раз зашипел, когда в лоб уперлось дуло ПМ, и умер. Бритый не стал тратить пулю, а достал нож и перерезал твари горло — для верности.

Из ран вяло сочилась кровь, лишь редкие алые капли достигали почвы. Воронцова не осталась стоять в стороне, медленно приблизилась к трупу. Впечатление о лесной твари складывалось в три слова — когти, клыки и злость. В домашние любимцы такое существо явно не годилось.

— Кто это может быть? Ни на человека, ни на животное не похоже... Что происходит?

— Я знаю не намного больше тебя, — вздохнул Стас, потом замялся и как мог поблагодарил Киру за помощь:

— А ты молодец! Не растерялась.

Воронцова 'молодцом' себя не ощущала, а вот растерянной и напуганной — да.

— Ты как? — спросил Стас, медленно забирая автомат.

Ответить она не успела.

Скрип ближайшей сосны и хруст макушки дерева среди шелестящих звуков дождя прозвучали неестественно громко, оба посмотрели в ту сторону, откуда они донеслись.

Два новых янтарных огонька приземлились на сосну, оттолкнувшись, бесшумно полетели дальше. Тварь, такая же, как напала недавно, прыгала со ствола на ствол, цепляясь крепкими лапами. Сейчас существо напоминало бескрылую летучую мышь.

И приближалось оно отнюдь не с добрыми намерениями.

Бритый вздернул ствол автомата и дал короткую очередь. Промахнулся. Выстрелил снова.

Дохляк кувыркнулся в воздухе, ударился о низко висящий сук. Захрустели кости. Монстр мешком рухнул наземь рядом с Воронцовой.

Кира судорожно вдохнула — оказывается, она все это время задерживала дыхание.

— Ты можешь хоть что-нибудь объяснить? Что происходит в этом чертовом лесу? — срывающимся голосом спросила она.

— Только без истерики, — обратился к ней Бритый. — Для этого еще будет время. Сейчас лучше не шуметь, чтобы не привлекать к нам еще больше внимания.

— Ты прав.

Она снова задышала глубже, стараясь успокоить эмоции, затем сморгнула картину с нападением страшных существ, которая с завидным упорством всплывала из воспоминаний.

Желтые, полные злобы глаза. Тощее тело в дырках от ран. Незнакомый приторный запах. И тень Смерти, идущая по пятам...

Нервы были на пределе, зато ушло чувство холода. В свитере стало невыносимо жарко.

— Поглядывай по сторонам, — Бритый присел на одно колено, поменял магазин в автомате и дослал патрон в патронник, только после этого убрал пистолет в кобуру.

Стас вел себя, как и прежде. Собранный, готовый к неожиданностям. Именно благодаря его стойкости, держалась и Кира.

— Пошли, пока еще кто-нибудь не решил попробовать нас на зуб, — рассудительно предложил он, после того, как проверил автомат.

− Постой! У тебя кровь идет. Надо хотя бы обработать.

На шее парня красовались порезы от когтей, не опасные в целом, но дезинфекция не помешала бы.

— Некогда, — Стас решительно зашагал прочь, под тяжелыми ботинками хрустели ветки и шишки.

Кира и не собиралась возражать, ей хотелось бежать от распластавшихся в неестественных позах монстров, не оглядываться, не вспоминать.

Шли молча. Звуков вокруг хватало с лихвой. Скрип деревьев походил на стоны тысячи мучеников. Их страдания и стенания будоражили, рождали страх, липкий и неподвластный. В нем можно было утонуть, как в море, захлебываясь не соленой водой, а собственным ужасом. Неожиданный хруст и сердце вдруг замирало на середине удара, будто провалившись в неведомую колдобину, и неизвестно: оживет ли оно в следующее мгновение.

В темноте Воронцова спотыкалась о раскинувшиеся корни деревьев и падала на влажный, колючий лесной ковер. В очередной раз она уткнулась носом в грязь, Стас терпеливо вернулся, чтобы помочь подняться. Кира привстала на одно колено, когда росчерк молнии озарил мертвенно-голубым сиянием огромную горбатую фигуру размером с сарай. Она кралась между деревьями. Яркий свет на миг ослепил Воронцову, но, когда после вспышки завеса с глаз спала, среди деревьев больше никто не маячил.

— Там... как будто кто-то есть! — она повела рукой, указывая в то место, где недавно видела неясную фигуру.

Стас включил фонарик и пошарил по окрестностям.

— Чисто!

— Значит, померещилось.

Кира тряхнула головой, отгоняя наваждение — глупо доверять уставшему и напряженному организму, ведь незаметно и неслышно такая тушка вряд ли могла скрыться. Списала все на разыгравшееся воображение.

Недалеко раздалось шуршание, как будто кто-то мял в руках плотную бумагу. Звук вроде бы доносился сзади, но точно определить не получалось.

— Стас, — тихо позвала она спутника, но тот и сам уже уловил посторонние звуки.

Оба замерли, пытаясь определить их источник.

Раздался грохот. За ним треск дерева. Не старого и слабого, что легко валила разбушевавшаяся стихия, а крепкого и живого. Сосна преломилась у основания и, задевая стволом соседние великаны, тяжело завалилась на землю.

— Бежим! — закричал Стас, его слова проглотил громкий и свирепый рык.

От такого рева захотелось забиться глубоко в нору и затихнуть, как мелкая напуганная тварь.

Сбоку раздался хруст веток и отчетливый клацающий звук.

Бритый схватил Воронцову за руку и потянул за собой. Ее сознание было парализовано ужасом. В нем уже не могло родиться ничего, кроме сакраментального 'Прощай, жизнь!'. Но тело все еще жило, повинуясь древним инстинктам. Они кричали: 'Борись!' и Кира боролась, бежала за Стасом, вцепившись в его ладонь, как в спасательный круг. Намертво вцепившись.

Скорее! Убежать подальше! Спрятаться в этом лесу! Затаиться!

Под ногами хрустели ветки, по лицу хлестали еловые лапы, по сторонам мельтешили деревья. Преследования не было слышно, но они продолжали бежать, даже когда дыхание сбилось и сил ломиться сквозь густой лес почти не осталось.

Стас остановился так же неожиданно, как и сорвался с места. Кира по инерции продолжала двигаться дальше и едва не свалилась в овраг. Она дернулась в сторону, обогнуть препятствие, но Бритый крепко держал ее за руку, оставаясь на месте. Он приложил палец к губам, призывая не шуметь.

Кира уперлась ладонями в колени, переводя дух. Грудь жгло изнутри, будто в легкие залили серной кислоты, в висках стучала кровь. И вся эта ерунда меркла перед мощным ревом, прозвучавшим за их спинами.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Рык эхом пронесся между стволами деревьев и затих. Лес словно затаился, ожидая чего-то. Никаких подозрительных звуков больше не доносилось. Все вокруг казалось мирным и вполне безопасным. Подозрительно мирным и безопасным.

Фонарик Стас не включал, лес просматривался лишь на несколько метров вглубь, дальше все закрывал густой подлесок и темнота. Кусты, папоротник, растущие местами почти вплотную друг к другу молодые березки, елочки с орешником. И кто-то там, в тихой таинственной глубине, крался по следам людей. Кира с отвращением обнаружила, что ноги от напряжения дрожат. Хотелось закрыть глаза, как следует встряхнуться или посильнее ущипнуть себя, чтобы проснуться в родной квартире. Но Кира слишком хорошо понимала, что это не сон, что таких связных снов не бывает.

Она невольно огляделась в поисках опасности, но лес выглядел спокойно.

Где-то на краю слуха хрустнуло. Воронцова готова была поклясться, что звук пришел из ближайшего подлеска.

Она толкнула Стаса в плечо и взглядом указала на овраг. Бритый кивнул и первым спрыгнул на дно, затем помог спуститься Воронцовой.

Глубина оврага позволяла Кире стоять, вытянувшись во весь рост, не боясь, что ее увидят, Бритому же приходилось пригибаться. Под ногами чавкало, похрустывало, обувь оставляла цепочку глубоких следов, которые быстро заполнялись водой. Ноздри щекотал горький запах полыни, слегка разбавленный приторным душком гниения.

В грунтовой стене нашлось небольшое углубление, если там спрятаться, то снаружи их заметить невозможно. Кира и Стас шмыгнули в укрытие и замерли в темноте. Время тянулось утомительно долго. От скрюченной позы затекла спина, но неприятные ощущения вмиг исчезли, когда почва содрогнулась под тяжелыми шагами. Все отчетливее, все ближе.

Тяжелой поступью тварь подошла к краю обрыва и с шумом втянула ноздрями воздух, принюхиваясь. Из-под лап на дно осыпалась земля. Воронцова плотнее вжалась в грунт. Навалившийся на Киру ужас дополнили ощущения беззащитности и уязвимости. От страха хотелось вопить. Если бы не крепкая, шершавая рука Стаса, зажимавшая ей рот, непременно крикнула бы:

— Стреляй! Твою мать, стреляй!

Бритый медлил, сосредоточенно ловил каждый шорох и звук, но огонь открывать не спешил.

С другой стороны их убежища раздался рык, низкий, грудной, похожий на клокотание. Кира разглядела среди древесных стволов огромную, невероятно быструю тень. Чем это могло быть, она задуматься не успела, заметила лишь мелькнувшую над головой трехметровую тушу. Коленки назад, хищный оскал, глазища пылают фосфоресцирующим красным огнем, а мощные лапы снабжены длинными и острыми когтями. Существо сшибло первую тварь, которая тут же взвыла. Монстры сцепились и покатились, терзая друг друга.

Стас отпустил Киру, удобнее перехватил автомат.

Рядом с оврагом завязалась борьба или скорее даже смертельная бойня.

Воронцовой представлялось, что наверху дрались динозавры. От их мощных нападок ломались и падали деревья, некоторые из них рушились прямо на укрытие людей.

Вскоре твари начали уставать. Нападки происходили все реже, пока одна из тварей не вскрикнула, отчаянно, пронзительно.

Наверху вдруг наступила тишина. Моментально так стихло. Звуки борьбы будто обрезало. Кира со Стасом тут же уставились друг на друга, замерли.

Минуты летели, но ничего не происходило.

— Ушли? — одними губами спросила Кира.

Стас вытянул из укрытия руку, потом выглянул сам.

— Дождь кончился, — облегченно произнес он. — Все. Можно выходить.

Воронцова испугалась прозвеневшего в тишине громкого мужского голоса. Схватила за рукав, собравшегося выбраться наверх, Бритого.

— Ты уверен? — шепотом спросила Воронцова.

— Да! — все так же громко произнес Стас.

Кире было страшно подниматься наверх, туда, где разгуливали жуткие хищники, но сидеть бесконечно на дне оврага тоже не имело смысла. Она выпустила рукав Стаса и выбралась вслед за ним.

— Что это были за существа? — ей хотелось найти разумное объяснение произошедшему.

Стас пожал плечами.

— Зверьё.

Он помог Воронцовой вылезти из оврага. На поверхности царил его величество хаос. Складывалось впечатление, что там поработали несколько бешенных водителей на бульдозерах. Многовековые деревья были вырваны с корнями и теперь беспорядочно валялись вокруг.

— Ничего себе, — протянула Воронцова, с удивлением оглядываясь по сторонам. — И это сделали дикие звери?

— Да уж, цирковыми их точно не назовешь.

Стас удобнее перехватил автомат и пошел обследовать место погрома, Кира, погрузившись в нерадостные мысли, ходила следом за спутником. В голове крутились воспоминания о прочитанной и просмотренной когда-то фантастике. На что это больше походило? Прорыв из параллельной вселенной, атака пришельцев, мутанты из Припяти? В одном Кира была точно уверена — это не галлюцинации, воображаемые существа не оставляют после себя таких следов масштабных разрушений, и на стихию не спишешь — такое не под силу даже тайфуну 'Хайян'. Стас продолжал тщательно искать что-то в руинах леса, словно археолог на пологе открытия древней цивилизации.

Твари исчезли, как по команде, но что-то подсказывало это ненадолго.

— Смотри, там что-то есть! — указала в сторону Воронцова, заметив мелькнувший отблеск.

Луч фонаря принялся ощупывать почву возле поваленных, словно сбитые кегли, деревьев. Стас обнаружил место, где недавно погиб один из монстров, только вот трупа животного там не оказалось. Лишь кровавые ошметки и обрубок руки, без сомнения принадлежащий человеку, на которой остались металлические часы. Их отблеск и приметила Кира.

Воронцову от вида конечности замутило, она поспешно отошла в сторону и села на поваленный ствол дерева, обхватив руками голову. Стас продолжил осматривать находку. Он снял с чужого запястья часы и, повертев в свете фонарика, положил на землю. Немного еще повозился на месте, но больше ничего не обнаружил.

— Ты в порядке? — поинтересовался он, подойдя к Воронцовой.

— Нормально, — безучастно отозвалась Кира. — Откуда здесь человеческая рука?

— Возможно кто-то из местных, как и мы, укрылся в лесу от дождя, только ему повезло меньше.

— Что же это за зверь такой, что может съесть за раз целого человека? Почти целого, — добавила она, вспомнив о находке.

Бритый пожал плечами, заметно было, что разговор этот ему не нравился.

— А все-таки? — не унималась Воронцова. — Откуда хищник, способный на такое, взялся в Калужской области?

— Не знаю, — Стас отвернулся, показывая, что не собирается продолжать обсуждать эту тему.

Влажный ветер набегал легкой волной мурашек. Сменной одежды не было, в обуви неприятно хлюпало, возможность обзавестись насморком возрастала с каждым мгновением.

Воронцова звонко чихнула в ладошку.

— Будь! — отозвался Стас, вздрогнувший от неожиданности.

— Ага! — шмыгнула в ответ Кира.

— Надо развести костер, обсохнуть и утром двигать к городу.

— Может лучше поскорее добраться до города? — предложила Кира, не желая ночевать в лесу.

Идея остаться в неожиданно изменившемся калужском лесу, полном опасными тварями, ей не понравилась. Кира и раньше брезговала ходить в походы с одногруппниками, удовольствия ночевать под открытым небом она не понимала. Тогда была опасность только накормить собою комаров. То ли дело сейчас...

Стас снял бейсболку и обтер рукавом гладко выбритую голову.

— Ночью мы рискуем заблудиться, — он сбросил под ноги Воронцовой рюкзак. — Посиди здесь, я пока соберу веток.

— А если хищник вернется или еще кто?

Стас посмотрел на небо. Тысячи сверкающих, немигающих глаз наблюдали с ночного неба холодным, равнодушным взором.

— Пока не вернется.

— С чего такая уверенность?

Стас помедлил, а затем твердо ответил:

— Просто знаю.

И по глазам Кира поняла, что действительно знает, но за разъяснениями лучше пока не лезть. Ее немного успокоила уверенность Бритого. Поверила, что у них есть небольшая отсрочка, пусть короткая, но без опасений за свою шкуру. Сейчас можно просто расслабиться и дать отдых своему, издерганному и продрогшему, организму.

— Ладно, останемся, — вздохнула Воронцова, — но заснуть я точно не смогу.

Несмотря на влажные дрова, костер быстро затрещал и зашипел, потянуло дымом. Воронцова подсела ближе и протянула руки к огню.

Лес вокруг выглядел каким-то неестественным. Живность, которая обычно копошилась в траве и на деревьях, сейчас, казалось, и вовсе исчезла. Даже противного писка надоедливых комаров не услышишь. Эти странности продолжались уже не первый день.

Кира поделилась наблюдениями со спутником. Стас внимательно посмотрел на нее. Неприятный морозец пробежал по спине, оставив россыпь мурашек.

— Дрянной лес, — тихо, но твердо сказал Бритый, а потом ободряюще подмигнул. — Ничего. Прорвемся!

Он подтянул к себе рюкзак и спросил:

— Голодная?

В ответ желудок громко застонал. Кира отвела взгляд в сторону, слегка кивнув. Стас порылся в содержимом мешка и достал тушенку, печенье и воду. Пока он с помощью ножа вскрывал банки, Воронцова сжевала несколько галет.

Ложка была одна, Бритый отдал ее девушке.

Воронцова ела не торопясь, несмотря на голод, тщательно пережевывала пищу. Не хотелось, чтобы она осела камнем в желудке.

В голове продолжали крутиться мрачные мысли. Куча вопросов и все без ответов. Очень хотелось обсудить их со Стасом, но он был не из тех людей, кто любил поболтать с первым встречным, даже о том, что их невольно объединило. То ли не доверял, то ли старался уберечь от правды. В одном Кира была твердо убеждена, он знал больше, чем она. Вспомнилось, как он напряженно реагировал на каждый шорох, вздергивался от любого постороннего звука. Неспроста.

— Стас, а откуда у тебя оружие?

— Нашел, — как всегда коротко ответил Бритый.

Он обтер влажной листвой нож, которым ел тушенку, и убрал за пояс. Затем облокотился о ствол березы и вытянул к костру ноги. Автомат положил рядом, из-за пояса достал пистолет, отсоединил магазин и занялся чисткой ПМ. Кира поняла — разговора не будет.

