— Да... — выдохнула Виджи. Тихо-тихо, но Альбо услышал. Что-то негромко скулил Тулвар.
— Срок их жизни отмерен в полтора человеческих... Великая тайна Витриума, которая оберегается от иных рас...
— Мне это известно.
— О да... Тут Талаши сказала правду. Эльфы живут обособленно и скрытно. Те из них, кто ощущает слишком сильное давление... части человеческой души, отправляются в странствия... Их гонит вперед тоска, которой нет определения и названия, которую можно лишь заглушить постоянным движением вперед... Вы называете их кочевыми эльфами... А часть эльфов рождается выродками, эгоистичными психопатами, словно люди. Это те, в которых человеческая часть... значительно перевешивает. В Хараште их называют — "чащобники". Их держат в Витриуме в особой резервации, в своего рода сумасшедшем доме, но как-то части удалось сбежать... По дороге через Огровы Пустоши они наткнулись на какого-то безумца из людей, который практиковал религиозный исихазм и почти сошел с ума. Он стал их учителем и увел в горы... Эти эльфы обосновались в горах Галидора, рядом с Долиной Харашты. Все ли мои слова правдивы, женщина?
— Да...
— Видишь, Фатик Джарси? Я — говорю правду.
Я ощутил, как кулаки, охватившие рукояти мечей, начали дрожать. Рана саднила в такт частым ударам сердца.
— Скажи еще что-нибудь, чтобы меня убедить!
Мне показалось, что по полным губам Альбо скользнула усмешка.
— Скажу. Еще есть немного... времени. Творец оставил эльфам Витриума... несколько первичных способностей. Первая не слишком значительна по сравнению со второй... Они могут залечивать не смертельные раны друг друга...
— Гритт! Я это знаю, я видел, как они...
Он взмахнул руками, словно готовился сотворить злое чудо, стальные браслеты на толстых запястьях блеснули и погасли.
— Есть главный дар, который свойствен всем эльфам, включая и безумцев Агмарта. Эльфы способны выкупить у смерти любое существо, имеющее бессмертную душу.
— Я знаю это, пророк Гритта! Талаши рассказала мне то же! Принц выкупил Виджи на самоходе карликов в Хараште, а Виджи... моя Виджи, выкупила меня! Наши раны были смертельны, но теперь мы живы, и будем жить еще долго!
Его слова прозвучали, как голос набата:
— О нет, она солгала. Напомни, что она сказала? Что эльф может выкупить жизнь другого разумного или такого же эльфа, ценой урезания собственной жизни до сроков выкупленного существа? Или, в случае, если эльф спасает эльфа, ценой урезания собственной жизни вдвое?
Скверное предчувствие сжало мое сердце.
— Да...
Виджи? Ее силуэт покачивался, расплывался в моих глазах. Она незаметно отодвинулась, отошла к стене, оперлась на нее. Принц был у другой стены. Вжался в нее, распластался... Бледный, напряженный, раскрывший глаза как безумец.
За плечом Альбо маячило лицо Самантия — словно взошла полная, изжелта-бледная (и крайне изумленная) луна.
— Правда состоит в том, Фатик Джарси, что эльфы могут спасти другого только ценой собственной жизни.
Мне показалось, что твердь на мгновение разверзлась под моими ногами. Я покачнулся, стер пот с лица рукавом, еще и еще, я тер лицо, убирая дурацкую боевую раскраску, тер, словно хотел проснуться, но кошмар не отпускал.
— Смерть не прощает выкупа, Фатик. Все должно быть равновесно. Спустя полтора-два месяца, или, самое большее, три, выкупивший чужую жизнь эльф умрет. Несчастный случай или убийство... обычно это несчастный случай или убийство. Я зрю: вот этому эльфу, коего вы зовете принцем, сегодня настала пора умереть.
Тишина...
Я резко выдохнул сквозь сжатые зубы. Правда. Он сказал правду. Мне не нужны подтверждения эльфийки. Вот почему так бесился принц в пещере, вот почему не хотел оставлять меня в живых. Размен — жизнь какого-то варвара на жизнь его дочери. Но Виджи захотела аллин тир аммен, высшую справедливость... как метафору ее чувств... ко мне. И брак. Вот потому и солгала богиня — я бы не смог спокойно добраться до Оракула, если бы знал...
