Деньги ему сейчас были не лишние.
Купить домик, забрать мать к себе, жениться, а если повезет, то и на жизнь останется, чтобы пару лет в море не ходить.
Разве плохо?
А побочно — месть.
Вот эти соображения адмирал понял и принял. И решил рискнуть.
Пусть Лукас проведет их по Темзе, а там уж они разберутся. Он даже честно расплатится, почему нет? Когда у человека только корысть — это плохо. А вот когда к ней примешиваются еще и личные мотивы — добровольный лоцман и не скрывал, что очень хочет оказаться в Лондоне во время сражения, и под шумок изничтожить своего настоящего отца. А не получится убить — так хоть дом пограбить.
Другого случая насолить и остаться безнаказанным у него точно не будет.
Адмирал еще раз подумал, выдал парню задаток и приказал запереть его покрепче и стеречь получше. А дня через два...
Де Трувилль не был бы таким спокойным, если бы узнал о выпавшем из биографии предателя эпизоде. Так-то все верно. И по Темзе ходил, и отец — сволочь, и мать забрать хотелось, но...
Деньги на это уже были.
Большая часть. И еще определенная сумма ожидала Лукаса после возвращения. Да, и так бывает. Пришли люди, заплатили деньги и предложили помочь французам. А что с лягушатников возьмешь — то и так твое будет.
Кто, зачем — в такие подробности Лукас не вдавался. И про Русь отродясь не задумывался. Какая там царевна Софья?
Он и имени-то такого не знал,, и ведать не ведал. А для нее все укладывалось в строку.
Французы сейчас крепко сцепятся с англичанами, и это — надолго. Очень надолго.
И те, и другие — народ крепкий, полыхнет Англия, что тот пук соломы и гореть будет долго. А лучше бы и сто лет! Или вообще пусть на рекорд идут! Столетняя война была? Даешь двухсотлетнюю! Лишь бы Людовику было не до Европы!
* * *
Европе тоже не было дела до Англии, там были свои проблемы и заботы.
Женился его величество Карлос Второй. Мария-Анна Пфальц-Нейбургская была неглупа, красива, но стервозна до крайности, что и отметила жена Короля морей. Сразу же, стоило только рыженькой немке вылезти из экипажа.
Церемония венчания должна была состояться в Вальядолидо. Разумеется, брачный договор был заключен раньше, но именно здесь венценосные супруги должны были впервые увидеть друг друга.
Хотя...
Мария смотрела на Карла, который был тосклив и отрешен — и думала, что лучше быы супруг не маялся дурью. Иначе-то его затею и не назовешь.
Карлос весь в воспоминаниях по усопшей супруге, а рыженькая...
На Руси, кстати, рыжих недолюбливали. Сестра объясняла, что это предрассудки, но... иногда и они в точку попадают!
Другая женщина, может, и отогрела бы Карла, заставила забыть о Марии-Луизе, сумела бы отвлечь... не эта! Эта слишком занята собой, слишком эгоистична, жестока, стервозна — в первоначальном понимании этого слова.
Падальщица, иначе и не скажешь. С сильным в драку не полезет, но Карлоса постарается подмять и затоптать, он-то слабее супруги.
Мария сжала руку племянника. Тихо-тихо, чтобы никто не видел и не слышал.
— Как ты, братик?
Иногда она позволяла себе такие вольности в обращении. Сейчас это возымело действие. Карл пришел в себя, посмотрел на свою жену, потом перевел взгляд на жену сводного брата.
— плохо. Она.... не та. Злая, глупая...
И что тут скажешь?
Дурачок?
Ну, в чем-то — да! Физическое развитие никакое, интеллектуальное... писать — и то толком не умеет, но ведь разбирается в людях!
И неплохо разбирается! Сказалась жизнь придворная!
А каким мог бы быть Карлос, если бы его развивали с детства? Воспитывали? Вкладывали ума, а не пресмыкались перед наследником престола?
Уж точно неглупым парнем.
Но — принц. Так что половина его наставников точно думала не о том, как научить, а о том, что получить от своего поста. Какие выгоды, преференции, ну и упустили мальчишку.
