Но в качестве баек вполне себе пойдет, вон Гарри над чем-то смеется.
— Из них, наверное, выйдет отличная семья, — вдруг говорит Луна. — Они постоянно вместе.
— Может быть, — пожимаю плечами. — Рано еще говорить.
— Почему?
— Ну, хотя бы потому, что в этом возрасте все чувства по сто раз за день меняются.
— Но Джинни любит Гарри уже давно и крепко! — широко распахивает глаза Лавгуд.
Ей-ей, японские манга-девочки удавились бы от зависти к такой ширине и высоте глаз.
— Зато он ее не слишком давно, — понижаю голос на всякий случай, — если вообще любит.
— В смысле? — Луна тоже шепчет, и такое ощущение, что мы составляем заговор.
— Мне почему-то кажется, что смотрит он на нее как на сестру, причем не сестру Рона, а именно как на родную сестру. Сама понимаешь, в таком случае у Джинни нет шансов.
— М-м-м-м, — Луна складывает губки бантиком. — Это неправильно. Им надо носить браслеты из мерцающей лозы, и тогда их чувства настроятся друг на друга. И они поймут, как глупо себя вели. Пойду расскажу!
После чего решительно выходит из хижины. «Бу-бу-бу», — доносится с улицы.
Ну вот так-то лучше, а то развели тут сырость и ромашку: хочу быть магом, не хочу, понимаешь.
Глава 22
Через два дня, то есть в понедельник, 18 апреля, происходит весьма знаменательное событие. Во-первых, у Гарри получается полноценный Протего, а во-вторых, он резко от этого утомляется и почти падает в кровать. Приходится идти вместо него к Сивилле Трелони за домашним заданием. В отличие от остальных преподавателей, Сивилла из башни не выходит, и поэтому Гарри периодически наведывается к ней, чтобы получить задания и отдать выполненные.
Заодно и тренируется, чего уж там, а то слишком быстро устает после всего случившегося.
Вообще, исключая ЗОТИ, после прихода Амбридж к власти в школе, в преподавании остальных уроков практически ничего не поменялось. Хотя нет, вру. Зельевар, находясь в перманентно уставшем состоянии, выдает задания на варку легких зелий и практически ничего не задает на дом. Такое ощущение создается, как будто радость троллинга его покинула. Ах да, еще у Бинса пытались изъять кабинет, но профессор-призрак поставил в игнор отбиральщиков. Лекции он все равно тупо помнит наизусть и продолжает прилетать в класс и бубнить. По слухам, летом ему дадут призрачного пинка под призрачный зад, и у нас будет новый учитель.
В остальном же без изменений: МакГонагалл продолжает трансфигурировать, Флитвик — учить заклинаниям, Вектор — складывать числа и знаки, и даже Кеттлберн возобновляет экскурсии вдоль опушки Леса, знакомя нас с магическими существами. Кстати, чем больше однорукий преподаватель рассказывает про Запретный Лес, тем больше понимаю, как мне нереально повезло в моих полетах за древесиной, в частности — со временем полета. Зимой большая часть живности спит, и поэтому некому было делать ням-ням тушкой глупой школьницы. Мантия, конечно, тоже помогла, но тут дело такое, случайная засветка, и любители пожевать магического мясца уже бегут в атаку.
Вход в кабинет Прорицаний — на самом верху Северной башни; собственно, Сивилла тут живет и преподает одновременно. Как рассказывал Гарри, на самый верх она взобралась, чтобы наблюдать звезды и вдыхать токи эфира. Я честно завис после этой фразы, а потом попробовал уточнить, что это за токи эфира такие, которые надо вдыхать? Гарри пожал плечами, сообщил, что он и сам не в курсе, но вот так им Трелони заявила. Также она говорила о духах эфира, которые приносят ей новости из будущего, после чего у меня зародилось одно подозрение.
