Страница произведения
Войти
Зарегистрироваться
Страница произведения

Выход: дневник монстра. Часть 2


Жанр:
Опубликован:
21.02.2015 — 20.09.2015
Предыдущая глава  
↓ Содержание ↓
  Следующая глава
 
 

"Атака!" — первое, что приходит на ум.

Но я ошибаюсь.

Спотыкаясь, ко мне бежит рядовой.

— Офицер Рон, — выдыхает он, — застрелен!

Застываю с поднятым стеком в руке. Выстрелы слышатся снова. Криков нет — в бою васпы молчаливы. Вместо этого издалека доносится топот бегущих ног — земля сотрясается, хрустко ломаются ветки. Забываю о Тории, разворачиваюсь и бегу тоже.

Я до сих пор думаю: на что они рассчитывали тогда? Горстка едва вышедших из тренировочных залов неофитов, бунт которых очень быстро подавили мои ребята и вовремя подоспевшие бойцы Расса. Я не запомнил имен бунтовщиков, не запомнил лиц. Зато хорошо запомнил Рона.

Стреляли на поражение. В голову. И я гляжу на него и вспоминаю солдата, чье лицо превратили в кровавую кашу при налете на Улей. Рон выглядит почти также. Как и у того безымянного васпы, мышцы еще сокращаются, руки дергаются, скребут по земле, колени сгибаются и разгибаются — нанизанная на булавку оса.

— Сделай что-нибудь... Сделай что-нибудь...— повторяю я Полу.

Словно он — Бог этого мира. Словно по щелчку пальцев можно повернуть время вспять, и тогда черная кровь втянется в раны, ткани зарубцуются, Рон поднимется, будто его потянули за нити, после чего, пятясь, приблизится ко мне и скажет: "Слышал? В Даре появился новый хозяин".

А потом, наверное, время помчится еще быстрее. Назад, мимо Нордара, мимо разграбленной деревни, мимо разгромленного приграничного Улья. Еще дальше — мимо лабораторий, Дербенда, Королевы, ученых, военных, налетов, пыток, крови, пота, слез, кокона...

...и вот в моей правой руке отцовский нож, а в левой — самодельный кораблик из коры. И маленькая девочка смотрит снизу вверх доверчивыми глазами и спрашивает:

— Все? Теперь все?

— Теперь все, — отвечает Пол. — Ничего не сделать.

И реальность возвращается. Сшибает с ног приливной волной. Я вижу, как судороги сводят тело Рона и упорствую:

— Он жив. Смотри.

— Нет, — говорит Пол. — Просто сокращение мышц. Рона хорошо отладили.

Он так и говорит — "отладили". Словно речь идет о механизме. И я продолжаю смотреть, как руки Рона беспорядочно шарят по земле, как тело выгибается дугой, словно пробует встать — но не может.

Рон не может умереть — потому что уже мертв. И я вдруг понимаю, что это и есть — самая страшная пытка для васпы.


* * *

Я сам расстреливаю бунтовщиков.

На показательную казнь нет времени. Желания тоже нет. Целюсь — но лиц не вижу. Только сгустки ненависти и тьмы.

— Проклятые преторианцы! — сипит один из зачинщиков. — Однажды вы все подох...

Спуск — и выстрел разносит голову.

Бунтовщики умирают быстрее, чем Рон: их еще не успели закалить в боях. А я повторяю про себя, что они — последние. Отныне я не дам умереть ни одному васпе. Ни одному. Никогда.


* * *

Той же ночью из лагеря сбегают двое. Мы их не ищем.


* * *

Третий день льет дождь. И третий день мы упрямо продираемся через тайгу по обозначенному маршруту. И не разговариваем друг с другом. Вообще.

Хуже злого голодного васпы — только мокрый злой голодный васпа. Пустота берет нас в оцепление, а дождь начисто смывает все краски, принося с собой апатию и тишину.

Васпы похожи на игрушечных солдатиков, у которых кончается завод: движения даются с трудом, глаза стекленеют, инстинкты притупляются, и мы только можем бездумно брести вперед. Наверное, если бы конечной точкой маршрута был не Помор, а одно из непроходимых западных болот — мы брели бы туда с не меньшим прилежанием.

На четвертый день я решаю слегка отклониться от маршрута и завернуть в одну из деревень, чтобы пополнить запасы продовольствия и топлива.

— Мы не выдержим битву, — первым нарушает наше негласное молчание Пол.

— Это очевидно, — отвечаю хмуро. — Мы слишком измучены. Нужен отдых. Но надо потерпеть. Отдохнем в Поморе.