— Может, вы сможете подружиться?
Увы, надо же было так совпасть, чтобы в этот момент Мария Анна нашла взглядом Карлоса. И такое отразилось на ее лице...
Брезгливость, надменность, презрение — и она даже не дала себе труда это скрыть. Хотя, казалось бы...
Ну кто ты такая есть?
Младшая дочь, не особо богатая, строго говоря, некоторые церковные крысы состоятельнее будут, из достоинств — смазливая мордашка, да сестра — императрица Элеонора, жена Леопольда, а в остальном — ноль. Гольный.
И вот, попадаешь ты в чужую страну — и даже не даешь себе труда улыбаться тем, от кого теперь будет зависеть твоя жизнь или хотя бы уровень ее комфорта?
Шикарно!
И ведь Карлос заметил. И в ответ взглянул на Машу такими глазами... ей-ей, это был взгляд спаниеля, которого злой хозяин выгоняет зимой на мороз, а собака и протестовать не может.
— Ох и наплачемся мы с ней, — подумала Маша вслух. Тихо-тихо, так, чтобы услышал только Карлос.
— Почему Хуан выбрал ее?
— Политика...
Вопрос был риторическим, ответ тоже. Леопольд подсуетился, Рим помог, ну и результат...
— Если бы на ее месте была такая, как ты...
Комплимент был приятен. Мария вздохнула.
— Надо встречать невесту, братик. Держись.
И вышла из комнаты.
Еще через четыре часа Мария-Анна Пфальц-Нейбургская стала королевой Испании.
Карлос был мрачен и холоден, не обращал никакого внимания на невесту и все внимание уделял шикарно накрытому столу. Брат пытался призвать его к порядку, но потом посмотрел на невестку, на жену — и передумал. Потом будет время для убеждений. Потом.
А сейчас надо дать мальчишке время свыкнуться с мыслью о втором браке. Может, хоть что получится?
Забегая вперед — не получилось.
Ни в эту конкретную брачную ночь, ни в другие. До смерти Карлоса Марии-Анне, которая получила в браке имя Марианны, чтобы не путать с принцессой Марией, суждено было оставаться девственницей.
А наутро милая дама закатила первый семейный скандал бедолаге Карлосу. Увы — безуспешный.
Карлос попросту сбежал от ее истерики, зато на вопли пришла Мария, выставила за дверь всех придворных дам, смерила взглядом 'сестренку' и попросила не омрачать светлый образ испанской королевы манерами рыбной торговки.
Марианна попыталась поскандалить и с ней, но куда там немецкой княжне было до русской царевны? Пара качественных оплеух быстро привела дамочку в чувство. По лицу Мария не била, чтобы следов не осталось, но на человеческом теле и так болевых точек хватает, их просто знать надо.
Марианна попыталась достойно ответить, но запуталась в юбках и чуть сама себе не разбила нос об неудачно подвернувшийся стол. А Мария вежливо попрощалась и отправилась к Карлосу. Утешать беднягу.
Да уж...
И как тут размножаться? С такой женой и здоровый мужик всяких сил лишится, а уж бедняга Карл и пальцем к ней притронуться не сможет. Заварили они с Хуаном кашу... остается только молиться, чтобы Хуан не преставился раньше Карлоса, а то с этой стервой будет куда как сложнее сладить.
Королева, мать ее...
* * *
— Когда-то вы теперь приедете...
Соня крепко расцеловала Ваньку, обняла на прощание Беллу.
— Здесь вас всегда будут ждать, что бы ни случилось.
— Спасибо, сестренка.
— Спьасибо, — тщательно выговорила Белла. За зиму она сильно прогрессировала в русском, но легкий акцент оставался. Хотя это ее делало только более очаровательной.
Кремль пустел.
Ушли на войну мужчины, уехали Володя с Наташей, отправилась на богомолье Любава — решила заранее приспосабливаться, а то давно никуда не выезжала, отправились в Дьяково дети...
— Ваня, ты помнишь про наш уговор.
Иван кивнул.
