Хозяйка леса. Часть первая

— Артемий меня зовут. Я сын бывшего вожака общины оборотней из дальнего леса. Нет, не того, которого ты хлыстом удавила, — поспешил уточнить он, — а того, которого Марун в нечестном бою одолел. Ух и хитер был, окаянный! Всем скопом с дружками на батьку моего накинулись, точно тебе говорю, сам на сам — не смог бы! Потом все так обыграли, будто отец первый на Маруна напал. А дело-то далёко от поселения было: свидетелей нет!

— Ясно, — тихо молвила Ульяна. — Дальше что?

Александр неподвижно стоял у саней. То, что за пирогами его послали, уж и позабылось. Рассказ мальчика очень заинтересовал: для отчета пригодится.

— А что дальше... — печально продолжил малец. — Мамку порешили через два дня. Сказали, будто в яму охотничью свалилась да на колья напоролась. Во как дело обставили! Гады! Только я слыхал, о чем бабы меж собой шептались... Срамно рассказывать. — Его маленькое личико залила краска стыда и злости.

— Ясно, дальше говори, не скрывай. Все, что знаешь, рассказывай.

— А дальше — ничего! Вот, живу как можется! Марун всему клану объявил, мол, кто на воспитание сироту возьмет, тот ему личным врагом станет. Одна старуха-волчица не побоялась. Сказала, что свое она уже все равно отжила. Только и ее через полгода не стало.

— И это понятно. Что ж, сегодня со мной поедешь, у меня в доме места достаточно.

— Нее! Не могу! Меня дома брат старший ждет! Михеем зовут! Я на промысел пошел: малому легче еду воровать, мало кто на таких внимание обращает, а его сразу завидят!

— Увидят!

— Да, увидят...

— Что ж, брату твоему тоже место в моем доме найдется. Я вот только одного не пойму, почему вас никто из своих не приютил уже после того, как я Маруна за Калинов мост* (на тот свет) спровадила?

— Так кому ж охота лишний рот или два в дом брать, коли самим есть нечего! Все, что при моем отце припасено было, доели. Зверье мелкое да крупное только с особого разрешения Маруна промышлять можно было, а он его только своим прихвостням и давал. Нынче-то зима, много не наохотишь. Да и ты сурова больно, наши сказывают. Не разрешаешь зимой зверя бить.

— Твоя правда, не разрешаю. Но вижу, в дальний лес мне поездки не миновать... Ну, и где наши пироги? Подслушиваешь? — обратилась Ульяна к магу.

— Слушаю. Внимательно слушаю. Мне, если ты не забыла, еще отчеты по этому делу мелким почерком писать. — Александр круто развернулся и зашагал в сторону лотка с пирогами.

— У него в кармане еще яблоки припрятаны, — подмигнула Ульяна мальчишке, — если что, на спор выиграть можно. Ты в чем силен?

— В камнях хорошо разбираюсь, в железе. А он тебе кто? Муж?

— Эээ, нет! Такого добра в моем доме не водится! Маг он заезжий. Потом как-нибудь расскажу. Вон, глянь-ка, возвращается. Как думаешь, с какой начинкой несёт?

Мальчишка пошевелил кончиком острого носа, принюхался и радостно зашептал:

— С мясом — два, с капустой — два, с картошкой... пять! А ему что, картошка больно нравится?

— Не знаю, но сегодня с утра этот проглот почти всю съел, что я нажарила, а потом на меня больше половины и списал. Ух и горазд он ложкой махать!

— А по нему не скажешь — щупловат.

— Да уж, не в коня корм, — согласно покачала она головой и поправила нарядный платок на плечах.

Мальчишка прикрыл рот тонкой ладошкой и захихикал.

ГЛАВА 10

Ульяна еще чуток по базару прошлась, раздала бутылочки с настойками и ощутимо пополнила съестные припасы. Вместо одной корзинки в санях гордо расположилось целых три! И чего там только не было: куры копченые, яблоки моченые, свежие колбасы, грибы, сельдь да иные припасы. Артемий объелся пирогами, парочку для брата припрятал, но с провизии глаз не сводил.

— Почто тебе столько-то? — удивлялся он.

— Так ведь у меня теперь полон дом мужиков будет, а их кормить надо! — улыбалась ему в ответ Ульяна.

— Значит, не передумала ты нас под крыло брать? — то ли с радостью, то ли с опаской спросил мальчишка.

Он так внимательно следил за выражением ее лица, что хозяйка сама диву далась, откуда в ребенке столько серьезности и наблюдательности. Но, вспоминая рассказанное им, поняла: не каждый взрослый человек через те испытания прошел, что на долю мальца и его брата выпали.

