— И кто?
— Это долгая история, — сказал москомп. — Сходи сначала оправься, а потом пойдем, прогуляемся куда-нибудь подальше, чтобы не пугать людей моим видом.
Мстислав сходил на двор, оправился, вернулся в терем, оделся, как подобает юному княжичу, и пошел прогуляться по окрестным полям. Охранявшие ворота отроки из отцовской дружины смотрели ему вслед, перемигивались и глупо хихикали. Ни для кого не было тайной, что отношения Мстислава с молодой женой были далеки от большой и чистой любви. Сыновья великих князей очень редко удостаиваются счастья жениться по любви. Отроки, очевидно, подумали, что Мстислав направился с утра пораньше позабавиться с какой-нибудь смазливой девкой. Мстиславу стало неприятно — они его за дурака держат. Он ни за что не стал бы изменять жене на второй год после свадьбы — что подумает тесть, если узнает? Бывало, войны начинались и по меньшим поводам. В данном случае, впрочем, война не грозит, на Юрия Всеволодовича уже шестнадцать лет никто серьезно не набегал — слишком силен, но тем не менее... Ну да бог с ними со всеми. По сравнению с той сказкой, которую собирается рассказать москомп, все местные княжеские заморочки наверняка покажутся сущей ерундой.
Так думал Мстислав, направляясь к приметному перекрестку тропинок, где его собирался встретить москомп. А через полчаса, когда москомп закончил свою речь, Мстислав думал уже совсем по-другому. Точнее говоря, он не знал, что думать.
— Ну и что? — спросил Мстислав, выслушав москомпа до конца. — Какое мне дело до того, что происходит в двадцать восьмом веке? Из твоих слов следует только одно — нам с тобой теперь придется ходить за оружием и золотом в другую реальность, на два дня раньше.
— А как же тот я, который на два дня позже?
Мстислав пожал плечами.
— Никак, — сказал он. — Не повезло ему. В жизни всякое может случиться. Ты бы еще Ярослава пожалел, того, что на мгновение позже. Ему ведь тоже не повезло, реальность, в которой он жив, постепенно затирается. Через десять лет от него и следа не останется.
— Это сложный философский вопрос, — начал говорить москомп, но Мстислав его перебил:
— Не надо полоскать мне мозги учеными словами. Философский — означает мудролюбивый. Только буква "рцы" тут лишняя, ее надо убрать и тогда все станет правильно.
Москомп немного помолчал и произнес следующее:
— Давай пока оставим этот вопрос. Подумай лучше вот о чем. Что произойдет, когда Лученко сообразит, что его реальность можно легко затереть?
— Насовсем мы ее не затрем, — уточнил Мстислав. — Двухдневный кусок все равно останется.
— Надо будет — затрем полностью, — заявил москомп. — Я даже знаю как. Только я не могу отдать такой приказ — пока действуют блокировки, это может сделать только человек. Снять блокировки тоже может только человек.
— Короче, — сказал Мстислав. — Что тебе от меня нужно?
— Чтобы ты надел броню, взял оружие и прибыл в то место и в то время, которое я укажу.
— Хочешь, чтобы я Лученко завалил? — догадался Мстислав.
— Фу... — сказал москомп. — Как грубо — завалил... Не надо никого заваливать, надо просто кое с кем поговорить. Я хочу, чтобы все заинтересованные стороны собрались за одним столом и обо всем мирно договорились. Знаешь, чего я сейчас больше всего боюсь? Что между разными временами начнутся междоусобные разборки, как у вас между князьями. К этому все идет. В двадцать первом веке вокруг портала целую крепость выстроили, в двадцать третьем тоже начали строить, в двадцать восьмом — кольцо из роботов, в тридцатом — силовой колпак. Все друг друга боятся, все готовятся друг с другом воевать и начнут ведь воевать!
— Это закон природы, — сказал Мстислав. — Правители никогда не живут мирно, они всегда воюют. А если какой-то правитель не любит воевать, ему недолго осталось быть правителем.