Вот наткнись она на бесхозное оружие, побежала бы прочь от него, не подумала бы взять. А Бритый еще и уверенно разобрал его, обхаживал каждую деталь, как родную, будто каждый день делал это. Не верила Кира его словам

Она отламывала от прутика коротенькие кусочки и бросала их в огонь. Отблески пламени отсвечивали на ее усталом лице, на не расчесанных волосах, на свитере с растянутым горлом.

— Положи рюкзак под голову и устраивайся на лапнике, он должен был уже просохнуть, — Стас указал на еловые ветки, сложенные у костра. — Отдохни. Если что, разбужу.

Это 'если что' Кире очень не понравилось. Она была уверена, что не заснет, но после ужина навалилась усталость, захотелось прилечь. Об удобствах природной постели говорить не стоит, да это и не сильно сейчас беспокоило Киру. Она устроилась на ветках и уставилась в звездное небо, невольно в воспоминаниях всплыли события последних дней.

— Стас, — тихо позвала она спутника. — Ты когда-нибудь слышал о подобных существах?

Тот помотал головой. К тому времени он закончил собирать ПМ. Перед тем, как взяться чистить автомат, Бритый зарядил пистолет и положил рядом. А дальше по отлаженной схеме: отсоединил рожок, снял с предохранителя, передернул затвор, направив ствол в небо, нажал на спусковой крючок...

— А мне кажется, я уже встречалась с одним из таких, — без эмоционально произнесла Кира. — Вчера.

Бритый так и замер со снятой крышкой затворной рамы в руках.

Несколько минут сидели молча, а потом Кира заговорила. Ей нужно было выговориться, понять, что происходящая череда событий, не сон, а реальность. Она погрузилась в воспоминания минувших выходных. Стас продолжал заниматься оружием, но Кира была уверена, что он внимательно прислушивался к рассказу.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ. Неприятность на дороге

Родственница Киры по линии матери из Калужской области пригласила ее на юбилей. Отказываться от празднования пятидесятилетия тети Нюры она не стала, хотя и не особо тесно с ней общалась. Так, изредка созванивались поздравить друг друга с праздниками, да сухо обменяться новостями.

Несмотря на это, выходные прошли в теплой, семейной обстановке. После смерти матери два года назад, Кире давно не удавалось, так хорошо и душевно посидеть. Подруги предпочитали поговорить о собственных проблемах, виртуальные друзья на такую роль не годились, а в любовных отношениях оставалось много неопределенностей, чтобы называть их постоянными.

В разговоре тетя Нюра не раз вспоминала сестру:

— Ты так похожа на свою мать! — говорила она. — Одно лицо.

Кира рассматривала выцветшее черно-белое фото советских времен: карие глаза, красивая улыбка, строгий нос, густые темные волосы — образ складный и приятный. Ей казалось, она полная противоположность матери. Да, внешнее сходство было, но где тот решительный взгляд, сильный характер и умение все доводить до конца — отличительная черта семьи Воронцовых. Тетя Нюра хоть и сменила фамилию на Петрову, но в душе осталась крепкой и волевой, как и предки.

— Ты такая же, просто еще не пришло время проявить свой характер. Мать закалилась, когда твой отец ушел от вас. Ты его и не знала. Сестре пришлось растить тебя одной. Попробуй тут покажи слабость, весь мир рухнет.

Последние слова крепко врезались в память Киры. Тогда она не знала, что тетя Нюра окажется права — характер предстояло вскоре закалить.

Покидая родственницу, Кира почувствовала, что холодная пустота, осевшая внутри после смерти матери, заполнилась теплотой и нежностью.

Душевный подъем не смогли нарушить даже несколько тяжелых часов в маршрутном автобусе, старом и гремящем, точно ржавое ведро, наполненном пассажирами, гомонящими, жующими, источающими кучу резких запахов, с небывалым количеством сумок и баулов. Кира с нетерпением ожидала прибытия в Малоярославец, где предстояло пересесть на современную маршрутку, идущую прямиком до Москвы.

В дороге случилась неприятность — не доехав до конечной остановки, встали, капитально и надолго. Банально закончился бензин. Тарахтящий УАЗ-'буханка' дернулся, хрюкнул и застрял на трассе, как корабль на мели.

— Как такое возможно? — негодовал молодой парень, всю дорогу обнимающийся со своей возлюбленной.

— В нашей стране возможно все! — ухмыльнулся старик с соседнего кресла. — Бывает, самолеты падают, потому что топлива не хватило до конечной остановки. А тут какой-то областной автобус. Хе!

Водитель уверял, что как только проедет какой-нибудь транспорт, они тронутся дальше, пополнив запасы бензина.

Позвонить и вызвать помощь не получалось. Связь посреди леса отсутствовала, словно они находились в оторванном от цивилизации куске мира.

Шли часы, наступил воскресный вечер. На дороге так и не показалось ни одной машины. Самое оживленное время для дачников, когда надо возвращаться домой, прошло в их полном отсутствии.

Ночевать пришлось в автобусе. Несмотря на начало лета, под утро Кира продрогла. Спалось плохо — со всех сторон доносился многоголосый храп, похожий на перекатывание суковатых поленниц по листу металла, вверх-вниз.

Утро понедельника встретило дождем.

Завтракали пассажиры все вместе, собрав в кучу съестные припасы, у кого что имелось. Кира отхватила несколько бутербродов, пластиковый стаканчик с холодным чаем и пару яблок, кислых, но сочных.

За все это время мимо так никто и не проехал.

После завтрака четверо мужчин решили отправиться в сторону Малоярославца, надеясь добраться до заправки или до места, где будет ловить сотовая связь. Водитель автобуса выдал им две пустые канистры и пожелал удачи.

Облака разбежались, пропуская яркий диск солнца, необычно огромный и невероятно палящий. Желания оставаться в душном автобусе ни у кого не осталось — пассажиры нырнули в тень деревьев, но и там от нестерпимой жары стояла духота после дождя, наполненная смоляным запахом. За воду чуть ли не дрались — то, что изначально выставляли к общему столу активнее всего, к полудню приобрело ценность действующей нефтяной вышки.

У Киры была с собой литровая бутылка минералки, почти полная. Пить хотелось нестерпимо, но Воронцова лишь изредка смачивала горло, все одно — вода тут же выступала в виде пота.

Днем ели отдельно, каждый свое. Больше не делились продуктами и не накрывали общий стол, боялись за последний кусок.

Распекшийся блин солнца расплылся еще больше, складывалось впечатление, что землю передвинули ближе к светилу. Макушки деревьев пожелтели, верхний слой земли быстро становился сухим.

Непривычные странности пугали. Пассажиры принялись открыто волноваться, искать виноватых — ругали водителя автобуса, не залившего нужное количества топлива, чертову дыру, в которой жили и могли найти работу лишь за гроши, поэтому приходилось мотаться в столицу на заработки, не забыли и о правительстве, которое все это допустило. Из-за последнего пункта назрел скандал, склока грозила перейти в драку. Однако из-за жары двигаться особо никому не хотелось, и ссора постепенно угасла, медленно, точно догоревший костер под дождем, пошипела углями, пустила пар и остыла.

Кира в склоку не лезла. Хотелось сказать всем, что сейчас надо быть единым целым, а не грызть друг друга, но знала — не послушают. Она легла в тени огромного зеленого папоротника. Подивилась разросшемуся растению, в высоту оно доходило ей до подбородка. Чего только не встретишь в диком лесу?

До вечера не показалось ни единого транспорта, киевское направление словно вымерло. Дорога, по которой и днем и ночью оживленно сновали автомобили, грузовики, автобусы, оставалась пустой.

Неизвестность настораживала.

Мужчины, отправившиеся за помощью, так и не вернулись. Пассажиры не знали, что и думать, паника переходила в истерику. Одно было ясно — произошло нечто ужасное.

— Мы почти сутки здесь! Почему нас никто не ищет? — возмущалась полная женщина в возрасте с неприлично большим декольте.

— Так у нас искать начинают токма после трех суток, — сетовал пожилой мужичок, кативший в столицу повидать новорожденного внука. — Правила порядка, чтоб их!

Он хотел гневно сплюнуть, но пожалел расходовать впустую жидкость.

— Надо же что-то делать! — подала голос молодая девушка с рыжей, точно пламя, шевелюрой и симпатичным веснушчатым лицом. — Мы долго тут не продержимся, еды и воды толком не осталось...

— А что мы можем? — перебила полная женщина, выпятив вперед грудь, отчего богатый бюст едва не выскочил из разреза платья. — Все, кто был налегке, ушли утром и небойсь устроились давно в придорожной кафешке, наквасились, а про нас и не вспомнили. А у меня сумок в два раза больше, чем я вешу. Как мне это тащить с собой?

— И у меня товару куплено на все семейные сбережения. Если не продам, то и возвращаться домой нет смысла, — махнул рукой мужчина, затеявший в столице предпринимательскую деятельность.

— Вот и подохнете на своем добре! — язвительно пророчил старик.

— Что значит подохнете? — всполошилась полная женщина, от возмущения объемные формы затрепетали, как желе. — Должен же кто-то проехать по трассе рано или поздно?

— Да! Точно! — поддакнул предприниматель и поправил огромные черные очки на переносице. — Как минимум автопарк должен озаботиться пропажей транспортной единицы. Это же их деньги.

Пассажиры обернулись в сторону одиноко стоящего на обочине Уазика. Древность развалюхи удивляла тем, что она вообще заводилась и ездила. Старик оформил в слова общую мысль:

— Скорее всего, автопарк молится на пропажу этой транспортной единицы, чтобы выписать новый, современный...

На такое заявление обиделся водитель, долгое время хранивший молчание, боясь напомнить пассажирам из-за кого все тут встряли. Обида за родную колымагу пересилила разум и среди взъерепененных лишениями людей снова назрел конфликт, который в скором времени грозил перерасти в мордобой.

Солнечный ореол скрылся за темными облаками, потемнело так, будто ночь наступила раньше времени. Порыв ветра принес запах влаги, тучи зашевелились, в них ярко блеснуло, мокрым шелестом с неба обрушился дождь. Частые, тяжелые капли проникали сквозь пожелтевшую за день листву, лупили по спине и плечам, точно кнутом, высохшая почва радостно упивалась влагой.

Крики и ругань перекрыл громкий рев, протяжный и мощный, еще больше — неожиданный. Звук шел из глубины леса. Люди тут же затихли, как ученики на экзамене.

— Что это было? — запаниковала рыжая девица.

— Или кто? — подхватил предприниматель, поднимая темные очки на лоб.

— Неужто зверьё большое завелось? Вот бы сюда мое охотничье ружье! — размечтался старик.

— Да, не помешало бы оно сейчас, — поддакнула визгливо толстая тетка.

Пассажиры поспешили укрыться в салоне автобуса.

Дождь ритмично отстукивал по металлической крыше. Вода набежала в дырки на асфальте, лужи ожили — крупные капли кузнечиками прыгали в них. Пассажиры решили воспользовались моментом, чтобы поужинать. Но, как оказалось, большинство продуктов испортились за день на жаре. Поэтому еда была незамысловатой, ужин проходил в гнетущей и обреченной тишине.

Кира попросила водителя помочь открыть банку с кабачковой икрой, которую ей всучила заботливая тетя. Чпокнула крышка, к носу потянулся приятный кисловато-сладкий аромат. Воронцова предложила водителю автобуса присоединиться к ужину. У него с припасами было хуже всех. Шофер, ездящий от города к городу, по пути всегда мог подкрепиться в местных ларьках или продуктовых магазина, не заботясь о запасах в дорогу.

К их компании присоединился старик, поделившийся половиной круглого черного хлеба и пакетом сушек. Дед представился Михеем.

Дождь закончился так же внезапно, как и начался. Небо все равно оставалось темным, закутанным в черное одеяло, словно готовилось вот-вот выплюнуть на землю новый поток воды.

Тревожные разговоры ожили. Кире надоело слушать болтовню пассажиров о том "как помочь себе, ничего не предпринимая". Она чувствовала, если пробудет среди гомонящей и спорящей толпы еще хоть час, то сойдет с ума.

— У меня почти нет с собой вещей, так что я, пожалуй, попробую добраться до города и вызвать помощь, — она сказала это негромко, но все услышали и на миг замолчали, удивленные внезапным решением Воронцовой.

— Ты что это удумала на ночь глядя? — нахмурился старик, после ужина проникшийся отеческой заботой о Кире.

— Сейчас только восемь вечера, и дождь почти утих, так что, если все будет хорошо, до темноты точно доберусь до ближайшего населенного пункта.

Воронцовой не терпелось узнать, какая напасть свалилась на киевское направление — отчего уже целые сутки на дороге не показалось ни одной души.

— Пусть идет, если к утру никто не объявится, то и мы пойдем. Авось багаж не пропадет, — высказалась толстушка.

Видно было, что она надеялась получить помощь раньше утра, мысль о том, чтобы идти пешком, отражалась на ее лице морщинами неприязни.

— В одиночку отправиться без оружия через лес, где зверьё голодное ошивается? — не унимался дед Михей. — Вспомните о том рыке! Хотя, что вам говорить, — махнул рукой старик в сторону пассажиров. — Только о себе и думаете, о своих торбах заботитесь.

— Звери вряд ли выйдут к дороге. К тому же я полагаю — это был гром, — Воронцова пожала плечами. — Всего лишь раскат грома.

Кира не исключала, что тот звук принадлежал лесному зверю, но даже если и так, то принадлежал он как минимум медведю. Попасть в лапы хищнику не хотелось, однако и сидеть в автобусе, надеясь на чудо, неразумно. Воронцова затолкала глубже страх. Ко всему прочему уверенности в том, что старая обшивка автобуса выдержит натиск мощного зверя, отсутствовала напрочь. Так что оставаться на месте и мучится от неведения казалось глупой затеей.

В глазах Воронцовой отразилась такая решительность, что редкие возражения некоторых пассажиров застряли у них в горле.

— Тогда иди лучше в обратную сторону, помню, мы деревеньку небольшую проезжали, хоть один трактор там найдется точно, чтобы развалюшку эту дотащить. Сельскому люду деньги завсегда нужны, а мы за оплатой не постоим. Так, бизнесмены? — гаркнул дед Михей в сторону пассажиров, смекнувших, что освобождение может влететь им в копеечку.

Предприниматель заворчал, намекая, чтобы Кира "поторговалась, а то так без гроша остаться можно". Старик грубо цыкнул на мужчину, тот демонстративно опустил на нос темные очки и недовольно засопел.

— В Малый утром мужики пошли, как видишь, не вернулись. Не верю я, что загуляли, думаю, на то есть серьезнее причины. Да и далёко до города, в обратную сторону ближе, авось повезет.

Старик протянул Кире складной охотничий нож, которым недавно ловко нарезал хлеб.

— Зачем? — удивилась Воронцова, боясь прикасаться даже к закрытому оружию, чтобы не порезаться — не дружила она с режущими предметами.

— Бери, бери! — дед Михей настойчиво вложил нож ей в руку.

Кира поняла, отвертеться от подарка не удастся. Она попыталась пристроить нож в карман брюк, большая часть рукояти так осталась торчать снаружи.

— Против крупного зверья он, конечно, что соломинка против бешеного быка, но, если ненароком нарвешься на урода похотливого, отбиться поможет. Главный враг всего живого — человек! Его в первую очередь опасаться надо. Так что держи при себе, если не пригодится, так просто вспоминай старика. Удача с тобой, я это сейчас ясно вижу.

— Спасибо, — замялась Кира, не зная, как реагировать на заботу пожилого и по сути незнакомого человека. — Скоро увидимся, и я верну его вам.

— Нет, это вряд ли! — помотал головой старик, улыбнулся и широко перекрестил ее на прощанье, после с кряхтением закрыл громыхающую дверь автобуса.

Кира не стала переубеждать деда Михея — мало ли как сложатся обстоятельства. Она дойдет до города и сообщит о заглохшем транспорте и застрявших пассажирах, а дальше вряд ли станет дожидаться их возвращения — на работе и так светили проблемы из-за прогула, а возможно и двух.

Прощание с остальными пассажирами прошло сухо, они пожелали ей скорее добраться до людей и вернуться с помощью. Сейчас они тесно сбились в кружок, гадая о случившемся и сетуя на судьбу, совершенно позабыв о Кире, лишь старик долго смотрел вслед девушке, шептал тихо молитву за ее жизнь.

Воронцова решительно двинулась от автобуса вдоль дороги. Наконец она осталась одна. Тягостное безделье и пустой гомон остались далеко позади. Автобус остался за горизонтом. Тучи протягивали туманные руки вдоль леса, наполняя воздух холодным влажным дыханием. Капли забарабанили по густой листве. Несколько ярких вспышек вспороли темное небо. В их свете перед Воронцовой возникла тёмная стена высокого папоротника.