— Не все хотят в Помор, — возражает Пол. — И не все хотят воевать. Многие хотят умереть. Вернуться в головной Улей и умереть там, где умерла Королева.

Мне нечего на это возразить. Я чувствую, что творится в лагере. И понимаю, что если надавить чуть сильнее — бойцы сломаются. Тогда не миновать второго бунта.

Поэтому я перешагиваю через гордость и иду к Торию.

Все это время он старается не отсвечивать, и ни разу не заикается по поводу бунта, расстрела или побега. Видимо, опасается, что я снова начну его пытать, расспрашивая информацию о Шестом отделе, ополчении или черт знает, о чем еще. Когда я подхожу — смотрит так, будто я пришел вырезать ему сердце.

— Нужна твоя помощь, — говорю я, и взгляд Тория из испуганного становится удивленным. — Люди создали васпов. Завели однажды наши сердца. И должны знать, как завести их снова. Сейчас мы гнием изнутри. Так сделай что-нибудь. Скажи им что-нибудь. Ты человек. Ты должен знать — что.

— А как насчет мирового господства? — осторожно интересуется он. — Что насчет армии монстров?

Его шпилька заставляет меня нахмуриться, но я говорю спокойно:

— Это сейчас не первостепенная задача. Нужно сохранить остатки армии. А потом — думать о создании новой.

— Многие уже не хотят воевать. Я ведь не могу их заставить.

— Знаю.

Торий размышляет, собирает лоб в морщины, и сразу становится похожим на того профессора, каким я впервые встретил его — несмотря на запущенность, неровную щетину и порезы на щеках: бриться ножом так и не научился.

— Покажи им личный пример, — наконец, выдает он. — Как всегда делали командиры. Только пример не убийства и насилия. Покажи, что с вами можно договориться мирно. Тогда не придется проливать ничью кровь, не придется терять бойцов. Успех войны заключается не только в умении планировать битвы, но и в умении вести переговоры.

— Снова белый флаг? — усмехаюсь. — Вспомни, чем это закончилось в прошлый раз.

— Просто не атакуйте, — предлагает он. — Уверен, если вы придете с добрыми намерениями, и люди вам отплатят добром.

Я не знаю, что он подразумевает под "добрыми намерениями" и не хочу узнавать. Но какая-то доля истины в его словах есть. Васпы действительно не раз договаривались с людьми и даже покровительствовали избранным деревням, охраняя их от разбойников и хищников в обмен за небольшую плату (вроде продовольствия, техники и женщин). Вести переговоры — моя прямая обязанность, как преторианца. Только теперь Торий предлагает изменить привычную схему. А я не возьму в толк — как.

Поэтому беру Тория с собой — на правах адъютанта. С нами идет комендант Расс и отряд из дюжины васпов.

Идем медленно, а дождь, как назло, усиливается. Мы промокаем насквозь. У Тория возобновляется кашель, и солдаты поглядывают на него с подозрением, но ничего не осмеливаются спрашивать, пока рядом я и Расс. Комендант угрюм и замкнут не меньше моего. Мне кажется, он тоже не верит в успех операции, но ослушаться приказа не смеет. Всем дана установка: не стрелять без моего сигнала. А я держу палец на крючке, и никакие увещевания Тория не заставят убрать маузер в кобуру.

— Стойте, — вдруг говорит Расс.

И сам замирает в стойке охотничьей собаки. Мы останавливаемся и прислушиваемся. Тайга шумит, хлещет ливень, смывая с ветвей отмершую хвою, потоком несет по краю оврага. И в шум дождя вплетаются голоса.

— ...прямо сюда... главное, чтобы вода пошла... — доносятся чьи-то слова.

Ему отвечают неразборчиво. Но мы, пригибаясь, идем на звук. Лес редеет, черной раной проступает овраг, и уже можно различить, как на дне копошатся человеческие фигуры.

— Пустим по дну, — голос становится отчетливее, и я вижу, как один из мужиков энергично жестикулирует, доказывая что-то своему собеседнику. — То есть, всего и делов-то, что до оврага дорыть. А дальше она сама пойдет.

— Далековато копать будет, — отвечает другой. — Где столько рук взять?

— А ближе рыть — так что по старому руслу, что по новому — все одно деревню затопит, — возражает первый. — Смысла в такой работе ноль без палочки. Помнишь, что в прошлом году было-то? В курятник зайдешь — там наседки, что утки, плавают.

— Будем сюда отводить, — твердо говорит третий и вонзает лопату в землю. — Грунт хороший. Ничего. Не в этом году — так в следующем реку отведем.

— Твои бы слова да Богу...— начинает первый и тут-то замечает нас.

