Где
Невозможны злоба, зависть, цинизм.
Правда, у меня тут сразу несколько критиков. Чья-то тёмная мрачная воля пытается вторгнуться в мои построения, разрушить их, переписать всё под своё понимание. Вот что чувствовал, наверно, Эру Илуватар, когда в его Замысел влез Мелькор со своим Диссонансом.
Но, как и Эру, я не собираюсь сопротивляться. Наоборот, подхватываю чужие мысли и идеи, встраиваю их в свою картину мира. Пусть луна будет красной? Да ради бога, хоть фиолетовой! Заменить гостиную в стиле постмодерна двадцать первого века на дикий берег моря? Да пожалуйста! Вздыбить землю под ногами острыми скалами? Сколько угодно, если тебе так нравится! На мне будет скафандр с антигравитационным ранцем — так что ни ноги порезать, ни сверзиться в пропасть мне не грозит.
Нам
Не дано построить мир, где, любя,
Все
Примут нас, как продолженье себя;
Но
Проливать не стану я слёз о нём:
Мы
По естественной дороге идём.
Впрочем, теперь закрыта в прошлое дверь,
И поворота назад уже не будет, поверь!
Может, сейчас, и в правду, стоит рискнуть
И попытаться найти наш нарисованный путь?
Я
Умываю руки здесь.
На вершинах чёрных скал, острых, как лезвия ножей, уютно, словно в офисных креслах, расселись семь человек.
Семь?! Стоп, откуда семь?
Четверых я знаю — это, как планировалось, Мадара, Кабуто, Наруто и Саске. Со мной — пятеро. А кто ещё двое?! Рыжий, широколицый молодой человек плотного телосложения — я его первый раз в жизни вижу! И юноша в холщовой рубашке, с тонкими чертами лица и тёмными волосами до плеч. Такого я тоже не видел...
Зато Кабуто опознаёт их сразу.
— Подопытные Гурен и Бакуто... весьма, весьма интересно... Я не ожидал, что такое возможно...
По мере того, как эти двое узнают ирьенина, на их лицах проступает настоящий ужас. Рыжего только необычный характер местности удерживает от того, чтобы броситься наутёк (со скал кубарем лететь неохота). А брюнет и бежать не может — настолько парализован ужасом.
— Подопытные, — хмыкает Мадара. — Значит, это теперь так называется? В мои дни говорили проще — жертвы... Я смотрю, Тобирама таки довёл до ума свои идейки по некромантии...
— Некромантии? Жертвы? Погодите, то есть эти двое...
— Были запечатаны внутри оболочек Эдо Тенсей, которые имитируют вас и Мадару, — кивает Кабуто. — Гурен был вашей жертвой, Томино-сан, а Бакуто — жертвой Мадары. Но внутри печати мы все в равных условиях, мы все просто потоки чакры и архимата — вот они и проявились.
Вот значит как... ну здравствуй, мой носитель... Это легко — радоваться, что стал бессмертным и неуязвимым, оправдываясь "они бы все равно погибли в других опытах", или "моё воскрешение позволит спасти гораздо больше жизней", или "вечная жизнь не равноценна временной"... А слабо посмотреть в глаза человеку, который умер, чтобы ты мог пожить? Или ещё умрёт — но от этого не легче. Эдо Тенсей необратимо. Можно вернуть воскрешённого в Чистый мир, но жертву к жизни это не вернёт.
По телу Гурена расплывается мерцающая вязь проклятой печати. Он рывком переходит на вторую стадию и пятиметровым прыжком достигает Кабуто. Я вполне понимаю его гнев, но приходится жестом вернуть парня обратно на скалу.
— Впечатляет... как вы это сделали, Томино-сан?
— Элементарно, Кабуто. Этот мир — мир воображения, так что здесь отсутствие чакры ничего не меняет. Как и проклятая печать не даёт никаких преимуществ. Создавали его мы с Мадарой, поэтому у нас двоих чуть больше полномочий. Разумеется, любой из участников может в любой момент выйти из этой конференции, вернувшись в своё персональное воображение — но модерируем её мы. Гурен-сан, вы можете пока вернуться в человеческую форму и посидеть тихо? Я потом поговорю с вами, прежде чем уходить отсюда, обещаю. Меня этот вопрос тоже очень беспокоит...
