Люди, слышавшие нас, невольно зашептались. "Так ведь туда попасть можно только через Ред Лайн!", "Да какой там! Не просто Ред Лайн, а только через главную столицу, Маринфордж! А там цены...", "Нет, ну есть еще ничейный восходящий поток...", "Пф! В котором честно гибнет половина кораблей!" — неслось отовсюду.
— Господа! — торжественно объявил я, раскинув руки, словно обнимая всех вокруг. — Мы, торговая компания "Шляпки Зебры", впервые открываем новую эпоху торговли на пяти морях!
— Ура! — грянуло со всех сторон.
— Теперь нм не страшны никакие естественные преграды! — тем временем продолжал я.
Новое "Ура!" огласило плац.
— Теперь мы наладим сообщение со всеми морями! Мы будем торговать всем и вся, что делается на всех пяти морях! Мы будем поставлять самую лучшую на свете технику — нашу! И ни один пират не станет нам помехой! — под нескончаемые радостные крики вещал я.
— Ну а теперь... Держите этот чертов дирижабль! Он улетает!
Слишком закричались матросы, на радостях выпустив из рук тросы. Вот и подумало судно, что оно здесь немного лишнее.
К закату я стоял в кабине вычищенного воздухоплавательного корабля и следил, как медленно, с десятками перепроверок, судно готовилось к отплытию. Мы уже висели в двух метрах от земли и были готовы вот-вот отправиться. Полетел я не один, как хотел изначально. После того, как кабину отчистили я решил, наконец, посмотреть, что же в рулевом и приборном плане тут накрутил Хэнкс. Первой мыслью, когда я зашел, стала та, что Кона была абсолютно права. Здесь было металлически. Все и вся. Сплошной металл. Местами тонкий, местами массивный, но строго одноцветный. Атмосфера не удручала только такого невосприимчивого человека, как Хэнкс, все остальные хотели выть уже через десять минут нахождения тут. Так что те самые "занавесочки", ярким красным, а местами уже и черным, пятном появившиеся с легкой руки женской половины коллектива, действительно спасали и радовали глаз. Следующая мысль была, что я не вылечу и через неделю. Количество рычагов, свистков, трубок, кнопок и манометров было выше хоть какого-либо логического понимания. Сам Хэнкс утверждал, что большая часть из них никому кроме техперсонала при сборке, наладке и подготовке к отлету в принципе и не требуется. Но! Они все как-то, так или иначе, работают во время полета. А это значит, что если даже понимаешь что тебе надо, то куча левой информации сбивает всю возможную концентрацию. Осмысленность машет ручкой, путая перед глазами кучу ненужных приборов. А значит, нужен пилот, в этом смекающий. Разумеется, брать с собой инженера я не мог — оторву его от работы на Порт Артуре, останусь без огромной кучи оборудования в дальнейшем, полет — дело длительное. Тогда вариантов кроме Коны не было. К тому же я не был уверен, что вообще получится развернуть и отправить по каким-либо еще делам эту загоревшуюся фанатичным огнем девушку. Летать ей понравилось не просто очень, а тройное очень. И взгляд, которым она меня одарила, стоило мне озвучить сомнения в собственной квалификации пилота, не терпел возражения. Либо я сам ее ставлю пилотом, либо она сама им становится. И плевать. Был ли я этому против? Да как можно! В долгий полет и наедине с милой девушкой это же то о чем можно мечтать! Жаль что лишь мечтать, правда порою более жестока. Как, например, в этот раз. Ну и в прошлый с ее сестрой тоже. И в позапрошлый... Слишком часто! Пора уже найти себе нормальных девушек в компанию, которые будут не только прекрасны, но еще и будут способны дарить тепло в душе! А не этих двух, а с Линой уже и трех, заноз в самом мягком месте.
