— Навряд ли, — сказала Николь отрешенно. — Хорошо, что ты сказал мне. Но больше — никому. Иначе тогда неприятности будут не только у Дэрси, но и у всех нас. Я подумаю, что тут можно сделать.

Проводив повеселевшего брата — как же, он переложил проблему на старшую, хоть и странную сестру! — Николь задумалась. Чутье ее не подвело — внезапный 'отъезд', кольцо на пальце Майкла, замешательство Томаса при ее расспросах... Наверняка Дэрси решил наконец потребовать отдачи долга. Она вспомнила его слова: 'ваши родственники и не собираются расплачиваться. Они скорее прикончат меня'. Нет, конечно, Хэмфорды не убийцы, но отец и братья бывают так вспыльчивы и неразумны... Что, если они захватили Дэрси и держат его где-нибудь под замкОм, надеясь на уступки?

Где же может находиться это укромное место? Наверняка не в самом поместье — слуги безалаберны и болтливы, вряд ли кто будет соблюдать молчание из верности своим хозяевам. Николь все же ненавязчиво обследовала флигель, кладовые, конюшни, винный погреб... В очередной раз убедилась в отсутствии порядка, а заодно и запертого Дэрси.

Оставался еще охотничий домик. Но лишь только вчера родственники вернулись с охоты вместе с гостями, и вряд ли при этом они демонстрировали лорда в качестве своей законной добычи.

А если...Отец уже неоднократно запрещал ей 'таскаться по болотам', Николь на некоторое время благоразумно слушалась, а потом все начиналось сначала. Но вдруг именно сейчас для этого запрета имеется важная причина?

Но тогда следует соблюдать особую предусмотрительность.

— Руби? — Николь осторожно постучалась к сестре. — Я собираюсь за нитками в лавку. Тебе ничего не надо?

Как и следовало ожидать, в дверь ударилось нечто тяжелое — вместе с пожеланием убираться куда угодно, только подальше с глаз долой. Николь посочувствовала сестре мимолетно: та изводила себя подозрением, что Дэрси ее попросту бросил. Стало бы Руби легче, если б она узнала правду? Возлюбленный в беде...

Ну что ж, во всяком случае, сестра запомнит, куда именно Николь собиралась. Мэри же задавать такой вопрос не следовало — а то непременно надает ей множество всяческих поручений.

Николь и впрямь направилась по дороге, ведущей к деревне. Но, исчезнув на повороте из-под присмотра окон дома, перелезла через изгородь и устремилась в лес.

За годы путешествий по болотам она изучила каждый островок, каждую заброшенную хижину, а то и оставленное логово дикого зверя, так что поиски не представляли особого труда — не считая потерянного времени.

Вот только время имело сейчас большое значение.

И Николь сразу направилась туда, где надеялась и не хотела найти Дэрси — в замок Болотного Лорда. Или, вернее, теперь замок самого Дэрси.

Трудно сказать, побывал ли здесь кто-то после... после того, как она провела здесь ночь. Ее призрачный знакомец, бывший хозяин, никогда не оставлял за собой следов.

Следов? Недавние дожди промочили почву, так что на черных камнях развалин неизбежно осталась бы грязь — если кто-то пришел со стороны болот. Сощурившись, как придирчивая хозяйка, проверяющая прилежность прислуги, Николь наклонилась, рассматривая плиты пола. Вот!

Она прошла по многочисленным подсохшим следам, пятнавшим мощеный камнем двор. К ее облегчению, вели они не в сами развалины, а за дом, в парк-сад лорда Мура. Даже запущенный, он неизменно восхищал ее. Но не сейчас. Кажется, она знает, куда отвели Дэрси.

Подъездная аллея заканчивалась крохотной сторожкой. Как и всё в поместье, домик был разрушен, от крыши осталась лишь часть, доски пола прогнили и рискованно проваливались в подполье... Да уж, подвал Призрака был куда уютнее, чем темница, предназначенная для лорда Дэрси!