Беседовать с Мадарой — все равно, что идти по тонкому льду над пропастью. Никогда не знаешь, когда именно он треснет. Нет, конечно, мы были в лучшем положении, чем пятёрка Каге. В мире воображения он не мог нас сжечь взглядом или натравить своего Сусаноо. Но мог просто выкинуть из своего воображения — и чёрт знает, как скоро он снова согласится общаться. При этом старый Учиха был достаточно хорошим психологом, чтобы понять — положение у нас отчаянное, и следовательно он нам нужен больше, чем мы ему.
Конечно, у него ситуация была тоже не ахти — требовалась информация о ходе плана Муген Цукуёми с момента его смерти. Но он был достаточно самоуверен, чтобы подождать пару лет или даже десятилетий — считая, что ничего критического за это время не произойдёт. Нам же требовалось достичь хоть какого-то соглашения прямо сейчас, немедленно. Поэтому Учиха изначально поставил себя в позу этакого скучающего барина. Дескать, давайте, шуты, развлекайте меня. Если мне понравятся ваши ужимки, я, так и быть, что-нибудь соизволю молвить.
Кабуто к этому отнёсся спокойно — ему было не привыкать говорить из положения "снизу" и выигрывать в итоге у тех, кто "вверху". Саске... прежний бы фыркнул и ушёл, встретившись с таким отношением. Нынешний фыркнул и умолк, облив Мадару порцией ледяного презрения — но из "конференции" не ушёл. Наруто, кажется, вообще не заметил этой психологической игры — ему это что слону дробина. Ну а я...
Ко мне отношение было несколько иное, потому что Мадара не понимал, кто я такой и откуда взялся. Саске и Наруто он опознал сразу — не лично, но как носителей генов Учиха и Узумаки. С Кабуто уже имел дело. Но человек без чакры, который свободно упоминает в разговоре Муген Цукуёми...
Чтобы он глубже заглотил наживку, я также мимоходом сообщил ему, что Обито Учиха, он же Тоби — мёртв. О появлении нового Тоби я не упоминал. Пусть помучается. Мадара, конечно, остался сидеть с невозмутимым каменным лицом, но я чувствовал его волнение — оно проявлялось в едва заметном мерцании ткани мира, который мы вместе создали.
Если бы мы были наедине (втроём с Саске), я бы просто показал этому маньяку концовку "Наруто", после чего тема была бы полностью закрыта. Увы, в присутствии посторонних наблюдателей приходилось идти обходными путями, менее надёжными.
— Нам, в принципе, нужно немного, Мадара-сан, — с удовольствием замечаю, как он дёргается, давненько к легендарному ужасу мира шиноби не обращались с такой просторечной приставкой. — Вы можете не сражаться на нашей стороне. В принципе, нам даже отчасти невыгодно, чтобы вы сражались на нашей стороне. Да, это даст выигрыш в грубой силе, но создаст кучу побочных проблем. Нам достаточно, чтобы вы не мешали Узумаки Наруто — да, вот этому молодому человеку, вашему джинчурики, кстати — встречаться с его родителями. Взамен мы готовы предоставить вам некоторую информацию о мире за пределами печати. Например, возможность смотреть глазами Наруто.
— Вы потеряли Лиса... Этот мальчишка был его джинчурики — я нашёл следы чакры Курамы в печати. И впереди у вас большая война, в которой будут задействованы биджу. У вас нет другого выбора, кроме как использовать меня.
Не в бровь, а в глаз. Я, конечно, мог бы сказать, что у нас есть другие шиноби, чья сила сравнима с мощью Мадары... Или джинчурики других биджу... Но по презрительным глазам Учихи я понимаю, что его это не обманет ни на секунду. Он творил иллюзорные миры много десятилетий. Он знает о них всё. Солгать ему здесь, в континууме воображения, ещё сложнее, чем в реальном мире. С каждой секундой он узнаёт о нас всё больше — по едва заметному трепету струнок виртуальной реальности. Придётся сразу двигать тяжёлую артиллерию.
