От наблюдений Лэйми отвлекла щелкнувшая за спиной дверь. Он оглянулся. К нему вошла девушка-лер, красивая, отлично сложенная, одетая лишь в золотой поясок с цепочками, низко лежащий на её крутых бедрах. Ей было не больше шестнадцати лет.
Нагого Лэйми мгновенно охватил обреченный страх, словно он упал с крыши. Если бы он мог, он бы просто исчез.
— Что ты здесь делаешь? — не очень дружелюбно спросил он, судорожно завернувшись в одеяло.
— Я Сарини. Меня послал Унвин. Он думает, может быть, ты...
Лэйми невольно улыбнулся. Интересовавшие её места его тела отчаянно болели и любовь была последним развлечением, которого он сейчас желал.
— Я хочу отдыхать. Иди.
Она словно не слышала.
— Унвин очень просил меня, чтобы я...
— Ты его девушка?
— Нет. Не его. Мы любим друг друга.
— Тогда что же ты здесь делаешь?
— Я хочу спасти его брата.
— Послушай, его никто не хочет убивать. Охэйо отпустит его, как только получит меня.
— Но он может так помочь нам... Что ему нужно? Чего бы он хотел?
Лэйми улыбнулся.
— Единственная вещь, которой он бы хотел обладать, — вечный двигатель, который работает. Первого рода.
Она явно не понимала, о чем он говорит.
— Ему нужны ответы. Кто создал Вселенную. Кто живет на каждой звезде — желательно, с приложением краткой энциклопедии по каждой расе. Какова первичная структура материи. Ну и так далее. У него очень длинный список. Он ищет тех, кто знает больше него. Но это явно не вы.
— Должно быть, он странный человек. Какой он?
Лэйми задумался. Там, во тьме Мроо, где не бывает ничего отдельного, он видел что-то пёстрое, невообразимо громадное, но в то же время испуганное и внимательное — он не сразу понял тогда, что это Охэйо. Он видел насквозь эту многоэтажную пирамиду представлений — но она оказалась слишком сложной, чтобы понять её. Потом он спрашивал друга об этом. Аннит ответил очень важно: "Я великий человек, Лэйми. Нехороший, но великий". Это звучало довольно-таки нагло, но по сути он был прав. Вытащив из ямы цивилизацию целой планеты, он вполне мог сказать о себе такое... только сказав, он засмеялся. Множество отражений — и ни одного лица...
— Послушай... я не знаю. Не знаю, что творится у него в душе. Мы дружим с ним... но не до такой степени.
— Он любил кого-нибудь?
— Многих. Множество девушек, но ни одна ему не подошла. Он говорил, что все они слишком глупы.
— Он страдал из-за этого?
— Нет. Злился, но не страдал. Он сказал, что раз идеальной девушки нет, то он её создаст. Надеюсь, он говорил не всерьез.
— А ты?
— Я? Что — я? Любить тебя я не хочу. Не потому, что ты некрасивая. Просто... мне больно. Тут уж не до любви.
— Ты мог бы сразу сказать. Это не страшно.
Сарини села совсем рядом с ним и Лэйми ощутил слабое тепло её тела. Потом она нежно коснулась его ободранных ступней, не прикрытых одеялом, лаская самые чуткие места между пальцами его босых ног. Он вздрогнул и захотел прогнать её... но не осмелился. Ему вообще вдруг расхотелось говорить...
На экране сверкнуло белое пламя. Откуда-то сверху падала звезда. Она разгоралась, становилась всё ярче. Лэйми уже видел пылающую комету, обращенную хвостом вниз. Ещё через минуту он увидел башню на коническом фундаменте, балансирующую на столбе огня. Корабль Охэйо! Его сердце вдруг бешено забилось.
Корабль замер, зависнув на высоте, недосягаемой для Генераторов крейсера. Тут же дверь комнаты распахнулась. В неё вбежал всполошенный Унвин.
— Лэйми! Пошли скорее! У него на борту Мхарра! И мой брат! Он грозит немедленно их выкинуть, если не увидит тебя!
Изображение на экране мигнуло. Картины боя сменило огромное — не менее двух метров в высоту — лицо Охэйо. Он явно заметил Лэйми, но не выразил никакой радости.
