Нет ничего страшнее, чем наблюдать, как вражеский огонь выбивает из идущего в атаку строя твоих боевых товарищей, а ты не в силах ничего изменить. Яростно посылая на головы врагов всевозможные проклятья, ты пытаешься выжать из мотора все что можно, стремясь как можно скорее достичь заветного рубежа атаки, но с каждой пройденной минутой понимаешь, что все напрасно. И у тебя остается только два варианта, либо с честью пасть в бою, либо повернуть назад и если повезет, спасти свою жизнь.
Только восемь из тридцати двух танков смогли удачно разминуться с грозными "исами" и избежать попадания в борта снарядов. Все остальные, включая командирский танк майора Комаровского, были сожжены и разбиты на подступах к Эмсброну.
Полностью занятые спасением от разящего огня русских самоходок, поляки с ужасом заметили своих бегущих танкистов. Спасаясь от преследования врагов, они спешили поскорее проскочить минное поле и укрыться за каменными постройками городка.
Горько и жалостливо было смотреть на тех, кто совсем недавно отправлялся в бой, со страстным желанием уничтожить "большевистских хамов". Уйдя по шерсть, они вернулись стриженными, но на этом, их злоключения не закончились. Только двум танкам удалось благополучно пройти минное поле. Третью машину вынесло за вешки, она повредила себе гусеницу и прочно закупорила спасительный для беглецов фарватер.
Пять оставшихся машин, либо погибли на собственных минах, от страха решив сыграть со смертью в рулетку. Либо были уничтожены русскими "исами" в попытке отойти к северной окраине городка, где был ещё один проход в минных полях. При этом была одна особенность, хорошо характеризующая воинство генерала Андерсена. Ни одна из польских машин не встретила приближение противника лицом к лицу, как подобает настоящим воинам. Все танки были уничтожены попаданием снарядов в бок или корму.
Тем временем в самом Эмсборне дела обстояли неважно. Подавляюще большинство гаубиц было уничтожено, вместе со своей прислугой. Корректируемые зависшей над городом "рамой", русские самоходки били точно в цель, не оставляя противнику ни единого шанса. Всего от их огня уцелело только два орудия, да и то, одно было опрокинуто набок, а второе было нещадно посечено осколками.
От полного уничтожения польскую артиллерию спасло то, что у русских самоходок подошел к концу боекомплект. Но и это было ещё не все. У собравшей массу всевозможных проклятий "рамы" заканчивалось горючее. Необходимо было возвращаться и перед тем как покинуть поле боя, она послала полякам прощальный подарок.
Снизившись над городом, самолет обрушил из своего чрева град кумулятивных бомб, на стоявшие на площади танки. Точность бомбометания была невысокой, но для стоявших плотным строем машин, было вполне достаточно. В результате удара с воздуха из строя было выведено сразу три машины, что отнюдь не укрепило дух польских воинов, в эти трудные для гарнизона минуты.
Охрипнув от криков в телефонную трубку, требуя от начальства немедленно прислать истребители, для защиты Эмсброна, пан подполковник с ужасом ждал той минуты, когда танковая громада русских начнет штурмовать городок, но этого не случилось. Подобно хищному зверю, краснозвездные танки неторопливо протекли мимо до смерти напуганного городка, изредка стреляя по не в меру ретивым его защитникам.
Полностью лишив противника возможности атаковать, оставив два взвода для временной блокировки вражеского гарнизона, дивизия двинулась на юг, к городку Райне. Там по данным воздушной разведки находились около двух батальонов танков из дивизии генерала Мачека. Командовал ими полковник Жмирский, и его главной задачей было не допустить прорыва русских в Вестфалию.
Хотя эти батальоны состояли в основном из "Челленджеров" и "Комет", при правильном использовании, они могли серьезно осложнить жизнь любому противнику. Вся беда поляков заключалась в том, что у полковника Жмирского был прекрасный послужной список, но очень мало боевого опыта. Он был у его заместителя, майора Кнопека, но между двумя командирами не было взаимности и согласия.
Полковник прибыл в дивизию в конце 1944 года, когда после понесенных потерь в Голландии, в армии генерала Андерсена была острая нехватка командного состава. Просидев всю войну в Лондоне, в штабе генерала Сикорского, пан полковник с большой неохотой отправился в действующую армию, но по прошествию времени освоился. Благодаря точному исполнению полученных сверху приказов, получил от Андерса сначала благодарность, а затем был представлен к ордену, за умелое руководство блокадой немецких войск в Голландии.
Успешное продвижение дивизии во втором эшелоне во время наступлении на Бремен, окончательно убедило Жмирского, что он состоявшийся боевой командир, который больше не нуждается в советах своего опекуна Кнопека. Как это часто бывает в жизни, поверивший в свои силы пан полковник заподозрил пана майора в стремлении занять его место и объявил тому войну не на жизнь, а на смерть. Поэтому, когда началось русское наступление, пан полковник принимал решение исходя не из логики и здравого смысла, а вопреки тому, что говорил Кнопек.
