— Поясню чуть позже. По некоторым нашим данным, их возглавляет Трофим Сидорович Степашин, убивший жену из ревности, после чего был отправлен на каторгу. Там каким-то образом сошелся с анархистами, после чего стал идейным товарищем. Преобразился, так сказать, в революционера-боевика. Насколько нам стало известно, в его группе девять человек и четверо из них, в свое время, прошли по уголовным делам. Одна из них женщина. К ним из Москвы для усиления было направлено два человека. Именно по ним мы вышли на группу Арона. Видно, эти разбойники затевают какое-то крупное дело. Гм! Если обобщить сведения, из полицейского управления и наши, то за этой шайкой головорезов, числится ограбление банка, с десяток магазинов и лабазов, а также вымогательство денег у купцов. Если это подтвердится, то на них повиснет еще два трупа. Охранника банка и сторожа одного из складов. Есть у нас подозрение, что у них на руках кровь ротмистра Вольянова и городового. В обоих случаях похищено оружие. Теперь перейдем к вашему вопросу. Дело в том, что они отдают половину награбленных денег в свой центр, а большую часть украденных товаров и продуктов идет семьям товарищей, которые сейчас, по их терминологии, являются "узниками царизма". Вот такая у них политическая линия. Именно поэтому руководство их партии, скажем так, закрывает глаза на эти уголовные преступления. Еще, я так мыслю, их, поэтому держат особняком, чтобы в любой момент от них откреститься. Очень удобная позиция. Уголовники и убийцы не вписываются в политическую борьбу, а вот деньги, оружие и материальная помощь нужны большевикам в борьбе за светлое будущее России.

— Если за ними столько всего водиться, так почему их сразу не взяли?!

— Сначала надо связи выявить, да доказательства собрать, а это дело тонкое и хлопотное. В противном случае наши плаксивые либералы начнут собирать деньги на адвокатов, которые в свою очередь выставят их героями, которые борются за свои идеалы. В газетах напишут кучу статей в поддержку этих товарищей, которые просто вынуждены так поступать, потому, что иначе видят будущее России. Их, видите ли, власть заставляет убивать и грабить! Извините! Накипело!

— Не вы один такой, Андрей Валерьянович! Всех нас уже достала, извините за простоту слов, наша вялая, никчемная и слабая власть! России нужна сильная рука, способная взять за глотку весь этот сброд! Гм! Тоже отвлекся. Так у меня с тем, что вы сказали, появился вопрос: если они у вас под наблюдением, то, как же их можно использовать?

— Они у меня под наблюдением. А это разные вещи. О группе Арона никто не знает, потому что мы не заносили их в нашу картотеку, и пока кроме нескольких докладов агентов наружного наблюдения на них ничего нет. И те лежат в папочке, в моем столе.

— Погодите, но вы о них уже столько знаете! Сами только что рассказали!

— Да. Знаю. Но другим это знать не обязательно, Илья Давыдович, до определенного времени. Вижу в ваших глазах вопрос и честно на него отвечу. Мне уже давно пора получить звание полковника. Вот я и решил, подберу момент, поймаю их на горячем и представлю начальству, как мою личную заслугу. Так что в этом отношении риска никакого нет. Кстати, у нас, такая практика применяется повсеместно.

— Все понятно. И все устраивает. Вот только как их направить в нужном направлении?

— Скажу так. У меня имеется такая возможность, но при этом замечу, что они в моем прямом подчинении не находятся. Они сами по себе. Единственное что могу обещать, что приложу все свои усилия для успешного завершения дела. Как вы видите, мой интерес лежит на поверхности.

— Понимаю вас. Вот только грустно становиться, что в деле великом нам надо на быдло немытое полагаться!

Пафосная фраза Обнина прозвучала как-то нелепо при жестком и деловом разговоре заговорщиков. Он и сам это понял: — Так, когда начнете с Богуславским,... работать?

— Как прикажите. Здесь я только в качестве исполнителя.

