— Ты не победить! — зловеще, насколько это возможно от ржущего животного, произнес туземец и подхватил с земли тянущуюся от моей руки цепь. Кинжал валялся на земле на пределе длины цепи. — Я убить тебя! И забрать твой ножи!
— Да десять раз, — сквозь зубы прорычал я, перехватывая второй кинжал и поднимаясь на ноги. — Не мытьем, так катаньем!
Не отрывая клинка от цепи, связавшей меня и человека-пони, я пбросился к противнику. Лезвие окуталось неярким синим свечением, наполнившим мир вокруг громким треском, а в двух шагах от воздевшего в размахе копья противника прорвалось в яркую и мощную дугу, прогибаясь к земле, протянувшуюся от острия к цепи. Среагировать он не успел, лишь отшатнувшись от громкого хлопка, сопровождавшего появление плазменного канала, но не выпуская злополучной цепи. И уже через мгновение схватка закончилась. Поднырнув под неловко опущенное древко, я оказался сбоку от туземца-пони, и дуга, скользившая одним концом по цепи, пронзила его.
— И одного то не получилось, — фыркнул я, отряхивая свой уже давно не чистый наряд.
В зале царствовала ее величество Тишина. Не говорил и не двигался никто. Ни туземцы, уже давно прижавшиеся к стенам, ни девушки, раскрыв рот забывшие о своих путах, ни Донна, так и замершая возле очередной спасаемой с ножом в руке. Ни шаман, со зверским оскалом глядящий на происходящее. Кстати последний опомнился самым первым, истошно завопив "Не прерывать ритуал!" он бросился куда-то вглубь. А вот пришедшие в себя выжившие мужчины рассудили, что они лишние на этом празднике жизни и по стеночке уползли к массивным створкам ворот.
— Ты точно не колдун? — негромко спросила Донна.
— А кто б его знал? — пожал я в ответ плечами, оглядывая поле боя. И правда ведь могу на этот титул претендовать. Осталось научиться варить пахучие варева и рисовать многолучевые звезды. Кидаться молниями и разить противников научился.
— А в прошлый раз ответил нет, — пробормотала девушка, вспоминая свою задачу, и вновь принимаясь за нож.
— Ну теперь...
Резкий женский крик прервал меня на полу слове. И если я не ошибаюсь, то принадлежал он одной шубутной коротковолосой шатенке с шилом в одном месте. Сорвавшись с места, я оказался в огромном, раза в три больше предыдущего, зале почти круглой формы. В самом центре его видимо и располагался обещанный бассейн, сейчас скрытый высокими по пояс каменными бортами, кольцом охватывающими его по периметру и ярким голубым свечением, исходящим откуда-то изнутри. Словно маяк, на противоположном конце водоемчика высился невысокий каменный шпиль, исполняющий, по всей видимости, роль жертвенного камня. В обрывках одежды на нем сейчас извивалась Кона, связанная по рукам и ногам и опасно свисающая над водой, и хотя бы так стремящаяся помешать приближающемуся к ней шаману с поднятым над головой каменным кинжалом. На широких бортах водоема, грудью на камнях, лежало четыре голых девушки со связанными за спиной руками и кляпами во рту. А вокруг них на небольшом удалении, покачиваясь, распевали гортанные ритмы несколько человек в балахонах. Жрецы и шаман завершали непонятный ритуал.
— Кона! — что было мочи, заорал я, не сбавляя ходу.
Жертвенное орудие понеслось к груди моей подчиненной, опережая и меня и мой пущенный вперед кинжал. Мгновения. Мир вокруг начал замирать, пропуская эти долгие мгновения, словно через густое марево. И в каждом этом медленном мгновении все яснее становилось понимание "я не успею". Тяжелыми булыжниками оно наваливалось на меня, сдавливая все внутри и вызывая в душе взрывы ярости и огненные протесты самому этому факту. Мгновение — шаг. Еще мгновение и незримая волна моего несогласия пронзает все вокруг. Но на нее откликнулся лишь один из балахонов, покачнувшись, мешком свалившийся на землю. Остальные не отреагировали никак, их воля была сильнее, полностью сосредоточившись на их вере нелепому божку. Еще мгновение, и вот каменный кинжал уже в десятке сантиметров от женской груди. Новая волна, сильнее и ощутимее предыдущей, опрокидывает еще одного жреца, из танцующих вокруг почти изнасилованных дев. Но результата вновь нет. Нужного результата.