— Я вижу, ты здесь не скучал, — заявил он. — Это она тебя так отлупила?
Лэйми смутился, вспомнив, что на нем нет и лоскута. Одеяло соскользнуло с его плеч, когда Сарини...
— Меня пытали... — начал он.
— Я вижу. Говорят, иногда происходит замыкание в мозгах и боль кажется удовольствием. Ладно, к делу. У меня тут есть пассажиры, от которых я хочу избавиться.
Изображение уменьшилось и Лэйми увидел рубку корабля. Кроме Охэйо в ней был Маахис и какой-то мрачный мужик с козлиной бородкой — очевидно, Мхарра. Он выглядел изрядно ошалевшим. Леры беспомощно болтались в тисках силового поля, обряженные в несуразные темные халаты — похоже, Охэйо напялил на них первое, что попалось ему на глаза. На голове самого Аннита красовался обруч компьютерного управления — уже другой, более изящный и без кабеля. Его заменяли две торчавшие за левым ухом антенны, похожие на металлические перья.
— Если вы настолько идиоты, что желаете общаться с этим тупым типом, — он показал на бородатого, — мой друг должен быть здесь, скажем, через пять минут. Если нет — боюсь, их придется собирать швабрами. Они слишком здоровые, чтобы я мог просто вот так их выкинуть, и сначала мне придется их убить. Итак?..
— Твой друг вернется ещё быстрее, — твердо ответил Унвин. — Только сперва отпусти моего брата.
— О, с удовольствием. Вниз головой или так? Сначала я хочу увидеть Лэйми здесь. А уж потом... и твой брат тоже этого хочет. Ну-ну, лапа, скажи, не стесняйся...
— Делай, как он велит, — угрюмо сказал Маахис. — Свое словно он сдержит.
Охэйо энергично кивнул. Потом его лицо вновь заняло весь экран.
— У меня очень ранимые эстетические чувства. Прежде, чем идти сюда, потрудитесь прикрыть задницы. Это вас всех касается. И тебя тоже, Лэйми. Ах, ещё одно... Если у моего друга через несколько дней вдруг появится, скажем, лучевая болезнь... если он хотя бы чихнет... если ему станет дурно от вашего мышьяка или ещё от какой-нибудь дряни... я вас всех убью. Постарайся поверить. Я могу это сделать. Это не шутка. — Изображение вновь уменьшилось. В руке Охэйо был блестевший ртутным зеркалом предмет длиной дюймов в восемь, и его форму Лэйми не мог определить — в голову лезли лишь мысли о каком-то топологическом парадоксе, о фигуре, не имеющей объема. Она не имела никаких видимых отверстий или деталей. Он узнал брахмастру — страшнейшее из созданного Охэйо оружия. Именно она уничтожила Генератор Хониара. А с ним и весь город, захваченный тварями. Существами из тьмы. Там, во тьме Мроо, он чувствовал её — нечто страшное, невыносимо жгущее: смерть, для которой не существует преград и в которой не существует посмертия, последний, окончательный распад.
— Она работает, Лэйми, — насмешливо сказал Аннит. — Мне пришлось слетать за ней к месту крушения "Прелести" и произвести несколько существенных переделок, чтобы приспособить её к здешней физике, но она работает. Я, правда, ни на чем не проверял, но я знаю. Мне недосуг объяснять, как и почему. Я очень спешу. Короче, я видел тут небольшие штуковины, которые могут парить в воздухе. Одна из них может подойти к люку корабля и мы обменяемся нашими баранами. Но если вы попробуете меня взорвать... тут очень быстродействующая защита. Пустой корабль с бомбой может показаться вам интересной идеей, но это не так.
— У меня даже в мыслях не было... — возмущенно начал Унвин.
— Знаешь, как говорили в Хониаре, — нет меда, нет и мух, — перебил Охэйо. — Но кое у кого они есть. Так что изволь озаботиться... А теперь — шагом марш отсюда!
С коротким сердитым звуком экран погас.
26.
Ровно через три минуты Лэйми вновь сидел в десантном отсеке истребителя. Перед посадкой взмыленный Унвин притащил какие-то пятнистые шорты и они облачились в них едва ли не торжественно, словно совершали обряд...