— Не прибедняйтесь, Андрей Валерьянович. Впрочем, спорить не буду. Просто скажу, это вы сейчас так смотритесь, а потом — раз! — и герой отечества! Такая мысль не приходила вам в голову?!

— Не приходила, потому как исхожу из реалий российских. От сумы и тюрьмы — не зарекайся!

— Да вы, батенька, скептицизма полны!

— Работа у меня такая. Оптимизма не прибавляет.

— Вы можете решить вопрос с Богуславским на этой наделе?

— Думаю, через два-три дня, вы получите результат.

Рано утром я вышел из дому, отправляясь на тренировку. Мне нравилось именно это время суток. Сейчас было меньше суеты, сутолоки, городского шума, который уже через час захлестнет весь город и будет звучать в ушах навязчивой мелодией до глубокой ночи. Было слышно только шарканье метлы дворника, доносившееся откуда-то с улицы, да звонкий цокот копыт приближающегося экипажа. Все как обычно, за исключением автомобиля, стоящего рядом с подъездом. Водитель и два пассажира. Кого-то ждут, решил я, но в следующую секунду выяснилось, что они приехали по мою душу.

— Господин Богуславский, — окликнул меня пассажир с переднего сиденья. — Мы вас ждали.

— Я спешу. Изложите, что вы хотите, и как можно короче.

— Сергей Александрович, если вы спешите, то мы вас подвезем. Заодно поговорим. Вы не против? — обратился ко мне худощавый, плечистый мужчина. У него были аккуратные пшеничного цвета усики, под стать его цвету волос. Светло-серый костюм, такого же оттенка шляпа на голове. Сначала я подумал, что у него какое-то малоподвижное лицо, но уже спустя несколько секунд понял, что он напряжен.

— Или говорите в чем дело или езжайте своей дорогой.

— Все же я постараюсь уговорить вас, господин Богуславский.

Его рука быстро скользнула под пиджак. Нетрудно было догадаться, что я сейчас увижу. Спустя пару секунд, и на меня смотрел вороненый ствол револьвера. Звонко щелкнул взведенный курок. Я спокойно смотрел на них.

— Что дальше?

— Дальше вы сядете в машину, — криво усмехнулся белобрысый бандит, держа меня под прицелом.

Мне оставалось только пожать плечами и делать то, что мне приказывали, потому что я успел заметить направленный на меня пистолет в руке второго пассажира, находящегося на заднем сиденье. Не успел я сесть рядом с ним, как мне в левый бок уткнулся пистолетный ствол. Его держал плотного сложения человек со слегка обрюзгшим лицом и чуть выпяченными губами. Его черный костюм и шляпа весьма подходили к иссиня-черным, густым и сальным, волосам. У него было типичное лицо головореза, невыразительное, с пустым взглядом.

— Так что прокатимся, Сергей Александрович? — со смешком спросил меня пассажир с переднего сиденья.

— Вы меня так хорошо упрашивали, что я не в силах отказаться, — усмехнулся я в ответ краешками губ.

— Пантюха, езжай, — приказал пассажир с переднего сиденья водителю. Крепкому мужчине с массивной шеей и покатыми плечами. Тот ни слова не говоря, вывел машину со двора и погнал по улице, увеличивая скорость. Моя охрана, находясь на улице, так и не сообразила, что их объект увозят в неизвестном направлении, а если и поняли, то автомобиль уже скрылся за углом. Когда стало понятно, что погони нет, главарь вполоборота повернул голову назад, и сказал мне: — Вы хорошо держитесь, господин Богуславский.

— Как мне вас называть?

— Сущев. Валерий Аристархович. Занимаюсь решением деликатных вопросов. Вот и к вам вопрос появился у некоторого господина, поэтому он попросил меня помочь ему в этом.

— Я слушаю. Говорите.

