Отказ Ставки от игры "в полруки", был обусловлен не только ослаблением ударной пружины Северо-Германского фронта, или как его скромно именовали в официальных документах штабисты — направления. Получив не двусмысленное предупреждение от Трумэна, Сталин не исключал возможности открытого, широкомасштабного столкновения с американцами. И в этом случаи, ему нужно было раз и навсегда снять со своих рук английскую гирю. Было необходимо обратить британцев в тотальное бегство, как это сделали немцы в сороковом году.
Главные цели авиаудара советских соколов были британские аэродромы под Мюнстером и Оснабрюке. У англичан был ещё аэродромы под Ганновером но, не желая разбивать силу удара, Рокоссовский отказался от их бомбежки.
Все аэродромы врага были вскрыты в результате двухдневной авиаразведке, произведенной необычным способом. Имея полную свободу рук, маршал приказал летчикам в качестве разведчика использовать трофейные немецкие Ф-189, хорошо известные всей Красной Армии как ненавистная "рама".
Как высокие летные чины не упирались против этой идеи Рокоссовского, говоря, что недостойно победителям пользоваться оружием побежденных, маршал был неумолим.
— Все это глупости и предрассудки. Для полного и скорейшего разгрома противника мне нужно постоянное наблюдение за ним, а для этого, "рама" самый лучший вариант. Ни истребители, ни наш верный У-2, не подходят для воплощения задачи поставленной перед нами Ставкой и лично Верховным Главнокомандующим — Рокоссовский специально упомянул Верховного, после чего возражения со стороны летчиков прекратились.
Все хорошо помнили недавний случай, когда прибывший в Бремен генерал-полковник Катуков, высказал маршалу свое несогласие с планом боевых действий. Поначалу Рокоссовский пытался доказать новому командующему 4-й танковой армии свою правоту, но от этого, танкист становился все упрямее и несговорчивее. Тогда командующий фронтом подошел к аппарату ВЧ и положив руку на телефон, объявил, что вынужден будет просить Ставку о замене генерала Катукова. Сказано это было столь уверенно, что никто из присутствующих на совещании генералов, ни на секунду не усомнился в словах комфронта.
По прошествию нескольких дней, Катуков был вынужден признать правоту слов маршала, как вскоре признали её и летчики. "Рама" никогда не была использована на Западном фронте и её появление в воздухе, сильно сбило с толку англичан. Ещё большей неразберихи, добавили немецкие кресты на крыльях медленно летящего самолета. Большинство из постов наблюдения посчитало Ф-189 немецким связным, летящего с севера от адмирала Деница.
Вторичное появление "рамы" над аэродромами вызвало у англичан законную настороженность, однако каких-либо активных действий с их стороны, так и не последовало. Между штабами начались энергичные переговоры по поводу повторного появления над аэродромами самолетов с немецкими крестами. Ясности это не принесло, но родился приказ, сбивать всякие неопознанные объекты, не отвечающие на запросы с земли.
Получив свободу действий, британские зенитчики и истребители перехватчики, с нетерпением ждали нового визита нежданных гостей, но он не состоялся. Вместо них, рано утром, над аэродромами появились советские бомбардировщики.
За время конфликта, англичане привыкли, что русская авиация придерживается исключительно оборонительной тактики и жестоко поплатились за это. В результате утреннего налета на британских аэродромах было уничтожено 62 самолета и ещё 28 машин различные получили повреждения.
Главной целью русских, были тяжелые бомбардировщики "Галифакс", "Ланкастер" и "Летающие крепости В-17" состоящие на вооружение у англичан. Сорок восемь огромных машин было сожжено на летном поле и двадцать один самолет, был разбит.
Нельзя сказать, что стратегической авиации английского королевства был нанесен смертельный удар. Она мужественно перелистнула эту черную страницу своей истории, и уняв кровь из разбитого носа, продолжила свою стоическую борьбу с коварными азиатами. RAF ещё была способна ответить ударом на удар, но только, не в ближайшие два дня. Вслед за утренним налетом, британские аэродромы подверглись ещё нескольким воздушным атакам советской авиации, в результате чего сильно пострадали их взлетные полосы.
Бомбардировщики и штурмовики, под прикрытием истребителей, яростно атаковали врага, стремясь разрушить и уничтожить все, до чего они только могли дотянуться. В этот день, английские зенитки познакомились с легендарными советскими "илами" и были вынуждены признать правдивость прозвища данного им немцами. Невзирая на плотный зенитный огонь, "черная смерть" упрямо атаковала зенитные установки.
Два штурмовика было сбито в результате прямого попадания снаряда в кабину пилота. Многие из машин получили различные повреждения, причем некоторые из них имели по несколько попаданий. Огонь зенитных установок был страшен но, ни один из экипажей не покинул поле боя, не выполнив задания или не расстреляв свой боекомплект.
Все силы фронта были брошены на нейтрализацию авиации противника, в результате чего, идущие в атаку танки, впервые остались без воздушного прикрытия. Больше того, Рокоссовский решил отказаться от ставшей привычной перед началом наступления артподготовки. Риск был огромен, но маршал сознательно пошел на него, намериваясь разгромить врага за счет внезапности.