"Хватит!" — незримый глас пронзает разум, словно вспышкой, ослепляя сознание и заставляя невидящее тело споткнуться.
Зрение вернулось через секунду, вместе с огнем в разодранных о камни локтях. И грохотом, заполнившем всю эту пещеру-зал. И еще несколько секунд я пытался разобраться, что же произошло. Жертвенный шпиль, скрывшись в мощном потоке воды, после остался пустым и мокрым. Поредевшее кольцо жрецов в балахонах, с уже не скрытыми капюшонами лицами, не самыми приятными на вид, удивленно трясли головами и пытались встать с земли. Безуспешно пока. Девушки, лежавшие на бортах, так там и остались, мыча и дергаясь, что было сил. А главные действующие лица находились в десятке метров от бассейна. Кона, без сознания лежала на камнях, а шаман, на четвереньках ползал в поисках улетевшего в неведомую даль кинжала.
— Кона! — с низкого старта я рванул к своей подчиненной. Шаман, заметив мое приближение, с непонятным бульканьем перекатился еще метров на десять в сторону. — Кона! Живая?!
Перевернув ее на спину, я ощупывал девушку, пытаясь понять не сломаны ли руки и ноги и нет ли где глубоких ран. За исключением нескольких кровоточащих ссадин, она была цела и это обнадеживало. Еще понять бы, насколько сильно она стукнулась головой и...
Благодаря какому шестому чувству я, ухватив свою помощницу, через нее же кувыркнулся вперед, я не знаю, но трещины в камне, где я только что находился и куда вонзилось навершие шаманского посоха, были внушительными.
— Во имя Меарша! Отдайте свои жизни! — проскрипел он, разгибаясь.
— Да вы сговорились что ли? — аккуратно вернув свою помощницу в положение "на боку" и отойдя от нее, я встал лицом к нацепившему черепушку барана себе на голову человеку. Кстати интересно, как этот, явно относящийся к местной секте головной аксессуар не слетел во время удара водой и последующего полета? Видимо особая жреческая магия. Клей или сросся. — Зачем этому вашему барану наши жизни?
— Не смей оскорблять нашего Бога, чужеземец! — скрип перешел в визг.
— А вы у самого-то барана спрашивали, хочет он им быть? Или просто побиться головой об стенку любит, — пожал я плечами.
— Тебе это так не пройдет! Во имя Меарша! Умрите!
С далеко не старческой скоростью он, в один прыжок, преодолел разделяющее нас расстояние и вновь погрузил свой посох в землю. Отпрыгнув вбок, я хлестким ударом, как плетью, запустил правый кинжал в противника. Однако деревянный предмет, сочетавший в себе и функции дополнительной опоры и религиозный символ, изогнутый посох с закрученным набалдашником, с легкостью перышка подцепил цепь у самого основания клинка, закономерно закрутив его вокруг шеста. Дернуть шестом назад и я, словно привязанный не к палке дряхлого старика, а минимум к газанувшему джипу каких-то братков, несусь на выставленное вперед обожженное окончание посоха. Как я смог крутануться прямо в воздухе, в последний момент разминувшись с шансом оказаться на вертеле, мне сказать сложно. Как-то. Но при этом умудрился вскользь задеть острием его руку.
