И только потом все вдруг узнали, что внутри Егора есть то, что может помочь решить проблему, вызванную протёкшим реактором. Этим попробовали воспользоваться, но неудачно, а затем этот биологический объект вдруг вообще пропал...
Эонт Пана мигом прошиб озноб. Что теперь будет с Тамарой? Зачем они хотят заставить его ловить её?
"Эх, какую же кашу заварил нам этот несчастный Егор Карасёв! Впрочем, — тут же подумал начальник лаборатории — его-то уж вполне можно было понять, ведь он повёл себя обыкновенно и вполне по-человечески".
Так рассуждал в тот момент Эонт Пан, прекрасно отдавая себе отчёт, что, будь он на месте того самого биологического объекта, наверняка поступил бы так же, как и он. Потому что, кем бы он здесь ни числился, в какой бы должности тут не находился, внутренняя сущность у начальника лаборатории являлась самой, что ни на есть, земной и человеческой. Эонт Пан вовсе не был бездушной бессердечной и абсолютно безликой машиной, равнодушной к окружающим его людям, да и к Тамаре... то есть, агенту ?. 03455087 всё равно испытывал самые добрые и дружеские чувства.
"Но что будет, когда женщину, наконец, поймают? Неужели её просто равнодушно и безжалостно ликвидируют?
Пытаясь унять нервную дрожь в руках, Эонт Пан шёл в сторону телепортационной станции вдоль длинного стеклянного коридора, полный мрачных и пугающих предчувствий. Ему предстояло прибыть в место расположения Центральной Службы Безопасности под начало заместителя главного руководителя данного подразделения.
* * *
Распоряжение от руководства Группы "Б" в адрес Общей Службы Безопасности:
Оперативным группам вашей службы предписывается продолжать прилагать все усилия для поимки агента ? 03455087. Для помощи следствию, на территорию вашего подразделения направлен начальник лаборатории хронобиологического сканирования из штатного состава Координационного центра по контролю за темпоральными потоками. По причине недостаточного уровня допуска данной единицы персонала к секретным базам данных, все контакты с ним вести строго в пределах 20-го уровня секретности.
В случае удачного выполнения операции вышеназванный служащий должен быть зачислен в штат Службы Безопасности с предоставлением ему уровня допуска в 40 единиц стандартной шкалы измерения.
6 января 1991 г., воскресенье, 11 час. 00 минут
— Нет, Володя, так не пойдет — Егор (который назывался теперь для всех окружающих не иначе, как Виктор Леонидович Белозеров) пытался объяснить своему другу детства основные правила работы оптических приборов. Теоретические знания товарища Егора были поверхностными, правда, опыт работы на заводе уже приносил свои плоды, и иногда Вовка даже принимался спорить и что-то доказывать. Вот и сейчас Егор старался терпеливо опровергнуть некоторые аргументы товарища, которые тот считал исключительно важными.
— Если мы не установим в этом месте перегородку с круглым отверстием по центру, то в таком случае мы сквозь твою трубу вообще вряд ли что-нибудь разглядим.
— Но ведь по схеме ее здесь нет — негодовал Вовка, тыкая пальцем в затертую до дыр бумагу с чертежом.
— Опять ты за старое! — Егор временами начинал терять самообладание и принимался возмущаться. Однако спорить с другом было не так-то просто: Вовка был настолько упрям и неподатлив, что Егор, в который уже раз за последние восемь дней ловил себя на мысли, будто он снова становится тем самым маленьким Егоркой, для которого авторитет товарища был в прежние времена абсолютно непререкаем. К счастью, такие настроения случались редко, да и длились они лишь короткие мгновения. Затем Егор вновь сосредотачивался, брал себя в руки и начинал приводить такие жесткие и грамотные аргументы в защиту своей правоты, что у Вовки на них не находилось абсолютно никаких противодействующих средств.