— Не торопитесь так, господин Богуславский. Для нашей беседы необходима спокойная, умиротворяющая обстановка, — после этих слов водитель издевательски хрюкнул. — Не обращайте на него внимания. Обделен хорошими манерами, зато как водитель просто незаменим.

На этом наш разговор закончился. Где-то минут через пятнадцать мы становились на окраине города, на пустыре. Впереди были кусты, за ними рос лес. В этих местах мне не приходилось бывать. Для чего меня привезли в это глухое место, понять было нетрудно. Допросить и убить. Сейчас у меня был шанс, но стоило мне выйти из машины, он сразу исчезнет. Не успел ко мне с переднего сиденья развернуться Сущев, как я опередил его:

— Извините, но когда я волнуюсь, у меня зуд в голове начинается. Это после ранения. Можно почесать голову?

— Ради бога! Но только без фокусов! — и он продемонстрировал револьвер.

Я неторопливо поднял руку к голове, благодаря чему локоть оказался сверху над пистолетом, сидящего рядом бандита.

— Так что у вас за вопрос ко мне, господин Сущев? Задавайте! — и в этот самый миг ударил левым локтем вниз, по руке с пистолетом, а правой рукой резко и сильно ударил белобрысому главарю костяшками вторых фаланг согнутых пальцев между глазом и ухом. Почти одновременно прижав левой рукой кисть с пистолетом, сидящего рядом головореза, к сиденью, и тут же кулаком правой сломал ему нос. И уже на отмашке ребром ладони нанес удар шоферу в основание черепа. Шейные позвонки бандита хрустнули, голова дернулась вперед и упала боком на руль. Бросил быстрый взгляд на убийцу, который сейчас держался за нос обеими руками.

— Поговорим?

Сверкнув бешеным взглядом, он попытался меня ударить. В ответ, получив тычок в нервный узел, скрутился на сиденье и заверещал от боли. Открыв дверцу с его стороны, я сильным толчком выкинул его из машины, после чего вылез сам, держа пистолет наготове. Попытка отмолчаться стоила ему простреленного колена, после чего быстро он поведал, перемежая свои слова воплями и стонами, все что знал. А знал он мало.

Оба, что он, что водитель, оказались тупыми исполнителями. Только того, время от времени, главарь еще использовал как палача. Под руководством Сущева, они занимались для своих клиентов любой грязной работой: вымогательствами, шантажом, не брезговали и убийствами. Особенно, когда за них хорошо платили.

— Значит, ничего не знаешь?

— Не знаю! Это все Седой! Он вел дела! Я делал только то, что мне приказывали! Христом заклинаю, пощадите!

— Слушай, ты мне надоел! — и я направил ствол пистолета ему в лицо.

— Погодите! Я кое-что знаю! Знаю! Только пообещайте....

— Не торгуйся!

— Седой вчера с подполковником... или с полковником из жандармов встречался! Насчет вас!

— Фамилия! Адрес!

— Не знаю! Клянусь! Видел один раз и то издалека! Рожа такая мясистая!

— Это что все?!

— Не знаю! Но могу вспомнить! Только не стреляйте! Я жить хочу! Жить!

Его глаза забегали. Он больше ничего не знал, только тянул время, чтобы придумать и соврать.

— Все хотят, но не все этого достойны, — менторским тоном произнес я и пустил ему пулю в голову.

Пистолет засунул в карман, решив выкинуть его по дороге, после чего принялся обыскивать трупы в попытке найти ответ моему похищению, а затем быстро осмотрел машину. Револьверы, кастеты, два ножа, утяжеленная дубинка и пакетик с кокаином. Единственной вещью, что представлявшей интерес, стал бумажник главаря. В нем было с десяток визитных карточек и две непонятные записки, причем одну из них явно писала женщина.

"Все! Это все на потом! — и я бегом кинулся на поиски извозчика или ближайшей трамвайной остановки. — Эта проблема решена, а анализом потом займемся".