Некоторые эфиры, в смысле химические соединения класса эфиров, обладают очень даже хорошим галлюциногенным действием, не говоря уже об остальных аспектах, навроде усыпления, отравления и прочего. Вполне возможно, что, вдыхая такие вещества, можно увидеть не только духов, но и ток, и матрицу, и зеленых чертей, и вообще все что угодно.
Поднявшись по лестницам Хогвартса, вспоминаю, что вход в кабинет производится через люк на потолке, и оттуда должна выезжать лестница. Смотрю на кругляш наверху, и понимаю, что Гарри и других учеников запускали через люк, и, скорее всего, Сивилла инициировала спуск лестницы изнутри. Толковая техника, если сидеть там в осаде, но ведь оно как-то и снаружи должно открываться?
В нетерпении начинаю постукивать ногой и протезом, и лестница выезжает.
Случайность? Или я какой-то спецкод настучал? Или просто Трелони меня увидела через свой спецшар и таки спустила лестницу? О, а вот и она сама! Огромная беспорядочная копна коричневых волос высовывается в люк, рядом свисают побрякушки, затем становится виден платок на голове и очки, закрывающие половину лица.
— Добрый день, профессор! Я — Гермиона Грейнджер, однокурсница Гарри.
— Поднимайся, девочка, — странно шепчущим голосом отвечает Трелони, — ты же пришла за домашним заданием для Гарри?
— Да, профессор.
— Ты не хочешь спросить меня, как я это узнала?
— Вы же профессор Прорицаний, вам положено знать такие вещи, — пожимаю плечами, поднимаясь по серебристым ступенькам, довольно высоким, надо заметить.
— Какая умница! — восхищается Трелони и скрывается из вида. Доносится глухое: — Сейчас поставлю чайник!
Поднявшись, оглядываюсь. Внутри и вправду очень сильно душно, на что всегда жаловался Гарри. Непонятно, это чтобы кислорода меньше в мозг поступало и тот не только менее критично относился к информации, но и получал расположенность к впадению в транс и что там еще прорицатели практикуют? Или же просто чтобы всякие дымовония индийского разлива и китайского качества не выветривались? Сама Трелони, понятное дело, уже принюхалась и не замечает этого, но вот ученикам тяжело, да. Не только Гарри жаловался на боль в голове после ее уроков, но даже Парвати с Лавандой, уж на что любительницы Прорицаний, и то нет-нет, но высказывались на этот счет.
Круглые низкие столики с пуфиками, задернутые занавески и темно-красные лампы на потолке, дающие соответствующее освещение. Неудивительно, что Сивилла постоянно кому-то смерть предсказывает при таком-то освещении! Комната как будто залита кровью, и что-то чая уже не хочется. В смысле, изначально не собирался пить чай, но в таком вот антураже даже мысли о чае вызывают кровавые ассоциации. Сама Трелони, в какой-то драной кофте болотно-зеленого цвета и пестрой длинной юбке на манер цыганских (или это цыгане с магов слизали?), хлопочет возле огромного камина, от которого так и веет жаром.
На полках по периметру круглой комнаты — приспособы для гадания вроде хрустальных шаров и карт.
В общем, та еще обстановочка.
— Сейчас будет чай на травах, — гордо заявляет Трелони.
— Спасибо, профессор, но что-то не хочется.
— Ты должна выпить чая, — заявляет она и сует мне в руки чашку. — Я вижу, вижу в тебе огромный потенциал! Ты можешь стать прорицательницей!
Даже если это правда, вот уж нахер мне такое счастье?
Так как люк, сцобако, закрылся и не хочет открываться, приходится задержаться. Варианты вроде выброситься из окна, самортизировав падение или приклеившись к стене, оставляю на самый крайний случай. Чай... ну так себе чай, пылью сильно пахнет, да и без сахара. Интересно, откуда у нее травы, если она практически не выходит из башни? О чем, собственно, и спрашиваю, все равно чем-то надо занять время в гостях.