Я вскидываю маузер и говорю:

— Спокойно.

И к моему удивлению, люди действительно остаются спокойными. Несмотря на то, что в голову одному нацелен пистолет. Несмотря на то, что на откосе оврага стоит отряд из пятнадцати монстров.

— Вот так дела, Захар! — удивленно произносит тот, кто сомневался, не далеко ли копать. — Никак, навь к нам пожаловала?

Навь — так называют васпов в простонародье.

— Они, они. Кто ж еще? — улыбается мужик, и мне становится не по себе.

Инстинкт самосохранения одинаков для людей и васпов. Когда на твоем пути появляется монстр — ты убегаешь или обороняешься. Ты не встречаешь его спокойной улыбкой. А если встречаешь — значит, за пазухой у тебя припасено немало неприятных сюрпризов. Неприятных для монстра, разумеется. И я вспоминаю нанизанные на колья головы и думаю, что сунуться в безымянную деревеньку с "добрыми намерениями" было наихудшей из всех глупых идей Тория.

Тем временем тот, кого назвали Захаром, поворачивается к третьему мужику, занятому осмотром грунта.

— Эй, Бун! — окликает его. — Погляди, не твои ребята?

Тот опирается на лопату и поворачивается. А я холодею, словно дождь просачивается под кожу и медленно растекается по внутренностям. Так бывает, когда лицом к лицу сталкиваешься с монстром. Или в моем случае — с призраком прошлого.

— Мои, — довольно произносит призрак и обретает плоть и кровь.

Я узнаю его, долговязого рябого мужчину с взглядом матерого волка — моего бывшего командира, десять лет назад пропавшего на болотах.

И понимаю: он тоже узнает меня.

16 апреля (четверг)

День начинается с сюрприза: вместе с Виктором приходит Расс и притаскивает две коробки шоколадных конфет.

— Это тебе за примерное поведение, — говорит мне Торий и обращается к коменданту. — На улицу не пускать. Спиртное исключить. Вернусь через два часа, как договаривались.

— Так точно! — салютует Расс. — Все будет в лучшем виде.

Торий уходит, а Расс открывает конфеты и протягивает мне.

— Лопай, — говорит он. — Совместим приятное с полезным.

— Приятного мало, — уныло говорю я и указываю на капельницу. Но конфету все-таки беру. Расс смотрит с сочувствием.

— Не думал, что сорвешься, — говорит он. — Конечно, ты всегда был психом. Еще и эта передача... Морташ изрядная сволочь! Как он себя называл?

— Новый хозяин Дара.

Расс энергично кивает.

— Чую, он не избавился от желания посадить нас на цепь. Свободные васпы ему не нужны. Ему нужны солдаты. Зависимые от него так же, как мы зависели от Королевы. Тебя сознательно подводили к срыву. Хорошо, что сдержался и никого не убил.

— Хотел, — я опускаю голову. К запаху шоколада и лекарства примешивается еще один — едва ощутимый, с горячими медными нотками. Запах крови возвращается время от времени, и это пугает меня: я не хочу повторения кошмара, не хочу новых срывов.

— Каждый из нас время от времени хочет, — доносится спокойный голос коменданта.

Поднимаю взгляд:

— И ты тоже?

Расс пожимает плечами.

— Поначалу да. Теперь — нет, — он замолкает и жует конфету, думает, словно прислушивается к себе. Потом повторяет решительно: — Теперь точно нет. Знаешь, я ведь узнал ее имя.

— Кого?

— Скрипачки! — Расс улыбается, и хотя его улыбка все еще выглядит довольно жутко, я чувствую бьющую через край неподдельную радость. — Жанна! — гордо и с каким-то придыханием произносит он. — Красиво?

Я беру еще одну конфету и интересуюсь:

— Как решился?

— С помощью кота, — отвечает Расс и, видя мою растерянность, смеется. — Представляешь? Котенок ко мне прибился паршивенький какой-то. Черный. Пищит. Жрать хочет. А у меня откуда жрать? Только конфеты. Что делать с ним — не знаю. Сунул за пазуху. Думаю, я с разными людьми встречаюсь. Вдруг кто возьмет? Сижу на скамейке, курю. А тут и скрипачка. Я у нее спрашиваю: "Ввозьмете кота? Помрет ведь без хозяина". Она постояла, посмотрела. Давайте, говорит. И берет его. Прямо из моих рук! — Расс выдерживает театральную паузу, позволяя мне насладиться величием момента. Я слегка поднимаю брови, и он, удовлетворившись такой реакцией, продолжает: — Потом спрашивает: "А вас как зовут?" Я говорю: "Расс". Она: "Можно, я котенка так назову? Вы не обидитесь?" Называйте, говорю. Пожалуйста. Мне что? Я тоже в некотором роде зверь, — он усмехается, и глаза его в полумраке комнаты поблескивают хищным янтарем. — А она не уходит. Стоит, гладит котенка. А котенок уже и разомлел и заурчал. И я молчу. Любуюсь. Разве что не урчу. А она помолчала и говорит: "А меня Жанна зовут. Вот и познакомились". Потом развернулась да и пошла. А я стою, как к земле приколоченный. И внутри так жаром и распирает. Вот тут, — он прижимает ладонь к груди. — Домой не шел — летел. И тут же четыре стиха написал. Хочешь?

