Несмотря на эту реформу, сократившую количество батальонов в дивизии с 16 до 12, количество пулеметов было, наоборот, увеличено — до 24 штук. Впрочем, по меркам императрицы, эта прибавка была совершенно ничтожной — её план предусматривал, что только станковых пулеметов каждая пехотная дивизия будет иметь 130 штук. То есть в пять с половиной раз больше! А ещё — семьдесят два 50-мм миномета и сто девяносто шесть орудий и минометов калибра 76 мм и более. Но — не все сразу.
Также в состав армейской пехотной дивизии был включен один кавалерийский эскадрон (в гвардии и гренадерах — трехэскадронный дивизион со средствами усиления), артиллерийский полк в два дивизиона (по штату — дивизион 76/30-мм пушек, три батареи 122/14-мм гаубиц и батарея 152/11,5-мм мортир, всего 64 орудия), инженерно-саперная рота (в гвардии и гренадерах — батальон), обозный батальон и полевой госпиталь.
3.
Одновременно с реформой запаса произведена и реформа призыва. Были упразднены все и всяческие "потомственные" льготы — отныне дворянским, поповским и потомственным почетно-гражданским недорослям лбы брили точно так же, как и обычным крестьянским и купеческим детям. Сохранились только "личные" льготы — по здоровью, единственному сыну, студенту ВУЗа и т.д.
Это было явное и совершенно открытое посягательство на пресловутые "Вольности дворянские" — но век, по счастью, стоял уже не "золотой Екатерины", и от влияния "русской шляхты" на государство и его аппарат осталась одна только видимость. Интеллигенция, составлявшая верную опору дворянства, его аппарат PR, позволяющий прогнившему насквозь сословию влиять на неокрепшие молодые умы, настраивая их на исключительно прозападный лад, имела с этой точки зрения один крупный недостаток: как правило, она сама верила в то, чему учила других!
Введение всеобщего призыва ИнформБюро подало как именно "шаг на Запад" — идеалы "Свободы, Равенства, Братства" дли образованщины значили многое. Действительно — во французской, например, армии служат все. А те, кто по какой-либо причине не служил, не имеют права занимать государственные должности! И в этом Россия зашла даже дальше Франции — согласно новому закону, право "избирать и быть избранным" с 31 января 1899 года будут иметь только лица, отслужившие в рядах Имперских Вооруженных Сил либо приравненных к ним структурах, либо добровольно прошедшие курс подготовки на военной кафедре высшего учебного заведения.
4.
Всех бывших "льготников" забрали в осенний призыв 1898 года, совершенно рекордный как по количеству — обычная норма около 300 тысяч человек была перекрыта почти в четыре раза: ещё бы, загребли-то целых девять возрастов! — так и по качеству. Конечно, самые сливки и элита успели сбежать, но и оставшихся вполне хватило для того, чтобы общественное недовольство перехлестнуло за все и всякие рамки. В Москве и Питере студенческие волнения закончились тем, что бойцам Московского полка ВВ пришлось — впервые!!! — применять не только табельные палки, но и ружья "Аргумент". Причем не только с нелетальными боеприпасами — поскольку у многих студентов оказалось при себе оружие. Как позже установило следствие, столь масштабное и вооруженное выступление было вызвано упорными слухами о том, что студенческим льготам также суждено быть отмененными. Естественно, молодежь отреагировала так, как и положено реагировать молодым людям с горячей кровью.
Именно для того, чтобы студенты охлаждали кровь не в боях с полицией, а в... ну, других обстоятельствах, в январе 1899 года появился императорский указ об уравнении полов в правах на образование и совместном обучении мужчин и женщин в высших учебных заведениях. "Пусть лучше занимаются любовью, чем террором", — так, по слухам, ответил Николай II на опасения министра народного просвещения о том, что это будет "сплошной разврат!!!".
Тем же указом женщин допустили и на военные кафедры тех самых высших учебных заведений — хотя и не на основной курс. Студенты по окончании кафедры получали погоны прапорщиков запаса, а студентки — удостоверение квалифицированной сестры милосердия, навык обращения со снайперской винтовкой и право избирать и быть избранной. Выглядело это всего лишь как ещё один шаг навстречу "либералам" и "прогрессивной общественности". Которые, впрочем, столь радикальных реформ не оценили. Для них эти шаги были уж слишком размашисты.
Большинство "сверхплановых" рекрутов были направлены на спешно создаваемые курсы по освоению "технических" специальностей. Армия и флот — особенно флот! — получали новейшую, требующую высокого уровня обслуживания технику во все возрастающих количествах. Для её обслуживания требовались если не высококвалифицированные — где ж на такую прорву высококвалифицированных-то напасешься? — то хотя бы образованные люди.
5.