Далее игра пошла в партере. И счет был в мою пользу, ведь короткий клинок на близкой дистанции эффективнее посоха, блокируемого еще на периоде замаха. Тяжелое навершие, лишенное своей смертоносной скорости, проносится в сантиметрах, от меня — успел отшагнуть — и тут же взлетает обратно, пытаясь защитить старика от несущегося в него кинжала. Старик повторил мой маневр, нагнувшись и пропустив лезвие над собой, и в тот же момент попытавшись подхватить меня закрученным рожком на дереве за ногу. В сторону отпрыгиваю я, натягивая связывающую нас цепь, и шаг обратно, совмещенный с двумя быстрыми уколами, в очередной раз едва достигшими цели — вскользь прочертили плечо. Вспышка ярости на лице шамана и меня преследуют сменяющиеся навершие и окончание посоха, стремясь с двух сторон промять мне бока. Имея в наличие заблокированную руку, обмотанную цепью и один кинжал, отразить все было нелегко, но сейчас, когда света вокруг стало больше, это удавалось.
Стоп. Света? Откуда взялся свет? Не самый яркий, трепыхающийся желтый факельный свет освещал пространство, подчеркивая и усиливая контрастность мира. И при этом освещая его. Не было более где-то на периферии мертвецкого голубого сияния и тьмы, клубящейся вдоль стен. А раз вернулся свет, то, может, вернулась в норму и физика пространства? Отбив очередной выпад, я отпрыгнул на максимальное расстояние, которое позволяла натянутая цепь, и шарахнул молнией в потолок. Та, не сотворив ничего необычного, ушла куда ее послали, не далеко было ведь. Сила вернулась в норму!
— Твое колдовство тебе не поможет! — проскрипел рогатый, вонзая посох в землю. На добрую ладонь он в нее погрузился, словно игла в масло.
— Вот, если честно, то я даже не знаю, у кого из нас тут колдовство, — хмыкнул я в ответ, плотно сжимая тянущуюся от меня цепь. — Мои силы хотя бы на физике завязаны и ее посчитать можно. А твоя ворожба даже словами не описуема.
— Все мои силы по воле Меарша! — торжественно поднял он руки к потолку. — А Меарш велик! Он может менять реальность одним своим желанием! И даже твои подчиненные вспышки небес этого не изменят!
— Вспышки небес, да? Интересно, сколько еще странных названий своих сил я услышу за жизнь? — я вздохнул и ткнул в шамана пальцем. — У тебя, старче, несколько неправильная картина мира в сознании. Этот мир стоит из кучи мелких частиц, которых называют умные люди атомами. Они образуют более крупные — молекулы, которые уже цепочкой укрупнения образуют нас. Ну а состоят эти атомы из таких штук как электроны, протоны и нейтроны. Дальше идет тебе совершенно неинтересный курс физики, но если проще, то прикладывая определенную силу к таким вот протончикам и электрончикам, я могу создавать молнии, в умных кругах называемые разряды, пробои и дуги. И вот эту силу я и умею создавать, — я воздел палец к потолку, подчеркивая значимость момента.
— Ты закончил болтать? — проскрипел шаман, как и я до того, совершенно не считая что в этом есть что-то значимое. Одной рукой он ухватил посох, а второй начал делать какие-то пассы и движения.
— Почти, — потерев лоб острием второго кинжала, ответил я. — Хотел поведать тебе почему я это все рассказываю. Просто понимаешь... — вся цепь, намотанная с одного конца на мою руку, а с другого на посох шамана, начала окутываться в сияние и трещать. — Метал шикарный проводник.
Но шаман меня уже не слушал. Закатив глаза, он проводил через себя не малую толику тока, подтверждая в жизни таинственный закон Ома. После такого не выживают.
— Ну, вот собственно и все, — сняв напряжение, я пару раз дернул за цепь. Чего и следовало ожидать, не поддалась ни та, ни воткнутый в землю посох. Пришлось идти снимать. — На сём предлагаю спор и завершать. Эй, товарищи, оставшиеся от жречества...
— Не торопись... — прошипело что-то впереди, и меня, отвлекшегося в поисках означенных лиц, приложило чем-то твердым, отбрасывая назад. — Убивать колдунов... Моя святая обязанность... Дарованная Меаршем!... — тяжело сипя произнесли спереди. — Ты не победишь!..