Впрочем, говорить о том, что идущие в наступление танки были лишены поддержки, было нельзя. Перед началом атаки, в воздух были подняты все имеющиеся в наличие у фронта "рамы". Повиснув в воздухе, они самым тщательным образом рассматривали дороги, по которым предстояло наступать особой танковой дивизии.
Любое пехотное скопление врага, его засады, противотанковые батареи или просто препятствие на пути танковых колонн, тут же летчиками замечалось и передавалось специальному офицеру связи, следовавшему вместе с танкистами. Таким образом, советские танкисты были прекрасно осведомлены о намерениях и замыслах противника и действовали наверняка.
Первое боевое крещение танков дивизии состоялось вблизи небольшой деревушки Хельстен. Пройдя совершенно неохраняемыми лесными дорогами, танкисты приблизились к речной переправе, вблизи которой расположилась противотанковая батарея с тремя танками в придачу. Этого было вполне достаточно, чтобы сорвать или серьезно затруднить переправу советских танков, если бы не "воздушные глаза".
По укрытым в кустарнике, по обеим сторонам дороги пушкам, ударили приданные дивизии самоходки. Благодаря точной наводке, они за считанные минуты уничтожили орудия англичан или выбили их прислугу. Когда же один из танков решил наказать обидчиков и отправился на тот берег реки, то его ждал неприятный сюрприз.
Решив срезать дорогу, он проехал через высокую изгородь кустарника и оказался один на один с краснозвездным "исом", застывшим в ожидании приказа к атаке. Никто из противников не ожидал появления другого и потому ни у одного из них не было преимущества на выстрел. Первым, выстрелили английский танк. Его наводчик чуть раньше успел навести на противника орудие и дать залп. Бравый "Кромвель" громко выплюнул во врага смертоносным снарядом, но боевое счастье отвернулось от него. Торопясь упредить русских, Джон Смит чуть-чуть не докрутил наводку орудия в результате чего, снаряд только скользнул по броне советского танка и ушел в сторону.
Наводчик "иса" имел большую практику и боевой опыт. Его выстрел был точен и выпущенный с расстояния в сто метров снаряд, пробил лобовую броню "Кромвеля". Мощный взрыв сотряс бронированную махину и ни один из членов экипажа не сумел выбраться из неё. Огненная гиена в один миг поглотила славных британских парней, отдавших свои жизни по прихоти своего кровожадного премьера.
Неожиданная дуэль двух танков, стало своеобразным сигналом для гвардейцев. Грозно ревя могучими моторами, они устремились в атаку на мост. При этом они применили тактический прием. Пока три танка двигались к переправе, ведя по противнику огонь на ходу, два танка, выехали на дорогу и открыли прицельный огонь.
Стоявшие по ту сторону реки "Челленджер" и "Комета" оказались перед трудной задачей, по какой из целей вести огонь. Двукратное превосходства противника, а также огонь самоходок довершивших разгром артиллерии, сильно затрудняло принятие правильного решения.
Развязка в этом бою, наступила очень быстро. Один из двух стоявших "исов" попал в лоб "Комете" убил водителя и вызвал пожар. Пока экипаж боролся с огнем, в танк попало ещё два снаряда, повредило орудие, и он стал совершенно непригоден для ведения боя. Командир и наводчик покинули машину, но не успели пробежать и нескольких шагов. Пущенный из САУ снаряд нещадно посек беглецов осколками.
Гибель командирской "Кометы" развеяло все сомнения у оставшегося в живых экипажа "Челленджера". Не имея возможности к дальнейшему сопротивлению, англичане живо ретировались, оставив на произвол судьбы остатки противотанковых батарей и взвод солдат прикрытия.
Отступая с поля боя, англичане получили прощальный подарок. Осколок разорвавшегося вблизи танка снаряда, пробил топливный бак. К счастью для англичан пожар не возник, но вскоре им пришлось бросить поврежденную машину.
Потери советских танкистов от этого боя составило две машины. Но если у одного танка была перебита гусеница и после короткого ремонта, он продолжил движение, то у второго "иса" полетела коробка передач, и он выбыл из строя надолго.
После этого удачного дебюта, ведомая "рамами", танковая колонна приблизилась к городку Эмсброну, где их ждало более серьезная встреча. В городке находились части 1-й польской танковой дивизии генерала Мачека, в составе танкового батальона, двух гаубичных батарей, двух противотанковых батарей и двух батальонов пехоты. Все подступы, включая две дороги, ведущие в Эмсброн, были минированы, а в каждом взводе, находился боец вооруженный противотанковым ружьем. Польско-британский орешек был довольно крепок, но бойцы 25-й гвардейской дивизии сумели расколоть его с наименьшими для себя потерями.