От неожиданности вскрикнула:

— Зараза, напугал!

Кира невольно ускорила шаг, одежда пропиталась влагой, холод накрыл леденящим крылом.

Под сенью большой липы сделала остановку — непригодная для такой погоды обувь дала о себе знать кровавыми мозолями. В брюках запасливо лежал пластырь. Нож постоянно норовил выскочить из маленького кармана.

Пластыри на ногах мало помогали от неприятных ощущений, но чувство ответственности перед людьми, которые ждали помощи, гнало вперед. И так слишком много времени потеряно.

Когда дождь ударил стеной, Кира остановилась под раскидистым дубом у края дороги. Внезапно небо лопнуло, озарив все невероятно яркой вспышкой, и тут же припечатало оглушительным ударом грома. Росчерк молнии, призрачной чертой, разделил небо на две половины и врезался в дерево, под которым стояла Воронцова. Она потеряла сознание. Очнулась на следующий день благодаря Стасу.

Кира подумала о людях, оставшихся в автобусе, к этому времени они вполне могли решиться отправиться самостоятельно до города, не дождавшись помощи.

— Стас! — она резко приподнялась на локтях. — Та рука, которую нашли в лесу... она ведь могла принадлежать кому-то из пассажиров?

— Она могла быть чьей угодно! — твердо оборвал Стас начинающуюся панику. — Спи лучше.

Костер поутих. Пламя притихло, словно на газовой горелке кто-то повернул вентиль. Оранжевые язычки лишь изредка пробегали по красным головешкам. Бритый не спешил подбрасывать дров.

Угли давали больше жара, чем света. Кира, выговорившись, словно растратила всю имеющуюся у нее в запасе энергию, крепко заснула. Ей снилось детство, когда отец еще жил с ними. Его лица она не помнила, вместо него было неясное пятно. Вся фигура выглядела размытой, темной. Она расползалась и тянула призрачные руки к маленькой Кире, хотела обнять, поглотить...

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. Зураб

Воронцова ощутила, как за руку тронуло что-то мягкое, провело по одежде и исчезло. Кира не желала просыпаться, лишь дернула плечом и недовольно пробурчала под нос.

Тихий шелест дождя убаюкивал.

Задремавший под утро Стас встрепенулся, вскочил, хватая с колен автомат. И застыл...

Лес изменился.

Огромных размеров папоротники загородили деревья. Их стволы, раскинув в стороны широкие зеленые лапы, за несколько часов вытянулись до небывалых размеров.

— Какого лешего?! — удивился Стас.

Воронцова открыла глаза, в первый момент ей показалось, что она уменьшилась в несколько раз, как Алиса в Зазеркалье, но вскоре поняла, что ошибалась — среди гигантских папоротников всё также стояли привычные березы, сосны, ели.

— Как такое возможно? — она сощурилась и потерла глаза.

Поделиться друг с другом догадками не успели, поскольку из-за кустов выскочил дохляк. Крупный. Злой. Верхняя губа у монстра дрожала, обнажая слюнявые клыки. Ни шипения при этом, ни даже рычания дохляк не издавал, от этого немой оскал выглядел по-настоящему жутко.

Страх заметался внутри загнанным зверем, колени дрогнули, потроха свело мерзкой судорогой.

— Кира, за спину! — приказал Стас и выпустил короткую очередь.

Дохляк отскочил в сторону, но не испугался, не отступил. Он также молча рванул вперед, набирая скорость для решающего прыжка.

Бритый подпустил тварь ближе и выстрелил. Зацепил вскользь: кровавые ошметки выбило из лысого бока.

Рана отрезвила монстра, боль напомнила об опасности. Он бросился к кустам, врезался в папоротник.

Хлоп.

Листовые пластины плотно сомкнулись на жертве, впились в тело тысячами иголочек.

Воронцова ойкнула. Стас опустил руки. Дохляк еще немного повозился в ловушке и затих.

— Легко отделались, — произнес Бритый с легким смешком. — Я бы даже сказал, удачно.

Лес теперь выглядел вполне миролюбиво, если не считать плотоядный растительный кокон. И эта фальшивая миролюбивость отдавала такой жутью, что хотелось бежать, сломя голову, не разбирая дороги, без оглядки. Прочь...

— Уходим. Надо пробираться к дороге.

Огонь давно угас, Кира зябко передёрнула плечами, только теперь ощутив утреннюю прохладу леса.

Стас закинул на плечи рюкзак и привычно подтянул лямки. Рюкзак был старый, и правый ремень постоянно сползал. Штаны и куртку украшала целая россыпь мохнатых репьев и колючек поменьше.

— Готова? — он огляделся, выбирая путь, где меньше всего рос папоротник. — Не забывай смотреть по сторонам. Обо всем странном немедленно сообщай мне.

Бритый пошел вперед. Спокойный. Слишком собранный. Плечи напряжены, автомат наготове. По виску стекала капля пота. Все же он боялся. Или опасался, что тоже неплохо.

Глупо не бояться, когда постоянно находишься на волосок от смерти. Кира ясно понимала это, вышагивая следом. Она старалась вести себя так же, как Стас, без лишней паники, трезво и осмысленно. Старалась... А на самом деле для трезвости не хватало сил. Страшно.

Неизвестно какие еще сюрпризы приготовил лес.

От путанных мыслей отвлекло неприятное ощущение на затылке, словно туда прилип чей-то взгляд. Чужой, голодный, нечеловеческий. Не сбавляя шага, Воронцова обернулась. Скользнула взглядом по деревьям, по заросшему волчьей ягодой оврагу, бурелому. Никого. Совсем.

Кира с разгона врезалась в спину остановившегося Стаса. Тот обернулся.

— Чего вперед не смотришь?

— Извини, — опешила Кира. — Засмотрелась назад.

— Что-то заметила?

— Нет. А ты чего остановился?

Стас посмотрел поверх ее головы, убедился, что все спокойно и только тогда отступил, показывая причину задержки.

В разные стороны разбегалась поросшая мелкой травой грунтовка.

— Если свернем налево, то большой шанс выйти к Киевскому шоссе.

— А направо — выйдем к поселку? — уточнила Воронцова.

— Точно сказать трудно, у нас нет ни карты, ни ориентиров, — покачал головой Стас, пытаясь рассуждать логично. — Можем кучу времени потерять.

— Или наоборот, сэкономить, — Кира всеми правдами и неправдами вцепилась в возможность не бродить больше по страшному лесу, а попытаться выйти к людям. — Там может оказаться дачный поселок, даже если жильцов немного, то сторож наверняка имеется. Он поможет нам добраться до города. Должна же у него быть машина или на крайний случай мотоцикл? Да хоть радио, чтобы узнать, что случилось!

Бритый спорить не стал, но судя по выражению лица, идея тащиться в забытое всеми захолустье ему не нравилась, однако усталость давала о себе знать. Оба чувствовали себя вымотанными и изнуренными. Им требовался отдых, сухая одежда и надежда на то, что мир вокруг не перевернулся.

Озираясь, они свернули направо и двинулись по еле заметным колеям: Кира шла по правой, Стас по левой, не опуская автомат и держа палец на спусковом крючке.

Из леса тянуло гарью.

— Чувствуешь? — спросила Кира.

Спутник не ответил, только нахмурился. Фраза 'мрачнее тучи' в тот момент настолько подходила Стасу, будто ее придумали специально для него.

Внезапно на обочине выросло темное пятно. Бритый притормозил, направил туда ствол. Жестом велел Кире оставаться на месте. Сделал шаг. Еще. Из кустов показалось что-то крупное, мощное.

— Трактор, — сказал Стас, глядя на проступающие ржавые очертания кабины.

Облупившийся тягач с пустыми глазницами фар застыл на спущенных колесах, брошенный у обочины. Стас особо его не разглядывал, больше смотрел по сторонам. Кира обогнула кусты и выдохнула спокойно. От сердца отлегло. Она до последнего момента ожидала, что вот-вот из кустов выскочит огромный монстр и не оставит от них мокрого места.

Воронцова присмотрелась к деталям трактора: стекла отсутствовали, краска на кузове облупилась, в корпусе зияли изъеденные ржой дыры, внутренности давно растащили...

Кира собралась догнать Бритого, как заметила едва уловимое движение.

Она напрягла зрение, словно это могло помочь увидеть больше, чем она видела.

Полоска света на корпусе тягача на миг погасла. Всего лишь на долю секунды, но этого оказалось достаточно, чтобы по спине побежал холодок.

Кто-то крался с другой стороны кузова. Незаметно, бесшумно.

Нужно предупредить Стаса. Глубоко вздохнула, сделала шаг назад. Обернулась, но на грунтовке никого не оказалось. Стаса не было!

Сердце пропустило удар.

Грохот одиночного выстрела разорвал пространство, разлетелся над лесом. Обычно от громких звуков разлетались птицы, а тут ничего.

Некстати Кира вспомнила, как мать часто ворчала на птиц, что обгаживали машину. Каждый день, куда бы ни припарковала. Даже появилась семейная присказка: 'шкода в яблоках'.

Кира отчетливо сохранила в памяти тот день, когда в последний раз махала из окна на прощанье матери, перед несчастным случаем. Роковым. Трагичным.

В ответ улыбка родного человека. Нежная. Любящая.

Машина завелась. Оглушительный свист ремня генератора взорвал округу противным звуком и напугал дремавших на проводах птиц. Они разлетелись в разные стороны. Городской шум наполнился взволнованным птичьим гомоном, особенно резко прозвучал последний 'кар', как завершающий аккорд.

Шкода вырулила с парковки на шоссе. На асфальт опустилось несколько черных перьев.

Сейчас в лесу ни одна пичуга не вспорхнула, не всполошилась. От этого прогремевший выстрел прозвучал еще более грозно, безысходно.

Внутренности скрутило тугим узлом.

Воронцова оглянулась. В ее глазах отразился темный силуэт трактора, а за ним...

За ним послышалось рычание, затем глухой удар и тишина.

Из-за тягача вышел Стас, одной рукой убирая в кобуру пистолет, второй волоча за собой за шкирку волка, как на первый взгляд показалось Кире. Мохнатая голова крупного облезлого хищника безвольно моталась в такт шагов.

То, что волк еще жив, Кира поняла по хрипу. В животе из дырки от пули сочилась кровь.

— Давно заметил, что за нами кто-то следит, но тварюга слишком хорошо пряталась.

— Почему меня не предупредил? — спросила Воронцова и почувствовала, как сердце снова забилось быстрее.

Стас бросил на грунтовку существо, сквозь жесткую шерсть различима человеческая фигура. Покрытые шерстью ноги с вывернутыми назад коленями больше походили на лапы. Кира поймала себя на том, что совершенно не удивилась. За последние дни случилось столько странного, что изумлению уже не осталось места. Существо вызывало лишь неприязнь и брезгливость, и Воронцова отвернулась.

Бритый вернулся к трактору. Забрался на подножку, под ногами тут же задребезжало железо. Дверца распахнулась со скрежетом, посыпалась ржавая труха, с порога свесилась оборванная резиновая прокладка. Бритый смахнул с сиденья осколки стекла и принялся исследовать кабину.

— Проверял, — запоздало откликнулся на вопрос Стас.

— Что именно?

— Смотришь ли ты по сторонам, — послышалось из кабины.

— И как? Проверку прошла? — хмуро поинтересовалась Кира.

Стас, наконец, закончил копаться в тракторе и выбрался наружу. В руках держал спутанный моток проволоки. Довольный находкой, он вернулся на грунтовку.

— Ты заметила его пока шли? — кивнул Бритый на лежавшего монстра.

— Нет, — честно ответила Кира. — Только все время казалось, что кто-то смотрит в спину.

— И вот об этом нужно было сказать мне сразу, — хмуро отозвался Бритый, распутывая клубок старой проволоки. — Прикрывать спину — значит, быть заодно. Доверять нужно друг другу, иначе не выжить.

Укор. Справедливый с одной стороны, а с другой, как можно требовать того, чего сам не делаешь. Стас не посвящал Киру в свои планы, не делится впечатлениями о творившихся вокруг странностях, она могла поклясться, что он многое от нее скрывает. Игра в одни ворота Воронцовой была не по душе.

Кира спокойно посмотрела на Стаса. Уверенности в ней не было ни капли, но показывать это сейчас нельзя.

— Хватит строить из себя боевика, ты не командир штурмового отряда, — стараясь добавить в голос твердости, продолжила она: — Я просто хочу выбраться из этого кошмара и вернуться домой к привычной жизни.

— А если привычной жизни больше нет? — он нахмурился, переносицу прорезала глубокая вертикальная морщина, взгляд стал цепким и колким.

От такого вопроса впору начать паниковать. Но вместо этого, Кира схватилась в оброненную Стасом фразу, как падающий с обрыва за соломинку. Главное сейчас — получить информацию, остальное потом.

— Ты знаешь, что происходит? — осторожно спросила она.

Боялась, что Бритый опять уйдет от ответа. Боялась этого больше, чем монстра, валявшегося у ног. Но вопреки ожиданиям, Стас произнес:

— Ни хрена я не знаю, — он с досады сжал в руках тугой ком спутанной проволоки. — Одно только ясно: Мы в такой заднице...— Стас не нашелся, как закончить фразу, сплюнул под ноги и нервно продолжил распутывать клубок.

Последняя фраза, как удар хлыста, возвращала в пугающую реальность. Напоминала, что за этим ударом могут последовать и другие. А их и так уже было в избытке.

— Тогда тем более не время ссориться и выяснять кто, что сказал, а кто нет. Толку никакого, — трезво рассудила Кира. — Нужно думать, что дальше делать.

— Вернуться к шоссе, — произнес он, напрочь отбрасывая прошлый план дойти до поселка. — Дальше идти пустой риск. Если в лесу рыскают такие твари, то вряд ли здесь кто-то живет...

...или жил.

Последнее Стас не произнес вслух, но слова повисли в воздухе. Не трудно догадаться к чему приведет такое соседство.

Наконец, ему удалось распутать проволоку, в итоге вышла довольно длинная стальная нить. Ею Бритый принялся скручивать конечности монстра.

— Зачем тебе эта... — Кира окинула рукой чуждое ее пониманию существо. — Тварь.

— А ты ничего странного в нем не замечаешь?

Кира насупилась. Конечно, она заметила, причем не только в этом монстре. Все вокруг было необычным. Странности происходили на каждом шагу.

— Слишком похож на человека. Что этот, что дохляк.

Стас кивнул.

— Хочу понять — разумны ли они. — разъяснил Стас свои намерения.

Кира снова взглянула на монстра, впервые всмотрелась не только в его фигуру. Вместо заостренной морды отчетливо проступало мужское лицо с большим, чуть скошенным набок носом, какой бывает у боксеров после переломов.

— Не может быть! — Воронцова шагнула ближе, всматриваясь в знакомые черты.

Вздрогнула от догадки. Ее будто отбросило на пару дней назад.

Заглохший на дороге автобус. Душный. Набитый взволнованными пассажирами, четверо из них вышли на воздух и сбились в кучу. Все кавказкой внешности, невысокие, худые, кроме одного. Он выделялся среди товарищей не только тем, что был на голову выше, но и спортивной, подтянутой фигурой. Глаза скрывались за длинной, растрепанной челкой, которая только подчеркивала нескладный нос. Такой раз увидишь и не забудешь. Черты лица могут смазаться со временем, а вот повернутый влево от горбинки нос Кира узнала бы и через год.

— Кажется, его звали Зураб. Он с товарищами взял канистру у водителя, и они первые ушли за помощью. Не вернулись, — произнесла Воронцова, запоздало соображая, насколько дико прозвучала ее догадка.

Стас отреагировал спокойно, будто ждал чего-то такого. Ничем не выдал удивления, лишь нахмурился и принялся сосредоточенно стягивать конечности монстру проволокой.

— Ты прав, нужно выяснить, разумны ли эти твари? — кивнула Воронцова. — Если да, то попробовать получить хоть какие-то ответы. А то будто в книгу фантастическую попали: вчера был человек — сегодня монстр.

— Именно в этом и заключался мой незатейливый план, — сказал Бритый, закручивая последний узел. — Интересно, что с ним произошло?

— Или кто такое сотворил?

— Думаешь, это может быть результатом какого-то опыта?

— Всего лишь догадка, — она пожала плечами. — О том, что с ним на самом деле произошло, можно лишь предполагать. Будем надеяться, он сможет пролить свет на причины собственного необычного преображения.

Бритый посмотрел на Киру, во взгляде читалась признательность, благодарность. За то, что не было истерик, паники и сумасбродства. За трезвость и рассудительность. За смелость, пусть она и висела на волоске от падения в бездну ужаса.

Стас поднялся с земли и отряхнул руки.

— Как теперь этого обормота в сознание привести? — буркнул он и несильно ткнул носком ботинка монстра в бок.

Оборотень. Как точно обозвал Бритый тварь, которая будто сошла с экрана фильма ужасов и застряла между двумя ипостасями — волка и человека.

