— Прячется. Салумий выродок, — подумал Шайн, напряженно прислушиваясь.
Закусил губу.
За спиной послышался шорох. Мужчина резко развернулся и рассек клинком воздух.
Пусто.
По виску Подлюги ползла предательская капля пота. Раздались звуки шагов. Разбойник снова испуганно огляделся, никого не увидел и, посомневавшись лишь мгновение, сорвался с места и побежал.
* * *
Караван ехал дальше. Риелей висла у Кеане на шее, старательно изображая капризную, ревнивую, помешанную на брате сестренку, согласную выпустить его из объятий лишь за умеренную плату. Тот сидел, флегматичный и равнодушный ко всему происходящему, и дремал, сложив руки на груди. В кармане у девушки уже лежало двенадцать серебряных, и останавливаться на достигнутом она не собиралась.
* * *
Лаес Даген читал прошение графа Керланда о включении его в список претендентов на получение окиммы. Он довольно быстро вникал в специфику дел "Мирлы" и уже неплохо освоился.
— И много среди высшего дворянства носителей? — обратился он к наставнику.
— Нет, — отозвался тот, попивая чай. — Вельможи, получившие окимму, чаще всего вооружают телохранителей. Им самим она обычно без надобности. Разве что для антуражу, покрасоваться. Пыль в глаза пустить. Но закрепляется она всё равно за ними. И ответственность за всё происходящее тоже несут они, независимо от того, кого назначили носителем.
Старик откинулся на стуле, наслаждаясь покоем и бездельем.
— Печать на прошение шлепни, — велел он новенькому. — Она у меня на столе лежит.
Готовясь в любой момент прийти на помощь или осчастливить советом, пристально наблюдал за тем, как тот ищет штемпель.
— Скажите, — Лаес поставил на лист аккуратный оттиск. — А отобрать окимму за какие-нибудь нарушения можно?
— Нет, — Пирс Блэйз покачал головой с видом умудренного жизнью человека. — Разве что убив носителя или отрубив ему руку. Они не извлекаются и не передаются. Существуют лишь до тех пор, пока живы те, кому они внедрены. С их смертью — исчезают.
— Не очень-то удобно, — протянул молодой коллега.
Наставник равнодушно пожал плечами. Лично его это не касалось, а потому полностью устраивало.
* * *
Довольная собой и жизнью Риелей чахла над златом. Ей неплохо заплатили за то, чтоб следующую часть пути она провела отдельно от "брата" и ехала в другой повозке — девушка активно пресекала все поползновения спутниц вступить с ним в контакт, если таковые не подкреплялись материальными подношениями, вклинивалась в разговоры и была просто невыносима. Особенно расщедрилась сестра хозяина каравана — пышная дама в летах, одинокая, но не оставляющая надежд перестать таковой быть.
Риелей убрала деньги подальше, опасаясь, как бы на них кто не позарился. Их уже вполне хватало на оплату проезда до Фаррина на одного человека. Если б удалось заставить Кеане вести себя дружелюбней и хотя бы изредка улыбаться, девушка была уверена, смогли бы набрать на дорогу им обоим. Однако тот сидел с постной миной и таким видом, будто оказывал великое одолжение тем, что не гонит знакомящихся с ним попутчиц и изредка им что-то односложно отвечает.
— С поганой овцы хоть шерсти клок, — подумала Риелей, мрачно наблюдая, как чуть в отдалении сестра караванщика активно домогалась ее спутника.
На следующей остановке тот выглядел немного потрепанным и даже еще более отстраненным и равнодушным, чем обычно.
— Ну, тебя еще не изнасиловали? — бодро вопросила его девушка.
Кеане ответил ей долгим взглядом.
— Нет, — сказал он, наконец. — Зато теперь у меня есть идеи на целый параграф. И я даже продумал текст. Очень подробно.
Риелей, как раз собиравшаяся тупо пошутить, закрыла рот и невинно поморгала. Подумала, что стоило вплотную заняться вопросом создания положительного образа себя в глазах спутника, если она не хотела выглядеть чудовищем в его работе. Расплылась в радушной улыбке.