Николь переступила через порог и приостановилась, давая глазам привыкнуть к сумраку. Пахло сыростью, пылью, мышами.

— Лорд Дэрси! — позвала неуверенно.

Было тихо — ни звука, ни движения. Неужели она ошиблась?

— Дэрси? — повторила она громче.

— Алло?

Николь так резко повернулась, что едва не оступилась в пролом в полу. Осторожно, прижимаясь к стене, двинулась на этот хриплое приветствие и на странное металлическое позвякивание. Глаза, уже привыкшие к темноте, различали движение в углу, возле пустого оконного проема. Николь шагнула поближе и остановилась, потрясенная.

Дэрси, картинно замерший в раме окна, был... Можно было бы сказать — страшен. Но это неверно. Неточно. Не передает всего впечатления.

Ну что ж, раз она начала собирать всех пугал в округе в свою удивительную коллекцию, то этот может создать серьезную конкуренцию самому Болотному Призраку! Черная щетина, растрепанные волосы, лохмотья вместо щегольской одежды, грязные руки со сбитыми костяшками пальцев. Лорд-разбойник. Лишь улыбка его осталась прежней. Ее не портила даже ссадина на нижней губе.

— О боже... — выдохнула Николь.

— Нет, всего лишь раб его! — отозвался Дэрси. — Я молился ему, чтобы кто-нибудь пришел — кроме ваших любезных родственников, разумеется. И он услышал мои молитвы. Или существует более прозаическая причина — клан Хэмфордов послал вас ко мне в качестве кроткой просительницы?

Хотя говорил он по-прежнему безукоризненно учтиво, заглянув в мрачные глубины его глаз, Николь поняла, что прощения ее семье не будет.

Ну что ж, делай, что можешь, и пусть будет, что будет...

— О, нет, — сказала равнодушно, — от меня было бы мало проку. Тут скорее пригодится наша Руби.

— Так, значит, ваша прекрасная сестрица будет следующей?

Он поменял положение, и Николь вновь услышала металлический звон. Пригляделась, и ахнула. Ну конечно, что еще могло удержать этого человека в плену?

Талия Дэрси была охвачена металлическим обручем с цепью, перекинутой через металлическое кольцо на стене: уж и не понять, для чего оно когда-то служило... Дэрси проследил за ее взглядом, усмехнулся:

— Да, посадили на цепь, как злобного пса!

— Скорее, быка, — поправила Николь, наклонившись, чтобы осмотреть цепь. — У нас был производитель шортхорнской породы. Очень свирепого нрава. Растоптал пастуха и скотника поднял на рога. Вот тогда кузнец и выковал этот ошейник, в нем быка выводили на цепях...

Она услышала над головой смешок, с изумлением выпрямилась. Смешок перешел в громовой хохот. Дэрси смеялся, как безумный, закидывая взлохмаченную голову, сверкая зубами и глазами. Выдавил сквозь смех:

— Производитель... с кем меня только... не сравнивали... но с быком!

Николь смотрела на него сочувственно: три дня на болотах, да еще и на привязи, кого угодно с ума сведут! Но его смех был так заразителен, что она невольно сама начала улыбаться. А когда Дэрси успокоился, уточнила педантично:

— Но, сэр, это очень породистое и дорогое животное!

Он фыркнул напоследок:

— Большая честь для меня, я полагаю?

Дэрси вытирал повлажневшие глаза. Николь пригляделась и порывисто схватила мужчину за руку:

— Что у вас с руками?!

Костяшки пальцев сбиты в кровь, пальцы опухли, ногти сорваны... Дэрси скривил рот:

— А вы как думаете? Кулаки отбил о ваших чугунных братцев, а остальное приобрел, когда пытался освободиться.

Николь тоже попробовала штырь, удерживающий кольцо в стене. Держался тот прочно — Дэрси удалось лишь немного расшатать его. Ну что ж, это оставим на потом...