— Зря я его так сильно приложил, кто знает: очухается или нет?

— Попробуй нашатырь, — посоветовала Кира.

— Дело предлагаешь, — согласился Бритый, доставая из-за пазухи плоскую флягу со спиртом.

Кира испытала дежавю. Она так же, как и монстр, очнулась на дороге, во время дождя, рядом со Стасом. Одно различие — она осталась человеком. А вот кто перед ними придет в чувства, не ясно.

Воронцова невольно отступила на шаг, словно могла заразиться какой-то неведомой инфекцией от монстра так похожего на пассажира автобуса...

Оборотень вдохнул нашатыря, чихнул и распахнул глаза. Зрачки тут же сузились, взгляд заметался. Монстр задергался, будто лежал на раскаленных углях. Попытался подняться на лапы, но путы не позволили.

Оборотень зарычал. Зло, надсадно, жалобно. Он катался в дорожной пыли и рявкал.

По спине Киры пробежал холодок. Она невольно сделала еще один шаг назад.

Стас возвышался над монстром, как скала. Неколебимый, грозный. За таким, действительно, можно было чувствовать себя, как за каменной стеной. Он не боялся или умело не показывал этого. Кира последовала его примеру: усилием воли остановила накатившую панику и посмотрела на извивающегося монстра спокойнее, без надрыва. Лишь в самой глубине ее блестящих глаз ужом свернулся страх.

— Зураб! — громко позвал оборотня Стас. — Зураб! Помнишь кто ты?

Монстр на мгновение замер, даже посмотрел осмысленно.

— Ты ведь Зураб, да? Тебя так зовут? — Стас медленно шагнул к оборотню.

Тот, словно змея под гипнозом, внимательно вслушивался в спокойный, уверенный голос.

— Зураб, ты меня понимаешь?

Монстр подался вперед, подвигал челюстью, будто собирался ответить. Кира и Стас застыли. Все вокруг замерло в ожидании.

Вместо ответа монстр дернулся вперед и вцепился в ногу Бритого.

— Падла! — заорал Стас и стукнул прикладом оборотня в висок.

Монстр взвыл. По ушам резанул такой жуткий звук, что сердце болезненно сжалось, похолодело.

Выстрел оборвал высокий вой, который раскатистым эхом прокатился по округе.

— Вот и поговорили, — произнес Стас, глядя на растекающуюся по дороге густую, точно соус барбекю, кровь оборотня.

— Что с ногой?

К трупу она отнеслась хладнокровно. Не время показывать кисейную барышню. Тут либо ты, либо тебя. Иного не дано. Лес сейчас представлял собой серьезную опасность. В нем завелись такие твари, о которых и услышать-то страшно, не то что увидеть. Законы общества здесь не действуют.

Стас закатал штанину, и Кира осмотрела уже припухшую рану. От зубов алел четкий след, повезло, что кожа осталась не прокусана.

— Не смертельно, но обработать не помешает, — сказала Воронцова.

Стас достал флягу со спиртом и сделал солидный глоток, не поморщился. Затем сорвал подорожник, капнул немного из фляги и приложил к укусу.

Кира следила за спутником. Под глазами залегли темные круги, плечи осунулись. Он устал, вымотался. Как, впрочем, и она сама.

Стас протянул ей флягу.

— Лучше сохранять трезвую голову, — Кира отказалась, хотя впервые в жизни хотелось напиться до беспамятства.

— Согласен. Но вдруг эта зараза, как вирус, по воздуху передается? Других лекарств у нас нет, а профилактика не помешает.

Кира быстро сделала глоток, передернула плечами и скорчила кислую мину, возвращая обратно 'лекарство'. Нутро обожгло, но быстро отпустило. Стас удовлетворенно кивнул, завинтил крышку и убрал флягу в нагрудный карман.

Воронцова почувствовала опасность. Странно почувствовала, будто шестым чувством. Вокруг что-то неуловимо изменилось. Сначала она решила, что так подействовал алкоголь, но нет голова оставалась ясной, а вот чувство самосохранения било в набат. Кира вскинула голову. С ближайших деревьев смотрели не меньше двух десятков желтых немигающих глаз.

— Легки на помине, чтоб их... — она не стала договаривать, из-за трактора с утробным рычанием вынырнула лохматая тень.

Тонкая нитка слюны плавно тянулась от клыка к земле.

С другой стороны появился еще один оборотень, за ним последовал третий. Они скалились, вскидывали уродливые головы, медленно и уверенно надвигаясь. Не ясно, что двигало этими существами и остался ли у них человеческий разум, но человечина была у них любимым блюдом.

Воронцова не успела заметить, когда спутник из усталого, сутулого человека превратился в стальную пружину.

— Ложись! — скомандовал Стас и вытянул руку с пистолетом.

Кира даже не подумала ослушаться, бросилась на землю, ободрав ладонь.

Выстрел. Еще один. Еще.

Взвизгнул подстреленный оборотень.

Вышедшая из-за тягача свора на полпути споткнулась, не ожидая такого расклада.

А следом началось что-то невообразимое. Лес ожил: зашелестел, зашипел. Скрежет когтей, вопли, выстрелы — все слилось.

На раненого оборотня с деревьев обрушились дохляки. Если он и орал, то крик потонул в общем кровожадном, полном голода хоре.

Заметались оставшиеся оборотни.

Треснула очередь автомата. За ней вторая.

Бритый водил стволом из стороны в стороны, стараясь расширить радиус поражения.

Гильзы фонтаном выпрыгивали на дорогу.

Потянуло гарью.

А потом мир сузился до крохотного пятачка, где, распластавшись в дорожной пыли, лежала Кира. В метре от нее возник дохляк.

Стас отвлекся на перезарядку. Кира осознала, что совершенно беспомощна против монстра. В кармане был нож, но его еще нужно успеть достать.

Тварь разинула окровавленную пасть, полную здоровенных зубов, глаза пылали ненавистью. Монстр бросился на жертву.

— На, получай! — Бритый влепил пулю из пистолета прямо в глаз подобравшемуся близко дохляку.

Жуткий монстр рухнул и издох в конвульсиях, предсмертно лязгнув зубами в каком-то сантиметре от Кириной руки. К трупу уже мчались прыжками сородичи, роняя пену из пастей.

— Уходим! — коротко бросил Стас.

Короткий щелчок — сменил обойму в автомате.

Затрещала очередь. Один дохляк упал, второй сделал рывок вперед. Страшная желтоглазая морда оказалась совсем близко. Бритый выстрелил. Попал. Рычание перешло в жалобный скулеж.

Кира поднялась с земли. К киевскому направлению сейчас не пробиться, оставалось бежать в противоположную сторону. На ходу она достала из кармана складной нож. Зубочистка против монстров, но так спокойнее, увереннее.

Они рванули вперед, подальше от развернувшегося ада, где визжала и шипела куча из серых тел, где перегрызали глотки и чужим, и своим.

Следующие мгновения растянулись, словно резиновые. Мышцы работали на пределе, глаза застилала серая пелена, воздух врывался в легкие и обжигал их.

Остановка — смерть. Движение — жизнь.

В голове билась мысль — сейчас, вот сейчас сзади налетит свора монстров, накатит лавиной и погребет под собой.

Никто за ними так и не погнался. Они бежали еще какое-то время, потом Кира выдохлась, да и Стас начал притормаживать. Не сговариваясь, сбавили темп, перешли на шаг. Мысли тоже замедлили бег, потекли спокойнее.

Стас на ходу перезарядил пистолет и, передернув затвор. Воронцова теперь смотрела на оружие без былого страха, понимала, что только с ним имелись шансы выжить в месте, где привычные вещи и ценности утратили силу. В душе она подивилась такой резкой перемене своих ощущений, но долго над этим не думала. Просто было некогда.

Кира до сих пор сжимала рукоять ножа. Крепко сжимала до побелевших костяшек на пальцах.

Вскоре поравнялись с потертой временем табличкой, на ней значилось 'Лобково'. Дорога изгибалась по дуге, судя по указателю, до деревни оставалось около двух километров.

ГЛАВА ПЯТАЯ. Погорелый поселок

Зеленый лес оборвался внезапно. Справа от спутников предстало кладбище обуглившихся останков леса и того, что раньше было дачными участками. Из-за почерневшей после пожара сетки забора выглядывали пустые глазницы домов. Они безжизненно таращились с изуродованных пожаром стен.

Чем ближе подходили к погоревшему поселку, тем больше он напоминал декорацию к фильму ужасов. Здесь не маячили ужасные призраки и маньяки — тут поселилась смерть. Плотный и тягучий воздух словно трепетал от помех.

Ни единого звука, кроме их собственного дыхания. Ни скрипа половиц или двери, ни шороха птиц, ни шелеста листьев. Мертво.

Бритый снял влажную от дождя кепку и промокнул ею лоб.

— Это ж надо! — он зашел в открытые ворота дачного поселка. — Думаю, дальше идти до деревни не стоит. Там, скорее всего, такая же дребедень...

— Откуда ты знаешь?

— Расскажу, но позже, — негромко сказал Стас, не глядя на Киру.

Вопросы, неясности, недосказанности...

В этом лесу гораздо больше загадок, чем можно представить.

Воронцова наступила на горло собственному любопытству. В конце концов, будет еще время на расспросы.

Бритый шагнул к сторожке, от которой остался лишь фундамент, деревянная часть сгорела до пепла, рядом в покрытой серым пеплом траве покоился почерневший скелет машины.

Воронцова зашла в ворота следом за ним. Огляделась.

На месте, где раньше было крыльцо, заметила почерневшую подкову. Люди огораживают себя символами, считая, что в трудную минуту безделушки смогут им помочь, уберечь от горя, отвести беду. Только никогда и никому не помогали фигурки богов, иконы или талисманы. Суеверия, не больше. Настоящую удачу надо хватать руками, чтобы не ускользнула, цацками ее не приманишь.

От ближайшего покосившегося столба по земле изгибалась цепь, заканчивающаяся изуродованным комом с опалённой шерстью.

— Сторожевой пес! — догадалась Кира. — Бедный! Какие мучения ему пришлось испытать.

— Не только ему, — невесело отозвался Стас. — Весь дачный поселок побывал в аду.

Ни единого движения в поле зрения. Все мертво и заброшено.

От сторожки в разные стороны разбегались три улицы, ровные, точно спицы. Недавно огромные дома и ухоженные участки рядом с ними сейчас выглядели уродливым нагромождением, словно безумный архитектор решил занять первое место на конкурсе по созданию самого 'ужасного дизайна'. Даже вместо садовых насаждений остались горелые обрубки. Веяло мертвенным холодом, не оставалось сомнений, что живых здесь нет.

С запада налетел порыв ветра, ударил в лицо, и принес заунывный вой, словно десятки людей, сгоревших на пожаре, неожиданно осознали свою гибель и решили оплакать ее.

Стас замер, завертел головой, Кира прислушалась.

— Что это было? — прошептала она.

Раздался треск, словно лопнул лед на весенней реке, звук исходил со всех сторон. Вой оборвался, и опять наступила тишина, неестественная и напрягающая.

Воронцова уловила движение, быстрое, молниеносное.

— Мы здесь не одни, — она указала на другую сторону дачного поселка.

Бритый кивнул, тоже заметил.

— Держись рядом, — он вскинул автомат и боком двинулся в сторону от сторожки. — Надо убираться отсюда.

Ветер снова принес завывания, на этот раз он был пронзительный и жалостливый. Он нарастал, приближался. Накатил треск, словно приближалось нечто исполинское, тяжелое.

Кира и Стас вздрогнули.

В конце улицы справа появилось багрово-серое существо, высотой с двухэтажный дом и шириной во всю дорогу. Оно походило на осьминога с множеством длинных лап, толщиной с фонарный столб, глаза торчали на отростках. Тварь медленно и неуклюже ползла к людям, извивая щупальцами.

Кира и Стас замерли. Не в силах пошевелиться, не веря глазам, не в состоянии даже закричать.

Тварь доползла до середины улицы, и теперь стало ясно, что она состояла из человеческих трупов с обгорелой кожей — они, словно слиплись друг с другом, образовывая гигантского осьминога. Существо приближалось, издавая плачущие звуки десятками голосов одновременно.

За тварью на усыпанной гравием дороге тянулся след прозрачной слизи.

— Ну и мерзость! — скривился Бритый, борясь с тошнотой.

Осьминог остановился и замахал длинными щупальцами. Тварь нетерпеливо сучила конечностями, пытаясь дотянуться до людишек, одно хлестнуло в сторону Воронцовой. Она едва успела увернуться, споткнулась.

Во время падения ударилась коленкой о стальной обод. Ощутимо ударилась, больно, только она этого не поняла. Мысли вертелись лишь около одного: мчаться прочь!

— Уходим в лес! — Бритый выстрелил, попал — сложно промахнуться в тушу размером с двухэтажный особняк.

Пули с чавканьем вонзались в ожившее месиво из человеческих тел, в стороны полетели ошметки обугленного мяса, брызнула темно-алая кровь.

Тварь взревела, точно паровозный гудок, зашевелила щупальцами, стараясь дотянуться до Киры и Стаса.

Автомат захлебнулся и смолк. Бритый расстрелял весь рожок, пули почти не причинили вреда осьминогу, скорее разозлили еще больше, распалили. Тварь перла вперед.

Перезаряжать автомат не стал, закинул его на плечо и бросился за Кирой.

Воронцову оказалось не так легко догнать. Она выскочила через широкие ворота и кинулась в лес. Кира мчалась прочь от дачного поселка, следом за ней, громыхал тяжелыми ботинками Бритый. Из-под рифленой подошвы летела в стороны грязь.

Тропа вилась еле заметной лентой, не утоптанной дорожкой, а узкой полосой более-менее твердой почвы. Над головой раскачивались верхушки сосен, стоная и скрипя, по бокам — слякоть, бурьян, заросли борщевика. И повсюду дикий враждебный мир. Страшно. Опасно. И не только потому, что могут убить, а потому что неизвестно, как это произойдет.

Пару раз Кира едва не влетела в хищный папоротник. Рывком, на пределе сил увернулась и помчалась дальше.

За спинами хрустели ветки, шлепали по лужам щупальца. По лесу разносился далеким эхом обреченный вой и отчаянный плач осьминога.

Воронцова оглянулась.

И в этот момент вместе с оглушительным раскатом грома сверху обрушился ливень. Не мелкими каплями, а сразу стеной. Холодным водяным потоком он рухнул на проклятый лес.

Кира побежала еще быстрее, хотя казалось, что организм и так работал на пределе. Оказалось, нет! Открылось второе дыхание, а может уже и третье или даже четвертое.

Дождь хлестал тяжелыми холодными струями, смешивался с потом, застилал глаза. И уже не разобрать куда бежишь, где в этом чертовом мире верх или низ. Все слилось в одно мутное пятно.

Воронцова не смогла бы объяснить, откуда она это поняла или как почувствовала, но в какой-то момент совершенно точно поняла: они убежали.

— Больше не могу! — Воронцова, тяжело дыша, привалилась к ближайшей сосне.

Лицо перекошено, одежда перепачкана грязью, мокрый свитер растянулся до колен.

— Тогда привал! — согласился Стас.

На шее вздуты жилы, побелевшие пальцы застыли в мертвой хватке на автомате. Он сбросил на землю рюкзак.

— Садись.

Напряженно огляделся.

Кира узнала этот взгляд. В их первую встречу она испугалась животного страха, проступающего из глубины цепких глаз, а теперь поняла его причины. Осознала. Пропустила сквозь себя.

Важная догадка вспыхнула совсем рядом, казалось, она вот-вот уцепится за нее, поймает.

Кира присела на рюкзак, обхватив себя руками. Поёжилась.

Мокро, холодно, страшно.

Губы потрескались, в горле пересохло, голод сосал где-то под солнечным сплетением, но это сейчас мало волновало.

Воронцова давила в себе то чувство, что рвалось из груди наружу. Если бы оно вырвалось, то с воплем, а кричать сейчас никак нельзя. Несмотря на то, что вокруг снова никого не было.

Кроме Стаса.

Ливень прекратился также внезапно, как и начался. Солнце выпрыгнуло из-за туч, и на путников набросилась удушающая жара, непривычная, палящая. Звуки растаяли, осталась лишь тишина, плотная, неестественная.

Стас вздохнул спокойнее, как только стих дождь.

— Наберу дров, нужно развести костер и просушить вещи.

Кира зацепила ускользающую мысль и взглянула на спутника. Бритый закинул за спину автомат и побрел собирать более-менее подходящие деревяшки.

Выходит, Бритый встречался со странностями еще до того, как обнаружил ее на обочине. Его взгляд развеивал все сомнения на этот счет. Но как спросить? Как подступиться, чтобы Стас снова не замкнулся? Ведь что-то знает, но не рассказывает. Боится напугать, хотя куда уж больше. Если только...

...масштабами бедствия.