— Кеане, ты, наверное, голоден? — изобразила заботу.
— Нет. Скорее перекормлен.
— Вот как, — девушка почувствовала легкое раздражение. — А я хотела тебя чем-нибудь угостить.
— Спасибо, не надо. Меня уже угостили. И не единожды, — в голосе мужчины прозвучало уныние. — Где мы сейчас?
Риелей взмахнула рукой, указывая на крыши домов, видневшиеся невдалеке.
— Деревня! — провозгласила она.
Спутник посмотрел на нее взглядом "да что ты говоришь?!".
— Жаль, что мы в нее не заедем, — рядом возникла сестра караванщика, томно похлопывая ресницами и демонстративно игнорируя девушку. — Я слышала, что именно сегодня там выступят несколько молодых, подающих надежды бардов. Как бы я хотела послушать их вместе...
Женщина замолкла, почувствовав, как на ее плече сомкнулась стальная хватка. Растерянно обернулась.
— Повторите-ка, что вы сказали... — проникновенно шепнула ей в ухо Риелей, зловеще поблескивая глазами.
Караван поехал дальше. Правда, уже без двух пассажиров.
— Ты уверена, что стоило это делать? — флегматично поинтересовался Кеане, оборачиваясь к спутнице. — Мы могли бы уже завтра быть в Челе.
— О, туда мы еще успеем, можешь не волноваться, — заверила его девушка, буравя отдаленные строения полубезумным взглядом. — О-о-о, беспокоиться не о чем. Всё отлично. Даже не бери в голову. Всё чудно-чудно-чудно.
В ее голосе звучала смесь мрачного тожества с предвестием конца всему живому. Мужчина внимательно посмотрел на жуткую улыбочку на лице собеседницы, но от комментариев воздержался.
— "Подающие надежду барды", — пробормотала Риелей, представляя деревню объятой пламенем. — Не сомневаюсь, что кто-нибудь из них непременно затянет эту дурацкую песенку. Наверняка уже горло разрабатывает, чтоб рот свой раззявить...
— Мне кажется, ты себе льстишь. У них что, по-твоему, других тем нет?
— Хе-хе. Хе-хе-хе. Поверь моему опыту. Хе-хе.
Девушка поборола нервный смех и оскалилась.
— Пошли! — велела она спутнику.
Решительно зашагала вперед. Тот послушно побрел следом.
Крепкая ветка с трудом пропахивала в земле неглубокую борозду. Кеане сидел под деревом, с легким интересом наблюдая за тем, как его спутница, взмокшая и уставшая, воевала с неподатливой почвой.
— Может быть, всё же поможешь? — Риелей требовательно уставилась на сопровождающего.
Тот покачал головой, и не думая трогаться с места. Девушка сердито утерла рукавом лоб, ухватила свое орудие труда удобнее и продолжила дело.
Уже два часа как она упорно работала над тем, чтоб изобразить вокруг деревни круг.
— Ты, я полагаю, в курсе, что думает Давиана о том, что ты сейчас делаешь? — поинтересовался мужчина, подпирая подбородок ладонью.
— О, я уверена, она меня поймет, — отозвалась его спутница, прочерчивая еще метр. — И простит.
— Да ну? — свободной рукой Кеане извлек из сумки свой черновик.
— Да, я ей исповедуюсь, — Риелей поглядела на результат уже проделанной работы, чтоб убедиться, что борозда получалась ровной. — Помолюсь, как следуют. Что-нибудь пожертвую...
— Дешево же ты надеешься отделаться, — заметил спутник, нехотя отрывая от лица ладонь и принимаясь что-то строчить.
— Я делаю мир лучше, — огрызнулась девушка, продолжая свое черное дело. — Очищаю его от скверны!
— И ты правда веришь, что тебе удастся призвать силы Темного Супостата? — мужчина поднял на собеседницу взгляд, отвлекаясь от писанины. — Руководствуясь лишь обрывочными сведеньями, что узнала в детстве от жреца, который сам не вполне был уверен, что они правдивы?