— Истина ли то, что я сейчас сказал, женщина с эльфийской кровью?
— Да...
Холод сжал в кулаке мое сердце.
— Месяц жизни, Фатик, вот и все, что ей остается... Верно ли я говорю, женщина?
— Да...
Я прикусил губу, чтобы не заорать. Амок колыхнулся и пропал жарким облаком. Сегодня моему "я" нужна светлая голова.
— Но хватит разговоров, — сказал Альбо. — Ты убедился, что Талаши лжет, а я — говорю правду. Отдай мне душу Пожирательницы, и уходи. Уходите все. Я пройду в Зал Оракула. И я могу обещать тебе следующее, Фатик. Как пророк Гритта, я сделаю так, что твоя женщина останется жить. После того, как мой господин справится с Талаши...
— Нет, — я произнес это спокойно и жестко. — Я... во всем разберусь сам. У Источника.
— Тогда, боюсь, я буду вынужден прибегнуть к скорому насилию. У меня больше нет времени на уговоры. Сюда поспешает один из смертоносцев Вортигена. Отдай душу, Фатик, отдай сам, либо я отберу ее силой, и позабочусь, чтобы твоя душа низринулась в Бездны Поглощенных Миров!
— Попробуй отбери.
Он двинулся вперед, легким взмахом рук повергнув на камни Крессинду, Монго и Скареди, отпихнул Имоен небрежным тычком (лесная нимфа отлетела к стене, звучно стукнулась). Я сознавал — если захочет, он может их всех... разорвать. Но он не хотел. Ему нужен был я.
— Увы, Фатик, я отберу и, возможно, убью тебя. Ибо на тебе пересеклось слишком много серьезных линий... Битва за Первичный мир сейчас завершится победой Гритта и его повелителя, а ты будешь вечно страдать в Бездне, куда я тебя отправлю... Колоть меня мечами и иным оружием бесполезно. Разве что оглушить ненадолго... Я — почти неубиваем, и прямо сейчас мой господин наполняет меня новыми силами, чтобы я достойно выполнил свое предназначение... С каждым мгновением моя мощь растет... Ах да, чтобы ты прочувствовал ужас момента, я скажу тебе кое-что еще. О наследнике Гордфаэлей. Тебя обманывали всю дорогу. Ты — сын...
Бамс!
Сковородка Самантия приложилась к плешивой голове клирика.
Бамс!
Бамс!
Бамс!
Звенящие звуки ударов раскатывались по галерее. Мне показалось, что с каждым соприкосновением сковороды голова Альбо плющится. Он замер с раскинутыми руками и повалился вниз лицом. На восьмом, примерно, ударе.
— Фатик! — вскричал Самантий. — Ты мне когда-нибудь все объяснишь!
Если только раньше не сойду с ума...
Наверху галереи раздался странный дребезжащий шум. Гродар?
— Следи за ним, Самантий!
Надтреснутый шум с того конца галереи приближался, стремительно нарастал, превращался в громкий и страшный звон.
— Олник, сюда!
— Эркешш...
Кто-то мчится сюда, звякая доспехами...
Подскакивая, мне под ноги вылетела большая медная кастрюля. Я остановил ее, наступив ботинком. Ох... тут и так не знаешь, кричать или плакать, а еще...
Из темноты арки неслышно выдвинулась громадная фигура. Отсвет факела, который держал принц, заиграл на равнодушной серебряной личине и тяжелых доспехах, словно облитых маслом. Тень выдвинулась на свет, и я понял — это не масло. Доспехи Гродара из Внутреннего Круга Адвариса забрызганы кровью. Чужой кровью. В руках два клинка — тяжелых и коротких, с хищно загнутыми остриями, тоже... блестящих.
Гродар обратил на меня свою личину с прорезями для глаз, носа и узкой и ровной — чуть заметной — щелью там, где полагалось быть его полудемонскому рту. Нас разделяло меньше четырех ярдов. Могучая белая шевелюра походила на гриву льва-альбиноса. Льва, который только что пожрал примерно десяток антилоп.