Откуда пришел Стас, она не знала, но то, что он был недалеко от Малоярославца — это точно. Сам же говорил о взорвавшейся бензоколонке. Он не обошел место катастрофы, не двинулся в город, а направился в противоположную сторону. Почему?

И снова вопросы. Очередь из неясностей становилась все длиннее.

Воронцова не заметила, как погрузившись в размышления, потеряла из виду спутника. Впереди за деревьями мелькнула тень. Кира вздрогнула. Снова показался силуэт. Только тогда сообразила, что ничего страшного нет. Силуэт знакомый. Стаса. Воронцова выдохнула с облегчением и вытянула ноги. Вспомнились слова Бритого о том, что в ясную погоду можно не опасаться нападения. Еще одна загадка.

Усталость навалилась с такой силой, что захотелось закрыть глаза и отключиться. Проснуться дома за сотню километров отсюда и забыть все, как страшный сон. Еще лучше вернуться на несколько дней назад и не поехать к родственникам. Просто просидеть в сети все выходные.

Кира прикрыла глаза и прислушалась. Раздались шаги. Ветки ухнули о землю.

— Не спи, — в подступающую дрему врезался голос Стаса.

Воронцова открыла глаза и посмотрела на него.

— Достань из рюкзака спички, — потребовал Бритый.

Закончив строгать щепу, он уложил домиком крупные ветки и запалил костер. Принялось не сразу, сырые ветки брались медленно, давая больше едкого дыма, чем тепла. Когда пламя занялось, Кира стянула свитер и развесила его на изогнутой ветке, чтобы просушить. Поймала себя на том, что у нее першит в горле. Холодно. Слякоть. Паршивая погода. В такую запросто можно свалиться и с простудой, и с воспалением легких, особенно без возможности переодеться и переобуться.

Бритый сидел на корточках, взгляд пустой, в никуда, словно разглядывал что-то внутри себя.

Кира подсела рядом, протянула ладони к огню.

— Стас, то, что там было, в дачном поселке, — сбивчиво начала Воронцова. — Откуда оно? Что это вообще такое?

Бритый устало провел рукой по лицу и пожал плечами. Молча ушел от разговора. Снова.

Как ни в чем не бывало, подкинул в костер ветку покрупнее. Домик развалился, но не потух. Разлетелись в стороны искры.

Кира поглядела на него сердито, с обидой. Она вернулась к дереву и села, прислонившись к стволу спиной, и устало прикрыла глаза. И пусть не разговаривает, пусть держит при себе свои предположения. Она попробовала достучаться, но в закрытую дверь не войти без ключа, а его не было.

Рядом хрустнула ветка. Кира открыла глаза. В полуметре от нее стоял Стас, замявшийся, на нее не смотрит, взгляд бегает по лесному ковру.

— Ты это... не обижайся, — слова давались Стасу тяжело, не умел он извиняться, не привык. — Я просто не знаю, что тебе ответить. Нет, даже догадок. Такое ощущение, будто я оказался в другом мире. Если бы тебя не встретил, наверное, так и подумал.

Он достал плоскую флягу и сделал глоток. Запахло спиртом.

Бритый протянул тару Кире.

Она сморщилась и отказалась. Водку она пробовала раза два в своей жизни. Не понравилась. Горько, противно, а тут спирт, пусть и разбавленный.

— Надо, — Стас силой вложил в ладонь флягу. — Иначе заболеешь.

Под тяжелым взглядом Кира сдалась. Выдохнула и глотнула. Горло обожгло, глаза заслезились, к желудку поползло тепло.

— Терпеть не могу эту гадость, — сипло выговорила она.

Бритый хмыкнул.

— В рюкзаке есть тушенка. Будешь?

— Нет, — Киру передернуло. — Лучше воды.

Желудок напоминал о себе тянущей пустотой, но рваные куски мяса, даже в мыслях вызывали тошноту после существа, склеенного из человеческих останков. А вот запить отвратительное послевкусие от спиртного хотелось неимоверно.

— И мне кусок в горло не лезет, — кивнул Стас.

Он крутнулся на месте, не вставая с корточек, и выудил из рюкзака пухлую флягу с водой, протянул Кире. Прежде чем сделать глоток, спросила:

— Слушай, Стас, а почему ты мне помог тогда на дороге, да и сейчас возишься?

— Потому что ты человек, — сказал натянуто бодро Бритый, убирая наполовину опустошенную флягу в заплечный мешок. — И чтобы не сойти с ума...

— До нашей встречи, ты уже видел таких тварей?

Он закрыл глаза и несколько раз глубоко вздохнул. Кира выжидающе глядела на него. Стас ответил на взгляд открыто, красноречиво, с убийственной честностью.

У каждого есть предел собственной замкнутости. Человек может долго копить в себе эмоции, складывать их, как мелочь в копилку, а когда она наполнится до краев и места не останется, треснет. Монеты со звоном рассыпаются по полу. Спокойствие Стаса лишь прикрытие воли. Изнутри его корежило.

От осознания, что спутник не железный, Кире стало проще понимать его.

Больше юлить он не собирался, хотя было заметно, он не хотел рассказывать о том, что произошло, заново окунаться в пережитый кошмар, но слова сами выскакивали.

— Несколько раз в год я езжу на игры. Собирается толпа народа и по некоторому сценарию играет в войнушку, с оружием, только травматическим. Страйкбол называется. В этот раз игра проходила под Малым. Собирались на двое суток зависнуть. Я с командой ставил палатку, как раз пошел мелкий дождь дождь, мы спешили быстрее вещи разобрать. Я полез внутрь забросить спальники. Остальные подтаскивали рюкзаки из машины, когда... — Бритый осекается. — Когда начался настоящий ад. Все машины, мотоциклы игроков, вертолет организаторов, как по команде, взорвались. Люди гибли десятками, а оставшиеся ничего не могли сделать. Все было в огне. Мой друг, Пинч, пробежал мимо меня. Он полыхал, как стог сена. Кричал, вопил. Я пытался помочь ему, но... — взгляд Стаса стал злым, потемневшим, кулаки сжались. — Даже дождь не мог хоть немного утихомирить пожар. Всего на игру собралось около тысячи человек. Те, кто находился возле собственных тачек, погибли во время взрыва и, можно сказать, им повезло, потому что потом непонятно откуда полезли твари — жуткие, хищные. Они бросались на людей и разрывали их на части за доли секунды. Небольшая горстка выживших, мы сбились в кучу и пытались отстреливаться, но нашими пулями только человеку синяки ставить, но все же нам удалось добраться до палатки организаторов игры, правда, к тому времени нас осталось всего трое, — сипло произнес он последнюю фразу. Сглотнул, собираясь с мыслями, и продолжил: — Там нашли несколько обезображенных монстрами трупов. Это были полицейские, которые всегда присутствуют на играх, чтобы следить за порядком. У них мы забрали боевое оружие, правда, моим товарищам по несчастью это не помогло. Я выбрался из леса один, чуть в стороне от того места, где полыхала заправка. Потом нашел тебя.

Бритый закончил рассказывать, неестественная тишина леса обрушилась сильнее любого грохота.

— Получается, за последние дни в ближайших окрестностях произошло несколько пожаров. На ваших играх взорвался весь транспорт, рядом с Малым — заправка, здесь — дачи. Что происходит? Теракт?

— Да кому это в захолустье нужно? — махнул рукой Стас. — Не понятно другое: почему никто не занимается этим? Ни одного спасательного вертолета не пролетело за последние дни, а у них ведь в этом районе есть база.

— А если пожары во всех ближайших поселках, городах? — предположила Воронцова. — Малый, Калуга...

Запоздало вспомнила о тете. Тревога кольнула сердце.

Кира достала телефон, с надеждой, что он заработает. Выключен: сдох аккумулятор. Сенсорный экран безжизненно темнел. Она машинально сунула его обратно в брюки.

— После того, как громыхнули взрывы, сеть не работает, — Стас кивнул на телефон.

— Значит, вышки тоже вышли из строя. Ерунда какая-то.

— Я бы высказался более крепким словцом.

Кире в повседневной жизни редко приходилось использовать бранную речь, она выходила у нее нелепо, но для нынешних обстоятельств, точнее оборотов было не найти.

И впервые мат прозвучал к месту. Грубо. Метко.

Бритый засмеялся. Оказалось, у спутника приятное лицо, когда он не хмурился и не бросал цепкие взгляды по сторонам. Улыбка шла ему, делала его живым. Человеком.

Смех прозвучал так легко и задорно, что Кира тоже улыбнулась. Веселье было не к месту, но жуткая реальность начинала диктовать свои законы, заставляла смеяться над тем, над чем раньше и в голову не пришло бы. А иначе нельзя, свихнешься.

— Надо решать, куда дальше двигать. — К Стасу опять вернулась серьезность. — Может ведь оказаться, что масштабы бедствия в действительности затронули больший район, чем мы предполагаем. Ты, наверное, предложишь дойти до Калуги, там у тебя родственники.

— Нет! — отрезала Кира, как бы она не тревожилась за родню, а терять голову не стоило. — До Малоярославца ближе. Надо разобраться в том, что происходит и как можно скорее. А еще хочется в душ и переодеться в чистое, — пожаловалась она. — Только не говори ничего про женские заморочки. Даже если и заморочки, плевать! Надоело ходить по уши в грязи.

— Согласен, — хмыкнул он.

— С чем? — не поняла Воронцова.

— Идти до Малого, — разъяснил Бритый, затем почесал грудь и добавил: — Помыться тоже не помешает.

— А почему ты сразу туда не пошел? — Сощурилась Кира.

— Встретил тогда компанию оборотней, — хмуро ответил он и достал оружие. — Прежде чем выйти, нужно подготовиться.

Стас разложил на заляпанной маслянистыми пятнами тряпке боезапас. Две неполные обоймы для пистолета, пара запасных магазинов к автомату — один полный, другой полупустой. Не густо. На переносице снова собралась морщина недовольства.

— Умеешь с оружием обращаться? — спросил он спутницу, заряжая ПМ.

Кира помотала головой, сглотнула.

— Придется научиться, — пресек он пререкания. — Стрелять ты можешь не уметь, а пистолет иметь обязана.

Воронцова взяла ПМ за рукоять, осторожно, словно ей в руки сунули ядовитую змею. Боязно. Грозно. Но одновременно с тяжестью оружия пришло и чувство защищенности.

Затем Бритый провел инструктаж, как пользоваться пистолетом, рассказал, где находится предохранитель, как менять магазин, правильно целиться и держать руки при стрельбе.

— Запомни, без команды не стрелять! — предупредил Стас. — Пускай в ход только в самом необходимом случае, зря патроны не расходуй.

После инструктажа Воронцова надела просушенный свитер и неловко пристроила ПМ за пояс. Рука так и тянулась придержать его, чтобы не вывалился.

— Пора выдвигаться.

Стас собрал разложенные вещи и затянул тесьму рюкзака, закинул его на плечи и привычно подтянул лямку. Затем подошел к тлеющему костру и припечатал тяжелым ботинком остатки углей.

Он взглянул на небо, к солнцу медленно подбирались тучи. Собирался дождь, но не раньше, чем через час.

— Еще, есть одна странность. Твари эти появляются только во время дождя.

ГЛАВА ШЕСТАЯ. Автобус

По киевскому шоссе шли молча. Воронцова пыталась завести разговор, но каждый раз натыкалась на монолитную стену молчания. Про себя обозвала Бритого социопатом и погрузилась в себя. Меньше всего сейчас хотелось оставаться наедине с собственными мыслями, тяжелыми, как бетонная плита.

Небо пророкотало. Кира подняла голову, вглядываясь в свинцовую завесу. Гром прокатился с запада на восток, за нагромождением туч сверкнуло. Порыв ветра принес запах дождя, заметно похолодало. Хуже всего было то, что и перспективы добраться до города до темноты, пока не светили.

— Скоро ливанет, — буднично произнес Стас, подтягивая лямку рюкзака, и прибавил темп.

Воронцова тоскливо взглянула на сутулую спину бредущего впереди попутчика.

С десяток мыслей роились в голове, отвлечься никак не получалось. Чем дольше шли, тем больше подступала усталость. А от нее постепенно сдавали нервы. Да еще снова начавшийся дождь.

С одной стороны, было не до разговоров, с другой — в молчании каждый оставался наедине со своими мыслями и своим безумием. Перед глазами возникли то желтые глаза дохляка, то вылетающий из-за трактора оборотень...

Сердце снова заухало в груди, как отбойный молоток. Дальше молчать не осталось сил, иначе воображение доведет до критической точки.

И в момент, когда она уже готова была сказать что-нибудь вслух, да погромче, чтоб скинуть с себя налипший страх. Бритый вскинул руку, остановился. Кира послушно замерла.

Стас молча кивнул, указывая в сторону.

Вглядываться пришлось недолго. На удалении от дороги в буйных зарослях неподвижно стоял рейсовый автобус на спущенных колесах с пустыми глазницами фар. Тот самый, на котором Кира ехала в Малоярославец, пока не закончилось топливо. Уазик выглядел так, словно его грыз кто-то очень большой и голодный, а затем, хорошенько попрыгав, измял кузов. Вокруг находилось несколько поваленных деревьев, которые тонули под зелеными лапами папоротника.

— Пошли дальше.

— Надо проверить, может, кто выжил, — Кира ринулась к автобусу, надеясь, что пассажиры все же успели покинуть автобус, прежде чем подверглись нападению монстров.

— Стой! — Стас схватил ее за руку. — Это опасно. Жди здесь, я сам проверю.

И решительно шагнул в сторону останков несчастного Уазика.

Воронцова с таким раскладом была не согласна. Зато Бритый другого варианта не видел и спорить бесполезно, когда на его переносице появлялась хмурая складка. 'Прикрывай сзади!' и точка.

Кира осталась на дороге. Обернулась по сторонам, словно торопясь убедиться, что они и в самом деле здесь одни. Это движение уже стало привычкой — оглядываться, осматриваться в поисках опасности, даже если все спокойно — не терять бдительность. Иначе нельзя.

Кира доверяла не только глазам, но и просто интуиции, уже не раз чувства выручали.

Опасности не ощущалось.

Дорога была чистой до самой развалюхи. По пути встречались разбросанные вещи, вывалившиеся из багажа: по траве белой массой растекся мужской шампунь из темно-синего тюбика, от него пахло ментолом, лист лопуха блестел от налипших на него теней из треснутого футляра, тут и там валялась одежда, некоторая запакованная в прозрачные пакеты и с фирменными бирками, термос, игрушки, кошельки. Все говорило о том, что большинство пассажиров все же не успели покинуть это место. Стас нашел пару кроссовок на женскую ногу, целых, небольшого размера, и закинул в рюкзак.

Автобус стоял мертвым, будто часовня на старом заброшенном кладбище. Стекла выбиты, дверь валялась в стороне, кузов основательно помят. Бритый оглядел колымагу снаружи и шагнул в проем салона, поднялся по ступенькам.

Пахло сыростью и тленом. Сиденья потрепаны, некоторые вывернуты из основания, всюду мусор, осколки, пятна крови. Ни людей, ни монстров, никого, а все равно жутко.

Стас вышел из автобуса, хотел дать отмашку Кире, как до слуха из-за поваленных деревьев, донеслось легкое копошение. Тихо, стараясь, чтобы ни одна ветка не хрустнула под ногами, направился в сторону шума. Сквозь редеющие просветы завала виднелся небольшая полянка.

Обойдя вывороченное с корнем дерево, обнаружил оборотней — семь особей лежали на траве и отдыхали, серые бока мерно вздымались, кто-то тихонько похрапывал, другой причмокивал. Идиллия, если не считать, что совсем недавно эти существа кого-то растерзали, судя по багряным пятнам на земле. Внимание Бритого привлекли ярко-зелёные пятна на полпути, между ним и оборотнями. Трава там — удивительно молодая, сочная, будто только что взошла. Лёгкий дождик тронул стебли вокруг. Но в самом пятне — ничто не шелохнулось. Тонкие травинки торчали, как проволока.

Тревожить мирный сон, Стас благоразумно не решился. Он медленно попятился прочь. Яркий высверк молнии над лесом и последовавший за ней сильный грохот застали Стаса врасплох, от неожиданности он не проверил следующий шаг. Под ногой предательски раздался хруст сухой ветки.

Оборотни встрепенулись и уставились на гостя. Вместо вытянутых волчих морд на него пялились свирепые лица. После преображения в монстров трудно разобрать, где женские, где мужские, но в данной ситуации это и не имело большого значения для Стаса, защищаться он собирался одинаково, не зависимо от пола нападавшего. Каждая тварь обладала отменным комплектом острых зубов, которые они коллективно демонстрировали Бритому в хищном оскале.

Один из оборотней — черный, гладкошерстный, с красными глазами, самый крупный, отделился от общей кучи и двинулся на него, огибая странные клочки молодой травы. Не зря они Стасу не понравились.

Бритый медленно отступал, без резких движений, держа монстра на прицеле. Старался отойти подальше от стаи, чтобы оставить место для маневра. Если оборотни набросятся скопом на таком расстоянии, то и оружие не поможет, задавят количеством.

