Поэтому существовала проблема, хорошо мне известная по периоду "застоя": выпускники ВУЗов — массово не желали ехать по распределению "на периферию".
"Непролетарские" же студенты, наоборот — чаще всего мечтали о другом: "закосив под своих" — затеряться где-нибудь в провинции, чтоб никто и никогда — не узнал бы об их "чуждом" социальном происхождении.
Вот это — мой контингент, вот таких — мне и надо!
Чтоб поменьше права качали, а побольше работали.
* * *
Но в основном же в кадровой политике, я следовал призыву великого Мао — "опираться на свои-собственные силы".
Напомню, что четвёртым пунктом "Первого пятилетнего плана" развития Ульяновска и волости (после переименования города, его электрификации и объединения местных кустарей и нэпманов в единый торгово-промышленный кооператив) было создание в губернского целого кластера профессионально-технических училищ с собственной производственной базой.
По моей задумке, которую одобрили и поддержали как местные власти — так и губернские и даже центральные, город с таким названием — "Ульяновск", должен быть центром расширенного воспроизводства носителей самого "передового классового сознания"...
Здесь, надо определиться с терминами: повсеместно принято — вслед за Марксом и Энгельсом называть их "пролетариатом". Я читал "классиков" и вполне отчётливо понимаю, что они подразумевали под этим понятием в середине 19 века. Это — люмпен-маргинал из попавших под "огораживание" крестьян, не имеющий ничего за душой — ни дома ни семьи, ни Родины ни флага — кроме каких-то виртуальных "цепей", которых ему не жаль потерять. Такие, да — попадались мне и, в конце двадцатого и даже в начале двадцать первого века...
Чаще всего возле бачков с бытовым мусором, в коих они рылись в поисках средств на опохмелку!
Правда, никаких "цепей" — кроме пагубного пристрастия к бухлу, я у них не заметил.
Среди же рабочих-специалистов, знакомых мне по "Заводу сельскохозяйственного машиностроения имени..." — таких особей не было от слова "вообще" и, я готов — скорее у расстрельной стенки встать, чем признать их "пролетариями" согласно Марксу.
В двадцатых годах двадцатого века, подобных люмпенов — было не в пример, на несколько порядков больше. В основном, это продукт перенаселения сельской местности: крестьяне, вынужденно или намеренно переехавшие в город и пока не нашедшие себя там, или же их потомки в первом поколении — "рождённые в трущобах городских".
Согласен: в описываемый период они имели некоторые признаки "гегемона": Советская Власть — с ними носилась як небрат с писанной вышиванкой где-нибудь в предгорьях Карпат, всячески им потакая. Возможно, это какая-то "попа-боль" с семнадцатого года — когда хлынувшие с фронта неуправляемые толпы солдат-дезертиров, смешавшись с городской гопотой — заставили себя уважать.
Я же искал, выращивал, воспитывал, а затем — холил и лелеял специалистов и менеджеров, по моему глубочайшему убеждению — являющихся главными классами при социализме.
Однако, идеологические споры — как-нибудь потом, в отдельной главе: в данный момент — про образование!
Первый пункт нашего с вами плана — переименование Ульяновки в "Ульяновск", выполнен.
Выполнен и второй этап — электрификация города: кроме строительства маломощной гидростанции, весной-летом 1924 года — произведено подключение волости к общегосударственной энергетической системе.
Третий пункт — кооперация кустарей и нэпманов, никогда не будет выполнен...
Ибо, как строительство города — этот процесс безостановочен и бесконечен!
Здесь, действую без ненужного фанатизма: в Ульяновске и его окрестностях — до сих пор можно встреть и "дикого" кустаря и вольного сталкера...
Извиняюсь — нэпмана!
Четвёртый пункт "Первого пятилетнего плана развития Ульяновска и волости" — на стадии успешной реализации.
Не без затыков, конечно, но кроме организации Воспитательно-трудовой колонии под началом Макаренко и внеплановой "Полицейской академии", в 1924 году — было построено педагогическое училище, три новых "трудовых" школы I ступени и одна II ступени.
Это было непросто, но к осени 1925 года — не считая двух библиотек, трёхмесячных курсов по повышению квалификации, курсов "Ликбеза" и просто — "изб-читален", в Ульяновске — появятся техническое, сельскохозяйственное, медицинское, экономическое и художественное училища со сроком обучения два-три года.
Наркомом по военным и морским делам было одобрено, а уже после его смерти создана так называемая "Фрунзевка" — "Ульяновское начальное военное училище имени Фрунзе" по подготовке младших командиров и технических специалистов для РККА. В нем из допризывной молодёжи готовили — командиров стрелкового отделения, командиров пулемётных расчётов, военных водителей, мотористов, электромехаников, радиотелеграфистов, военфельдшеров и так далее.
Неимоверных трудов мне стоило — но в 1926 году был создан "Ульяновский политехнический техникум" и, даже свой — так называемый "рабочий факультет" или просторечье — "Рабфак".
Вкратце, напомню, что это такое...