Так получив приказ генерала Мачека оказать помощь подполковнику Хмаре, он тут же направил в Эмсброн две роты танков, без проведения какого-либо уточнения боевой обстановки. Напрасно майор Кнопек убеждал Жмирского выслать сначала разведроту и только потом отправить в бой танки.
— Нашим солдатам, засевшим в Эмсборне важна каждая минута, каждая секунда, а вы предлагаете украсть у них целый час! Скольких своих людей мы недосчитаемся за этот час?! Конечно, сидеть и ждать прихода врага лучше и спокойнее, чем оказать помощь нуждающимся в ней. Очень может быть, что так делают немцы, итальянцы, венгры. Возможно бельгийцы, французы и русские, но только не поляки! Мне стыдно за вас, господин майор! А что касается разведки, пусть капитан Марусяк возьмет взвод мотоциклистов, я не против!
Так говорил полковник Жмирский, отправляя своих танкистов в бой, который завершился их полным разгромом под Зальценбергом. Идущие на помощь гарнизону Эмсброна, польские танкисты наткнулись на танковую засаду 25-й особой дивизии.
Готовя натиск к берегам Рейна, маршал Рокоссовский стремился создать своей главной ударной силе все условия для удачного наступления. Поэтому, он выделил танкистам генерала Ермолаева не один, а целых два воздушных разведчика. И пока один из них ещё кружил над Эмсброном, другой уже летел на смену ему. Он то и доложил танкистам о вражеской колонне, идущей к городу.
Командир танкового авангарда капитана Головчанского за плечами было два года войны и сообщение летчиков не застало его врасплох. Быстро сориентировавшись на местности, он устроил засаду по всем правилам военного искусства. Дав польским орлам приблизиться, танкисты Головчанского принялись расстреливать неприятеля с двух сторон.
Впервые столкнувшись с подобным методом ведения войны, поляки сильно растерялись. Прекратив движение из-за возникшей пробки на дороге, польские танкисты никак не могли понять, откуда ведется по ним этот убийственный огонь, а когда поняли, было уже поздно. Шесть танков, включая танк капитана Марусяка, были разбиты и подожжены. Управление отрядом было нарушено.
Каждый из командиров принимал решение самостоятельно, что в итоге самым пагубным образом сказалось на судьбе отряда. Те, кто решился в одиночку атаковать позиции неприятеля, стали легкой добычей "исов". Те же, кто отказался от атаки и вступил в перестрелку с противником, укрывшись в кювете, попали под фланговый огонь русских танков, подоспевших на помощь авангарду. Наведенные вездесущим оком "рамы", танкисты майора Жихарева совершили обходной маневр и сходу ударили во фланг полякам.
Исходом боя, стали четырнадцать подбитых и сожженных машин с крылатым гусаром на броне. Когда же на помощь, теперь уже своим танкистам, к Зальценбергу подошел танковый батальон во главе с майором Кнопеком, он столкнулся с главными силами 25-й гвардейской дивизии.
В возникшем противостоянии двух сил, главным аргументом в пользу победы стала 122 мм пушка "исов". Как бы ни был опытен и искусен в танковом бою пан Кнопек, но могучие стволы советских "исов" в пух и прах раскатали его батальон. Испуганные немецкие бюргеры, в панике разбежались по подвалам своих домов. Оставив двери приоткрытыми, они со страх слушали грохот снарядных разрывов, не смея даже в полглаза посмотреть на сражение, развернувшееся у стен их городка.
Всего сорок две минуты продлился бой, после которого, танки особой дивизии устремились к Райне, где уже не было пана полковника. Трусы хорошо чувствуют приближение опасности, и полковник Жмирский не был исключением. Едва только из переговоров по радио стало прорисовываться общая картина, как пан полковник решил покинуть Райне. Оставив на подступах к городу взвод танков поручика Сбыха, он двинул свои танки на Мюнстер, полагая, что в обороне города им найдется место.
Был уже вечер, когда краснозвездные "исы" вступили в Райне. Путь к этому заштатному вестфальскому городишке был нелегок и непрост. По дороге к нему, дивизия понесла потери, но это было уже неважно. Оборона врага была полностью взломана и теперь, уже ничто не могло помешать советским танкистам дойти до берегов Рейна. Теперь, главное было вовремя получать топливо, пополнять боезапасы и иметь надежное прикрытие над головой. Все остальное было не столь существенным.
Глава XVI. Явление экзекутора и наш ответ Чемберлену.
Президент Трумэн вновь пребывал в плохом настроении. Мало того, что из-за событий в Германии, он никак не мог сосредоточиться на главном для себя вопросе — сокрушении Японии. Ведя в течение месяца незримый бой с советским вождем, обитатель Овального кабинета пропустил внезапный выпад Сталина и получил болезненный апперкот.
Злость и обида от постигшей неудачи, ещё больше усиливалась в душе президента от того, что в противостоянии со Сталиным, открылась его политическая неопытность и незрелость. С советским вождем было мало, важно надувать щеки и пугать противника, грозно стуча по крышке письменного стола. Здесь нужно было думать, просчитывать возможные варианты развития событий, хитро лавировать, а не диктовать свою волю, вальяжно развалившись в кресле. Это была Большая игра, в которой новичок Трумэн, стремительно "терял лицо" и для этого были свои основания.