— Был один человек сильнее вас, Мадара-сан. Я бы даже сказал, сильнее вас и Девятихвостого Лиса вместе взятых. И по многим причинам, если нам понадобится грубая сила, мы предпочтём обратиться к нему.
— Сенджу Хаширама?! Вы не посмеете!
— А почему, собственно? Вы не в курсе, но наш лидер уже один раз успешно поднимал его — и что нам помешает это проделать повторно?
— Хаширама был идиотом! Его идеализм портил любое дело, за которое он брался! Да, он был сильнейшим шиноби моего века, но это только ухудшило ситуацию! В его руках такая мощь — все равно, что Кусанаги в руках обезьяны! Вы не сможете его контролировать. Никто не сможет. Он из самых лучших побуждений устроит в вашем времени полный хаос, как устроил его в моём!
— Забавно... именно такого мнения я был о некоторых Учиха... Разве это не в ваших клановых традициях — устроить глобальную резню, а потом сказать "я просто хотел как лучше"?
— Ты ничего не понимаешь, чужак. Дело не в кланах. Среди Учих тоже есть благодушные идиоты, как и среди Сенджу — расчётливые безжалостные практики, подобные Тобираме. Проблема с Хаширамой не в том, что он Сенджу, а в том, что он Хаширама!
— О, так значит, если мы воскресим Второго Хокаге вместо Первого, никаких проблем не будет?
— Никаких, если не считать того, что вас всех убьют.
— Убьют потому, что Тобирама вырвется из-под контроля, или потому, что он недостаточно хороший боец для наших целей?
— Неважно. Возможно и то, и другое. Я сомневаюсь, что ваша некромантия удержит человека, который её создал. Но вырвется он или нет, для вашего мира в целом это ничего не изменит. Просто будет ещё один неуправляемый бессмертный убийца. Призывайте его на здоровье, а я посмотрю и посмеюсь.
Прощупав его разговорами "о погоде" ещё минут десять, я полностью уяснил себе стратегическую диспозицию. Мадара был не против пойти на небольшие уступки — в принципе. Теоретически. Идея немножко поделиться своей силой с потомками не ставила под угрозу план Муген Цукуёми. Скорее наоборот, позволяла приблизить его исполнение.
Но — Мадара не мог себе позволить уступить открыто. Даже в мелочах. Именно поэтому он в своё время поставил Хашираме совершенно дурацкое условие с самоубийством, рискуя своими руками лишить себя главного союзника. Учиха Мадара хронически не умел проигрывать. Он смог пойти на компромисс, только продемонстрировав себе и клану полную власть над Хаширамой. Только убедив себя, что победил.
Если бы кто-то из нас мог публично поддаться ему, позволить убедить себя в чём-то символически важном, но реально не имеющем никакого значения — дальше диалог пошёл бы гораздо конструктивнее. Вот только Наруто и Саске сдаваться не способны в принципе. Кабуто мог бы, но я не смогу передать ему соответствующий намёк скрытно от Мадары. Значит, придётся всё делать самому... Выигрывать споры я умею, но вот как его правильно проиграть...
Но чтобы дать ему возможность победить, сперва нужно дать возможность атаковать.
— Мадара-сама, вы ведь раньше были друзьями с Хаширамой Сенджу. Что заставило вас так резко изменить мнение о нём? Как говорят исторические хроники, Первый Хокаге всегда защищал клан Учиха от выпадов со стороны брата. Я думал, что вы всегда видели в нём в первую очередь главу ненавистного клана... Но сейчас вы сказали, что клановая вражда и клановые стереотипы не имели для вас особого значения... Да и план Муген Цукуёми весьма... космополитичен.
Да и резню Учих ты бы вряд ли допустил, если бы интересовался благом клана. Но об этом я пока говорить не буду... приберегу на будущее.
Мадара криво улыбается.