Помнит — и сделает. С ними в Португалию поедут десятка два Софьиных людей, которых она почему-то называла 'охотники за головами'. Чьими?
Ученых!
Там, в Европе, кипят войны, гибнут люди, а на Руси — тишь да гладь. Относительно, конечно, но ведь и приглашать их будут не в Крым, а в Москву. В Университет.
Ребята из царевичевой школы поездят по Европе. Каждый должен отобрать не меньше десяти ученых — и убедить их поехать на Русь.
Как?
Как угодно.
Заинтересуй, предложи грант, укради любимую собачку и пошли ее на Русь, чтобы ученый за ней поехал — твои трудности. И чем выше качество ученых, тем большую награду ты получишь.
Софья не могла сама заниматься наукой, но развивать Университет стоило.
А при чем тут Ваня?
Ребята — не ученые, они охотники за головами. А как понять, кто лучше, кто хуже, кем стоит заниматься, кем не стоит? Вот тут Иван и может помочь в сложных случаях. Обещал.
А потом заскрипели колеса карет, взметнулась пыль под копытами коней — и вот уже и нет никого на площади перед Кремлем.
Не понимают жители двадцать первого века своего счастья, никак не понимают. С поездами, самолетами, машинами...
А вот поездили бы в карете, когда путешествие из Петербурга в Москву мало не неделю — и это по царской дороге, а не как сейчас. Сейчас-то и побольше будет. Это вам не 'Красная стрела'.
И Софья отчетливо понимала, что может никогда больше и не увидеть брата, Белочку, тем более — их детей... тоскливо.
Боже, как же от этого тоскливо. Как птице в клетке!
Что ж. Зато она не заперта в тереме, как царевны до нее,. Хоть тут она судьбу переломила. И дороги строятся. Так что не стоит унывать, государыня.
За работу.
* * *
Отправлялась на войну и датская армия.
Кристиан был доволен и воодушевлен. На хозяйстве оставался Георг, но в кои-то веки не проявлял недовольства.
— Если у нас все получится, ты можешь сесть на трон Англии. — втолковывал ему брат.
И верно, по жене. Но...
— Французы?
— Людовик своего не упустит, это верно. Но это надолго, а если что — думаешь, кого предпочтут англичане? Протестанта, который женат на дочери их покойного короля — или ставленника французского короля?
Ответ был ясен.
Так что Георг оставался дома с превеликим удовольствием и надеждой. А Кристан, во главе армии из сорока тысяч солдат собирался вторгнуться в Швецию со стороны Копенгагена. И постепенно пойти маршем по Сконе.
Алексей Алексеевич ударит с другой стороны, из Финляндии, а воевать на два фронта шведы не смогут, нет у них ни сил, ни денег. Так и до Стокгольма дойдем...
Карл, конечно, будет сопротивляться, но помощи ему ждать неоткуда, платить за нее тоже нечем — пока никто в Европе не спохватится, есть шанс поделить Швецию на троих. И глупо будет его упустить.
Датская армия насчитывала почти двадцать тысяч человек. Несколько сотен пушек, кавалерия...
Им предстояло переправиться через пролив, но кораблей хватало. А вот шведские суда после разгрома русским флотом особой опасности не представляли.
Карл остервенело строил новый флот, но это ж не просто лоханки? Флот — это и пушки, и матросы, а вот последних как раз был недобор. Чтобы умных и опытных. Раньше такими на шведских кораблях были все, сейчас же, в лучшем случае, каждый пятый.
Да и сами корабли...
Из сырого дерева, потому что поставки с Руси прекратились, оно и понятно, а откуда еще? Из Европы? Из Колоний?
Второе и то вероятнее, но дерево-то золотым получится. Одним словом, в победе своего флота Кристиан и н сомневался — и собирался запустить его в залив. Пусть крейсирует вдоль шведских берегов.
А к тому же...
Аландские острова.
Кто владеет ими — владеет столицей Швеции. Прошлый раз они их захватывали, да отдали. В этот раз они такой ошибки не совершат. Не бывать больше Швеции. Натерпелись! Довольно!