Верхняя губа у вожака дрожала, обнажая слюнявые клыки. Ни рыка при этом, ни даже ворчания оборотень не издавал, и этот немой оскал выглядел по-настоящему устрашающе.

На лбу Стаса выступил пот, горячий и липкий. Появилось желание вытереть соленые капли. Нельзя. Дернешься и тебе конец. Стас был уверен, моргни он хоть раз — проиграл. Едва борол в себе желание выстрелить.

Шаг за шагом, глаза в глаза, они смотрели друг на друга, не отводя взгляда.

Вожак стаи остановился, внимательно наблюдая осмысленным взглядом за каждым движением Бритого.

Стасу давали уйти. То ли стая была сыта, то ли еще по какой причине, но дальше оборотень не пошел.

— Стас! Все в порядке? — заволновалась Кира, заметив, что спутник напряженно пятился назад.

Вожак вскинулся на звук, повел носом, рывками вдыхая воздух. Он почуял волнение девушки, тревога раззадоривала хищника. Он издал гортанный рык. Точно по приказу, стая подскочила.

— Стой, на месте! — отозвался Бритый, соблюдать осторожность теперь было бесполезно.

Автомат плюнул свинцом, не дожидаясь, когда противник соберется для удара.

Вожак взвизгнул, его отбросило к ближайшему пятну молодой травы, мигом оттуда вылезли зеленые стебли и проткнули тело мутанта, как ножи. От мерзкого скулежа Бритый сжал зубы и сморщился.

Стая остановилась — то ли подействовала смерть главаря, то ли сытые желудки, но они не стали продолжать атаку. Лишь недовольно скалились и неуверенно поглядывали на погибшего лидера, словно ожидая, что он воскреснет и поведет их дальше.

Но вот оторопь спала, один из оборотней рыкнул и двинулся на Бритого. На него тут же огрызнулся другой, боясь, что первый займет место главаря.

Завязалась драка. Два монстра катались по земле, разбрасывая клочья белой пены. Замелькали оскаленные пасти, во все стороны полетели клочки шерсти.

Стая не двигалась. Ни один из оборотней дальше не шел, словно удерживаемый чьей-то незримой командой. Они не смотрели на Стаса прямо, нюхали воздух, внимательно следили за дерущимся товарищам, но Бритый кожей чувствовал на себе их плотоядное внимание.

Стас воспользовался моментом и рванул к дороге. Стая не обратила внимания на его маневр, увлеченная выбором вожака.

— Бежим! — крикнул Стас, поравнявшись с Кирой.

Без разговоров она рванула с места, слушая на ходу короткий пересказ последних событий.

— Фартит нам пока, — подытожил рассказ Бритый и ухмыльнулся.

Кира тоже слегка улыбнулась. Сложно назвать удачей, то что пришлось пережить им за последние дни, но везение пока не оставляло их — это факт.

— Откуда это все? Мутанты, плотоядные папоротники, теперь трава, прошивающая насквозь...

— Не знаю, но лучше смотреть под ноги. На ножи я бы не хотел наступить.

— Стой! — Кира замедлила бег и, глотнув воды из предложенной Стасом фляги, продолжила:

— Вокруг какая чертовщина творится, и мы не знаем, с чем можем столкнуться в следующий момент. По чистой случайности, мы еще не влетели ни в одну аномалию. Слишком рискованно двигаться так и дальше.

— Хех, согласен, — Стас снял бейсболку и вытер вспотевший лоб рукавом. — Есть предложения?

Воронцова пожала плечами и оглянулась.

— Да хоть палками впереди себя проверять местность.

Бритый взял небольшой сук и бросил в гущу растений, где затаился папоротник. Мутирующее растение среагировало мгновенно, захлопнуло пластины и свернулось в небольшой кокон.

— Что ж, смысл есть в твоем предложении.

Он вытащил нож и срубил пару длинных веток.

Преследования не было, впрочем, иллюзий питать не стоило. Скоро недоразумения между оборотнями улягутся и как знать, куда поведет стаю новый лидер.

Путники двигались быстрым шагом, длинные, гибкие ветки легонько постукивали по тропинке шагах в трех впереди. До примитивности просто, но благодаря этому способу передвижения удалось вскоре спасти себе жизнь, обнаружив обманку. На легкое марево над тропой никто не обратил внимания и прошли бы дальше, если бы палку Стаса не утянуло в невесть откуда взявшийся провал. Только что его не было на тропе. Легкого прикосновения веткой стало достаточно для того, чтобы разрушить мираж. На дне ямы булькала коричневая жижа. Тратить время на изучение новой ловушки не стали, обошли и двинулись дальше. Стас срубил себе новую ветку, благо этого материала в лесу навалом.

День постепенно заканчивал свою долгую историю. Хотя было еще достаточно светло, всеобщие сумеречные настроения уж начали наползать и ухудшать видимость вокруг. Мокрая тропинка петляла между зарослями папоротника и лужами, затянутыми зеленой пленкой ряски.

Сзади раздался одинокий вой, долгий и жуткий. К нему присоединился второй, третий...

Протяжные голоса пронзали округу. Стая оборотней избрала вожака.

Кира и Стас, стараясь не сбавлять шага, обернулись назад. Пока никого. Но чтобы не искушать судьбу свернули в лес, там был хоть какой-то шанс уйти от преследования, благодаря мутировавшим растениям. В их гуще опасно не только людям, но и преследователям. То, что за ними будет погоня, никто не сомневался.

— Живее! — крикнул Стас. — Догонят — растерзают!

Кира засопела, но ходу прибавила. Один раз неудачно перепрыгивая через дубовый корень, она поскользнулась на мокрой траве и чуть не влетела в папоротник. Стас успел схватить за руку и дернуть обратно. Растение, почуяв колебание воздуха, захлопнуло пластины прямо перед носом Воронцовой, оставив на скуле легкую царапину. Рана горела огнем, но в данной ситуации на такие мелочи даже не хотелось обращать внимания.

Мысль о том, что она могла только что погибнуть коснулась сознания и растаяла без следа. Не случилось и хорошо. Кира уже бежала дальше, не оглядываясь. Страх перед свирепыми тварями гнал их вперед без остановок. Перед глазами все тряслось. Воздух влетал в легкие, обжигал их и со свистом вырывался обратно.

Уже начинало смеркаться и, несмотря на большое расстояние, преодолённое путниками, останавливаться на отдых не спешили. Да и как тут остановишься, когда с каждым разом вой звучал все ближе и ближе.

Стас дернул Киру за рукав, вынуждая остановиться.

— Слышишь? — с отдышкой спросил он.

Кира прислушалась. Шелест моросящего дождя перебивал, заглушал многие звуки, делая их призрачными и неопределенными. Вот ветер принес топот нагоняющих монстров... Хотя нет, это долбил пульс в висках. А вот вроде бы рядом со свистом захлопнулся папоротник... Нет, это собственное сиплое дыхание, никак не успокоится после беготни. Уже почти стемнело, чувства обострились. Где-то совсем недалеко она разобрала новый звук, монотонный, спешащий.

— Вода! Рядом ручей! — Кира не знала почему так сильно обрадовалась открытию, но отчего-то на душе стало легче.

— Пойдем по воде, попробуем сбить их со следа, — Стас свернул с тропинки и ломанулся сквозь кусты.

От скорости смены диспозиций Воронцова сначала растерялась. Но глядя, как уверенно Бритый попер по прямой через бурелом, догнала спутника по мелькавшему в темноте фонарику, стараясь идти след в след, мало ли какие еще сюрпризы могут встретиться.

А сюрприз их действительно ждал впереди.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ. Толстяк

Сосны упирались зелеными шапками в небо, которое потемнело не столько от позднего часа, сколько от черных туч, нависших основательно и надолго.

К ручью вышли быстро. Вода журчала под ногами негромко и равнодушно, и от этого монотонного звука становилось зябко. Впрочем, и так было прохладно. Кира присела у берега, намереваясь зачерпнуть воды и смочить ссадину на скуле, которая продолжала гореть огнем.

Неожиданно за деревом раздался храп.

Кира чуть не свалилась в ручей. Стас щелкнул предохранителем на автомате и развернулся на звук.

Короткий храп повторился, но нападать пока никто не спешил.

Бритый осторожно двинулся на шум и, раздвинув слегка ветки низкого кустарника, озадаченно замер. Кира выглянула из-за мужского плеча и ахнула. На мокрой траве спал довольно грязный человек внушительной комплекции. По женским меркам он был неприлично толст. Одутловатые исцарапанные щеки мерно подрагивали на выдохе. Одет он был в дорогой костюм, даже сквозь пятна грязи, тройка выглядела качественно и сидела на толстяке отлично. По сваленным в кучу мокрым веткам можно было сказать, что он пытался развести огонь, но явно не преуспел в этом.

Первый шок от находки прошел, поэтому, решив, что лучше все подробности узнать у самого толстяка, Бритый довольно бесцеремонно толкнул его ногой:

— Эй, спящая красавица, проснись!

Грузное тело заворочалось, обладатель костюма приподнялся на локте и с ужасом посмотрел сторону Стаса и Киры.

— Вы кто? — сонно выдавил из себя толстяк, и, не дожидаясь ответа, протянул руку Стасу, приказав:

— Подними.

Бритый помог встать. Толстяк, оказавшись на ногах, потряс головой, отгоняя сон. Все ждали, когда он придет в себя, в скором времени реакция мужчины превзошла все ожидания.

— Где остальные спасатели? Почему так долго не реагировали?! — завыл он истеричным голосом, присутствие Киры ему совсем не понравилось. Судя по реакции, ждал он для своего вызволения не меньше, чем роту спецназа.

Затем его прорвало. Толстяк принялся ругать спасателей за нерасторопность и лень. Обещал отдать всех под трибунал, суд и пустить по миру. Из дальнейшей триады стало понятно, как это чудо оказалось в лесу. Банально заблудился.

Толстяк оказался местным чиновником, довольно значимой фигурой. По крайней мере, лично сам он ставил себя очень высоко, хотя Кире и Стасу имя Шпакова Милослава Игоревича ни о чем не говорило, потому и не трепетали от благоговейного отношения к государственному служащему.

Чиновник ехал на запланированную встречу в Калугу, когда приспичило по нужде, да так сильно, что пришлось остановиться в лесу. Пока он сидел в кустах, взорвалась его машина на обочине с водителем. Толстяк испугался, решив, что это покушение на его драгоценнейшую жизнь и дал стрекоча в лес, едва не потеряв штаны. Чуть не утонул на болоте. Заблудился основательно. Как только не погиб, загадка.

Фоном этому выступлению завыла стая. Уже не так далеко, но толстяк в порыве эмоций не обратил на это ровным счетом никакого внимания, на последок припечатав грозным вопросом:

— Где мой вертолет?

— Не знаю, — пожал плечами Стас. — И прекращай орать!

Чиновнику не понравились угрожающие нотки в голосе собеседника, не так он представлял себе свое спасение. Привык, что никто ему не перечит. Кира обратила внимание на его глаза, верно говорят, они зеркало души. Чиновник смотрел прямо, открыто, взглядом сильного упертого человека. Человек с таким взглядом не пустое место.

— Да кто ты такой? — возмутился толстяк и требовательно уставился на Бритого, будто подозревал его в подлоге взрывчатки к нему в автомобиль.

— Грибник, — почти злорадно ответил Бритый и с достоинством выдержал пренебрежительный взгляд.

Чиновник не дурак, не поверил.

Перепалка могла продолжаться долго, но совсем недалеко послышался знакомый вой. Стая почти догнала.

— Надо уходить! — тихо, но четко произнес Бритый. — Хочешь жить, не отставай.

— Никуда я не пойду! У тебя есть автомат, — сказал он рассудительно. — Застрели их всех.

— С таким же успехом можно попробовать заговорить их, — сказал Стас. — Пошли, иначе подохнешь здесь.

— Если вы не заметили, я крайне истощен, — скривил крайне недовольную гримасу Штырь, — дайте хотя бы пожрать.

— Слушай, недотепа! — тихо процедил сквозь зубы Бритый. — Пока будешь трапезничать, тебя раз десять другие сожрать успеют. Ты своими воплями все окрестности всполошил. И сейчас все кому не лень сюда сбегаются, чтобы посмотреть, не перепадет ли им что-нибудь. Так что, если хочешь, оставайся. А мы пошли.

Стас повернулся к чиновнику спиной и пошел к ручью, потянув за собой Киру. В другой раз она бы запротестовала, нельзя же вот так бросать человека, но в тот момент ей было не до толстяка. Навалилась дикая усталость. Воронцова едва держалась на ногах. В ручей ступила, не глядя. Поскользнулась на мокрых камнях. И снова Бритый поймал, не дал свалиться кулем в ледяную воду.

— Ты как? — поинтересовался он, брови сошлись на переносице. Переживает. От Киры это не скрылось и потешило женское самолюбие. Хоть и не до этого сейчас было, а все равно приятно.

— Устала.

Стас понимающе кивнул и тут же вскинулся на очередной протяжный вой.

Несмотря на большое расстояние, пройденное путниками сегодня, оборотни быстро сокращали разрыв. Пусть даже кто-то из них сгинет по дороге в папоротнике — основная масса все равно пройдет.

— А теперь ноги в руки и вперед!

— Эй! Постойте! — чиновник проворно спрыгнул в воду. — Я с вами!

Вой, пробирающий до нутра, пронял и Милослава Игоревича.

— Не отставай, Толстый!

Толстый, как коротко окрестил чиновника Стас, несмотря на комплекцию, и не думал отставать. Припустил так, что оказался бы далеко впереди, не укажи Бритый ему место в конце группы.

Ручей, глубиной по щиколотку, оказался ледяным, пахло тиной и болотной гнильцой. Холодная вода бодрила и придавала сил двигаться дальше. Шли долго, за это время чиновник успел достать вопросами всех. Наверное, от его болтовни вокруг папоротники вяли, потому что вдоль ручья почти ни одного мутировавшего растения не встретили.

— Кто вы такие?

— Люди, — Стас постарался придать голосу максимально отстраненную интонацию.

— Сам вижу. А конкретнее?

— Бритый, Кира.

Чиновник тяжело вздохнул, но отставать не собирался.

— Куда мы идем?

— Прямо.

— По дороге идти не судьба?

Бритый промолчал, притормозил. Кира тоже насторожилась. В лесу стало светлее, приглушенное фиолетовое сияние исходило с правого берега от многочисленных колючих шариков, словно кто-то развешал на деревьях новогоднюю гирлянду. Красиво, необычно...именно это необычно и настораживало. Чего ждать от этой неуместной красоты?

— Что это за ежики? — громко поинтересовался Шпаков, от звуков его голоса ежики завибрировали.

Кира шикнула на чиновника, в ответ получила испепеляющий взгляд. Плевать, лишь бы заткнулся. Пусть хоть дыру на спине просмотрит, только бы молчал. Стас поднял со дна камень и швырнул в кусты, недалеко от ближайшего скопления ежиков. Несколько из них сорвались с веток и бросились в место, куда упал камень.

— Надо обходить, — шепотом произнесла Кира.

Стас кивнул:

— За излучиной снова сойдем в ручей.

— Кто-нибудь объяснит, что за цирк тут происходит? — бушевал Шпаков, гудение ежиков усилилось.

Кира прикрыла глаза, досчитала до десяти и на выдохе, произнесла:

— Заткнись!

Стас уже вскарабкался по вязкому грунту на берег. Опустил автомат. Воронцова ухватилась за ремень и рывком преодолела путь на берег. Вдвоем с кряхтением и натугой вытянули следом толстяка. Фонарик выключили, в приглушенном свете ежей даже на другом берегу видно было хорошо, но все равно каждый шаг проверяли прутьями.

Страшно было ступать в заросли крапивы, разросшейся далеко вдоль ручья. И как же приятно ощутить привычный ожег не мутировавшего растения. Нет, конечно, неприятно, но как-то спокойно. Благополучно обогнули светящееся место и снова спрыгнули в ручей.

Один чиновник остался стоять на берегу, грозно хмуря брови:

— Почему не выходим к шоссе? — уперто проговорил он. — Премся, как идиоты, по воде?

— Ты не особо наблюдателен, — тихо, но сердито ответил Бритый, вынужденная задержка не радовала. — Мы пытаемся оторваться от стаи...— на последнем слове он запнулся, призадумавшись, стоило ли рассказывать чиновнику о тех, кто гнался за ними? Ведь если он до сих пор не встретил в лесу мутантов, так может и не нужно ему об этом знать. Ежиков он тоже воспринял спокойно, как чью-то неуместную шутку. Вернется к цивилизации, постепенно стресс сойдет и будет вспоминать с улыбкой, как заблудился в лесу, приукрасит немного для друзей пару моментов и забудет, как плохой сон. Поэтому, несмотря на то, что чиновник у Стаса вызывал только негативные эмоции, реалии от него он решил скрыть. — Стаи хищников. На открытом пространстве они нас растерзают, а замочив ноги, собьем их со следа. По крайней мере, я на это очень надеюсь.