Такой мощный призыв в сочетании с кадрированием 4-х батальонов пехотных полков позволил не только успешно завершить переформирование войск, но и довести большую часть армейских подразделений до полной штатной численности. В частях "нового строя" (Гвардии, гренадерских дивизиях, 1-й — 3-й Финляндских, 1-й — 3-й Кавказских и 1-й — 3-й Сибирских стрелковых бригадах) это означало батальон в три роты по три взвода (47 человек и три РП во взводе). В частях, на которых ручных пулеметов не хватало — то есть в остальных стрелковых бригадах и всех пехотных дивизиях — рота по-прежнему состояла из четырех взводов по 62 человека, и таких рот в батальоне было четыре.
В связи с тем, что появление такого технически сложного и тактически значимого оружия, каким являлся ручной пулемет, вызывало у командиров естественное желание доверить его наиболее опытным и ответственным бойцам, пришлось также ввести новое звание "младшего подофицерского состава" и сдвинуть всю лесенку на одну ступень.
Ранее звание ефрейтора, в 1895-м переименованное в "старшего рядового", служило средством отличить старослужащего от свежего призывника, младший урядник командовал отделением, урядник помогал командующему взводом "зеленому" подпоручику, а старшина (в кавалерии и казачьих войсках — вахмистр) являлся помощником командира роты в общении того с нижними чинами. "Ведь любому офицеру нужен кто-то, чтобы вовремя дать пинка описавшемуся от страха новобранцу".
Теперь же из лесенки решительно выбивался пулеметчик в погонах младшего урядника. Урядник стал командиром отделения, старшина — помощником командира взвода, для помощи же командиру роты было придумано звание "ротного старшины" ("старшего вахмистра", "старшины 1-й статьи" во флоте, морской пехоте и крепостной пехоте флота). Но добавление это производилось только в тех частях, которые ручные пулеметы получали — там, где их не было, служебная лестница оставалась прежней.
6.
Результатом реформы стало появление двадцати семи новых дивизий (с 42-й по 68-ю) — для части из них даже не хватило корпусных частей и управлений. И если развертывание 2-го корпуса Лейб-Гвардии и превращение одного гренадерского корпуса в три особых проблем не вызвало, то одномоментное создание чуть ли не пятнадцати новых армейских корпусов...
По новому штату армейский, гренадерский или гвардейский корпус состоял из двух пехотных дивизий, артиллерийского полка в два дивизиона по четыре батареи, всего 64 корпусных орудия, инженерно-саперного батальона (в гвардии и гренадерских корпусах — полка) с двумя инженерно-саперными и одной понтонно-мостовой ротами (в полках — такое же соотношение, но батальонов), корпусного батальона связи, полевого корпусного госпиталя и частей продовольственного и боевого обеспечения. Армейским корпусам был придан кавалерийский полк, в мирное время посменно отправляющий свои эскадроны в дивизии для отработки навыков дивизионной конницы, по мобилизации дивизии получали казачьи сотни. Гвардия и гренадеры получили на каждый корпус по кавалерийской бригаде в два полка со средствами усиления, и дивизионная конница у них была постоянной, а не приданной.
Всего в результате военных реформ 1897 — 1900 годов сухопутные войска Российской Империи должны были получить два Гвардейских пехотных и три Гренадерских корпуса, и тридцать четыре армейских корпуса. Получили же — все пять элитных, но только двадцать восемь армейских, а ещё двенадцать дивизий "линейной пехоты" решили пока использовать "россыпью". Поскольку для формирования корпусных частей в наличии не имелось ни техники, ни личного состава.
Стрелковые корпуса, состоящие из трех стрелковых бригад в четыре полка по два батальона, кавалерийской бригады, артиллерийского полка, инженерно-саперного батальона и частей обеспечения, были сформированы в Финляндии (ФЛЕСК, Финский Лыжно-Егерский Стрелковый Корпус), на Кавказе (Кавказский Горно-Егерский Стрелковый), в Туркестане (1-й и 2-й Туркестанские) и Сибири (1-й, 2-й, 3-й и 4-й Сибирские). По мобилизации каждый стрелковый корпус, уходящий на фронт, оставлял после себя ещё один, почти точно такой же, только сформированный из "реестровых" и резервистов и имеющий в бригаде не четыре полка по два батальона, а два полка по четыре батальона — что было связано с жесткой недостачей командных кадров полкового и бригадного звена.
7.
В 1882 году российская кавалерия подверглась так называемой "драгунской реформе", автором которой был генерал Сухотин. Под вывеской необходимого преобразования всей русской конницы на драгунский лад был проведен полный её разгром. У всех армейских кавалерийских частей были отняты собственные имена, мундиры и традиции — что вызвало не одно только падение боевого духа. В Киевском гусарском полку, например, все офицеры подали в отставку, когда их полк, существовавший двести с лишним лет (он вел происхождение от сформированного в 1668 году 1-го компанейского Киевского казачьего полка), был переименован в "драгунский N27".
"Вверенная мне часть из блестящего гусарского полка стала армейским драгунским номера 6-го полком, с традициями которого можно было познакомиться только в архивах, а не по форме одежды и гордому виду людей, её носящих" — с горечью писал в 1884 году командир лейб-гусарского Павлоградского полка.
Однако численный состав кавалерии в 80-х — 90-х годах был увеличен в полтора с лишним раза: все полки переведены из 4-эскадронного в 6-эскадронный штаты, сформированы 3-я Гвардейская, 15-я армейская и 2-я Сводно-Казачья дивизии.