— Послушай, Володя, я чувствую, что ты мне поверишь только тогда, когда сам убедишься. — Егор закусил губу и почесал пальцем под носом, затем махнул рукой — Ах, ладно! — добавил он — слушай, у меня там, на книжной полке, стоит старый бинокль на восемь крат. Тащи-ка его сюда, сейчас мы его на части разберем, чтобы тебе понятней стало.
Вовка резво, со скоростью разжатой пружины, поднялся с пола и направился искать нужный предмет. Егор воспользовался паузой, чтобы перевести дух.
Сборку будущего телескопа они со своим товарищем устроили прямо посреди зала на выцветшем, затертом паласе. В комнате, которую снимал Егор, теперь повсюду теперь были раскиданы всевозможные металлические кольца, винтики и завернутые в вату линзы, в коробках лежали не до конца пока собранные две самые важные детали: объектив и окуляр. Сама же труба устройства, недавно смонтированная из отдельных частей, стояла в углу около кресла и была практически полностью готовой.
Вот уже больше недели прошло с тех пор, как Вовка, преодолев сомнение и нерешительность, надумал-таки, навестит своего нового (старого) друга, чтобы воспользоваться всей его интеллектуальной и практической базой знаний, и доделать-таки свою чудо-трубу, гордо именуемую "телескопом". Когда на третий день праздника в дверь постучали, Егор чуть не запрыгал от радости, заранее догадываясь, кто к нему пришел. Конечно же, это был Вовка.
Поначалу все шло довольно вяло. В первый день такого, теперь уже более тесного знакомства, Вовка всё ещё ощущал в себе определенную робость и нерешительность. Однако неподдельная заинтересованность в деле и веселый, добрый нрав начальника, который в будничной жизни оказался не таким уж строгим, а совершенно "обычным и нормальным малым", крайне положительным образом сказались на дальнейшем характере развития приятельских отношений таких двух разных по возрасту и социальному статусу людей.
После того, как был сделан первый шаг, дело двинулось быстрей. По расчетам Егора, закончить телескоп до окончания Новогодних праздников было вполне реальной задачей.
В течение этих немногочисленных дней, копошась на полу с различными трубками и железками, Егор неоднократно ловил себя на той мысли, что ему нравится снова быть в компании старого друга. Рядом с Вовкой он порой ощущал себя так, будто их возраст был одинаков. Словно Егор и не был старше своего "старого" товарища почти вдвое, и что время никуда не ушло, а стремилось вперёд своими бесконечными параллельными путями. Память из его детства давала о себе знать порой самым неожиданным образом, однако расслабляться или впадать в ребячество было недопустимо, так как чувство ответственности перед прошлым, настоящим и будущим, не покидало Егора ни на минуту.
Он хорошо осознавал, что возможность вновь увидеться со своей семьей зависит сейчас от всех его усилий, в том числе и от того, смогут ли они вдвоем с Вовкой доделать этот многострадальный телескоп. Изменится ли при этом всё? Придёт ли в норму распределение нарушенных потоков времени, чтобы всё стало таким, каким существовало изначально?
Ключница просчитала варианты возможных последствий их операции и вынесла вердикт: "Если всё пройдёт гладко — этот метод сработает". Данная перспектива вселяла надежду, и Егор упорно двигался к реализации намеченной цели.
Однако помнил он, прежде всего, и о том, что в силу определенных причин не только на нём одном, но также теперь и на Вовке лежит груз забот во всём этом деле. Он часто успокаивал себя на тех мыслях, что, если бы не Ключница, Егор ни за что бы не решился переложить на своего друга ту ответственность, которая изначально силою судьбы должна была быть закреплена за ним одним. Постепенно, все больше и больше проводя времени в компании Вовки, он сильнее и сильнее проникался к товарищу душевной дружеской теплотой, при этом остро ощущая чувство собственной вины перед ним.
Когда в период коротких январских дней они проводили сборку телескопа, Егор не переставал размышлять обо всём этом, пытаясь преодолеть одолевающие его невеселые мысли.