Машину сильно трясло, и ему приходилось то и дело хвататься за ручки. Он не знал, кто сидит в кабине, но здесь с ним были только Сарини и Унвин. Оба явно очень волновались — глаза испуганные, руки крепко сжаты. Лэйми волновался меньше... но всё равно, встреча с Охэйо представлялась ему теперь отнюдь не радужной...
Они услышали пробивавшийся сквозь броневую обшивку рев плазменных двигателей. Он становился всё громче. Когда дверь отсека открылась, рев хлынул в кабину, словно вода. Говорить было уже совершенно невозможно.
Всего в полуметре Лэйми увидел открытый люк корабля, ярко освещенную шлюзовую — и посреди неё Охэйо, всё с тем же обручем на голове. В руках он держал лазер. Перед ним стояли Маахис и Мхарра, тоже явно испуганные.
Охэйо сделал нетерпеливый жест, призывая Лэйми присоединиться к нему. Лэйми быстро подошел к двери... но от одного взгляда вниз его голова закружилась. Обе машины покачивались, расстояние между ними постоянно менялось и при малейшей ошибке он полетит вниз — прямо в ревущий плазменный факел. Наконец, он примерился... прыгнул... пребольно ударился о край люка и повис на нем — наполовину внутри, наполовину снаружи. Прежде, чем Охэйо успел среагировать, Маахис схватил его за плечи и втащил внутрь. Руки у него были очень сильные.
Лэйми отошел к лестнице. Мхарра — он держался с видом оскорбленного достоинства — покинул корабль первым. Унвин взял его за руку и помог перебраться в истребитель. А вот Маахис вдруг замер и стал делать какие-то непонятные знаки. Уходить он явно не хотел.
Охэйо не двинулся, но броневой люк вдруг захлопнулся, отрезав все звуки. Рев моментально отдалился, стал глухим. Теперь они могли разговаривать.
— И как это всё понимать? — спросил Охэйо. — Нам страшно прыгать? Или нам нравится, когда в нас тычут лазером и называют нас всякими обидными словами?
— Нет. Я хочу... хочу остаться с тобой.
Охэйо задумчиво смотрел на него.
— Тогда я, наверное, вправе спросить — зачем. Но если ты соврешь, поверь мне, я это замечу. Тогда я выкину тебя своими руками. И если ответ мне не понравится — тоже. Ну, не на землю, конечно. В истребитель. Итак?
— Я жил в мире — и не замечал его. Благодаря тебе я понял, что был слеп. Теперь я хочу видеть.
Реакции Охэйо Лэйми не ожидал — Аннит сел на пол и стал в буквальном смысле ржать. Маахис ошалело смотрел на него.
— Лэйми, ты знаешь, как добиться любви людей? — спросил Охэйо, отсмеявшись. — Делай им добро, учи их — они будут тебя ненавидеть, а потом побьют камнями. Сожги их посевы, сокруши их дома, — они построят тебе трехэтажный храм и будут задаривать золотом и девицами. Ну не скоты ли? — он ловко, одним движением, поднялся. — Маахис, ты сам понимаешь, чего хочешь? Я думаю, в твоей просьбе процентов тридцать любопытства, процентов десять — желания стать канцлером при императоре Охэйо, а остальное — естественное и здоровое желание снять шкуру с парня, который тебя побил. Вот если бы было наоборот...
— Ты не дал оркам забить меня, — сказал Маахис.
— А в благодарность ты захотел отрезать мне ноги. Очень благородно, правда?
— Я очень боялся за брата. Я не мог сдержать себя...
— Послушай, твой брат ради тебя рисковал головой. И он ждет тебя снаружи. Ты готов его бросить?
— Нет. Я хочу, чтобы он тоже был с нами.
— Ну, ещё бы! Там, под нами, — война, а он слишком горяч, чтобы сидеть дома. Да и ты сам — здоровый, сильный парень призывного возраста. Я не знаю ваших законов, но думаю выбор у тебя небогатый — или передовая, или военно-полевой суд. А жить так хочется...