Первыми же реформами молодого государя всем полкам были возвращены старые имена и пошиты новые блестящие мундиры, живо напоминавшие победы русского оружия в Отечественной Войне 1812 года. Однако на обучении частей "возвращение кавалерийского духа" отразилось слабо — львиную долю по-прежнему отнимали маневры в пешем строю и стрельба, вдобавок, ввели ещё и полевую фортификацию. "Уланы и гусары роют траншеи "полного профиля"! Что может быть смешнее и печальнее этого!"
Стандартным кавалерийским маневром, тщательно отрабатывавшимся на всех учениях, был долгий и быстрый переход — полк, прошедший две сотни верст в четверо суток, уже никого не удивлял — с последующим занятием обороны и строительством полевой фортификации. Завершала учения обыкновенно атака на построенный кавалеристами опорный пункт превосходящих сил вражеской пехоты, нередко — при поддержке полевой артиллерии. Впрочем, случалось и наоборот — если конница, подойдя к назначенному пункту, обнаруживала его занятым и укрепленным вражеской пехотой. Тогда уже кавалеристам приходилось атаковать вражеские траншеи.
В связи со всем этим радикально изменились требования к конскому составу — если ранее армейские полки требовали коней рослых, высококровных или полукровных, способных развить на коротких расстояниях высокую скорость, способствующую массивному удару холодным оружием (такую атаку называли "шоком", и, в общем, вполне заслуженно — до появления казнозарядных винтовок её могла держать только пехота, обученная самым наилучшим образом), то сейчас на первый план выходила лошадь выносливая и нетребовательная, способная при необходимости обойтись подножным кормом и двигаться без остановки по 6 — 7 часов, проходя в сутки по 50 — 60 верст. Словом, обычная в донских степях порода, с давних пор использовавшаяся казаками.
Это "оказачивание" регулярной и особенно гвардейской кавалерии подвергалось массированной критике со стороны военных теоретиков — но у строевых командиров попросту не было выбора. Прошедшие летом 1899 года под Киевом Большие Маневры, когда в 1-й Гвардейской КД, не выдержав тяжелого пятисуточного трехсотверстного перехода, пали несколько сотен лошадей, окончательно поставили точку в этом споре.
Как до, так и после реформы эскадрон состоял из четырех взводов по два отделения в каждом. Добавились группа тяжелого оружия — два пулемета на скоростных пулеметных повозках, названных "тачанками", и два 82-мм миномета и ручные пулеметы в каждом отделении. Полк в шесть эскадронов и полудивизион конной артиллерии в две батареи: артиллерийская из трех пушечных и одного гаубичного взводов и минометная из восьми 120-мм минометов — за исключением 2-го конно-егерского Нижегородского и 4-го конно-егерского Северского, объединенных во входящую в состав КГЕСК Кавказскую горно-кавалерийскую бригаду, которые получили по восемь 107-мм горно-вьючных минометов. Имелось три Гвардейских и пятнадцать армейских кавалерийских дивизий, семь казачьих дивизий были расформированы на корпусные кавалерийские полки.
В общем-то, ничего особенного, если не считать большого количества тяжелого вооружения. Но российская кавалерия первой в Европе перешла на совершенно новый уровень организации. Из отдельных кавалерийских дивизий были сформированы кавалерийские корпуса! А кавкорпус — это уже не просто три дивизии, собранные вместе.
Точно так же, как в Германии, у Гудериана, танковая и панцергренадерская дивизии, собранные в танковый корпус, перестали быть суммой слагаемых, а превратились в совершенно новое КАЧЕСТВО.
Это качество включало три кавалерийских дивизии в четыре полка, стрелковую бригаду, три полка которой были на постоянной основе приданы дивизиям, а четвертый находился в корпусном подчинении, конно-пионерский саперный полк и артиллерийский полк — 64 орудия дивизионных калибров. Сформировано шесть корпусов — Гвардейский и 1-й — 5-й Армейские.
8.
С 1895 года русская артиллерия делилась на батальонную, полковую, дивизионную, корпусную и ТАОН — тяжелую артиллерию особого назначения.
Батальонная артиллерия состояла из 50-мм ротных и 82-мм батальонных минометов, 76/12-мм батальонных гаубиц и 37-мм пушек. Последние вызывали больше всего споров: бронетехника, как колесная, так и гусеничная, должна была появиться ещё о-очень нескоро, а в её отсутствие 37-мм пушки, имеющие слишком слабые фугасные и осколочные снаряды, были явно лишними. Компенсировать этот недостаток могли только высокоскорострельные (читай — автоматические) орудия — но 37-мм автоматы для батальонной артиллерии были бы слишком дороги, а револьверные 37-мм орудия Гочкис оказались тяжеловаты и не давали нужного эффекта. Так что пока только батальоны гвардейской стрелковой бригады, вошедшей в состав Гвардейского Кавалерийского Корпуса, получили по два 37-мм "Максима" — в экспериментальном порядке.