Зная примерное расположение сил противника, советские танкисты повторили уже опробованный прием, с небольшими изменениями. Первыми, как и в бою у Хельстен, в дело вступили самоходки. Невидимые для врага, они точно ударили по противотанковой батарее прикрывавшей восточные подступы к городку. Благодаря укрытиям из мешков с песком, батарея продержалась гораздо дольше своих товарищей у лесной переправы. Баррикада хорошо закрывала орудийные расчеты от осколков, но против прямого попадания снаряда была бессильна.
Судьба батареи была предрешена, но и поляки сумели преподнести русским свой сюрприз. Две гаубичные батареи были укрыты маскировочной сеткой и потому, они оказались недоступными взору наблюдателей. Их присутствие выдали вспышки орудийных залпов, которые было невозможно замаскировать. Завязалась ожесточенная дуэль, в которой поляки оказались в неравном положении. Они стреляли по противнику, не видя его, ориентируясь по данным звуковых батарей, тогда как русские имели всевидящие глаза. Кроме этого, попав под огонь русские самоходки, могли сменить свою дислокацию, тогда как польские пушки находились на одном месте.
Командующий гарнизоном Эмсброна подполковник Хмара, с ужасом наблюдал, как от огня невидимого противника сначала погибла противотанковая батарея, а затем из строя стали выбывать гаубицы. Чтобы полностью не лишиться артиллерии, Хмара решил уничтожить зловредную батарею русских. Эту почетную миссию, он возложил на роту "Шерманов" под командованием майора Комаровского.
Сказано-сделано и вот, по узкой тропе в минных полях, польские танки устремились на врага. Шестнадцать бронированных машин грозная сила против любой батареи, пусть даже с пехотным или иным прикрытием. Их мощная 76мм пушка позволяла на равных драться с любым средним танком мира, включая знамениты русский Т-34. А отличный мотор давал "Шерманам" неплохой шанс в борьбе с "Тиграми" и "Пантерами" за скорости и маневренности. Одним словом, молодцам майора Комаровского был по плечу любой противник. Ведь не зря борта их танков украшает эмблема гусарского крылатого шлема.
Быстро и слаженно мчались машины к темному лесу, за которым расположились вражеские артиллеристы. "Марш, марш вперед" зазывно пели моторы танков майора Комаровского, и словно откликаясь на их призыв, из соснового леса появилась пятерка краснозвездных "исов" капитана Золотарева. Медленно выкатив на опушку, они дружно дали залп, четко и ясно обозначив врагу свое присутствие.
Стрельба с дальней дистанции, как правило, не приносит результатов, но едва только разрывы снарядов преградили дорогу польским "Шерманам" майор Комаровский приказал остановить танки. Высунувшись из люка командирской машины, он стал лихорадочно рассматривать в бинокль окрестности в поисках новых танков противника, но ничего не обнаружил. Только пять краснозвездных танков, методично вели огонь по наступающим на них "Шерманам" и тогда, у пана майора родился план.
Тяжелые танки русских могли поражать машины противника с расстояния около двух километров, тогда как "Шерманы" могли пробить их броню с шестисот метров. Атака силою в шестнадцать машин не давала твердой гарантии на победу. Но вот удар тридцати двух танков уничтожал пятерку противника при любом раскладе. Кто-нибудь из них уж точно выйдет на дистанцию в шестьсот метров и поразит борт или лоб противника.
К тому же, пана майора съедало страстное желание поквитаться с "большевистскими хамами", что сейчас творят страшное насилие и произвол на берегах священной для любого поляка Вислы. Все эти чувства и доводы, изложенные Комаровским по радио, нашли полную поддержку и понимание со стороны пан подполковника. Не прошло и пяти минут, как ещё одна рота "Центурионов" двинулась по узкому фарватеру минного поля, на помогу своим товарищам.
— Хороший москаль, мертвый москаль. Так ускорим им встречу с нашим создателем — обратился к своим подопечным пан Заремба и все шестнадцать экипажей дружно поддержали его. У каждого из сидящих в танке поляков были свои счеты с москалями. У кого кровные, у кого сугубо экономические. А те, у которых их не было, были готовы драться с русскими по убеждению, за реализацию светлой мечты коменданта Пилсудского — "Речь Посполита, от моря до моря".
Все сулило и предвещало полякам в грядущем бою безусловную удачу. Единственное, что смущало Комаровского, это то, как располагались советские танки. Уж слишком далеко друг от друга они находились. Что-то нехорошее виделось в этом пану майору, но ему некогда было рассуждать и додумывать. "Марш, марш вперед" играло его сердце и ему вторили могучие американские моторы.
До противника оставалось чуть больше полторы тысячи метров, когда лес неожиданно разразился мощным залпом, затем другим, третьим. Десятки огромных машин стали выскальзывать из его темных просторов и проскочив мимо стоявших танков, устремились к "Шерманам".
Со смертной тоской, наблюдал майор Комаровский за этой бронированной лавиной, что заступила путь его крылатым гусарам, и отчетливо понимал, что 22 июля, не его счастливый день. Мечта о сведении счетов откладывалась в дальний-дальний ящик. Нужно было отступать, и чем быстрее, тем лучше. Однако у русских были совершенно иные планы и главным аргументом в этом споре, были 122 мм орудия.
