Так как, к тому времени у меня появились кое-какие "походы" к нужным людям — чаше всего этим "подальше" был Киев. Что-то такое в этом городе, было такое притягательное — отчего наш рабфаковец как правило, обратно уже никогда не возвращался...
Глава 17. Разрыв шаблонов: бетонное станкостроение, деревянное машиностроение и "из-органическая" химия.
К лету 1924 года, практически весь запас эвакуированного в 1918 году из Питера и затем "прихватизированного" мной добра — как-то слишком "неожиданно" подошёл к концу.
Конечно, многое из оборудования не могли идентифицировать и законсервировав отложили на потом. Но всё, что опознав можно было "подшаматив" пустить в ход — уже выдавало "на гора" продукцию в многочисленных артелях кооператива "Красный рассвет", на "Ульяновском автомобильном заводе" (три раза "хахаха!") — размещённого в корпусах бывшего чугунолитейного, или же в опытно-экспериментальном цехе "Особого проектно-технического бюро Љ 007" (ОСТБ-007).
Короче, во всех предприятиях создаваемой мной подспудно и подпольно "промышленной империи"!
Напомню, что к весне 1924 года, ульяновская кооперативная промышленность производила, в основном методом горячей и холодной штамповки и с применением электросварки — комплекты гаечных ключей в специальных "кейсах", 5-ти, 10-ти и 20-ти литровые канистры, штыковые и совковые лопаты, штампованно-сварные детали к тракторам "Мужик", полноприводные мототелеги "УАЗ-404" — идущие буквально нарасхват, минеральную краску.
Развивался и свой легкопром: в артели "Красная игла", кроме работы на заказ, рабочих рукавиц и прочей мелочи — шили рабочую одежду (разгрузки) и "парадно-комсомольскую" — супермоднючие костюмы "пролетарки", куртки "камчатки". В обувной артели Чеботарёва "Красный Лабутен" тачали мечту любого советского пижона — ботинки "берцы". Артель "Стандарт-ойл" наращивала производство "американского белого керосина" и осваивала в производстве трансмиссионное масло "негр-ойл"...
Отдельно и особо надо упомянуть наше совместное с Ксавером производство сборных "ульяновских" домиков на "Домостроительном комбинате".
Чуть было не забыл всевозможные значки и воинскую фурнитуру: знаки различия, форменные пуговицы, пряжки ремней и так далее и тому подобное.
* * *
— Остатки, как говорится, "роскоши былой"...
Вернувшись из Москвы в мае 1924 года, я довольно долго бродил по месту складирования в Ульяновском ИТЛ, остановившись перед какой-то грудой начинающего кое-где ржаветь металлолома:
— Что это?
Бывший со мной в обходе зэка с очень длинной и незапоминающейся фамилией, но по имени-отчеству зовущейся — Эмиль Осипович, с вожделением как мне показалось, облизнул губы:
— Это уникальнейший американский универсальный станок для строгания, долбежки и протяжки. Таких, в России буквально по пальцам можно пересчитать (я, по крайней мере — за всю жизнь всего один экземпляр видел!), а может и вообще ни одного не осталось.
— Вот, как?
— Совершенно верно! Причём, обратите внимание: он уже изначально изготовлен с электроприводом и совершенно новый...
Абсолютно подавляющее большинство металлорежущих станков в те времена — были с ременным приводом от парового двигателя и, нам приходилось их основательно переделывать — хотя имелся и, паровой котёл, компаунд-машина двойного расширения к нему, валы с приводными ремнями и прочая тряхомундия. Однако, такая схема передачи крутящего момента требует мощных заводских фундаментов и стен — а у нас они отсутствуют даже в проекте нового корпуса цеха.
Приглядываюсь: действительно явственно видны следы консервационной смазки — необходимой при транспортировке через океан.
— ...Думаю, он поступил в самый последний момент — когда уже было не до станков.