Риелей предпочла сделать вид, что его не слышала.
— Так, — сказала она через пару минут, прерывая свое занятие. — Нам нужна жертва.
Огляделась в смутной надежде увидеть подходящую кандидатуру. Присмотрелась к спутнику. Задумалась.
— Кеане, — позвала она, чуть посомневавшись. — Скажи, а... ты девственник?
— С какой целью интересуешься? — осведомился тот, демонстративно готовясь записать ответ.
Риелей промолчала, продолжая буравить мужчину взглядом. Признаваться было как-то неловко. Подумала еще, ища выход из ситуации.
— Слушай, — осенило ее. — Замани сюда какую-нибудь девку из деревни! Это просто — главное не говори ей в лоб, что женщины тебя не интересуют, и любая с радостью сама с тобой пойдет. А я бы ее "хрясь"...
Кеане поглядел на спутницу так выразительно, что та смутилась и замолчала, сообразив, что зря всё это сказала.
— Э-э-э... Корову! — поправилась она. — Собаку. Курочку... Мышь?
Девушка затихла, сильно жалея, что подняла тему. Напряглась в ожидании реакции собеседника.
— Риелей Ханн, я не понимаю, почему ты так переживаешь из-за этих песен, — проговорил мужчина, глубоко вздыхая. — В жизни ты куда гаже всего того, что о тебе поют.
Осуждающе покачал головой и снова углубился в тетрадь. Объект исследования неподвижно стоял на том же месте, сжимая в руке свою палку, и беспомощно моргал.
— Ммм... А что ты там пишешь? — осторожно поинтересовалась девушка через некоторое время.
— Правду, — отозвался мужчину.
— Я бы всё равно не смогла никого прирезать, — сообщила спутница, еще немного помолчав. — Духу бы не хватило.
— О, — Кеане к признанию остался равнодушен.
— Честно! — жалостливо воскликнула Риелей, только сейчас сама это понимая.
Глупо было убивать столько времени на занятие, успех которого зависел от действия, на которое она была заведомо не способна.
Девушка выпустила из рук палку и закусила губу. Постояла неподвижно, осмысливая ситуацию. Потом побрела к спутнику, плюхнулась рядом с ним на землю и громко заревела. Тот непонимающе на нее уставился.
— Я такая д-ду-ура!
— Согласен.
Риелей прекратила плакать и сердито зыркнула на мужчину.
— Что? — спросил Кеане.
— Ничего, — буркнула девушка, отворачиваясь.
Еще глупее было надеяться на поддержку и утешения с его стороны.
— Ты должен был меня остановить, когда я захотела сойти здесь! Уже завтра мы могли бы быть в Челе! — Риелей шагала по деревне, грозно озираясь по сторонам.
— Да неужели?
Село было довольно крупным, к тому же располагалось не очень далеко от Найлаха, так что существовала большая вероятность, что следующий караван пройдет мимо него весьма скоро. Нужно было хотя бы попытаться выяснить, когда именно. А также решить, где коротать время в ожидании его.
— Что-то мне как-то не верится, что сюда могли приехать сразу несколько бардов, — поведал Кеане, глядя на плетни и сараи.
Пахло навозом. На другой стороне улицы с негромким кудахтаньем стайка курочек обыскивала землю в поисках чего-нибудь съедобного. Стояла разбитая телега. На крылечке одного из домов вальяжно потягивался откормленный кот. Это село никак не походило на место, куда рвались бы выступать толпы музыкантов.
— О, еще как могли. Всякая мелочевка, — Риелей настороженно прищурилась и зыркнула по сторонам, проверяя, не притаился ли поблизости кто-нибудь с лютней в руках. — В города их пустят лишь после того, как гильдия убедится, что народу они нравятся. Вот и колесят по деревням, мучая их жителей своими истошными воплями. А сюда так вообще должны косяками валить: село-то не мелкое. Весьма неплохое местечко для начала карьеры. Ты, наверное, всю жизнь провел в большом городе, да?
— Почему ты так думаешь?