И вот, сидя на каком-то теплом кожухе, какого-то очередного оборудования, я наблюдал за тем, как опирающаяся на специальный поручень для стоячего пилота Кона через специальный раструб что-то вещает наружу. Мощный усилитель внизу кабины дублирует ее слова: "Газ в норме, баллоны на две трети!", "Руль в двух осях в норме!", "Термометр 5 барахлит!", "Насос 2, на малых, поднимать не хочет!" ну и так далее. В ответ снизу доносилось что-то вроде "принято" или "ну и фиг с ним". Хэнкс был уверен в своей технике, а я только честно верил и молился, чтобы уверенность его была оправдана. Ну и еще старался запомнить, что и как делала девушка, готовя судно к плаванию. В такой суматохе прошло еще минут пятнадцать и наконец с земли дали добро на отлет. Ну как дали, просто мой пилот в очередной раз поцапался с главным инженером и послал его на много букв, рванув при этом рычаги стопоров на двигателях. Тот в ответ послал моего пилота, и меня заодно, кстати, на еще большее количество интересных словосочетаний и велел отпускать канаты. Ну что ж, мы птицы не столь гордые, как печально известный ежик, и полетели и сами, без пинка.
С полчаса я не рисковал подавать голос, в обществе медленно остывающей девушки. Но терпеть дальше не было сил.
— Как судно? — решил задать я пробный вопрос.
— Летит! — фыркнула в ответ девушка.
— Оптимистично, — я лишь вздохнул.
— Да что с ним будет?! Это все этот перестраховщик! Ему, видите ли, проверить каждый насос и каждый котел захотелось! И ладно их, но в двигательную чего было лезть?
— А что?
— Да то, что мы эти двигатели чуть ли не вылизали на Порт Артуре! Пылинки уже с них сдувать только оставалось! — девушка вымещала, наконец, все свое негодование. — А он их снова вскрывать хотел! Там чтобы проверить, часа полтора требуется в самых лучших перспективах. Пока открыть кожуха, пока рассоединить валы...
— Кона! За правильный посыл нашего механика будешь представлена к награде! — я оценил возможности проведения еще лишних часов ничегонеделания и честно ужаснулся.
— Да ладно уж! — наигранно смутилась девушка. — Но не каждый день за посыл руководства получаешь премию.
— Ну, про премию это я подумаю, но вот награду сообразим, — так же театрально я отвел глаза куда-то вдаль.
— Жадина! — мне показали язык. — Но это хорошо, что он не потребовал провести еще и осмотр баллонов.
— А их как осматривать? Вылезать и по внешней части на высоте ползать? — округлил я глаза.
— Да не, ты что! Это только внешний осмотр, при полуспущенных баллонах. Он на земле выполняется. А вот подробный осмотр проводится изнутри баллона. Там надо будет пролезать по туннелю во втором уровне и смотреть на манометры давления каждой секции.
— А, ну хоть не на высоте работать, — махнул я рукой и тут меня осенило. — Постой, ты сказала второй уровень? А есть и первый?
— Конечно, — Кона с удивлением на меня оглянулась. — Жилой уровень — самый низ баллона. Лететь то нам не полчаса.
— А-а-а... — протянул слегка ошарашено я.
Не уж таки Хэнкс смог и это сделать? Еще месяц назад он, тяжело вздыхая, сетовал на то, что корпус не может выдержать такое издевательство, как палуба, и вот те на. Она чудом появляется в виде жилого отсека. Мастер, нечего добавить. Хотя стоит отметить, что в любом случае, гондола, в которой мы сейчас были подвешены под баллоном, была слишком мала для сна. Полтора метра в ширину и три в длину. С кучей стоек приборов и тому подобного. С жестким рифленым металлическим полом. С полным отсутствием присутствия хоть каких-либо спальных принадлежностей. Существовать сложно.
— Кона, а как... — конец вопроса я опустил, итак было понятно, чего я хочу.
Девушка дернула за рычаг, как уже стало ясно, фиксации рулей и прошла в центр гондолы. С неприметного крючка, из-за широкой холодной трубы, она вытащила длинный железный ломик, загнутый на конце, и словно открывая чердак, спустила с потолка небольшую лесенку.
— Вуаля! — широко улыбнулась она. — Вперед на экскурсию!
И сразу после этого по ступенькам взлетела наверх.
— А рулить кто будет? — крикнул я ей вслед.