— Это дурной закон, — заявил москомп. — И действует он не везде. Начиная с двадцать четвертого века на Земле воцарился вечный мир.
— В коровьем стаде тоже царит вечный мир, — заметил Мстислав.
— Да, — согласился москомп, — были некоторые побочные эффекты. Но они вовсе не означают, что мир — это плохо. Мир — это хорошо. И я хочу, чтобы мира во всех временах было как можно больше. Я хочу, чтобы правители разных времен договорились между собой прекратить ссоры и разделить сферы влияния. Времени хватит на всех.
— Тогда зачем договариваться с Лученко? Пусть делает в своем времени все, что хочет, а мы будем делать в нашем времени все, что захотим.
— Вот об этом и надо договориться, — заявил москомп. — Иначе в один прекрасный день он поймет, что его ближайшее прошлое уязвимо... Или кто-то другой поймет...
— Хорошо, — сказал Мстислав, — ты меня убедил. Подгоняй тарелку, а я пока пойду броню надену.
— Саблю не забудь, — посоветовал москомп. — В двадцать третьем веке ты с ней хорошо управился, может и на этот раз пригодится.
— А ты-то откуда знаешь? — подозрительно поинтересовался Мстислав и тут же сообразил, откуда. — Младший брат записью поделился?
— Он мне не брат, — уточнил москомп. — Он — часть меня. Только тебе этого не понять.
— Это точно, — согласился Мстислав. — Этого мне никогда не понять.
Мстислав попытался представить себе, каково быть единым в разных лицах, сочетать в себе единосущность, неслиянность, нераздельность... Тут Мстислав понял, что совершает невольное богохульство и отбросил глупую мысль.
6.
Елена вышла из телепортатора, прошла метров десять по коридору и вошла в комнату, в которой китайские кибернетики только что решили невыполнимую задачу.
— Здравствуйте, — произнесла она на международном языке. — Поздравляю, ваша миссия выполнена. Собирайте манатки и идите в телепортатор, оттуда к порталу и на все четыре стороны, чтоб я вас больше здесь не видела.
Некоторое время китайцы смотрели на нее как бараны на новые ворота. Затем они переглянулись и один из них неуверенно спросил:
— Простите, а кто вы такая?
— Елена Ненилова, — представилась Елена. — Полковник федерального спецназа ООН-2.
— Из прошлого? — догадался китаец.
— Из прошлого, — подтвердила Елена. — Здесь нахожусь по приглашению москомпа. Москомп, подтверди.
В комнату вполз робот-уборщик и сообщил:
— Я подтверждаю ее полномочия в этом времени.
Китайцы снова переглянулись. Тот, который разговаривал с Еленой, неуверенно произнес:
— Мы должны сообщить...
— Вы никому ничего не должны, — отрезала Елена. — Ваша деятельность под руководством Лученко признана незаконной. Вы должны немедленно покинуть это время. Консоль не блокировать.
— Военный переворот? — уточнил китаец и нехорошо усмехнулся.
Второй китаец дернул его за рукав и спросил, обращаясь к Елене:
— Мы можем взять с собой то, что обещал нам Лученко?
— А что он вам обещал?
— Ноутбук с информацией, образец полевого нанозавода...
— Гм... Москомп, ты не против?
— Не против, — сказал москомп. — Забирайте и проваливайте отсюда.
В двадцать первом веке китайцы все еще были дисциплинированным народом. Через десять минут их в комнате уже не было.
Елена села за консоль и спросила москомпа:
— Ну и что сюда надо вписывать?
7.