— Вот ты где... — сказал Гродар простым и смертельно усталым голосом. — Долго... искали. Здравствуй, наследник Гордфаэлей.
Я бросил ему под ноги левый клинок Гхашш. А правый сунул за спину, в держатель на перевязи. Жалко, что ближайший тлеющий светильник — за спиной Гродара. Я бы снова рискнул провернуть тот фокус, что позволил мне одолеть Фрея в доходном доме Элидора.
— Ну, в общем, ты ошибаешься. Наследник не я... Но я сдаюсь тебе на милость.
Вся его фигура вдруг выразила удивление. Он думал, я буду трепыхаться.
Он возвышался надо мной, как живая гора. Огромная мощная тварь, налитая неземной, заемной силой. Если сейчас пожалует еще и Борк — мне конец.
— Ты — Фатик Мегарон Джарси, найденыш и воспитанник Трампа Грейхоуна, последний, в ком течет кровь Гордфаэлей.
Оп-па...
— Твои сведения не верны. Наследник со мной, и зовут его Монго Крейвен, и я готов отдать его тебе...
Серебряный лик с прорезями качнулся, мечи с хищно загнутыми кончиками дрогнули. Это чудовище могло уничтожить меня с пары ударов просто весом, мощью напора, силой десяти взрослых мужчин.
— Ты — наследник. Ты — Фатик Мегарон Джарси. Ты можешь умереть или выпить транкас. Выбирай. Фляга у меня на боку.
Транкас. Душеловка. Эльфийская погибель. Алхимическое варево Вортигена, которое стирает личность (а кое-то утверждает, что и душу) и превращает разумное существо — в зомби.
Приглушенно заскулил Тулвар. Крессинда выбранилась.
— Станешь куклой. Будешь повиноваться. Мой повелитель провезет тебя по городам Фаленора... Альянс падет.
— Хочу... — прошептал я... — Куклой... Только не убивай... Нет... Выпью... молю... Готов... Вот мои безоружные руки...
Я шагнул вперед, под самые клинки. Шагнул — и без дальнейших рассусоливаний бросил в его бесстрастный лик ужасное оружие Самантия — мешочки, набитые "огненной смесью" гномов. Раз, два, три!
Они раскрылись в полете, ибо горловина каждого была едва прихвачена нитью, и окружили голову Гродара мерцающей в свете факелов пылью. Всякий человек — и даже полудемон — от внезапной перемены обстановки делает невольный вдох. Гродар не был исключением. Он вдохнул, втянул смесь перцев и жгучих трав всей грудью... И взвыл. Согнулся. Закашлялся.
Я выхватил клинок Гхашш и обрушил ему на загривок. С воплем. С диким яростным воплем варваров Джарси. Вложил в удар все свои таланты и доблести, так сказать.
Под клинком хрустнуло. Еще удар. Меч Гхашш — загадочное оружие оргов Митризена, глубоко врубился в позвоночник смертоносца. Еще удар! Маска брякнула о камни. Гродар упал на колени. Затем тяжело повалился на бок. Багряный свет факела заиграл на красновато-серой коже лица, а вернее — морды с гротескно вытянутым раздвоенным подбородком, вздутыми скулами и глазами, едва заметными под тяжелыми наплывами бровных дуг. Морда оскалилась в предсмертной гримасе... Безгубый рот растянулся, блеснул частокол зубов... Я отскочил — тварь попыталась достать меня клинками. Гродар захрипел, забулькал, начал подниматься... Голова на частично перерубленной шее странно покачивалась, кровь из раны хлестала, как из бочки с выбитой затычкой, белая львиная грива стала багряной
Он сделал шаг ко мне, но вдруг, выронив клинки, простер руку вбок, в сторону арки, и щелкнул пальцами.
И упал — привалился к стене и медленно сполз на пол. Его начало корчить, выгибать в чудовищных судорогах. Голова мотылялась на могучих плечах, как былинка. Он пытался выть — но рот к тому времени наполнился кровью, и получалось лишь чудовищное бульканье — аккомпанемент предсмертного танца, агонии его демонской сущности, которая покидала тело.
Смертоносцы умирают страшно...