— Нет. Не передумала. Мы сейчас к дому старосты подъедем. Ты сиди в санях, не высовывайся. А я быстро, мне там особо делать нечего, да и невеста долго перед селянами, которые пальцем в нее тыкали, раскланиваться не станет.

— Не хочешь познакомить меня с представителем местной власти? — крикнул Александр.

Все это время он управлял санями. Получалось не очень, но лучше, чем в первый раз, — это уж точно.

— Власть здесь одна — силы природные! А Зoрян лишь следит, чтобы все чин по чину было. В этом мире каждый знает, зачем на земле-матушке живет. Все друг от дружки зависят. И если одному не справиться, в помощь трое придут.

— Так уж и придут? — Артемий подозрительно прищурил глаза.

— Придут, еще как придут. Им ведь тоже когда-то подмога понадобится. Мало ли что. И если сегодня ты мимо пройдешь, не поможешь, завтра от тебя отвернутся.

Их разговор прервал шум у широко раскрытых ворот дома Зоряна. Бабы, одетые в праздничные одежды, с накинутыми поверх яркими, нарядными платками, о чем-то весело переговаривались, заглядывая во двор. А маленький девичий хоровод, пританцовывая, напевал задорные частушки и песенки:

Снег-снежок с неба шел, припорашивал,

Жених матушку невесты строго спрашивал:

— А научена ли дочка ваша

Щи варить да томить простоквашу?

Отвечала жениху она весело:

— Коль наварит тебе она месиво,

Неужель воротишь неумелую?

Станом стройную, лицом белую?

Засмеялся жених, ногой топнул,

По колену ладонью прихлопнул:

— Молода да красива невеста,

Нету в сердце моем боле места,

Я любить ее буду, пригожую,

На луну да на солнце похожую.

Пусть подарит мне дочку и сына,

Без жены мужика — половина!

Мелодичный перезвон колокольчиков заставил девчат замолчать и прислушаться.

Две тройки, одна вслед за другой, красиво скользили по снежному насту. В первой, запряженной белыми лошадьми, ехал сам Колодар. Ох и хорош! Ох и виден! Густые волосы по плечам разметались. Смуглолиц, черноок, бородка маленька, а статен-то, статен! Сани наполнены дарами щедрыми: соболиная шуба, резной комод для утвари, отрезы дорогие. Следом тройка в серых яблоках да с гривами, в косы заплетенными, едет. Два паренька ею правят. Молоды, но умелы.

Подъехав, почитай, к самим воротам, мужчина лихо спрыгнул на землю. Поклонился собравшимся, здравия, значит, пожелал, взял из саней один из подарков и передал поводья паренькам. По обычаю, прежде чем ступить во двор невесты, жених тулуп наземь бросить обязан да пройти по нему за любимой. Дочь из дому забираешь, а тулуп отцу оставляешь — в благодарность за то, что вырастил, воспитал и из дома белой горлицей выпустил.

Помощники завели первую тройку во двор, оставили рядом с домом и вышли. Жених бросил в снег находящуюся в его руках шубу и смело пошел по ней за невестой. Хлопцы, что приехали с ним, разворачивали прилюдно домотканые дорожки, устилая жениху путь к порогу дома невесты. Народ, широко раскрыв рты, провожал удивленными взглядами каждый шаг молодого. Подойдя к входной двери, Колодар трижды постучал и замер в ожидании.

Первым, как и полагается, из дома вышел хозяин. По случаю праздника он был одет в нарядную рубаху, да вот только пуговицы на ней красовались разноцветные, неумелой детской рукой пришитые. Сколько лет он хранил ее, надевать стыдился, а нынче в нее, родимую, и нарядился. Поверх рубахи — телогрейка на меху, а узоры по ней красными козликами пляшут. Никто не знает, как долго эти вещи нужного дня дожидались. И вот стоит он, высокий, черноволосый, с седыми прядями на висках, с гордо поднятой головой, да зятю своему улыбается. Сразу понял, за этим-то мужем Ярочка как за каменной стеной будет. А внук в любви и заботе выростет. Ай да Ульяна! Цены тебе нет! Коли бы не помощь своевременная, не пустил бы слезу от счастья мужик, пятый десяток разменявший. Долго он хранил вещи, дочкой еще в детстве подаренные. И рубаху с пуговицами разноцветными, и телогрейку, старательно красной нитью расшитую. Не постеснялся. Надел. Понял, нельзя стыдиться того, что от любви. Вот и дочь его старшая, от любви ответной рожденная, дорога ему. И нет на свете силы, которая нынче могла бы заставить Зоряна устыдиться того, что с дитем невеста к жениху выйдет!

— Здравствуй, отец! — Колодар низко поклонился.

— Здоров будь! — громко ответил староста.