"Пускай — думал он — мне не удалось изменить Вовку тогда, в годы моего детства. Но зато теперь, когда я предстал перед ним уже не как прежний маленький Егорка, а как весьма авторитетная и значимая личность, я, возможно, смогу хоть как-нибудь повлиять на его судьбу".
Егор старался, как можно меньше рассуждать о подобных вещах, ведь он, как никто другой, прекрасно знал, что как бы положительно он не повлиял сейчас на Вовку, это не окажет совершенно никакого воздействия на весь ход дальнейшего бытия и на характер его друга. Причиной этого было то, что Егор прекрасно понимал, что в действительности должно будет произойти потом, когда исчезнет, наконец, та жуткая аномалия, которая до сих пор постепенно и неуклонно пожирала время и пространство вокруг себя...
Но всё это случится потом, а сейчас за окном была простая русская зима, на газонах и тротуарах толстым слоем лежал снег, вдоль дорог бродили ни о чём не подозревающие пешеходы. И лишь они вдвоем с Вовкой совершенно беззаботно, как когда-то, много лет назад и даже совсем в другой жизни, снова работали над очередным совместным проектом...
— Вот ваш бинокль, Виктор Леонидович, я его еле нашел! — Вовка принес, наконец, то, что требовалось. Егор одобрительно кивнул, затем крякнул, вставая с пола, и тут же полез куда-то в другой шкаф, где у него находились, заранее переданные ему Ключницей, специальные тоненькие отвертки и другие мелкие инструменты.
— Пододвинь сюда лампу и смотри — Егор принялся раскручивать бинокль, чтобы продемонстрировать другу его внутренне устройство. Пока он манипулировал отверткой, ему пришлось комментировать свои действия словами.
— По сути, каждый телескоп-рефрактор, это лишь усовершенствованная подзорная труба. То же самое и с биноклями. Правда в них присутствует не одна, а две одинаковые трубы, поэтому, поняв сейчас, как устроена половинка бинокля, мы в целом будем иметь представление о том, как делать телескоп дальше.
— Хм, а почему в каждой половинке бинокле имеется изгиб? — тут же задал вопрос Вовка.
Меж тем Егор закончил откручивать основные элементы и показал внутренности корпуса, а затем ответил и на заданный вопрос.
— Это потому, что в бинокле используются призмы. Вот они — Егор указал на открывшиеся Вовкиному взору угловатые стеклянные штуковины кончиком отвертки, не касаясь их — Но в сущности это дело не меняет — Егор покрутил в руках разобранную половинку бинокля и поднёс её ближе к свету настольной лампы, чтобы было лучше видно — А вот здесь, смотри, это то, о чем я тебе говорил. Видишь "окошко"?
— Вижу — Вовка вытянул свой нос по направлению к тому месту, куда указывал палец Егора.
— Это своего рода перегородка или диафрагма. И играет она очень важную роль. Если ее убрать, то мы сквозь такой испорченный бинокль ничего не увидим.
— Вообще ничего?
— Нет, изображение через объектив проходить, конечно, будет, но вся картинка будет размыта, и отрегулировать резкость обычной настройкой окуляра у нас уже не получится.
Все свои доводы Егор старался подкреплять наглядно. Это было важно, так как порой Вовка проявлял чрезмерное упрямство, побороть которое даже ему, человеку более грамотному, было весьма и весьма проблематично. Времени же устраивать бессмысленные и долгие споры у них сейчас не было.
Каждый раз в конце дня, когда Вовка уходил к себе домой, Егору приходилось подробно отчитываться о проделанной им работе перед Ключницей, и, невзирая на явный прогресс в деле сборки телескопа, та каждый раз недовольно морщилась, выдавая Егору всевозможные дополнительные инструкции и пытаясь всячески форсировать события.