* * *
Сперва, это идея рождённая в кремлёвских кабинетах от "отцов" постигавших марксизм как науку по царским тюрьмам да по каторгам — не несла в себе ничего предосудительного, являясь скорее проявлением социальной справедливости. Рабфаки должны быть временной мерой на ближайшие 5-6 лет — пока не подрастет новое поколение "коммунистических" людей, окончивших советские "трудовые" школы II ступени. По словам партийных лидеров, рабфаки предназначались для подготовки пролетарской молодежи — не имевшей возможности получить среднее образование, к поступлению в вуз.
Однако, даже по словам "ленинского гвардейца" и Наркома просвещения Луначарского: рабфаки превратились в "лестницы — приставленные к стенам ВУЗов для взятия их на абордаж"!
В условиях преобладания политики "классовой чистоты" над здравым смыслом, рабфаки из трёхгодичных подготовительных курсов ВУЗов — превратились в средство выживания из стен "альма матер" "классово чуждых" студентов и замены их на пролетарскую молодежь, зачастую совершенно не подготовленную для получения высшего образования. В первые годы существования рабфаков, даже вступительных экзаменов на них не было и "абитуриенты" командировались туда явочным порядком от комсомольских и партийных организаций. Позже установили, что направляемые туда — должны знать хотя бы четыре арифметические действия над целыми числами, уметь удовлетворительно выражать свои мысли в письменной и устной форме, а главное...
Конечно же!
Обладать "правильным" происхождением и общей политподготовкой в объеме элементарной программы по политграмоте.
Однако, никаких вступительных экзаменов по-прежнему не было и зачастую на курсы принимались по рекомендации сельсовета.
Учебные программы же на рабфаках, привели в полное соответствие с первичным уровнем знаний слушателей. Вместо русской литературы те обучались простой грамотности, вместо начал аналитической геометрии и дифференциальных уравнений — элементарной арифметике с таблицей умножения. С физикой и химией — вообще плачевно, а из обществоведения изучали только историю классовой борьбы.
Студенты рабфаков являлись предметом неустанной социальной заботы социалистического государства и коммунистической партии!
В снабжении продовольствием они были приравнены к курсантам военно-учебных заведений, обмундировывались тоже от казны и, в отличии от обычных студентов — каждый из них получал повышенную стипендию в 31 рубль, вне зависимости от успехов в учёбе.
Поэтому, в 20-е годы быть рабфаковцем — было невероятно престижно: как в 30-е — лётчиком, в 60-е — космонавтом, а в "лихие 90-е" — бандитом-рэкетиром или валютной проституткой. Особенно, среди крестьянской молодёжи: пожалуй, это был её единственный шанс — раз и навсегда изменить свой образ жизни. "Слухами земля полнится": стоило лишь в каком-нибудь глухом селе завестись — хоть одному представителю этой категории учащихся, как тут же все его сверстники — загорались идеей ему последовать и уехать подальше от опостылевшего крестьянского труда.
Выпускных экзаменов на рабфаках тоже не было — их выпускники без всяких затей направлялись в ВУЗы, своим уровнем знаний — ставя в ступор мастистых университетских профессоров. Повсеместно в кругах преподавателей, ходят слухи об воистину анекдотических случаях, типа, когда один первокурсник — вчерашний рабфаковец, после требования написать "два в квадрате" — нарисовал четырёхугольник и внутри него поставил цифру "2".
Я ни в коем случае не осуждаю этих ребят, упаси меня Боже!
Это не они, не их отцы, деды или прадеды писали "Закон о кухаркиных детях" — отрезая все пути для получения образования широким народным массам. И это не они — экспериментировали-изгалялись над юными душами в эпоху НЭПа.
Это не они и не их славные предки — вбухивали миллионы собственных же рублей в "освобождение братьев-славян от турецкого ига", а затем — в освобождение трудящихся всего мира от империалистов.
Они, ни в чём не виноваты — пытаясь по своему собственному уму-разумению, воспользовавшись благоприятном моментом — занять достойное место, под общим для всех земных тварей Солнцем. Из их числа, вышло достаточно много людей порядочных и именитых — оставивших заметный след в нашей бурной событиями истории. И самое главное: они дали многочисленное потомство уже воистину грамотных горожан — сделавших Советский Союз ракетно-ядерной космической державой и второй экономикой мира.
А то, что внуки и правнуки всё просрали — опять же, не вина этих простовато-хитрозадых деревенских ребятишек из рабфаков. Ведь никому, кроме попаданца — не суждено заглянуть в непроницаемый мрак будущего.
* * *
Официально Ульяновский рабфак был торжественно открыт в 1926 году, в чём невозможно переоценить помощь Андрея Жданова — ставшего ещё в августе 1924 года Первым (ответственным) секретарём Нижегородского губисполкома ВКП(б). Конечно же, надоумили его на такую мысли наши ребятишки — Ефим Анисимов и другие, к тому времени плотно обосновавшиеся в Нижегородском же губисполкоме РСКМ.
Однако, подготовку его деятельности, я начал гораздо раньше — как бы не за год и, начал её — с подбора вузовских преподавателей.