Сначала, в угоду охватившего его чувства мести, он позволил Сталину разгромить англичан на севере Германии и занять Гамбург. Скулеж и стенания разбитого в пух и прах Черчилля, были для президента райской музыкой, которую хотелось слушать и слушать. Правда, строптивый госсекретарь не позволил долго этим заниматься, открыто напоминая о союзническом долге перед Англией. Тут бы господину президенту и заступиться за обмаравшегося союзника, сказать свое веское слово и одернуть разошедшегося Сталина, но этого не случилось.
Стоявший за левым плечом президента дьявол, умело заиграл на своем рожке и Трумэна понесло. Господин президент, решил показать господам советчикам мастер класс большой политики, в своем исполнении. Посчитав, что русские исчерпали свой наступательный потенциал, он решил дать им возможность, как можно крепче увязнуть в затяжных позиционных боях в Нижней Саксонии. Зная по линии разведки, что Сталин стремиться как можно быстрее начать восстановление разрушенного войной хозяйства, Трумэн считал, что рано или поздно, он обратиться к американскому президенту за помощью, в установлении мира между двумя странами.
Подобная возможность стать третейским судьей в споре двух союзников, очень радовала Трумэна. Ведь тогда, Советская Россия становилась зависимой от Америки. Признавая над собой силу вердикта американского президента, она из равноправного партнера превращалась в зависимое от Штатов государство. Этого никак не мог добиться от Сталина Черчилль, этого не смог сделать Рузвельт, когда Россия переживала тяжелые времена. За это стоило побороться и потому, Трумэн отказал в помощи Черчиллю, оставив его один на один с Советами.
Задумка была действительно прекрасной. 10:1 было к тому, что все будет так, как задумал президент, но коварный азиат переиграл простодушного выходца из Миссури. Вопреки всем выкладкам и схемам, советские войска нанесли новый сокрушительный удар и заняли половину английской оккупационной зоны. Кроме того, русские весьма чувствительно пощипали американские интересы в центре Германии, начав жестко выдавливать их войска из Тюрингии.
В эти дни, Трумэн испытал то же самое, что и Гитлер, когда генералы докладывали ему о новых неудачах вермахта на Восточном фронте. Тяжесть недовольства президента, на себе ощутило его близкое окружение, секретари и некоторые предметы президентского кабинета. Лондон немедленно разразился новым потоком истошных криков об оказании незамедлительной помощи союзнику, а кредиторы Черчилля с Уолл-Стрит усилили свое давление на Трумэна.
Все требовали от президента энергичных действий, и он их произвел, но только в своей манере. Получив долгожданный результат от ученых, Гарри посчитал, что самый лучший выход из создавшегося положения — пригрозить зарвавшемуся дяде Джо ядерной дубинкой.
Любой из здравомыслящих политиков мира, по твердому убеждению Трумэна, должен был немедленно внять прозвучавшей из Вашингтона угрозе и постараться как можно быстрее исправить допущенную оплошность. Так думал властитель Белого дома и ему поддакивал хор генералов из комитета Объединенных штабов. Согласно их заверениям, Сталин полностью исчерпал военный потенциал своих сил на севере Германии и в ближайшее время наступать не мог. Для подготовки нового наступления требовалось время, а именно это и хотели получить изрядно потрепанные англичане.
Трумэн очень надеялся, что он внятно и четко объяснил советскому лидеру положение дел, однако несносный азиат оказался тупым и самонадеянным человеком. Он полностью проигнорировал предупреждение со стороны "самой великой державы всех времен и народов" и нанес американскому президенту подлый апперкот, в виде нового наступления в Нижней Саксонии. Оборона британцев в очередной раз затрещала, и вместе с ней затрещал авторитет самого Трумэна. Необходимо было немедленно спасти свое лицо и Гарри, засучил рукава.
Вначале, он позвонил Эйзенхауэру и попросил генерала дать оценку состояния британских войск. Айк не стал скрывать правду.
— Положение английских войск близко к критическому, мистер президент. Если мы не вмешаемся в ближайшие сорок восемь часов, то дело может закончиться весьма скверно. Настала пора принимать решение — вынес свой вердикт, командующий американскими войсками в Европе и в Овальном кабинете наступила тишина.
При всей своей нелюбви к русским, на открытый военный конфликт со Сталиным президент Трумэн не был готов. Одно дело добивать с переломанным хребтом фашистского зверя и совсем другое дело, драться с соперником находящимся на подъеме. И драться приходилось в тот момент, когда лучшие силы Америки находились на другом конце света, сражаясь с заклятым врагом.
— Чем мы можем помочь фельдмаршалу Александеру? Начать наступление против русских? Если да, то где, когда, какими силами? И какие при этом наши шансы на успех? Мне не нужно наступление только ради наступления — президент буквально забросал вопросами собеседника и теперь настал черед подумать Эйзенхауэру. Генерал ничуть не хуже Трумэна знал весь расклад боевых сил и не спешил пройти точку невозврата.