В конце того дня, когда они с Вовкой уже собрали основные узлы прибора, и теперь оставалась лишь пара дней до окончания работы над их совместным "проектом", Ключница ворвалась в квартиру Егора без предварительного стука, будучи погружена в крайне мрачное настроение.
— Прости, Егор, я знаю, что врываться в чужое жилище не вежливо — начала она оправдываться за такой нежданный визит, пытаясь при этом отдышаться — но обстоятельства складываются так, что времени у нас остаётся крайне и крайне мало.
— Да что с вами, уважаемая Тамара... Не знаю как вас по батюшке — Настроение Егора было хорошим, и даже плохие вести, казалось, вряд ли могли сейчас его испортить.
Вовка ушел из квартиры Егора примерно час назад, и это было очень хорошо. Если бы тот вдруг своими собственными глазами увидел возникшее в стене отверстие телепорта, а затем выскочившую оттуда странную тетку, тогда у него могло и не хватить богатого воображения, чтобы адекватно интерпретировать своим разумом такие чересчур уж фантастические "штучки".
— Ох, Егор, сейчас не время шутить — замотала головой женщина, как она обычно делала это перед тем, когда готовилась сообщить очередную плохую новость — нас уже плотно обкладывают со всех сторон. Наши преследователи используют для этого такие технологии, которые лично мне совершенно неизвестны. В тот момент, когда я пыталась просканировать ближайшее хронологическое пространство на предмет погони, оказалось, что уже весь наш рукав насквозь пронизан сетками пеленгаторов. И мне кажется, я догадываюсь, почему они ускорили поиски.
— Близится час "икс"?
— Да, но, похоже, все гораздо хуже, чем предполагалось изначально.
— Да что ж может быть хуже, чем уже есть — Егор невесело усмехнулся, в который уже раз, с грустью подумав про свою собственную печальную историю, и вспомнив ту прежнюю размеренную и спокойную жизнь, которую он окончательно и безвозвратно потерял.
— Ты когда-нибудь слышал термин "протокол ноль"? — спросила женщина.
— Нет — чуть подумав, замотал головой Егор — никто при мне из тех, с кем мне довелось встретиться на территории вашего Ведомства, не произносил ничего подобного.
— Это такая процедура... — Ключница собралась, было, пуститься в объяснения по поводу затронутой ею же самой темы, но вдруг где-то у нее в кармане раздался жужжащий тревожный писк, и собеседница прервалась на полуслове. Мгновенно вытащив свою электронную штуковину, женщина уставилась на светящийся экран. Лицо ее внезапно сделалось еще более тревожным, чем было.
— Вот, заразы! — проворчала она, скривив рот — Так, Егор, я срочно должна отбыть. После поговорим. Нужно подкорректировать частоты нескольких "глушилок", которые я расставила для маскировки окружающего пространства. А ты, давай, не тяни и действуй решительней.
— Но я и так делаю все как можно скорее — развел руками Егор вслед Ключнице, которая уже открыла отверстие портала, и обернулась перед тем, как исчезнуть в нем лишь за тем, чтобы ещё раз настойчивей поторопить Егора:
— До конца праздников осталось два дня. Это твой крайний срок — были ее последние слова до того, как она растворилась в стене. Тут же телепорт захлопнулся, издав при этом короткий глухой звук.
7 января 1991 г., понедельник, 9 час. 00 минут
В понедельник был день Рождества. Егор вдруг вспомнил об этом празднике, когда взглянул на календарь, и ему отчего-то сделалось грустно.
Ему не с кем было разделить свою радость, потому что само Рождество в начале 90-х еще не стали официально отмечать. Впрочем, поднявшись сегодня утром, и даже не позавтракав, он всё же не поленился и дошел до ближайшей церкви, чтобы поставил там свечку за свою маму. Насчет отца, Татьяны и Поли он долго не знал, как поступить, потому что причислять их к числу безвозвратно потерянных его разум категорически отказывался. Затем, всё же подумав, Егор купил еще свечей, и зажёг их за здравие родных.