— Резко? Ты ошибаешься, чужак. Никакого "резко" не было. У меня было достаточно много лет, чтобы восхититься им и полюбить его. А потом — достаточно много лет, чтобы разочароваться в нём, возненавидеть и презреть его. В день основания Конохагакуре не было у него союзника вернее меня. Но время показало, что я был неправ...
— И в чём же вы ошиблись, Мадара-сама?
— Есть три вида Учих, чужак... Первые — такие как мой отец. Они неспособны к настоящей, большой любви. Они никогда не познают настоящей боли и никогда не пробудят Мангекё Шаринган — да и до третьего томоэ вряд ли дойдут. Это мусор, генетические отбросы клана. Единственная польза от них — способность зачать новых Учих. Вторые — такие, как мой брат. Они могут любить и страдать от потери, но эта любовь всегда ограничена — несколькими близкими людьми или своим кланом... Они могут пробудить Мангекё Шаринган, но не способны правильно его использовать. Таким и я был в своё время. Это необходимая стадия в развитии, но это не то, для чего был создан клан Учиха. Только тот способен открыть Риннеган, глаз богов, кто преодолеет личные привязанности. Но преодолеет не в значении "победит их" или "откажется от них" — а в смысле "обопрётся на них и шагнёт дальше". Чтобы сорвать плод познания, чужак, нужно поистине полюбить всё человечество! Не поверхностно полюбить, не разбрасывать тепло своего сердца, как дешёвые медяки — что делал Хаширама. Полюбить так, чтобы быть готовым вырвать своё сердце из груди ради них!
Вежливо приподнимаю бровь. Представить Мадару Учиху в роли Данко мне как-то сложновато. Но сейчас не время и не место для скептицизма.
— Именно это и разочаровало вас в Хашираме, Мадара-сама? Его поверхностность?
— Да, чужак. Он был великим целителем, одарённым богами. И мыслил всегда, как целитель. Ему достаточно было одного прикосновения и улыбки, чтобы излечить смертельно больного, накормить голодного, остановить войну, укротить чудовище. Но он ни разу не задавал себе вопроса, откуда берутся болезни, голод, войны и чудовища. Он был гениален в борьбе со следствиями. Но ни разу не попытался искоренить причины.
Судя по описанию — просто типичный супергерой из комиксов. Те самые "транслюди", которые до ужаса бесят настоящих трансгуманистов. Каждый день появляется очередной злыдень, каждый день мы этого злыдня побеждаем и сажаем. А попытаться сделать, чтобы злыдни не появлялись, сколь-нибудь значительно изменить мир — это, по законам жанра, привилегия плохих парней.
Кстати, Наруто в аниме действовал точно также. Да, он защищал невиновных и свою деревню, на уровне средств у него (в отличие от Тоби, Мадары и прочих) всё в порядке. Но вот на уровне целей... Рыжик не понимает, что каждый раз, когда он выкрикивает "Потому, что это мой Путь ниндзя!", он укрепляет существующий порядок вещей — и тем самым порождает новые циклы страдания. Ведь именно этот "Путь ниндзя" по сути и привёл в ту большую задницу, в которой сидят пять великих стран шиноби — и бесчисленное множество мелких! Сама культура, где из детей воспитывают живое оружие, ничего лучше Пейна или Кабуто породить не могла. Да, сейчас это стараются делать помягче (чем двадцать-сорок лет назад — всё познаётся в сравнении). Да, мозги промывают не открытым насилием, а сочетанием пропаганды и провокаций. Да, битвы, ориентированные на массовую резню, с уничтожением всего, что имело ценность для противника, будь то склады зерна или детские дома, уступили место значительно ритуализированным поединкам сверхлюдей.
Но "лучше того, что было" не значит "хорошо". От того, что убийства стали красивыми и аккуратными, они не перестали быть убийствами.
В этом плане я Мадару прекрасно понимал. И Тоби понимал. И Пейна.
— Но то, что я слышал о Сенджу Хашираме, несколько отличается от этого описания. Он не был консерватором, он был реформатором. Он отказался до конца жизни лечить своих родственников, раненных в боях, как сделал бы настоящий традиционалист. Создав деревни шиноби, он изменил мир — не идеально, но...