Расс смеется, и я смеюсь вместе с ним, но от стихов отказываюсь.

— Что ж теперь? — спрашиваю.

— Не знаю, — добродушно отзывается комендант. — Да какая разница? Неважно это. Зато у меня, как у настоящего поэта, муза есть. А ты слышал, что Хлоя Миллер планирует благотворительный вечер?

Я моментально скисаю и буркаю под нос:

— Нет, не слышал.

— А меня пригласили, — хвалится Расс, но тут же серьезнеет: — Зря ты отказываешься от сотрудничества с ней. На передаче она хорошо держалась.

Я хмурюсь: любое упоминание об этой женщине мне неприятно, и восторженность Расса раздражает еще больше. Пора вернуть его с небес на землю, и я спрашиваю:

— Ты знаешь, что она внучка Полича?

Расс выкатывает глаза. Только что рот не открывает.

— Того самого... — начинает он, и я киваю.

— Того.

Плечи Расса опускаются, взгляд тускнеет, а мне вдруг становится неловко за то, что я так неуклюже выбил опору у него из-под ног.

— Но это не значит, что она причастна к Си-Вай, — поспешно говорю я, словно оправдываюсь. — Самый очевидный вывод не всегда оказывается самым верным.

Расс заметно оживляется.

— Да-да! — соглашается он. — Хлоя Миллер не может быть причастна к Си-Вай. Даже если она внучка этого профессора... Что с того? Взять хотя бы нас самих. Если раскапывать прошлое, то... — он машет рукой и доедает оставшиеся в коробке конфеты.

А я думаю, что, в сущности, он прав. Может, я зря отказываюсь от ее помощи и зря нагрубил тогда, после передачи. Но встряхиваю головой и отгоняю несвоевременные мысли. Это пустяки. Это потерпит. Сейчас важно другое.

— Расс, я не знаю, сколько еще меня тут продержат, — говорю ему, — поэтому нужная твоя помощь. Ты ведь знаешь, где работал Пол.

Комендант кивает.

— Помню, рисовал тебе план, — и сразу схватывает мою мысль. — Хочешь, чтобы я сходил туда вместо тебя?

— Именно. Ничего спрашивать не нужно. Просто наблюдай. Кто приходит. Кто уходит. Какие машины пригоняют. Какие угоняют.

Предыдущая глава  
↓ Содержание ↓
  Следующая глава



Иные расы и виды существ 11 списков
Ангелы (Произведений: 91)
Оборотни (Произведений: 181)
Орки, гоблины, гномы, назгулы, тролли (Произведений: 41)
Эльфы, эльфы-полукровки, дроу (Произведений: 230)
Привидения, призраки, полтергейсты, духи (Произведений: 74)
Боги, полубоги, божественные сущности (Произведений: 165)
Вампиры (Произведений: 241)
Демоны (Произведений: 265)
Драконы (Произведений: 164)
Особенная раса, вид (созданные автором) (Произведений: 122)
Редкие расы (но не авторские) (Произведений: 107)
Профессии, занятия, стили жизни 8 списков
Внутренний мир человека. Мысли и жизнь 4 списка
Миры фэнтези и фантастики: каноны, апокрифы, смешение жанров 7 списков
О взаимоотношениях 7 списков
Герои 13 списков
Земля 6 списков
Альтернативная история (Произведений: 213)
Аномальные зоны (Произведений: 73)
Городские истории (Произведений: 306)
Исторические фантазии (Произведений: 98)
Постапокалиптика (Произведений: 104)
Стилизации и этнические мотивы (Произведений: 130)
Попадалово 5 списков
Противостояние 9 списков
О чувствах 3 списка
Следующее поколение 4 списка
Детское фэнтези (Произведений: 39)
Для самых маленьких (Произведений: 34)
О животных (Произведений: 48)
Поучительные сказки, притчи (Произведений: 82)
Закрыть
Закрыть
Закрыть
↑ Вверх