Переманить с десятка два из профессуры в Ульяновск, оказалось делом хоть и непростым — но вполне возможным. Этому, если так можно выразиться — благоприятствало удручающее материальное положение преподавателей, в том числе и высшей школы. Голодные годы эпохи Военного коммунизма, сменились для них полуголодными годами эпохи НЭПа: в 1926 году официальная ставка профессора московского вуза в сто рублей — была вполне сопоставима с окладом школьного сторожа в семьдесят пять. Царствовала "повремёнка" и простой землемер, даже в течении месяца не трогавший лопаты — зарабатывал в те годы твёрдые 140 рублей, а квалифицированный токарь на государственном заводе — вполне мог зашибать и "максималку" в двести рублей.
Профессора и прочие "доценты с кандидатами", вынуждены были заниматься репетиторством — натаскивая детей партноменклатуры и нэпманов и, превращаться в "порхающих мотыльков" — преподавая в нескольких ВУЗах одновременно.
Я уже давно глаза положил на подобный контингент, но кроме Дмитрия Павловича Чижевского — мало кто из них соглашался переезжать в Ульяновск, боясь потерять "звание" профессора. Создание приравненного к высшим учебным заведениям Ульяновского рабфака — снимало эту проблему.
Созданный мной рабфак, был не совсем "рабфак" в принятом в это время значении. Вернее, это был "чемодан с двойным дном". Неформально, это был самый настоящий ВУЗ, где — хотя и по сильно сокращённой программе, готовили — хотя и очень узко специализированных, но всё же достаточно грамотных инженеров. Факультетов всего два: конструкторы-технологи и организаторы производства.
Конструктор — знающий все нюансы технологий и, грамотный менеджер — умеющий организовать эффективную деятельность целых коллективов подобных конструкторов-технологов — это наше всё!
В Ульяновском же рабфаке, по специально составленной мной программе, прошли специальную двухгодичную подготовку и наши подросшие ребята — Ефим Анисимов, Кондрат Конофальский, Елизавета Молчанова и, некоторые другие, перед поступлением во Всесоюзную Промышленную Академии по рекомендации Нижегородского губисполкома ВКП(б).
Кузьма Рубцов (он же — Домовёнок) и его компания "самоделкиных", закончили трёхгодичные курсы конструкторов-технологов.
Ванька да Санька Телегины со своими "футбольными" командами, после окончания школы — два года учились во "Фрунзевке". Впрочем, про всех них разговор будет отдельный.
Рабфак же, действовал и в своём прямом назначении — подготавливая и...
Отфутболивая подальше из Ульяновска неугодные мне личности!
Кто, спросите такие и для чего их надо "отфутболивать" в ВУЗы страны, расположенные — как можно дальше от Ульяновска?
Помните про так называемых "ленинских призывников"? Хорошо, сейчас буквально в двух словах напомню.
При Ленине, желающего стать членом партии большевиков — ждал довольно жёсткий кастинг, который не каждый мог пройти, а уже таковым являющихся — ожидали регулярные "чистки".
После смерти Вождя первого в мире (бла, бла, бла...), в борьбе за его наследство — Сталин объявил так называемый "Ленинский призыв" в РКП(б) и, туда попёр косяком народ всякий-разный, но в большинстве своём — селяне с двумя классами образования, едваль не вчера попавшие из родной деревни на завод. Не разбираясь ни в марксизме, ни в большевизме, ни в политэкономии — они жаждали постов, должностей и положенных при них преференций для себя лично. Этот процесс не был одномоментным: он был растянут до примерно 1928-29 годов — когда было создано послушно-агрессивное партийное большинство — принесшее Генсеку реальную власть...
Я ни в коем случае не обвиняю Сталина!
Во-первых — все мы сильны задним умом.
А во-вторых: видимо, по-другому — никак было невозможно отстранить от рычагов управления страной всех этих Зиновьевых-Бухариных и Рыковых иже с ними — проболтавших всё время НЭПа в ожидании восстания пролетариата всех стран и Мировой революции.
Так что, ещё в 1924 году я знал: эпоха ожесточённых партийных дискуссий по любому поводу скоро кончится — впереди эпоха доносительств и ожесточённой же грызни за каждую ступеньку ведущую "вверх" по властной лестнице. Ну а там и массовые репрессии, с расстрелами и полновесными сроками подоспеют...
В Ульяновке, по меняющемуся раскладу на партийных собраниях, где доморощенные "ленинские призывники" из молодых — да ранних, стали показывать нам с Анисимовым и Кацем свои пока крохотные — но острые зубки, я почувствовал как медленно — но уверенно и неотвратимо меняется коммунистическая партия.
И заранее принял кой-какие меры.
Как только служба внутренней безопасности докладывала, что кто-нибудь из гиперактивных комсомольцев или молодых коммунистов-призывников — начинал в сторону нашей "троицы" хвост пружинить, тут же собиралось комсомольское или партийное собрание и тот индивид получал путёвку на рабфак. Хотя, официальный срок подготовки там был три года, но по просьбе местного партийно-комсомольского руководства — коллективом преподавателей, кандидат в студенты и через год — мог был признан "условно годным" и отравлен куда подальше.