— Ну что ж? Было "время разбрасывать камни"... Бывает!
Так, так, так...
Обхожу "металлолом" ещё раз, а Эмиль Осипович идя следом:
— Его раскурочили ради ценнейших подшипников — разбив кувалдой чугунную станину... Варвары!
В те времена в России обыкновенный новенький шарикоподшипник был редок — как какая-нибудь внесённая в "Красную книгу" чудная зверюшка и, стоил — если и не как слиток золота, то тоже — целое состояние.
Поэтому, легко с ним соглашаюсь:
— СВОЛОЧИ!!!
— Ещё какие! Если бы нам удалось восстановить этот станок, Серафим Фёдорович — возможности нашего опытно-экспериментального цеха возросли бы на порядок.
По должности Эмиль Осипович — Главный инженер "ОПТБ-007", отвечающий за оборудование опытно-экспериментального цеха.
Этого инженера-зэка я назначил "главным", перебрав прежде с десяток кандидатов. Конечно, звёзд с неба он не хватает и велосипед изобрести — не способен априори...
Но этого от него и других и, не требуется — от слова "совсем"!
На этом пятачке Русской Земли — "изобретаю" я и мой "роялистый" компьютер с четырёх— ядерным процессором. А все остальные — лишь дымовая завеса и приводные ремни моего прогрессорства.
Зато, у этого человека душа болит за всё на свете!
Ну а то, что он убил там кого-то — так с кем не бывает? Время ныне на дворе такое и эпоха соответсвующая.
Почувствовав досаду, как после сошествия с крючка рекордной рыбины размером с "Титаник", плюнув слюной на кучу железяк и чугуняк, разворачиваюсь и бурча себе под нос разворачиваюсь на выход:
— Если бы, да кабы... Если бы "прачка" из хозотряда, была бы не просто прачкой — а главным инженером и, имела меж ног — не вагину, а пенис — размером с оглоблю...
Забегает передо мной и остановившись напротив, смотрит в глаза:
— А если попробовать соединить обломки станины электросваркой?
— Не стоит даже пытаться, Эмиль Осипович.
Пробую его обойти, но он снова становится на моём пути:
— Почему? Ведь, один раз же у Вас получилось заварить чугун?
— Несравнимый объём работ, — пинаю ногой один из чугунных обломков станины, — тот раз был всего лишь один сравнительно короткий шов, здесь же — едва ли не с версту корячиться надо.
Сказать по правде, я сварщик — так себе. И уверен, что в тот раз когда я, по когда-то очень давно в будущем виденной "инструкции" с Ютуба — заварил трещину в чугуне самодельным электродом с намотанной на него медной проволокой, мне просто повезло — как некому сказочному персонажу.
Однако, тот не успокаивается:
— Ведь, сварщиков теперь у нас много!
Криво ухмыляюсь:
— Увы... Те славные ребята и девчата, про которых Вы говорите — это ещё не сварщики. Им ещё года два-три надо, чтоб ими стать! Ваш же покорный слуга — слишком занят, чтоб убить уйму времени на совершенно бессмысленное занятие.
— Ну, почему же "бессмысленное"?
Он мне уже изрядно надоел, поэтому довольно резко:
— Да потому что от нагрева при сварке, Эмиль Осипович, станину так поведёт — что на этом "уникальнейшем" американском станке можно будет только колесо для телеги "строгать"!
Да то навряд ли, ибо изготовление стандартизированного деревянного колеса для "УАЗика", уже требовало — чуть ли не прецизионной точности.
— Как жаль, — он достаёт и папки чертёжик и показывает, — а мы ведь на него рассчитывали и, даже фундамент в новом цехе — уже под него рассчитали. Думали — вернётесь и... Как жаль, а!
"Опытно-экспериментальный цех" нашей — первой в СССР "шарашки", на сей момент — представлял собой несколько бывших бараков и даже землянок, где на наскоро и впопыхах отлитых из бетона фундаментах — устанавливались станки и другое заводское оборудование.