— Следует промыть ссадины, — пробормотала она, роясь в своей сумке. — Иначе будет воспаление.

Увидев вынутую фляжку, Дэрси сухо сглотнул:

— Это что, вода?

— Да, чистая, я взяла еще на всякий случай мазь, как знала...

Николь вскрикнула, когда Дэрси внезапно выхватил у нее воду. Оторопело смотрела, как, закинув голову, он жадно припал к фляжке.

— Боже, они не оставили вам воды, да?

— Оставили. Но это было три дня назад! А кувшин оказался с трещиной.

— И еда у вас тоже кончилась? — полуутвердительно закончила она.

Опустошив фляжку, он глянул недобро.

— А вот о еде они не позаботились. Видимо, надеялись, что голод сделает меня более сговорчивым.

Вот здесь ее родственники просчитались. Для того, чтобы сломить его волю, пытки голодом недостаточно. Голод делает хищных зверей только злее.

— Тогда надо полагать, ваши руки могут подождать... — Николь вновь засунула руку в свою неисчерпаемую сумку и извлекла завернутый в тряпицу пирог и сыр. Молниеносным движением он выхватил у нее еду и, пробормотав: 'извините', впился зубами в еду.

— У вас могут быть колики, — не удержалась она. И пробормотала, сама не веря в свои слова: — Мои родные так забывчивы... За ними нужен глаз да глаз.

Дэрси усмехнулся:

— О да, вы лишь на миг выпустили их из-под своего бдительного пригляда, и видите, что получилось!

Мгновенно покончив с едой, он, точно ожидающий подачки бродячий пес, с надеждой оглядел ее пустые руки.

— Ваши руки, — напомнила Николь.

Дэрси подтянул грязные манжеты рубашки так непринужденно, точно собирался освежиться в своей спальне. Руки его были горячими и тяжелыми, хотя и казались обманчиво расслабленными в ее пальцах. Все время, пока она смывала грязь и смазывала царапины, она ощущала на своем затылке теплое дыхание. Его молчание смущало — уж лучше бы он привычно подсмеивался над ней. А так казалось, он просто затаился и раздумывает, что ему предпринять дальше.

— Да вы просто само милосердие! — заметил он, разглядывая свои руки. И дернул головой, когда Николь прикоснулась пальцем к его разбитой губе. — Что, черт возьми?!.

Николь заморгала, растерявшись от его резкого тона.

— Но у вас на губе тоже ссадина...

— Все уже зажило! — отрезал Дэрси. — Итак, вы оказали христианскую помощь голодному и страждущему. Что же вы намерены препринять дальше?

Николь прислонилась к стене, обхватив обеими руками сумочку. Призналась:

— Я пока не думала над этим.

— Ну так думайте скорее, — посоветовал он. — Что вам велели передать ваши сумасшедшие родственники?

— Передать? Ничего. Я сама вас нашла.

— Зачем?

— Боялась, что с вами приключилась беда...

Казалось, Дэрси удивился:

— О! Я так тронут вашим беспокойством!

— Просто я хорошо знаю нрав моего отца и братьев... и опасалась, что они натворят что-то безрассудное.

— И ваши опасения не напрасны, — Дэрси развел руки, словно демонстрируя свое бедственное положение. При этом переступил с ноги на ногу, отчего цепь звяканьем вновь напомнила о себе.

Сознавая, что он прав, Николь все же возразила:

— Вы не менее их виноваты в произошедшем!

— В чем же? В том, что я честно обыграл их в карты и предъявил векселя?

— И в этом тоже! Не знаю, с какой целью вы пытались разорить нашу семью...

— Не пытался, — поправил Дэрси. — Уже разорил.

Николь упрямо продолжала:

— ...но вы должны были осознавать последствия, когда потребовали заплатить по счетам.

— О да! Я действительно был крайне неосторожен, — насмешливо согласился он.