И вдруг он застыл. Голова упала на плечо. Глаза с красными белками подернулись пленкой. Взгляд был направлен на меня.
Ну вот, никаких долгих разговоров и еще более длительных схваток с беготней друг за другом. Пришел — обманул — убил. И правильно сделал. Мы, варвары, жестокие ребята.
И тут я заметил, что из проема арки выбивается розоватое сияние. Чуть заметное гало, охватившее проем, означало, что где-то в глубине арки...
Вартекс!
Гродар держал на спуске заклятие призыва и спустил его перед смертью!
— Фатик, он вот-вот очнется!
Кричал Самантий.
Гритт, Фатик, ты попал! Что сделать с Альбо? Он малоуязвим для нашего оружия и силен, как бес и его мощь увеличивается с каждой секундой. Скоро сковородка Самантия не сможет его оглушить. Связывать — бесполезно. Пропасти, куда бы мы могли его столкнуть, аки шаграутта, здесь нет. Я мог бы сбросить его в провал Оракула, но туда еще надо добраться, а впереди — неизвестное существо, призванное Гродаром. Пока мы будем разбираться с чудовищем, Альбо нападет со спины, отберет мой пояс, а мне открутит голову, как цыпленку... Можно ли стравить его с тем, что сейчас явится по наши души из вартекса? А кто сказал, что Альбо вступит с ним в схватку? Он может отойти и предоставить чудовищу нас уничтожить — всех, кроме, скажем, меня. Или меня — тоже. Главное — чтобы пояс с Богом-в-Себе уцелел.
Как уничтожить неуничтожимого?
Из арки донеслось странное бормотание, глухое, старческое. Пока далекое.
Квинтариминиэль вскинул к потолку факел:
— Чорон!
Чорон, вот как? Не шаграутт, не чирвалы? Великая Торба! Я поймал взглядом Виджи. Она смотрела на меня взглядом маленькой девочки.
Месяц жизни...
Бормотание надвинулось и сменилось хныканьем. Я затравленно озирался. Увидел Гродара. На его боку покоилась облитая кровью фляжка... Транкас, уничтожающий разум. Душеловка. Эльфийская погибель. Алхимическое варево, раз и навсегда стирающее личность.
Вот оно!
— Назад, Виджи, принц, отступаем наружу!
Я сорвал флягу с пояса Гродара и огромными прыжками помчался к Альбо. Пророк Гритта ворочался, намеревался встать. Я схватил его за ворот и перевернул на спину, подставил под толстую шею колено. Вытащил пробку и влил в глотку бывшего клирика содержимое фляги. Вот так. В этот раз Гритт не восстановит его разум. Там попросту нечего будет восстанавливать.
Виджи...
Хныканье сменилось детским плачем. По галерее разнеслись слова принца. Он что-то выпалил на эльфийском.
...ну почему ты не сказала...
Альбо захрипел, распахнул выпуклые глаза. Пальцы пророка сомкнулись вокруг моего запястья и сжали его. Я охнул и выпустил фляжку... Боги, сколько мощи было в его руке!
...что я и есть наследник Гордфаэелей...
— Фа-а-а-а-а... — захрипел он мое имя. А затем — будто нетопырь провел крылом по его лицу. Я не знаю, как вернее описать происшедшую метаморфозу. Лицо побледнело и вытянулось. Застыло. Пальцы разжались, тело обмякло. Передо мной лежала пустая человеческая кукла.
...с самого начала?
Страшно закричала Виджи.
Пока я возился с Альбо, чорон успел выбраться из арки. В полумраке я видел, что его тулово опирается на несколько тонких паучьих лап. Голова на узких оплывших плечах напоминала вытянутую кверху каплю. Верхние конечности походили на лапы богомола. На одной из них, трехсуставчатой, кончавшейся острым хитиновым клинком, корчился принц.
Я не знаю, почему он промедлил и не ударился в бегство. Возможно, решил встретить свой рок. Возможно — просто замешкался.
Эльф с непроизносимым именем сучил ногами в воздухе. Чорон приподнял его, приблизил к голове, издавая громкое старческое бормотание... затем стряхнул на камни. Виджи снова закричала. Она была футах в десяти от чудовища.