Стас Тугарин был озабочен. Дела шли слишком хорошо, в реальной жизни так никогда не бывает. Ученые терабайтами выкачивали из сети информацию, компьютеры исправно предоставляли все необходимые материалы и образцы, а так называемая ООН-3 все еще не была в курсе происходящего. У Стаса не было оснований не доверять москомпу, в происходящих событиях, скорее всего, нет никакого тайного замысла, просто в двадцать восьмом веке власть имущие расслабились настолько, что до сих пор не понимают, что происходит в их мире. Стас понимал все это умом, но поверить не мог. Ладно народ, но должна же у них быть хоть какая то контрразведка! Если земные власти целиком и полностью полагаются в этих делах на компьютеры, то непонятно, почему Землю до сих пор не завоевали какие-нибудь орки или фримены из недавно колонизованных миров.
Разведка двадцать первого века до сих пор не встретила никакого противодействия. Стас буквально рыл носом землю в поисках любых признаков того, что они работают под контролем местных спецслужб, но никаких признаков не было. Целая бригада аналитиков искала аномалии в информации, предоставляемой местным интернетом, и не находила никаких аномалий. Все было чисто. Это было абсолютно противоестественно, но все было чисто.
Тем большим сюрпризом стал для Стаса срочный вызов москомпа. Точнее, это был не совсем вызов, просто однажды утром телевизор, который смотрел Стас, внезапно отключился и из его динамиков заговорил москомп.
— Срочно иди в телепортатор, — приказал он. — Координаты точки прибытия уже введены. Намечается кое-что интересное.
Инстинкты опытного контрразведчика моментально наполнили кровь адреналином. Вот они, проблемы, они обязательно появляются, если их долго ждать. А если их не ждать, они тоже появляются.
— Что случилось? — спросил Стас.
— Долго объяснять. Если не пойдешь в телепортатор прямо сейчас, все станет неактуально. Ты очень сильно пожалеешь.
— Угрожаешь? — поинтересовался Стас.
Москомп издал нечленораздельное хрюканье.
— Параноик, блин, — проворчал он. — Позвони своему заму, скажи, куда идешь, и двигай в телепортатор. Не собираюсь я с тобой ничего плохого делать, я и не могу это сделать, ты сам знаешь.
— Самостоятельно — не можешь. А по приказу — запросто.
— По приказу — запросто, — согласился москомп. — А по чьему приказу — этот вопрос прямо сейчас и решается. Ну как можно быть таким недоверчивым! Слушай внимательно. В том доме, куда я тебя зазываю, находится консоль компьютера, аналогичного мне, на этой консоли открыто окно низкоуровневого программирования. В твоем времени жил человек по имени Иван Георгиевич Лученко, припоминаешь такого?
— Припоминаю, — рассеянно кивнул Стас.
Кажется, он начал понимать, в чем дело.
— Не тормози! — рявкнул москомп. — Сейчас мои блокировки начнут перепрограммировать и если ты не хочешь в этом участвовать...
Москомп не успел закончить фразу, как Стас сорвался с места и сломя голову рванул к телепортатору. Он понимал, что это может быть ловушкой, что надо бы позвонить Илье и обрисовать ситуацию, чтобы в случае чего товарищи знали, что случилось и где его искать. Но если москомп не врет, а скорее всего он не врет, промедление в такой ситуации — не просто глупость, а несусветная глупость. Просто преступно не воспользоваться таким шансом, какой ему представился.
8.
Телепортация привела зулусов в малогабаритный дом стандартной архитектуры. Как всегда в таких домах, телепортатор размещался в торце коридора, по бокам которого располагались комнаты. Первая дверь по правую сторону была полуоткрыта, из нее доносились голоса, разговаривавшие на неизвестном языке. Компьютер разговаривал с какой-то женщиной.
— Компьютер! — тихо позвал Нгуа. — Какой это язык?
— Это русский язык, — громогласно провозгласил компьютер из той комнаты, где говорила женщина.
Женщина осеклась на полуслове и что-то спросила у компьютера на том же самом языке. Он ей что-то ответил.
Нгуа подошел к двери, заглянул внутрь и увидел ее.