— Я не трус! — возмутился Маахис... но тут же сник. — Я не хочу, чтобы мой брат убивал кого-нибудь. Не хочу, чтобы он стал таким же, как я.
— Это единственный ответ, который я могу принять, — учтиво ответил Охэйо. — Даже если он — наполовину ложь. Ну что ж, люди. Тогда...
27.
Когда рев двигателей стих и корабль замер на прежнем месте, у стены Зеркала Вьянтары, Охэйо снял обруч и устало потер глаза; Лэйми понял, что он уже очень долго не спал. Окаменевшие леры окружали их, словно статуи. Естественно, Сарини не захотела бросить любимого...
— Я думаю, с ними не будет проблем, — сказал Охэйо, постучав по лбу Маахиса. — Его бы я в жизни не взял... но мне стало жалко мальчишку. А кроме этого вот брата у него никого нет. Ладно, с одним разобрались. Теперь ты...
Охэйо подошел к нему — и вдруг наотмашь врезал кулаком в ухо. Лэйми швырнуло на пол, в голове зашумело, в глазах поплыли веселые цветные искры. И это несмотря на Зеркало!
— Аннит, ты с ума сошел... — начал Лэйми, едва в голове у него прояснилось. — Меня и так били...
— Не по тому месту, по какому нужно. Были б мозги — сотрясение было бы, — Охэйо старательно пнул его в зад. На сей раз, он был не босиком, а в чем-то вроде отделанных мехом кроссовок. — Тут в подошвах — титановые пластины, — сообщил он, пнув его ещё раз. — Я отыскал их специально на этот случай. Удобная вещь.
— Аннит... ох! Прекрати...
— От тебя ничего не убудет. Под Зеркалом это не больно.
— Прекрати! Я думал... ох!
— Ты думал, что я прижму тебя к груди и оболью слезами? По твоей воле мне пришлось стать террористом и пугать этого несчастного мальчишку. Да я бы с большим удовольствием искупался в навозе!
Лэйми поднялся, помотал головой, осторожно косясь на Охэйо. Внезапно тот рассмеялся.
— В общем, я ужасно рад тебя видеть. Теперь садись и рассказывай. Как ты там развлекался?
Лэйми рассказал. Не особенно охотно — он очень устал... но под Зеркалом это не имело значения. Охэйо слушал молча, внимательно, почти не задавая вопросов. Глаза его были закрыты, но он не спал.
— Значит, у тебя будет сын. Или дочь, — сказал он задумчиво, когда Лэйми замолчал. — Наверное, мне тоже стоило попробовать... несколько десятков мальчишек, похожих на меня... и девчонок... это было бы славно... — он усмехнулся и помотал головой. — Ладно, это от меня не уйдет. Пока есть более важные дела...
— Какие?
— ОНИ говорили со мной, — сказал Аннит. — То есть, присылали мне письма на ноут. Очень культурно.
— И?..
Охэйо опустил ресницы.
— Это не так просто рассказать. ОНИ не создавали нашу расу, Лэйми. ОНИ свободно путешествуют по всей Вселенной... и везде они находили планеты с людьми. Одну за другой. Сотни и тысячи. ОНИ не могли понять этого — на разных планетах не могут возникать одинаковые существа. И есть лишь одно объяснение...
— Какое?
— Вселенная развивается. Из основополагающих её законов следует, что в ней будут возникать звезды, планеты... и люди. Кто-то так захотел.
— Бог?
— Это можно называть по-разному. Все реки намывают одинаковые отмели, но это ничего не значит. ОНИ не знают. ОНИ не могут выйти... наружу. ОН снаружи.
— А Мааналэйса? Откуда взялась она?
— ОНИ долго думали над тем, что нашли. Кто-то, создавший Вселенную, хотел, чтобы в ней были люди — или потому, что ОН похож на них, или потому, что эта форма имеет для него особое значение. Разумеется, ОНИ хотели изучить то, ради чего сотворена Вселенная. Для этого ОНИ построили Мааналэйсу. Но ничего не добились. ОНИ не нашли в нас ничего... божественного.
Обычные, вполне мерзкие твари. Единственное отличие — материя с необъяснимым упорством порождает их везде. Снова и снова. ОНИ думают, что замысел оказался неточен... или кем-то искажен.