— Оно на стопорах! Никуда не денемся! — раздалось сверху. — Залезай давай!
Не очень весело усмехнувшись, я забрался по ступенькам вверх.
— Ну как? — сияя яркой улыбкой, с ходу ошарашила меня Кона.
— Лестница крутая.
— Да причем тут лестница! Посмотри! Я сама приводила тут все в норму! Видел бы ты, что тут было у Хэнкса раньше!
Жилой уровень представлял собой комнатку три на шесть метров с не высоким потолком. Сразу бросалось в глаза, что серо-стального цвета здесь практически не было. Нейтрально-голубые стены, яркие провалы практически горизонтальных окон, несколько ярких картин или фотографий на стенах. В одной части комнаты висело два растянутых на четырех крюках (в стенах и потолке) гамака с набросанными на них подушками и одеялами. По центру стоял небольшой стол с задвинутыми под него стулом и парой табуреток. На нем был металлический чайник со свистком, небольшой набор походной посуды и вазочка с ярко-голубым сухоцветом. Дальше за столом стояла пара стеллажей с книгами, документацией и всякой мелочевкой. А венчал противоположный спальному конец комнаты импровизированный вокруг белой двери холодильника склад. Приятная жилая обстановка.
— Кона, ты молодец! — вынес вердикт я. — Здесь здорово!
Девушка самодовольно расплылась в улыбке.
— И теперь мы с тобой во всем этом благообразии только вдвоем... И на протяжении всего полета... — медленно приближаясь, проворковала она.
— Будем рассматривать карты, сверять направления и прокладывать маршруты... — столь же загадочным голосом закончил я.
— Эх, Ван, и когда ты успел стать таким занудой? — фыркнула Кона.
— Когда две милые и очаровательные сестренки в далекой юности заставили одного паренька начать думать весьма болезненным способом.
— Да, порою даже становится обидно, что тогда мы были такими едкими, столько потеряли...
— Ты, Кона не поверишь, но Мира недавно говорила слова точь-в-точь такие же. — Я подошел к столу. — Слушай, а как тут чайник поставить? А чайку бы, да и ложимся на курс.
— А курс у нас?
— Прямо на юг! Ну а там уже по одному специфичному приборчику.
На стол я поставил небольшой Этернал Пос с броской надписью внизу: Нанимонай.
Полет — штука приятная. В хорошую погоду, на уровне самых низких облаков, в практически пустом небе... Лети и отдыхай. Редкие пуховые странники чинно проплывали мимо нас, обдувая дирижабль несущими их потоками ветра. Зима решила успокоиться и дать югу нашего моря спокойное времечко. Ну а мы этим нагло пользовались. В итоге первая половина полета превратилась практически в отдых. Рули на стопор и знай себе изредка поглядывай на компас да уровни с водой. Пару раз даже задевали нижние потоки небесных течений, могучих ветров дующих в высоте. Каждый раз неожиданно, и каждый раз нас бросало на пол от рывка. Благо конструкция выдерживала, но рисковать не хотелось и высоту пришлось снижать. Особенное наслаждение доставлял единственный, оставленный на время полета в работе котел. Он создавал тепло в этом куске металла и ткани на высоте многих десятков метров над землей. Если ввести в работу его собрата, вторую тепловую установку, то внутри можно будет ходить лишь в одних трусах, что при учете состава нашей команды привело бы к определенному конфузу, либо в морду, либо под венец. А ни то, ни другое нам не нужно (по моим надеждам, по крайней мере, и то беспокойство вызывает в особенности первый пункт, девушка больно бойкая). Да и движетель наш по мощности полностью покрывается одним котлом. Второй только на моменты подъема, спуска и активного маневрирования раскочегаривается. Насосы больно энергоемкие. А до входа в Калм Белт нам оно и не надо было.