Я отказывался верить своим глазам. Человек, которого прошило насквозь десятками или сотнями ампер просто не мог выжить. Чисто физически! Но пришлось поверить своим ощущениям. О том что этот мир далек от нормы, мне активно вбил в сознание мощный рывок за руку с цепью, обвитие непонятно каким образом превратившимся в толстую лозу посохом и несколько прикладываний всем телом об пол пещеры.
Откуда-то на глаза текла кровь. Руку без клинка я не чувствовал. А во второй единственным ощущением было лишь сильно давившее на ребро ладони кольцо рукояти. Воздух в легких был выбит, но медленно и болезненно возвращался обратно. А в сознании и перед глазами стояла фигура почерневшего и мерзко улыбающегося шамана, державшего растущую из земли лозу. И чистая, незамутненная ярость, захлестывающая успевшее на мгновение поддаться страху сердце. Мгновение колебания пролетело, и теперь оно было забыто и не реально. Немертвый ублюдок был как никогда близок к победе. Но увы, не получил ее. А значит и не получит жизни мою и Коны. Больше взять меня на внезапность у него не получится!
— Забирайте девушку! — прошипел он вновь, не разжимая хватки дерева. — На обрыв! Меаршу!
В тишине трое жрецов, соткавшиеся вокруг нас буквально за мгновение, подхватили Кону и исчезли в едва заметном проходе в противоположной входу стене.
— Ну а теперь, умри! — торжественно просипел он, взмахивая одной рукой над лозой. И та, словно послушная воле хозяина конечность, вскину меня к потолку и понесла по кругу.
Обороте на третьем, хватка ослабла и я полетел в сторону бассейна. Приземлившись в паре метров от воды, мне пришлось тут же перекатываться в сторону, стараясь не потерять сознание от боли в руке. А раньше показалось, что я ее не чувствовал. В то место, куда я упал, волной ударила лоза, подняв в воздух облако пыли и расколовшегося щебня. Затем ударила еще раз, стараясь по касательной отбить большее пространство, но я уже привалился спиной к бортику водоема, рядом с двумя скомковавшимися девушками, и скрывшись с глаз бушующего поджаренного недомертвеца.
— Зря отпустил, — пробормотал я им, когда избиение ни в чем не виновного камня прекратилось. — И знал бы, как надоели эти пафосные речи. Обломитесь!
С рычанием, вырывающимся сквозь сжатые зубы, и неярким сиянием вокруг всего тела, то и дело обращающимся в короткие молнии, устремленные вниз, я бросился на шамана. Два коротких взмаха рукой, и навстречу мне устремилась произрастающая, словно из воткнутого в землю посоха, толстая лоза. Удара в лоб удалось избежать нешироким скачком вбок, увернувшись в последний момент, и одновременно с этим рубанув по ожившему дереву кинжалом. Со вспышкой и громыханием часть лозы обуглилась, лишившись подвижности, а я несся дальше. Пять шагов до цели, еще одна часть лозы извиваясь параллельно земле пытается меня достать. И во вспышке разряда повторяет участь предшественницы. Ускориться еще немного, практически рвя мышцы и сухожилия, и совершить низкий прыжок, рассекая не успевшую даже окутаться разрядом жертву. Оттолкнуться назад, и, преследуемый протянувшимися вслед за мной молниями, вновь рассечь шамана в районе ребер. Еще один толчок и пробить плечо. И, финально, пронзить грудь.
От уже бывшего жреца повалил дым. Потом его окутало пламя. А потом осталось лишь то, что описывать не хватило бы ни каких моральных сил.
Битву выиграла самая таинственная сила этого мира — Воля. В разных ее вариациях и по разному проявленная, используемая и мной и рогатым. Увы, моя воля к победе оказалась слабее его веры в Меарша, но вот скорость, которую я ей усилил, оказалась гораздо эффективнее этой лозы из посоха. И как результат — я все еще стоял на ногах.
Теперь мне был более понятен этот мир. Здесь решали все воля человека и ее проявление. И именно они могли нивелировать абсолютно все. Или сотворить то, что в принципе было не возможно.