— Помона Спраут так любезна, что приносит мне их прямо в башню. Эти травы, при правильной заварке, помогают открыть третий глаз и прозреть будущее!
А при неправильной помогают закрыть оба имеющихся, хе-хе.
— Втяни их аромат, ощути, как время течет сквозь тебя, — продолжает выдавать наставления Трелони.
Блин, с моим везением только ходить куда-то. Везде себе уроки найду, даже если нет никакого желания. Сивилла тем временем продолжает задвигать, как нужны и важны в жизни Прорицания, и вообще все маги жить без них не могут. Интересно, чего это ее на рекламу растащило? Ведь явно же подтекстом идет: бросить Нумерологию или УЗМС и переходить к ней. Хорошо хоть печеньки не предлагает.
Надо сказать, что никаких «трепетов эфира» не ощущаю, не говоря уже о третьем глазе.
Допить чай, взять задание и отвалить, пока не стало совсем плохо.
Сивилла Трелони, допив чай, встает, чтобы принести домашнее задание для Гарри, и тут начинается цирк абсурда. Она поднимает голову к потолку, затем опускает, и видно, что глаза у нее уже закатились. Вместо темно-зеленых гляделок — пустая белесость, и в малиновом свете ламп это пугает вдвойне. Как будто вместо глаз — лужицы крови. Она задирает руку вверх, словно репетируя роль молниеотвода, и резким, ломаным голосом заявляет на весь кабинет (надо заметить, что голос очень сильно бьет по ушам, и хочется ее заткнуть, но, как будто примерзнув к месту, слушаю отрывистые фразы, словно выплевываемые Сивиллой):
Вернется тот, кого считают мертвым, чтобы умереть навсегда.
Разрушения, огонь и смерть принесет он с собой, и свершатся месть, и правосудие, и предательство.
Один придет — один уйдет, и смерть обрушится на тех, кто служит ей и сеет её.
Воспрянет свет, и возликует тьма, и Темный Лорд и Гарри Поттер будут в ужасе.
Убийца — не убийца и предатель — не предатель встанут плечом к плечу, принимая свою судьбу и верша чужую.
С каждой фразой Трелони слабеет, как будто вкладывая в слова свою жизнь. Договорив, она падает навзничь, и хорошо, что тут вокруг пуфики. Пригвожденный ее голосом и фразами к месту, все равно не успел бы подхватить эту безумную. Припоминая, что в ее прабабках была некая Кассандра, поневоле спросишь себя: уж не та ли, что славному городу Трое все гадости предсказывала, да ее никто не слушал? Теперь понятно, почему, после такого набора предложений мозги точно поломались. Ладно, грядет война, тут понятно, а остальное?
Но все равно: сомнений нет, мне только что изрекли настоящее пророчество.
Следовательно, сейчас Трелони встанет, не помня, что случилось. Надо брать задание и уносить ноги, пока еще чего не изрекли. Текст — записать и сообщить в Орден. Ну и самому подумать над текстовкой, а то мало ли что. Может, чего-то забыл, упустил, что-то еще вспомнится на ассоциациях. Ладно, теперь займемся Сивиллой. Водичкой побрызгать, по щекам похлопать, кофту на горле расстегнуть. В себя прорицательница приходит быстро.
— У меня, наверное, голова закружилась, — поднимается Трелони. — Чай слишком крепкий был.
— Да, профессор. Еще вы слишком резко встали, — поддерживаю ее за руку.
— Спасибо. Так, куда я шла?
— Вы хотели отдать мне домашнее задание для Гарри Поттера, профессор.
— Точно! — Сивилла устремляется куда-то вглубь комнаты.
Жду, повторяя про себя текст пророчества, чтобы не забыть. Понятно, что под концентрацией в течение ближайшего получаса вспомню все, вплоть до количества волосков на руках Сивиллы, но лучше не прибегать к крайним мерам. Запомнил, записал, сконцентрировался — убедился, что записал правильно, и хватит.