Однако, уже этим летом планируется возвести ультрасовременное капитальное здание нового цеха — "краеугольного камня" моего прогрессорства в будущем. Проект с техобоснованием, генпланом, сметой и прочим — уже составлен, произведена привязка на местности и даже уже начато рытьё котлована силами зэков-рабочих и вольнонаёмных.
Собравшись уже было на выход, хмыкаю иронически на ходу:
— "Фундамент"... Если б я немного задержался в Москве, вы б наверное от большого ума — уже бы отлили его из бетона... Из бетона... Из бетона...
Резко оборачиваюсь и:
— ИЗ БЕТОНА!!!
Испуганно отшатывается:
— Что с Вами, Серафим Фёдорович?
— Да, ничего, — хлопаю его по плечу и радостно, — "время собирать камни", говорю! Свистать всех наверх — заседание продолжается, граждане мокрушники, бандиты, жулики и прочие осужденные.
Немножко успокоившись — подойдя вплотную, смотря в глаза и тыча пальцем в грудь, я:
— Всю документацию по фундаменту этого станка в частности, и цеха в общем — мне! СРОЧНО!!! Этот "металлолом" разобрать, почистить, смазать, инвентаризировать, детализировать, разложить по полочкам и главное... ИЗМЕРИТЬ!!! Измерить как можно точнее посадочные места под органы управления, передаточные устройства, электропривод и исполнительные механизмы.
Он потихоньку отступал, пока я не прижал его стене пакгауза:
— Мои контрольно-измерительные инструменты ещё никуда не "ушли"?
Выпучил глаза и предельно возмущённо:
— Да, как можно?!
— Всей бандой уедете на заполярный остров Шпицберген — шерсть пингвинов заготавливать, если хоть один пропадёт!
Это была моя ещё прошлогодне-осенняя "страшилка" — когда "контингент" стал несколько борзеть. Для пущей убедительности, даже пришлось пойти на фабрикацию приказа по НКВД от самого "Железного Феликса" и напечатать на принтере целый номер газеты "Правда" с соответствующей статьёй.
Угрюмо-обиженно:
— Вы уже предупреждали...
— В этот раз предупреждаю персонально Вас, Эмиль Осипович: уедите далеко на север — белых медведиц вместо прачек "любить", если напортачите мне с измерениями! Задача ясна?
— Ясна...
— Не слышу?
— ТАК ТОЧНО!!! Так точно, гражданин начальник: задача ясна.
— Тогда — выполнять.
* * *
Когда ещё рыли-копали котлован под новый цех, на отведённом под американский станок месте — сколотили небольшую избушку из деревянных брусьев, необрезной доски и горбыля. В ней, в свою очередь был выкопан отдельный котлованчик под станок, сложены кучи прутьев арматуры, мотки проволоки, подведёно электроосвящение и электросварочный пост.
Днём, я с чьей-нибудь помощью горбатился над каркасом фундамента. Чаще всего, в помошниках у меня был вездесущий Домовёнок со товарищи — чисто в целях общего развития, его дядька и одновремённо Председатель кооператива "Красный рассвет" — чисто от любопытства от новой затеи "Контуженного", или кто-нибудь из зэков — чисто по обязанности мне помогать.
Ну и Эмиль Осипович, куда без него!
По всем вышеприведённым обстоятельствам — совокупно и, кроме этого — из-за того, что ему "больше всех" надо было.
Мы, предварительно тщательно выверив положение моим "роялистым" теодолитом — сваривали единый каркас для станка и его фундамента из предварительно растянутой и скрученной вдоль оси винтовыми домкратами стальной арматуры.