Сейчас меня больше беспокоило не мое неудавшееся похищение, а объяснение перед Окато. В какой-то момент я должен был себе признаться, что коппо-дзюцу не просто вошла в мою жизнь, она срослась со мной, став ее неотъемлемой частью. Да и мое отношение к Окато, выросло за рамки "мастер-ученик", и это притом, что вне занятий мы не общались. Я чтил, уважал и слушался его, как отца, если, конечно, это слово подходило к строгому и педантичному японцу — мастеру смертельно опасной борьбы.

"Он мне точно сегодня башку открутит! О-хо-хо! Судьба моя тяжкая!".

Как я не торопился, мне все же пришлось ненадолго задержаться в почтовом отделении, встреченном по дороге. Сделав звонок в полицейский участок, я позвонил на работу Пашутину и в двух словах объяснил, что произошло. Затем мы договорились с ним встретиться.

Окато не терпел ни малейших нарушений дисциплины, потому что считал, что опоздание — это как слово, которое ты дал, а потом не выполнил. Рассказывать о том, что случилось, я не стал, не желая вмешивать его в эти дела, поэтому в стандартных выражениях попросил простить меня за опоздание. Уже на первых минутах я ощутил величину недовольства моим опозданием японца.

"Давненько мне не было так хреново, — с этой мыслью я вышел из "Атлета" и направился на встречу с Пашутиным.

Наша встреча состоялась в трактире "Дубок". В нем я не был с той самой встречи с рыжим иудой Боткиным.

— Ты какой-то не такой сегодня, Сергей. То ли бледный, то ли мрачный. Никак не пойму.

— Вот тебя бы через мясорубку пропустили, как меня сегодня мастер, я бы на тебя посмотрел, — пробурчал я недовольно в ответ.

— Ты, что такое натворил, если сам Окато свое недовольство высказал? Или из-за твоего похищения?

— Из-за него! Как ему объяснить опоздание почти на час!

— Ладно, давай рассказывай! Хотя погоди! Твоих филеров о тебе я предупредил, а то ведь сдуру могут и тревогу поднять. Теперь, говори!

После того, как рассказал во всех подробностях о своем похищении, я достал из кармана и передал подполковнику бумажник главаря. Тот осмотрел все отделения, пересмотрел визитки, даже осмотрел каждую денежную купюру, после чего приступил к запискам. Минут пять он потратил на каждый бумажный лоскуток, потом положил их в бумажник и покачал головой: — Да-а! Шарада. Одну писала женщина, причем, грамотная. Училась в каком-то пансионе. Смотри, какие заковыристые завитушки на заглавных буквах. Раз не забыла, значит, недавно закончила учебу. Молодая еще. Встреча в том же месте. В 19.00. Подписи нет. Мог бы предположить свидание, так нет! Заметь, нет ни инициалов, ни имени. Влюбленные женщины так не пишут. Чисто деловая записка, правда, написана кокетливым почерком. А вторая писулька, сам видел. Вообще несуразица! Теперь насчет личности Седого. Тут я думаю, мы быстро все узнаем и потянем ниточку. Вот только он никак не вписывается в одну картину с полковником — жандармом. И еще. Если бы они хотели убить, то сделали бы это еще во дворе дома. Думаю, с тобой хотели поговорить. Вот только кто и зачем, об этом можно только догадываться.

— Я тоже так решил. Только после, — пробурчал я.

— Сергей, тебе надо срочно менять квартиру.

— Согласен, надо.

— Есть у меня на примете симпатичная модисточка. Обожает крупных мужчин! Так....

— Нет. Если так обстоит дело, то мне лучше вернуться в свою старую гостиницу, тем более что она находится недалеко отсюда.

— Что ж пошли, посмотрю на твои прежние хоромы.

К моему удивлению, тот номер, в котором я раньше жил, оказался свободен. Коридорный, увидев меня, обрадовался как родному, впрочем, так же как и полтиннику, вложенному в руку. Мне тут же был предложен свежий чай с домашним вареньем и свежими баранками.