В холодном взгляде Шпакова читалось недоверие. Кира его понимала, сама, встретившись со Стасом неверно оценила его поведение, испугалась оснащения. Только при этом от расспросов ее сдерживал страх перед оружием у попутчика, а у чиновника похоже таких проблем не было. Он хоть сейчас готов был лечь под пули за правду. Имелся в нем внутренний стержень, который вызывал уважение.

Стас стиснул челюсти, скрипнули зубы.

— Может, лучше поговорим в более подходящем месте? Нельзя останавливаться здесь, — Кира постаралась произнести это спокойно, весомо.

Чиновника это ни капли не тронуло.

— Никуда я не пойду, пока не получу объяснения! Кто вы такие, — при этом его взгляд остановился на оружии Стаса.

Как ему рассказать, как объяснить, что происходит вокруг? Да, он сразу же покрутит у виска и ломанется в лес на радость первой аномалии и мутантам. Наконец, Кира осознала, почему Стас скрытничал, не договаривал, когда они встретились.

— На кой ты тогда поперся за нами? —

Чиновник ответил гневным взглядом. Эдаким взглядом можно при желании руку сломать или дом спалить. А что он мог сказать в ответ? Испугался воя, растерялся, устрашился остаться один — признаться в собственной трусости, его никто бы не заставил, но больше всего бесило то, что имелись свидетели его тогдашнего малодушия.

С ближайшего орешника спикировали две тени.

Воронцова от неожиданности чуть не свалилась в воду, поскользнувшись на камне. Бритый присел, вскидывая оружие. Чиновник молотил руками воздух, отгоняя атаковавшую пару летучих мышей, размером с хорошего ворона.

— Перестань дергаться! Они вроде не опасны, — попытался урезонить толстяка Стас.

Напавшие твари действительно лишь кружили над головой, подлетая близко к лицу и невыносимо кричали. У летучих мышей отсутствовали лапы и было всего по одному большому глазу. Действительно, вроде не опасны, но при этом Киру не оставляло ощущение тревоги. И не зря.

Следом за летучими тварями из подлеска выпрыгнула тяжелая туша, напоминающая здоровенную жабу. Объемами она могла потягаться со Шпаковым. У мутанта отсутствовала верхняя часть головы, вместо выпуклостей для глаз располагались две ямки, на которые тут же взгромоздились летучие мыши и удобно устроились, точно один живой организм.

Оторопь спала, как только из улыбающегося беззубого рта жабы выскочил, точно крупная змея, длинный язык. Он прилип к одежде чиновника и рывком дернул к раскрытой пасти.

Стас открыл огонь. Кира тоже выхватила пистолет, но стрелять не стала. Короткая автоматная очередь полоснула по зеленой бородавчатой кожи, в лучшем случае оставляя мелкие царапины. Пули для этой туши были все равно, что дорожные знаки для лосей. Не смертельно, но монстру такая помеха не понравилась. 'Глаза' жабы взмыли вверх и набросились на Бритого. Вреда не наносили, но отвлекали и не давали возможности прицелиться. А чиновника все ближе притягивало к огромному черному провалу пасти, в который казалось легко могли поместиться и два Шпакова.

Гудение и напряжение от ежиков усилилось. Они затряслись, как осенняя листва при порыве ветра — вот-вот сорвуюся.

Кира убрала пистолет и подняла из речки крупный камень, на котором совсем недавно поскользнулась. Как следует размахнулась и швырнула острогранную булыжину прямо в разинутую пасть. Подавись, скотина! Скотина не подавилась, даже не заметила упавшую в ее нутро тяжесть.

Воронцова вскарабкалась на берег по размякшему от влаги уступу рядом с брыкающимся чиновником. Из жабьей пасти воняло, просто невыносимо смердело. Кира достала нож из кармана. Пригодился подарок старика! Лезвие выскочило из пазов, Кира вонзила его в красный язык и потянула на себя. Душераздирающий крик летучих мышей словно раскаленным железом прошелся по сознанию. Жаба дернулась от боли, хватка ослабла, выпуская жертву.

Ежики затряслись сильнее, когда тяжелая туша, отскочив, оказалась в зоне их досягаемости. Заискрились фиолетовым. Полетели первые снаряды, впиваясь в прочную кожу. Жаба затряслась, как от удара током. Хотя не как, а именно от удара электрическим разрядом. Запах горелой плоти ударил в нос, заставив Киру скривиться.

Стас пулей вылетел из воды и вовремя. Несколько ежиков, не допрыгнувшие до противоположного берега, оказались в речке. Соприкоснувшись с водой, они взрывались и на дно падал слегка фосфоресцирующий в темноте камень, колючую оболочку уносило потоком.

Жаба медленно теряла силы, оседала бесформенной массой на землю, напоследок тело дернулось несколько раз и затихло. Ежики словно высасывали труп, оставляя лишь внешнюю оболочку. Сами они разбухали и светились ярче, слегка пощелкивая искорками.

'Глаза' жабы беспорядочно летали над телом, будто мотыльки возле лампы, чуть ближе подлетишь — обожжешься.

Путники отошли в сторону, спрятались за плотно стоящими деревьями.

Дыхание Шпакова было хриплым, неровным.

Чиновник провел рукавом по лбу, чтобы вытереть пот, забыв, что костюм испачкан землей и слизью.

— Да чтоб тебя! — выругался он, моргая и отплевываясь, затем снова разразился бранью.

Прежде, чем он успокоился, спутники пополнили свой лексикон несколькими крепкими выражениями явно уркаганского происхождения.

Кира нахмурилась, не нравилось ей, что Шпаков производил столько шума.

— Это что за хренотня была? — емко завершил свое выступление чиновник.

— Потом все вопросы, — сдержанно ответил Стас, — лучше поблагодари девушку за спасение.

Бритый с гордостью посмотрел на Киру, которая тщательно оттирала о траву нож. Так обычно смотрит отец на дочь, когда та оканчивает с золотой медалью школу.

— Кира, милочка, выходи за меня замуж? — жалобно попросил Шпаков.— Буду за тобой, как за каменной стеной.

— Доживи до ЗАГСа, — ответила Воронцова.

Бритый прыснул в кулак.

Она не обиделась, не нужна ей благодарность Шпакова. Хотелось только одного, чтобы он заткнулся.

— Закурить есть? — спросил чиновник, проигнорировав адресованное ему высказывание.

Стас покачал головой.

— Посидим?

Снова отрицательный ответ.

— Чего сидеть? Ждать, когда еще какая дрянь попрет? Топать надо.

Чиновник был явно не согласен. По несчастному взгляду видно. Искал предлог остаться и не находил.

— Ладно, — неохотно согласился он. — Веди.

Дальше отправились вдоль берега, в воде остались светиться десяток камней от распада электрических ежей. Проверять их свойства никто не решился.

Напоследок Кира оглянулась на погибшую жабу и тут же отвернулась. Труп изменился, ссохся, но все же в останках можно было угадать пышнотелую пассажирку рейсового автобуса. Ту, что больше всех боялась за свои сумки.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Местность становилась все более непролазной. Заросли гуще. Сумрачно, зябко, сыро и противно. Под ботинками чавкало, похрустывало, сзади оставались цепочки глубоких следов, которые быстро заполнялись водой. После встречи с жабой, чиновник шел на удивление молча. Натужно пыхтел и шлепал по лужам.

Воронцова его понимала. На нее саму снова навалилась апатия. Давила не столько даже физическая усталость, сколько эмоциональный перебор. Абсолютное безразличие ко всему, в том числе и к собственной жизни. Если бы сейчас из темноты перед ней выскочил монстр, Кира, наверное, даже не попыталась бы сопротивляться, просто потому что уже не видела в этом смысла. Сознание Воронцовой парило где-то отдельно, а тело жило само по себе. Избавиться от него, все равно что выбросить платье с пятном от вина на подоле, которое так и не удалось вывести после новогоднего корпоратива. Когда-то оно было красивым и нарядным, теперь его и надеть-то стыдно.

Кира не сразу поняла, что произошло, когда Стас вдруг поднял руку:

— Стой! — Он застыл в напряженной позе, поводил из стороны в сторону стволом автомата, всматриваясь в темноту леса. Кира с беспокойством отметила, что автомат снят с предохранителя. Уроки Бритого по обращению с оружием не прошли зря.

Как ни странно, даже чиновник незамедлительно повиновался приказу и замер. Раньше хрен бы он проявил такие чудеса послушания. Понял, наконец, что не на вечерний променад по парку вышли. Тут любой будет повиноваться. Услышал приказ от того, кто рядом, лучше сначала выполнить, если жизнь дорога, а уж потом возмущаться, коли охота. Лучше и вовсе не возбухать. Невозможного никто не требует и все распоряжения для твоего же блага.

— Что там? — насторожился Шпаков.

— Дождь закончился. Привал.

И только когда свет фонаря осветил невысокий берег, вдоль которого в обе стороны разбегался ручей, Воронцова наконец-то расслабилась, чтобы тут же рухнуть на твердую землю, облакотившись спиной о шершавый ствол дерева, больше двигаться не осталось сил. Она чертовски устала. Мышцы ныли, глаза начинали предательски слезиться, рот раздирала зевота. Мокрая, грязная одежда словно налилась свинцом. 'Высокая мода' в этом сезоне подразумевала полный отказ от элегантности и человекоподобия.

— Здесь заночуем, — сообщил Бритый после осмотра местности.

Рюкзак скользнул с плеча в траву, словно был живым и весь день мечтал только о том, чтобы отделаться от хозяина.

Место для остановки попалось удачным, вроде и сами не торчали, как три тополя на Плющихе, и, если кто подбираться станет, успеют заметить прежде, чем будет поздно.

— Так все же, кто-нибудь мне объяснит, что происходит?

— Устроимся для начала, — Стас достал из внутреннего кармана спички, проверил не намокли.

Над ним навис Шпаков.

— Я жду объяснений, — в голосе звучала не прикрытая угроза.

— Или что? — вкрадчиво произнес Бритый, поднимаясь на ноги.

Уверенно посмотрел на него. Чиновник, словно только того и ждал. Они сцепились взглядами и застыли, уставившись друг другу в глаза.

Со стороны могло бы показаться, что это детская забава — игра, кто кого переглядит. Моргнул — проиграл. Но сейчас правила усложнялись — противники ломали волю друг друга. Считается, если ты поймал взгляд хищника, и сумел его переглядеть, он никогда на тебя не бросится. То же самое и с человеком. Если ты не потупился, а противник отвел взгляд первым, значит, ты победил. Сломил волю. И пусть он будет продолжать возмущаться, кричать, он уже отступил.

Чиновник не отступал — сверлил Стаса взглядом с не меньшей силой, чем он его.

Воронцова возвела очи-горе к небу. Два перемазанных грязью мужика, пытающиеся заглянуть друг к другу в душу, в темноте, посреди леса, смотрелись нелепо.

— Хватит! Что вы как маленькие? — упрекнула Кира. — Не ссориться надо, а выбираться. Вместе, сообща.

Но сдаваться никто не спешил, хоть и понимали, что выглядят глупо со своим бараньим упрямством. Кому и что пытаются доказать? Какой самец круче? А только стоит ли сейчас выпячивать грудь колесом, вместо того, чтобы объединиться и добраться до безопасного места? Воронцова ждала, что же победит: разум или упрямство. Тяжело с мальчишками!

— Я хочу всего лишь услышать правду! — устало произнес чиновник и отвел на секунду взгляд в темноту леса, словно пытаясь найти там ответы.

— Все в свое время! Для начала собери ветки для костра, — скомандовал Бритый и отошел.

— Вот еще! Тебе надо, ты и собирай, — снова вскипел чиновник, будто чайник, разве что крышка не дребезжала. — Нашел мальчика на побегушках.

— Жрать хочешь? Собирай! Или в рыло дам, — внятно объяснил Стас свою позицию. — Не доводи меня, Толстый!

— Как ты меня назвал? — забулькал от негодования Шпаков. — Меня зовут...

— Толстый тебя зовут, — оборвал его Стас, не дав закончить фразу. — Твои паспортные данные никому здесь не нужны.

Чиновник собрался было ответить, забурлил внутри, но, увидев, как из рюкзака Бритого на свет показались три банки тушенки, сглотнул и мгновенно сдулся. Лишь вяло махнул рукой и отправился собирать хворост.

Кира неодобрительно посмотрела на Стаса. Что за дурацкая привычка давать клички, как на зоне? Никогда Кира этого не понимала, ни в школе, ни в институте, считала, что все это от неуверенности в себе, желании выпятится, за счет уязвления других. Эдакий гипертрофированный комплекс лидера. Хотя нельзя не признать, что клички были в тему. Воронцова поинтересовалась, какое прозвище Бритый придумал для нее.

— Кира, — коротко ответил Бритый, будто этим что-то объяснил.

— Но ведь это же имя, — усмехнулась Воронцова.

— Тоже мне имя, ни Ира, ни Кирилл, — буркнул Стас.

Вот и не знаешь, радоваться, что погоняло тебе не дали, или обижаться на такое?

Стас сопли разводить не позволил, расстелил ветошь на траве.

— Давай пистолет, — он выжидающе вытянул руку.

Кира неловко вытащила оружие из-за пояса.

— Никогда не направляй ствол на человека, если не собираешься стрелять в него, — поучал Бритый, отбирая ПМ. — Теперь внимательно смотри и запоминай. Я разберу пистолет, покажу, как и что, твоя задача собрать самостоятельно.

Воронцова тяжело вздохнула — расскажи ей неделю назад, что придется собирать вечером в лесу ПМ, вместо того чтобы нежиться в душистой ванной с пеной, никогда бы не поверила в такую ересь. Но в действительности все так и есть и даже интерес проснулся к новому делу. Стас легко разобрал пистолет, начав с извлечения магазина, комментировал каждое действие, объясняя, как называется та или иная деталь и для чего служит.

— Теперь ты, — широким жестом он пригласил Киру проделать процедуру в обратном порядке.

— Так, сначала вроде это...Спиральку вот сюда...

— Не спиралька, а возвратная пружина...Не трубочка это, а ствол! Держи крепче затвор, выпадет сейчас! Все-таки выпал! — В тот момент Стас хотел сказать много неприличных слов, но сдержался. — Ладно. Еще раз. И только попробуй спусковой крючок назвать курком.

Толстый за это время собрал охапку веток и озадачился вопросом:

— Бумага есть?

На что был послан вдоль и поперек, да такими непролазными маршрутами. Больше он не докучал, сидел себе молча, спички переводил на сырые дрова.

Несмотря на бурные эмоциональные всплески Бритого при каждом движении Воронцовой, пистолет она собрала со второй попытки. Сборка так увлекла, что неуверенность перед оружием как-то сама собой отступила. Когда видишь изнутри то, что вызывало страх, оно уже не так пугает. Появился даже некоторого рода азарт. Усталость отошла на второй план, голод притупился, а холод и вовсе позабылся.

Никто не ожидал, но у Шпакова получилось разжечь костер. Все же чиновник не столь безнадежен, как казался на первый взгляд. Упертый, пробивной, но себе на уме. Последнее в нем Бритому как раз и не нравилось. Не время сейчас своевольничать, вредно для безопасности.

Стас остался доволен результатом обоих спутников, но одобрение показал лишь кивком, и после того как дотошно проверил оружие, вернул его хозяйке. Приятным бонусом для нее стали сухие кроссовки, которые Бритый подобрал для Воронцовой рядом с Уазиком. Наконец-то, сухая удобная обувь. Старые кеды тут же выкинула — то, что от них осталось, сложно было надеть еще раз — швы расползлись, подошва местами отошла, а шнурки от количества налипшей грязи отказывались развязываться.

Костер уютно потрескивал красными углями, разгонял тьму и призывал забыть все ужасы прошедших суток. В зарослях мелколистных растений было тихо. Местный гнус не донимал, птицы не пели, лишь в ручье слегка плескалась бегущая по течению вода, и дождь по-прежнему не досаждал. Последний факт давал возможность отдохнуть, согреться и высохнуть у костра.

Толстый быстро двигал ложкой, громко стукал ею о дно миски, первым съел свою порцию, проглотил одним махом, но добавки не попросил. Гордый. Кира и Стас, наоборот, ели неторопливо, основательно. Было так чудесно глотать маленькими кусками тушенку и надеяться, что самое плохое уже позади. Скоро город, но каждый также понимал, что отдых закончится и впереди еще не один километр пути.

— Толстый, а как ты выжил без еды несколько дней в лесу? — спросил Стас, надеясь услышать историю про то, как молодой Шпаков хорошо учился в школе и много запомнил на уроках ОБЖ или смотрел канал BBC, или, в совсем крайнем случае, проходил спец подготовку для выживания в диких условиях в пионерском лагере, но не тут-то было.