Пояс полного штиля встретил нас резким рывком. Вот перед нами чистый горизонт, синее море, и вдруг палуба уходит из под ног, а судно начинает трясти, словно копилку, из которой через входное отверстие решили вытащить наличность. За пять минут тряски и неожиданного, градусов под тридцать носом вверх, подъема, мы кое-как смогли приноровиться и попытаться дернуть рули, но тут новый рывок. Нас вновь бросило на пол, правда теперь еще и через знакомство с правой стеной. Потом на левую, потом еще куда-то, а потом тишина... Еще минут пять мы просто лежали, с выпученными глазами и побелевшими пальцами — не знаю как на том, что под руку попалось вмятин после такого не осталось. Что это было, мы догадались позже. Когда едва подойдя к смотровым стеклам, резко не рванулись к рулям. А что еще сделаешь, если корабль медленно опускался к десятку розовых провалов на воде и активно бурлящей воде? Пасти и тела морских королей буквально закрывали друг друга, стремясь, словно дети, первыми словить медленно спускающийся воздушный шарик. А шарик завыл котлами, насосами, двигателями и дал полный вперед наверх. Зря, наверное. Скоростной подъем и вновь мы на полу, а наш корабль мотается я как сарделька в не твердой руке. Несколько минут родео, тянувшихся не меньше часа, по ощущениям и вновь вода под лобовыми стеклами и спуск в пасти монстров. На второй раз кот стал ученым, и мы просто сумели выровнять дирижабль в горизонтальной оси. Но оставшуюся сотню километров затишья провели на иголках. А с учетом нашей черепашьей скорости протянулась она часов на пять, не меньше.
Итак, в чем же заключалась загадка этого пояса тишины? Можно смело говорить, что морской король его знает, но вот четыре наблюдаемый факта мы вытащили. Первое, на территории пояса над водой нет ветра. Второе — это верно только до определенной высоты, какой точно мы экспериментировать больше не хотели, это пусть Хэнкс с кем-нибудь займется потом. На определенной же высоте начинается какой-то хаос из воздушных потоков. В нем-то нас и бросало из стороны в сторону. Третье, со стороны любого из четырех морей, если я прав и пояса и правда симметричны относительно экватора, начиная с низкой достаточно высоты, появляется не широкий, но мощный, восходящий поток воздуха. Четвертое, подтвержденное нами по выходу из зоны Калм Белта, со стороны Гранд Лайна с высоты опускается гораздо более спокойный и широкий нисходящий поток воздуха, у самой воды становящийся просто легким ветром. Эта модель забора воздуха из океанов и плавного впуска его в Гранд Лайн здорово объясняет причины абсолютно ненормальных погодных условий на, казалось бы, спокойном море центрального океана. Нет, это я не имею ввиду то что творится вокруг островов, там может происходить Бог знает что, и по одному Ему лишь известным причинам, что-то с внутренними магнитными полями, если мне память не изменяет. Но вот в чистом море, где ни клочка земли в обозрении, вдруг ясный день превращается за минуты в тайфун... Так хоть объяснимо становится через накачку, критическую разницу давлений за краткий промежуток времени, и резкий спуск воздуха. И пусть все мои размышления могут оказаться пустыми домыслами, история таких случаев знает много, но кажется мне, что этот вопрос никто пока не прорабатывал в этом мире. Ну, или не успел поделиться, известно ведь как здесь любят нормальных и заинтересованных ученых.
После выхода в открытое море центрального океана, мы подняли дирижабль повыше, застопорили рули и повалились спать. Просто и примитивно. А все спасибо этому прекрасному морю, сбиться с курса мы не боялись — у нас же есть этернал пос, а он всегда указывает строго на один остров. Еще двое суток продлилось наше воздухоплавание, по, о чудо!, спокойному океану и вот мы достигли острова... Острова? Ну хорошо, если весь мир считает Это островом, то я соглашусь. Частично и самую малость. А то будет как с крышами и прыжками. Так вот. Это был нифига не остров. Вот ну абсолютно! Ну ведь не может же быть вечно не тонущая субстанция землей? Вот и эта каша из полупереваренной и сформированной в узнаваемую любым ребенком форму земли и множества всего остального ну никак не хотелась быть названной островом. Одно из очередных чудес Гранд Лайна — остров переваренный огромным морским королем золотой рыбкой.