* * *
Илона ожидала многого. Но такого сердечного приема...
Ей-ей, можно было подумать, что она — королева Франции. Или Испании. Кто-то очень важный и нужный. Потому что столько радушия...
Илона прекрасно понимала, что поляки нужны ей больше, чем она им. Польше — что? Стояла и стоять будет, тем более, большую часть шляхты Михайла отправил воевать вместе с Собесским — и оттуда много кто не вернулся, оставшиеся паны сидели ровно и неустанно славили мудрого правителя, да и поддержка Руси кое-что значила. Польша-то выстоит.
А вот они без поддержки Руси и поляков быстро превратятся в тот же придаток Австрии, каким и являлись несколько веков.
Вассалитет был нужен больше венграм. И свадьбы эти — тоже. Какое там — отказаться? Илона так и настраивала и Ферека, и Юлиану — даже если вам кто-то не понравится, стисните зубы и терпите! Терпите, балбесы!
Жить хотите?
Тогда и на корове женишься, и за черта замуж выйдешь! Жужанны вам мало? Думаете, вас Леопольд пожалеет?
Не думали, отчетливо понимая, что жалости им от Австрии не дождаться. Но готовы были к худшему. Что примут их... ну, не как нищих просителей, но как бедных родственников, и что за спиной будут фыркать...
Ан нет.
И сердечная улыбка Михайлы Корибута, и радушие королевы Марии, и роскошный прием — все оказалось неожиданным. Но приятным.
И шляхта не перемигивалась за спиной, обсуждая венгров, нет. Муж рассказывал, как встретили его при дворе короля-солнце. Так вот, там к нему относились, как к человеку откровенно второго сорта. В лицо не смеялись, а то бы часть придворной швали точно не выжила, но за глаза говорили многое, Ферек знал...
Здесь же... было полное ощущение, что Михайла жестко построил своих подданных. И пообещал самые страшные кары, если кто-то чем-то обидит гостей.
Предоставленные покои, слуги, даже наряды (мало ли, вдруг что-то с дороги не годно, а тут и подогнать можно...) были выше всяких похвал. Все было устроено так, что Илона ощущала себя дорогой гостьей — и это было приятно.
Она, кстати, не ошиблась. Когда шляхта принялась судачить о роде Зриньи, да и о Ракоци, Михайла таки стукнул по столу кулаком. Да уж... это не пятнадцать лет назад, когда он был больше декоративной фигурой, сейчас его позиции заметно укрепились.
— Илона Зриньи — мать вашей будущей королевы.
Этого оказалось больше, чем достаточно.
Умные поняли и прикусили языки, тем, кто чуть поглупее — растолковали, а самых тупых пришлось временно устранить. Или не совсем временно, как повезет. Михайла отлично осознавал, что у Польши большое будущее, но только если не помешает непомерное самолюбие и самолюбование шляхты. И боролся с ним, что есть сил.
Успешно боролся.
Так что смерить Илону, которая в трауре, кстати, выглядела покрасивее половины придворных паночек, презрительным или даже непочтительным взглядом, никто не осмелился.
Но первое знакомство детей все равно прошло без свидетелей. Просто в покои Илоны явилась ее величество.
— Княгиня, я рада, что мы наконец-то познакомились.
Илона улыбнулась в ответ, чуть поклонилась, все-таки она считается чуть ниже по статусу, да и не время нос задирать, но...
— Нет-нет, что вы! Прошу вас, мы же обе — матери!
Черные глаза встретились с синими. Как много можно сказать парой взглядов? Как много можно выразить с помощью одежды, манер, даже улыбки...
Илона увидела, что Мария готова к разговору, более того, настроена очень дружелюбно. Только сделай шаг навстречу — и отношения перейдут в категорию родственных. Об этом говорило все. И нарочито простое платье с минимумом украшений, чтобы собеседница не чувствовала себя ущемленной, и улыбка, и главное — выражение лица и тон. Мария недвусмысленно давала понять что они — союзники. Потому и пришла сначала одна, чтобы не было лишней церемониальности.