— Потому что этого не знаешь. Горожанам, до которых добираются лишь лучшие из бардов, не интересны страдания простых сельских жителей, которым приходится слушать эти душераздирающие завывания.
Путники поприставали к местным жителям с расспросами, как часто здесь проходят караваны. Оказалось, что в среднем по одному в неделю. Заодно выяснилось, что выступление бардов состоялось за пару дней до этого и тех уже и след простыл.
— Спасибо тебе, Давиана Владычица, что уберегла меня от греха, не позволила душу свою преступленьем очернить... — бубнила Риелей, медленно бредя по деревенской улице вдоль забора.
— Какие идеи насчет того, как нам отсюда выбраться? — поинтересовался Кеане, шагая рядом и не особо переживая из-за сложившейся ситуации. — Следующий обоз появится в лучшем случае дней через пять. Собираешься его дожидаться?
— Не оскверняй таинство молитвы! — рыкнула на него спутница.
Остановилась и села на землю, прислонившись к забору. Действительно, надо было решать, что делать дальше. Мужчина стоял рядом, равнодушно оглядывая окрестности в ожидании, когда спутница разродится идеей. Прошла минута. С бодрым похрюкиванием перебежала дорогу свинья. Со стороны ближайшего двора доносились кудахтанье и хлопанье крыльев.
— Получается, этот твой Айрел Керран — один из лучших? — скорее утверждая, чем спрашивая, проговорил Кеане, приходя к выводу, что девушка могла сидеть здесь до позднего вечера, так ничего и не решив.
— Он, слава Владычице, не мой, — огрызнулась Риелей, раздраженная такой формулировкой. — Но да, его можно назвать одним из лучших, раз уж он готовится выступить в Табиде. Формально, разумеется.
Подобрала камушек, хмуро повертела его в пальцах и откинула в сторону. Уткнулась подбородком в колени и глубоко вздохнула. Настроение было отвратное.
— Кто бы мог подумать, что этот сопливый мальчишка заберется так высоко... — буркнула она.
— Вы были друзьями? — мужчина скинул сумки с плеч и сел рядом со спутницей.
— Да какое там, — Риелей презрительно фыркнула. — Он на месяц приезжал в гости к своим дальним родственникам, жившим со мной по соседству. Нам с ним тогда было лет по восемь-девять. Ходил весь такой чистенький, аккуратненький, воспитанный. Познакомились мы на дне рождения моего дедушки — вся его семья была приглашена. Помню, стоял тогда на табуретке, песню какую-то пищал. Я еще подумала, что у меня уши поотваливаются это слушать. Пару раз играли вместе, потом разругались.
За забором послышался топот. Распахнулась калитка и на улицу выскочила раскрасневшаяся взволнованная девица. Русые волосы, собранные в растрепанную косу, руки, по локоть испачканные землей, простое пыльное коричневое платье, босые ноги и зажатый в кулаке сорняк.
— Вы... вы знакомы с Айрелом Керраном?! — обратилась она к Риелей с дрожью в голосе.
Путники недоуменно помолчали, изучая местную жительницу. Переглянулись.
— Э-э-э... да, — девушке очень не понравился взгляд, которым ее пожирала незнакомка.
Так обычно смотрят на всяких пророков или мессий.
— О-о-о... — крестьянка медленно разжала руку, позволяя выдранной траве шлепнуться на землю. — О-о-о, — повторила она, краснея еще больше и нетвердым шагом бредя к сидящим под забором людям.
Те следили за ней со смесью настороженности и любопытства.
* * *
Уиллард Хайг восседал в кресле и ласково улыбался. Напротив него стояли трое ребят. Он слышал их дыхание, ускоренное сердцебиение, шорох одежды, скрип половиц под ногами. Чуял запахи. Молоко и мед — слева, сосновая смола — справа. Центральный мальчишка пах сиренью.
— Подойди, — старик приглашающе шевельнул рукой.
Шаги. Сопение приблизилось. Уиллард протянул морщинистую ладонь и, осторожно поводив ей в воздухе, нашел лицо ребенка. Мягкие волосы, курносый нос, большие глаза.