— Вот! Возьми с собой еще вот этот хрустальный шар, пусть Гарри всматривается в него, — она сует мне в руки довольно тяжелую сферу. — И сама в него смотри, у тебя очень сильные способности, развивай их!
— Да, профессор. Спасибо, профессор.
И валить, валить, валить, пока еще чего не случилось.
Покинув башню, облегченно выдыхаю. Все-таки чересчур там спертый воздух, да еще и горячий чай, камин и всякие предсказания. Ладно, вдох-выдох, по порядку. Занести шар и задание Гарри, сходить в библиотеку — записать текст пророчества. Найти того, кто донесет текст до остального Ордена. М-м-м, наверное, надо через МакГонагалл сработать. Сириус и Северус — ну чисто близнецы, хе-хе — под наблюдением Амбридж. Хагрид, скорее всего, тоже, это ведь к нему Гарри ходит на единороготерапию. Можно было бы через Уизли, но где гарантии, что письма не досматривают и не читают? Нет таких гарантий, правильно, потому из Ордена остается только наш декан, Минерва МакГонагалл, и как раз после обеда у меня дополнительная трансфигурация.
Чудно, чудно, запишу и передам.
Подходя к кабинету Трансфигурации, вижу, как туда же гордо шествует Амбридж. За ней Сириус тащит Невилла, ну как тащит, идет рядом. Лонгботтом злой и красный, с самым таким зверским выражением лица, тогда как Блэк расстроен и мрачен. Отступать поздно, приходится делать бесстрастную мину при плохих условиях.
— Добрый день, директор, смотритель, Невилл.
Невилл злобно отворачивается, Сириус кивает, зато наша Чебурашка прямо расплывается в улыбке.
— Мисс Грейнджер, заходите, сразу проведем все, не надо будет два раза ходить.
Что все? Невилл опять ляпнул ерунду, и его исключают?
Заходим; в кабинете уже идут занятия, и МакГонагалл сердито объясняет, что не надо вытягивать шею, когда производишь микротрансфигурацию. Маг, мол, должен быть всегда в одной и той же стойке для заклинаний, чтобы повышать эффективность Трансфигурации.
— Ты неподвижен — цель меняется! — гремит Минерва. — Ты подвижен — цель не изменится!
— Минерва, прошу вас прерваться, — громко и с удовольствием говорит Амбридж.
— У меня урок по расписанию!
— Как директор Хогвартса, — о, Долорес прямо смакует эти слова, — прекращаю ваш урок!
МакГонагалл сверкает глазами, но все же подчиняется. Учеников разгоняют, но смотреть-то им не запретишь, и, чувствую, опять всякой ерунды напридумывают о том, что здесь было, и особенно о том, чего не было. Закрыв дверь за учениками, Минерва смотрит на собравшихся с видом «чего собрались, говорите и проваливайте».
— Декан Гриффиндора, Минерва МакГонагалл, довожу до вашего сведения, что ученик вашего факультета пытался отравить директора школы чародейства и волшебства Хогвартс, каковая попытка, согласно законам, наказывается заключением в Азкабане сроком на пять лет.
Продравшись через канцеляризмы, смотрю на Невилла офигевшими глазами. Отравить Амбридж? Дело полезное, кто спорит, но нет ли здесь преувеличения? Амбридж продолжает увлеченно молоть дальше:
— В связи с вышеизложенным и учитывая предыдущие преступления несостоявшегося отравителя, а также учитывая его статус несовершеннолетнего и связь с некоторыми лицами, заслуживающими...
— Короче, Долорес!!! — рявкает выведенная из себя Минерва. — Мы не в Министерстве!
Надо заметить, что такое поведение для всегда сдержанной и невозмутимой МакГонагалл просто за гранью. Все равно как если бы любой из учеников разделся догола и начал бегать по Хогвартсу, распевая матерные частушки.