— Землянку нашел. Из людей никого, но помещение жилое точно. Уж не знаю, куда делся хозяин, но спасибо ему за гостеприимный уголок, — стал рассказывать свою печальную историю чиновник. — Там в маленькой коморке соленья были и крупы, вобла на леске сушилась, воды только не было.

— Что ж ты пил-то?

— Рассол. От него правда только после сушняка хорошо, а на свежую голову еще больше пить хочется.

— А чего ушел оттуда?

Толстый поморщился. Не любил он отчитываться, не привык к этому. Но то ли догадался, что сейчас действует принцип откровенность за откровенность, поэтому характер показывать не стал, то ли подобрел после еды и глоточка из фляги Стаса, а ответил:

— На вторую ночь кто-то повадился вокруг жилища шастать. Я по началу думал хозяин вернулся. Подошел к двери, спрашиваю: "Кто там?", а в ответ рык звериный. Ясно дело, медведь нарисовался, жрать захотел.

Кира и Стас переглянулись, мол, чиновник так и не допер, что за медведи тут обитают.

— Я забаррикадировал дверь, а утром решил выбираться, да не сориентировался в какую сторону идти, заблудился. Вместо того, чтобы к дороге выйти, на болото забрел. Еле выбрался, долго вдоль ручья шел, пока сил совсем не осталось. Пришлось прям на голой земле отдыхать, а там уж и вы на голову свалились. — У Бритого от такого заявления брови на лоб полезли. — Вернусь в город, ох устрою в кадрах встряску! Полетят суки с насиженных мест! За каждую минуту, проведенную здесь, ответят. Наверняка, еще даже копать не начали, кто покушение на меня устроил!

— Не было никакого покушения. — Бритый обтер нож от остатков еды и убрал на пояс.

— Что? — не понял чиновник. — Как это не было? Я собственными глазами видел, как машину к чертям собачьим взрывом расхреначило.

На вопрос Толстого Стас ответил не просто подробно. Рассказывал так, что история выглядела ночной байкой у костра, но мурашки по спине от таких баек бегали размером с откормленную крысу. Рассказал все с самого начала, как было. Толстый внимал каждому слову с тем жадным интересом слушателя, который позволил хитрозадой Шехерезаде продержаться со своими бесконечными сказками тысячу и одну ночь.

У Киры ничего не бегало. Она знала, что это не байка. Что все это было на самом деле. И что теперь они во всем в этом по уши.

Бритый закончил свою историю и покосился на Толстого. Тот в свою очередь трагично посмотрел на Киру.

— Это правда?

Воронцова кивнула.

Чиновник нахмурился, взгляд его сделался блуждающим. Он будто хотел глянуть дальше пятачка, что освещал костер. Увидеть привычный лес и речку. Нормальные, без агрессивных мутантов, аномалий.

Больше не было паники, отчаяния или безысходности. Больше не было испуга или слабости. Только мрачная решимость.

Подкинули в костер дров потолще, и кто как мог устроились на ночевку. Стас хотел установить дежурство, но остальная часть команды была категорически против.

Слишком долгий и тяжелый выдался денек.

Кира спала без снов. На утомленное сознание просто навалилась чернота, и пропало все, и какое-либо ощущение времени тоже.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

На рассвете разбудил дождь и знакомый вой. Оборотни не потеряли азарта гонки.

— Подъем! — скомандовал Стас. — Выдвигаемся через пять минут, отставивших жать не будем...

Последняя фраза относилась к Толстому, который сложил ладошки под пухлой щекой и вставать не собирался, лишь вяло отмахнулся от говорливого самоназначенного командира.

— ...и завтрак он не получит.

На сей раз угроза подействовала. Помятый чиновник, кряхтя и постанывая, приподнялся на локте и помотал головой, отгоняя сон.

После легкого завтрака из поломанного печенья 'Юбилейное' и нескольких глотков воды, половина отведенного времени на сборы ушли на выслушивание наставлений от Бритого:

— Идете за мной след в след, каждый шаг проверяем палкой. Будьте предельно внимательны, ловушки могут быть на каждом шагу, замаскированные под что угодно и выглядеть абсолютно безопасными. И даже если на нас нападут местные твари, отбивайтесь, оставаясь на месте, либо отступайте по той же тропе, что и пришли к тому месту. Если кто испугается и побежит, скорее всего, сдохнет через несколько шагов и остальных выдаст. Так что сегодня паника бесполезная штука, выкиньте ее. Если вдруг отстанете или отобьетесь от группы, то смотрите в оба, все, что покажется хоть чуточку подозрительным, сообщаем мне. Не орем, лишних звуков не издаем — на шум могут сбежаться монстры всех мастей. Теперь пошли.

Толстый от палки отказался, на речь Бритого отреагировал недовольной ухмылкой. Стас пожал плечами, нянчится он ни с кем не собирался, поправил ремень автомата на плече и повел группу.

— Кто его главным назначил? — спросил чиновник Киру.

Воронцова не ответила. Какая разница кто назначил? Главное, что до этого момента он справлялся со своими обязанностями на 'отлично' и всегда знал, что нужно делать. Только благодаря его командованию они живы сейчас. Она доверяла Стасу и следовала за ним добровольно, а кого не устраивает вольны делать как считают лучше для них.

Обстоятельства в виде стаи оборотней, следовавшей по пятам, заставляли пробираться по кустам и буреломам, но продолжаться так и дальше не могло. Запасы воды, еды и патронов были на исходе. Решили взять направление к шоссе, чтобы выйти к деревне или поселку, коими изобиловало Киевское направление. По счастливой случайности перестал накрапывать дождь. Тяжелые серые тучи продолжали сбиваться в кучи над головами, но пока не капало преследования можно было не опасаться, а также встречи с еще какими-нибудь мутантами. Жаль на аномальные ловушки отсутствие дождя никак не распространялось. Папоротники по-прежнему хватали, а ежики бросались на все что движется в пределах их досягаемости.

Кира и Стас постоянно шарили палками по сторонам в попытках определить аномалии. Один раз уткнулись в невидимую стену, размером примерно два на два метра. Сколько не силились, а уловить зрением ее границы не получалось, только на ощупь. Шел бы первым Толстый, нос разбил бы точно. Можно было подумать, что кто-то поставил стеклянную перегородку прямо по среди леса, но при постукивании звук исходил глухой, как от удара по подушке. Кира хотела изучить подробнее необычную аномалию, на что Бритый гаркнул: 'Тебе жить надоело?', после чего исследовательский пыл мигом угас. Затем Стас приласкал Толстого несколькими эпитетами, чтобы 'клювом не щелкал, не на прогулке'.

Враждебности находка не проявляла, поэтому ее просто обошли стороной и чуть не нарвались на куст, обвешанный ежами, которые в светлое время почти не заметны среди листвы, но, если приглядеться можно заметить, как редкие вспышки света в тоненьких фиолетовых нитях разрядов гуляли по веткам. Они среагировали на движение прута, несколько небольших комочков выпрыгнули на цель, заискрились. Большое расстояние им было не по силу, видимо, малышня еще. Опасный участок обошли по широкой дуге. Стас шагал впереди, остальные двигались цепочкой, след в след — Толстый шел замыкающим.

Остаток леса прошли в напряжении, но без приключений. Один Шпаков топал себе и топал, особо не беспокоясь о возможной опасности притаившейся

У опушки остановились. Дальше, за последним рядом стройных берез, шло открытое пространство, на котором совсем недавно высились одна— двухэтажные домики, сараи, гаражи, магазинчик. Теперь все гнетуще пустовало.

Не шумели разъезжавшие машины, не гоняла на великах детвора, не гудели разговоры соседок, не звенели мобильники.

Напряжённое, как струна, безмолвие давило на нервы. Было непривычно тихо.

Осторожно ступая, группа спустилась к брошенному поселку.

Первый дом, как, впрочем, как и все остальные, оказался выгоревшим изнутри. Сквозь провалившуюся крышу заглядывало серое небо. Стас легко двигался впереди, небрежно удерживая автомат на сгибе локтя, Кира за ним след в след, вдоль большого, разбитого вдребезги, окна. Внутри, казалось, прошелся огненный смерч. Обугленные стены, оплавленные остатки металлической кровати, скрученные в тугой узел обгоревшие провода. И больше ничего. Никого.

Позади громко выругался Шпаков, наступивший случайно в нечто, похожее на коровью лепешку. На него шикнули, в ответ получили тонну словесного дерьма. Бритый едва сдерживался, чтобы не набить морду чиновнику. Кира успокаивала его тем, что скоро они от него избавятся, только дойдут до города. Оба с трудом верили в такое счастье — неизвестно еще, что там ожидало в городе, но проблемы решили разруливать по мере их поступления.

Они прошли еще десяток домов и везде видели одно и то же: смерть и пустоту. Садовые деревья стояли черные от осыпавшей их сажи.

Не верилось, что совсем недавно здесь жили люди. Неужели прямо вот тут топилась печь, хозяйка готовила ужин, ожидая мужа с работы, а в ногах ползал неугомонный ребенок. Картина деревенских будней вдруг отчетливо и в красках проявилась перед глазами. Даже на секунду стал ощутим аромат готовящейся еды, идущий от печи. Люди делали свои будничные дела, планировали будущее. Кто-то собирался строить дом в деревеньке из пеноблоков — фундамент заложили, внешние стены и перекрытия. Двери так и не поставили, успели только подготовить коробки. Окна вставили лишь на первом этаже. Начали, но не закончили.

Повсюду валялись груды строительного мусора, кое-где попадался на глаза оплавившийся инструмент, торчала арматура.

Соседний с недостроенным дом выглядел крепким, будто пожар не коснулся его, обошел стороной. Но, как выяснилось, целым и невредимым он остался только снаружи. Изнутри его словно взбили миксером: мебель переломана, о существовании межкомнатных дверей напоминали только огрызки коробок в проемах, посуда осколками валялась по углам.

Местами деревушка все еще дымилась после пожара. Огня уже не было, но черный копотный дым продолжал подниматься над обгоревшими руинами. Здесь Кира впервые увидела трупы людей. То есть она увидела нечто, в чем опознала человеческие останки.

Такого количества смертей она никогда не видела, только в кино. Но в фильмах ты знаешь, что все не по-настоящему.

Сейчас ей стало невероятно больно от этого зрелища, и она старалась больше не смотреть по сторонам, чтобы не видеть всего кошмара, который остался здесь после катастрофы.

— Что мы шляемся по этим развалинам? — презрительно кривя губы, процедил Толстый. — Я требую, чтобы меня отвели в город!

Бритый, как черт, мгновенно материализовался рядом с чиновником и хорошенько размахнувшись, с душой, врезал кулаком по Шпаковской физиономии. Чиновник брыкнулся на спину, так и лежал, но от боли даже не поморщился. А то, что Стас его хорошо приласкал, можно было разобрать по ненавидящему взгляду. Столько в нем отражалось презрения и обещаний расправы.

— Хоть что-то в этом бардаке доставляет удовольствие, — вдруг произнес Стас, потирая разбитый кулак.

— Что ты имеешь в виду? — по инерции спросила Воронцова, хотя уже приблизительно представляла, о чем говорил спутник.

— Ну, вот встретится тебе в городе местный чинуш. И что? Даже в морду не дашь, потому что ты никто и звать тебя никак. А им все дозволено, даже переехать подростка, если тот будет переходить дорогу, когда такое вот чмо будет опаздывать на встречу. — Стас вспомнил невеселый случай из своей жизни. — И отмажется потом, да? — разгневанный, он навис над чиновником.

— Как правило, люди моего уровня за рулем не ездят и в такой ситуации лично не оказываются. Для этого есть шофер.

Бритый зарычал и набросился Толстого. Бил остервенело, вкладывая в каждый удар всю ярость, копившуюся не один год.

Кира никогда в драках не участвовала, а уж лезть в мужские разборки считала верхом глупости. Но то было там, в прошлом, там, где за правопорядком следили люди в форме. Там, где было кому наказывать за беспредел, пусть не всегда и не всем доставалось по заслугам, но рамки, устанавливаемые законом, соблюдались. А здесь, кто удержит Стаса от мести Толстому за поступок другого чиновника?

Она с разбегу врезалась плечом в бок Бритого. Оба отлетели в сторону и тут же вскочили на ноги. Стас стоял всклоченный, с перекошенным от злости лицом, красные глаза безумно смотрели на девушку. Она запоздало вспомнила про пистолет, убивать спутника она не собиралась, но отрезвить вполне. По крайней мере она бы на месте Бритого обделалась бы, увидев в руках неподготовленной девушки пистолет. Страшная смесь. Как любят говорить мужчины: 'женщина за рулем, что обезьяна с гранатой'. Вот тут примерно тоже самое, только с оружием. А в отношении автомобилей, с высказыванием она была не согласна. Дураков любого пола везде хватало. Ее мать разбилась из-за того, что пьяный мужик сель за руль и почувствовал себя Шумахером. Из-за его оплошности шесть жизней оборвалось, а ему ничего, так мелкие царапины. И было бы больше погибших, если бы мать не остановила автомобиль, загораживая толпу людей на остановке. Могла проехать, успеть проскочить мясорубку, но остановилась. В этом была вся она, решительная, самоотверженная.

Воронцова отсекла безумную мысль использовать оружие против Бритого. Пока она достанет пистолет, он голыми руками обоих прикончит.

— Стас, успокойся! — Кира выставила вперед ладони. — Он не виноват в случившемся. Не время махать кулаками с призраками прошлого.

На ближайшие пару минут над этим многострадальным кусочком Земли воцарилась полная тишина, нарушаемая только тяжелым дыханием Стаса, но постепенно его пыл умерился.

Он поднял перепачканную в саже бейсболку, отряхнул на сколько смог и водрузил на место.

— Кто со мной, ноги в руки и вперед. Не брошу, доведу до города. А кто не с нами, тот против нас, — объяснил Стас неохотно. — За лишние слова в грызло дам. Хочешь сказать, говори по делу. Если по делу нечего сказать, не засоряй эфир. Надеюсь, я доступно излагаю?

Кира кивнула. Толстый ответил своим фирменным взглядом. Таким взглядом хорошо сваи заколачивать. Но Бритому было плевать, он привел в порядок одежду, подтянул лямку рюкзака, развернулся и пошел дальше.

Чиновник поднялся с земли. Губа распухла, лицо в синяках и ссадинах, но презрительной ухмылки не потеряло.

— Если будешь и дальше раскрывать рот не по делу, до города точно не доберешься, — флегматично произнесла Кира и двинулась за Стасом, стараясь не задеть подножный мусор.

Последним шел Шпаков, буравя спины Воронцовой и Бритого неприязненным взглядом.

Через сотню метров наткнулись на первую мертвую птицу. Она лежала, нелепо растопырив черные крылья, широко раскрыв длинный прямой клюв. Неподвижный черный глаз смотрел в пустоту. В принципе, это все, что осталось от вороны, внутренностями кто-то успел полакомиться. Киру слегка передернуло, но не более. Чувство омерзения, которое могло возникнуть у нее при виде такой картины неделю назад, отключилось.

Прошли мимо черной проплешины с останками заправки возле леса.

Полные мрачных мыслей двинулись по трассе, прошли круг, в кювете валялся перевернутый обгоревший грузовик. Тут и там в неподвижности стояли мертвой грудой металлолома искореженные до неузнаваемости автомобили. Чем ближе к городу, тем чаще они встречались.

Дорога стелилась набегающей волной, до указателя 'Малоярославец' спускались вниз и с каждым шагом надежды рушились, как мозаика. Не сказать, что раньше город поражал размерами и масштабностью строений, но все же в деревне была церковь, больница, школа, клуб, библиотека, необходимые коммуникации — все для нормальной жизни людей. В центре высились многоэтажки, а по окраине расположились обычные деревенские строения. И вот они-то первые и встретили путников — запахом гари и руинами. За горизонтом кое-где еще виделся дым. Никаких спасательных или военных отрядов на горизонте не наблюдалось.

— Да что ж это такое?! Что происходит?! Неужели войну америкосы развязали? — чиновник продолжал изливать злобу, осматривая окрестности, и выстреливать вопросы, в основном состоящие из мата. — Как же это так? Что за бред?

Кира и Стас предполагали, что могли встретить на месте Малоярославца уже не тот привычный город, но всячески тешили себя надеждами на лучшее. В результате худшие опасения в реальности оказались много ужаснее. Кусок 'попорченной' земли приобретал все более размытые границы, конца и края его очертаниям уже не видно.

Монотонному бурчанию чиновника вторил мощный рокот с неба. Вот-вот польет.

— Что теперь?

— Надо идти дальше, пополним запасы в городе и в Москву. Картой обязательно разжиться надо.

Вся надежда теперь только на столицу, если уж и там все покрыто сажей от пожаров, надеяться больше не на что, но разобраться в случившемся хотелось до скрежета зубов. В этом мнения Киры и Стаса совпадали. Ими уже всецело завладело желание заняться разгадкой тайн.