Но, главная моя работа была по ночам: оставшись совершенно наедине и даже выставив "часового" за внешним периметром цеха — чтоб никто не подсмотрел, я с помощью лазерного дальномера устанавливал и выверял закладные под посадочные места подвижных агрегатов и механизмов станка... Ибо происхождение "американских" или "немецких" контрольно-измерительных приборов и, даже теодолита — я вполне мог объяснить их покупкой на "блошином" рынке у незнакомых лиц. Это всего лишь оптика и механика — пусть и более совершенная, чем уже давно известная хроноаборигеннам.
А как объяснить наличие у меня "марсианского" лазера? Моим инопланетным происхождением?!
Хотя, абсолютное большинство специалистов и людей, хоть что-то понимающих в станках — весело крутили пальцами у виска за моей спиной, я знал что делал!
Я вовсе не словил "шизу" и даже не открыл ещё раз Америку: станки со станиной из железобетона известны не только в "моё" время — но и ещё с середины-конца 19 века. Как в технически передовых странах — так и в лапотно-отсталой России. В частности во время Германской войны, такие станки для обточки турбин — изготавливали на Курагинском машиностроительном заводе.
Правда, из специалистов это мало кто знает...
Сказать по правде, не владею информацией — известна ли уже хроноаборигенам эта технология, но я решил применить ещё одно "ноу-хау" — предварительно напряжённую арматуру. Суть заключается в том, что стальная арматура перед бетонированием натягивается электротермическим способом или специальными домкратами. Такие железобетонные конструкции по сравнению с обычными могут выдерживать более значительные нагрузки, что позволяет в свою очередь уменьшить сечение самой конструкции, а следовательно — сократить расход арматуры и бетона. Еще больший эффект получается при использовании объемного (трехосного) предварительного напряжения — исключающего возможность появления трещин в бетоне в условиях эксплуатации конструкции.
Что ещё немаловажно: вторую половину сознательной жизни "там" — я был строителем и причём довольно успешным. Поэтому, технологию изготовления железобетона — знаю как "Отче наш" и, имею все основания рассчитывать на успех в изготовлении железобетонной станины станка.
* * *
Наконец всё было готово — стальной каркас с тщательно изолированными от воздействия бетона закладными, опалубка, самодельные бетономешалка и вибраторы для уплотнения бетонной смеси и, все ингредиенты для её приготовления — складированные в складе неподалёку.
Я сильно торопился — других дел было невпроворот и, поэтому — "фундамент-станину" американского универсального станка отливали прежде фундамента самого "опытно-экспериментального цеха".
Разумеется, для бетона я использовал свой цемент — полученный в результате переработки шлака из отвалов Ульяновского чугунолитейного завода. Он был марки "800": неимоверная круть по нынешним временам — доступная в эти времена лишь высокотехнологичным немцам. Разбавив его на треть хорошо промытым водой, крупным кварцевым песком, размолотым в пыль на шаровой мельнице — я получил вдобавок значительное уплотнение получаемого в результате бетона и, увеличение его прочности — как минимум процентов на двадцать.
После отливки, длившейся около двух часов, завалили фундамент-станок опилками и подключили к напряжению предварительно вставленные электроды для пропарки бетона. Я лично присутствовал при отливке от начала до конца и, подобно зэку — ещё трое суток жил в "ИТЛ", питаясь из одного с зэками "котла" и контролируя процесс затвердевания.
После двух суток отдыха, как раз на выходные совпало, по моему распоряжению — зэки-рабочие разгребли опилки, сняли опалубку и глушки с места расположения посадочных мест. Сперва внимательно и дотошно внешне осмотрев бетон на наличие трещин, пор и раковин, я приступил к его внутреннему обследованию с помощью "роялистого" строительного ультразвукового дефектоскопа.
Эмиль Осипович присутствующий при сем действе, долго сдерживал присущее всем сапиенсам любопытство, затем всё же спросил:
— Извините, Серафим Фёдорович...
— Да, да...?
— А что это Вы делаете? И что это за прибор такой? Если не секрет, конечно.