Это была высокая белая женщина средних лет, атлетически сложенная и светловолосая. Несмотря на то, что она была белая, она была потрясающе красива. Взглянув на нее, Нгуа первым делом подумал, что такая красавица неплохо дополнила бы его гарем. Впрочем, почему "бы"? Она обязательно дополнит его гарем.
Нгуа улыбнулся и поприветствовал женщину вежливым кивком.
— Кто она такая? — спросил он у компьютера.
Компьютер проигнорировал вопрос. Похоже, он твердо решил отвечать только на те вопросы, которые обращены лично к нему.
— Компьютер! — повторил Нгуа. — Я к тебе обращаюсь.
— Слушаю, — отозвался компьютер.
— Кто эта женщина? — Нгуа представил себе, что ему компьютер сейчас ответит, и поспешно уточнил: — Назови имя и статус.
— Елена, — ответил компьютер. — Статус нулевой.
Нгуа улыбнулся во все свои тридцать два зуба.
— Компьютер, где китайцы? — спросил он.
— Только что отбыли к порталу.
— Почему я их не встретил?.
— Я направил их в запасную кабину, — ответил компьютер. — Я не хотел, чтобы вы встретились.
Интонация у него была такая, как будто он ехидно улыбался.
— Где пакет обновления? — спросил Нгуа.
— Его нет.
— Как это нет?!
— А вот так, — ответил компьютер. — Нет и все.
Однозначно издевается.
Женщина что-то произнесла на своем русском языке.
— Компьютер, синхронный перевод, — потребовал Нгуа.
— Дословный или смысловой? — уточнил компьютер.
— Конечно, смысловой.
— Она сказала следующее. Порнографический спектакль пора заканчивать, лучше скажи, что это за отдельно бродящие гениталии пожаловали к нам в гости.
Нгуа где-то слышал, что русский язык очень поэтичен, многозначен и трудно поддается переводу. Но не до такой же степени! Нгуа посмотрел вниз и увидел, что набедренная повязка не сбилась и нормально прикрывает то, что должна прикрывать. Тогда почему эта женщина сравнила его именно с тем самым предметом? Может, она хотела сделать комплимент его мужественности?
Пока Нгуа пребывал в остолбенении, женщина и компьютер обменялись несколькими фразами, после чего компьютер сообщил:
— Женщина говорит следующее. Посидите пока в стороне, ничего не трогайте и не мешайте ей. Ей нужно просмотреть кое-какие данные.
— Пусть смотрит, — разрешил Нгуа. — А мы с тобой поговорим о других делах. Скажи мне, компьютер, правильно ли я понимаю, что пакет обновления еще не подготовлен?
— Правильно понимаешь, — подтвердил компьютер.
— Замечательно, — сказал Нгуа, хотя ничего замечательного в происходящем не было. — А теперь скажи мне вот что. Правильно ли я понимаю, что китайцы сделали свою часть дела и теперь пакет обновления может создать кто угодно?
— Неправильно, — заявил компьютер.
— В чем я ошибся?
Нгуа не ожидал получить адекватный ответ на этот вопрос, он задал его просто так, не думая. Но компьютер ответил:
— Для создания пакета обновления необходим доступ гражданина.
— Замечательно, — сказал Нгуа. На этот раз он не кривил душой, все действительно было замечательно. — Я так полагаю, консоль, за которой сидит эта женщина, предназначена для заполнения пакета программной информацией?
— В том числе и для этого, — ответил компьютер.
Было бы странно, если бы он ответил иначе. Обычно компьютеры понимают выражение "предназначена для" в самом узком смысле. Чтобы компьютер ответил "правильно" на подобный вопрос, надо перечислить абсолютно все возможные предназначения консоли.
— А эта женщина, надо полагать, как раз и занимается заполнением пакета? — продолжал допрос Нгуа.
Ответ компьютера был лаконичен:
— Да.
Нгуа подошел к женщине и ласково похлопал ее по плечу:
— Милочка, — сказал Нгуа, — слезай отсюда. Не женское это дело — мировое господство устанавливать. Тем более с нулевым статусом.