Николь не стала озвучивать свои подозрения, что Дэрси вполне сознательно провоцировал ее родных; надеялся на нечто подобное, чтобы окончательно погубить ее семью. Или он был таким же рискованным игроком с опасностью, как и опытным картежником? И вовсе не считал себя сейчас проигравшим?

— Итак, мисс Хэмфорд, вы поможете мне освободиться? — напрямик спросил Дэрси.

Николь в задумчивости поднесла пальцы к губам. Поразмышляла минуту и ответила:

— Нет.

* * *

Осознав, что смотрит на нее с открытым ртом, Кристиан справился с собственной челюстью. Чего-чего, а такого от доброй и простодушной девушки он не ожидал. Ведь она была явно потрясена, когда обнаружила его в таком виде!

За трое суток, проведенных на болотах, да еще 'на привязи', Кристиан прошел все стадии: бешенства, досады на собственную неосторожность, отчаянной борьбы за свободу, мук голода, а потом и жажды... В конце концов остались лишь ледяное бешенство и решимость расправиться со всеми Хэмфордами до единого. Оставалось только освободиться — в том, что ему это удастся, Кристиан не сомневался.

Правда, он не ожидал, что заветный ключ к свободе окажется в неверных руках Николь Хэмфорд.

Кристиан даже не вспоминал о том, что у некой сумасшедшей девицы имеется привычка шастать по безлюдным и топким болотам. Он надеялся на браконьеров, потихоньку стреляющих птицу на заброшенных землях Мура, на крестьянок, отправившихся собирать болотные ягоды — да на кого угодно, лишь бы это были не Хэмфорды!

Но вот не повезло. Нашла его все-таки одна из Хэмфордов.

Кристиан терпеть не мог выглядеть слабым. И уж тем более не собирался представать в таком неприглядном и унизительном виде перед женщиной — пусть даже той, в голове которой причудливо смешались романтические бредни и практичность, семейная преданность и честность.

Но женщина смотрела на него одновременно и с сочувствием и со страхом. Накормила и напоила. Обработала раны. Просто воплощенное милосердие...

Черт бы ее побрал!

Он еще не понял, послали ли ее с поручением Хэмфорды или Николь разыскала его сама. Как и то, что она намерена предпринять дальше. Поэтому и задал вопрос в лоб... и получил ответ, которого не ожидал.

Кристиан скрестил на груди руки. Ненавистная цепь вновь звякнула, и он заметил, как поморщилась Николь.

— То есть, вы отказываете мне в помощи, мисс Хэмфорд? — начал Кристиан тихим проникновенным голосом. — Собираетесь просто развернуться и уйти, оставив меня здесь вновь мучиться от голода и жажды?..

— Но я принесу вам еды и питья! — перебила она.

— ...в ожидании, когда ваши родственники вернутся и расправятся со мной?

— Они не такие! — возразила Николь, но увидев его насмешливую улыбку, сказала тоном ниже: — Вы же умный человек. Вы сумеете договориться. Вы отдадите им долговые расписки и тогда...

Кристиан прищурился:

— И тогда меня, конечно, отпустят подобру-поздорову? Николь, вы сами-то в это верите? Меня похитили, меня запугивали, избивали... Думаете, я все это им прощу? Думаете, они этого не понимают? Конечно, болота большие, мало ли где мог заблудиться неопытный горожанин — да так, что и следа не найти...

Он зорко следил за девушкой и видел, как она колеблется: преданность семье боролись в ней с сознанием того, что он может быть прав. Наконец, Николь выдавила:

— Надо только придумать, как избавить вас от этой цепи.

Кристиан перевел дыхание: во время разговора он подбирался для рывка, чтобы захватить девицу и принудить к помощи, если не уговорами, так силой. Как же все-таки легко манипулировать людьми — просто найди слабое место и бей в цель! А у порядочных людей все слабости на поверхности — это и милосердие, и честность, и привязанность к близким. Хорошо, что сам он не таков!