— Прими дары. Пусть они тебе да твоей семье добрую службу сослужат.

— За хорошего мужа и без даров дочь любимую отдать можно. Но отказываться не стану — обычай таков!

— Тогда зови мою любушку! Дом хозяйку молодую дожидается! Тебя всегда рады будем встречать в нём хлебосольно!

— А кто с твоей стороны в сватьях выступает? Неужель сам пришел?

Колодар заозирался по сторонам.

— Отчего же сам? — громко сказала Ульяна, входя во двор. — Я в сватьи не подойду?

— Небо с тобой, Ульянушка! Как же можно усомниться в женихе, раз такой человек за него ручается?

Следом за Ульяной во двор вошел ведающий. Хозяйка леса протянула ему алую ленту. Зорян широко распахнул двери. Колодар решительно переступил порог.

Молодых обвенчали под сенью отцовского дома. Руки им алой лентой Ульяна и ведающий крепко-накрепко связали! Обычай таков — единое целое жених и невеста нынче. Да напомнили, что краюха от хлеба отрезана — выбор сделан. Но долгих напутствий не говорили. И так ясно, что пара беречь свой союз будет до смерти, да и та вряд ли их разлучить сумеет, ибо любящие души друг друга и на небушке сыщут.

Колодар вынес молодую жену во двор на руках и гордо понес к тройке, что приехала следом. Ульяна бережно обнимала большую плетеную корзину. Народ с любопытством вытягивал шеи — уж больно хотелось посмотреть, на что староста в приданое расщедрился ради доченьки ненаглядной. А Зорян, довольно щурясь на зимнее солнце, шел рядом, неся внука. Помогающие по хозяйству работники бодро грузили в сани остальное приданое невесты. Девицы заголосили прощальную с подружкой, но Ярочка их уже не слушала. Она горячо обняла и расцеловала в обе щеки отца, низко поклонилась ему и дому, в котором выросла, а затем решительно села в добротные, расписанные красивым узором сани. Рядом с ней на сидении стояла большая корзина с дорогими шкурками, на руках женщина держала сынишку, а за плечи ее обнимал заботливый муж.

Под звон бубенцов да под скрип снега под санями тройка лихо развернулась и бодро повезла молодых к выезду из деревни. А народ продолжал веселиться, песни петь, хороводы водить и угощаться вином с разносолами. Таков обычай: в доме радость — раздели ее с миром. И чем громче, чем веселее праздник получится, тем крепче и счастливее молодятам житься-любиться будет!

Долго ли гуляли по такому случаю в селении — неизвестно. Но то, что вина из старостиных погребов было выпито немерено, — это даже Небо видело!

ГЛАВА 11

Сани хозяйки леса выехали из селения следом за Колодаром и его молодой женой. Ульяна решила заехать домой, оставить там корзины с провизией и тут же отправиться в дальний лес. Во-первых, нужно забрать оттуда Михея, брата Артемия, а во-вторых, своими глазами посмотреть на житье-бытье тамошних оборотней и познакомиться с их новым вожаком.

Как только заехали во двор, малец начал с любопытством озираться по сторонам и принюхиваться. Ульяна с Александром молча наблюдали за ним. Они понимали, что все это для Артемия в новинку. Но, оказалось, не просто любопытство владело мальчиком. Выйдя на середину двора, он еще раз принюхался к воздуху и задал интересный вопрос:

— А где же медведь и старый пес, что живут у тебя? Почему не встречают хозяйку? Небось, меня боятся застращать?

— А с чего ты взял, что пес у меня старый? — поинтересовалась Ульяна.

— А с того, что старой псиной от него на весь двор несет. Мой нос не обманешь, я за версту учуять могу! — Артемий заносчиво вздернул предмет своей гордости и тут же утер его рукавом многострадального тулупчика.

— Так уж и за версту? — посмеиваясь, спросил маг.

— А то! Мы с братом благодаря моему носу и живы до сей поры. Уж сколько нас подловить маруновы прихвостни хотели, а мы вовремя хоронились! В селище-то они нас, ясное дело, не трогали, делали вид будто и вовсе позабыли, а выйди мы за границу — следом бегут да порыкивают. Я Михею утром строго наказал — из хаты ни ногой! А он мне: "Силки на зайца расставили, так их белым днем проверять надобно! К вечеру ветер поднимется, да и темнеет рано! И не указ ты мне, я старший!" Так что надо бы засветло домой воротиться, а то старший у меня с характером, не ровён час, сделает по-своему, и пиши пропало. Не знаю, где нынче компания отступников хоронится, но следы нескольких супостатов я недалёко от селения видал. Никак не угомонятся, все знать хотят, что в общине делается, шпионят.

— Сколько лет твоему брату? — озабочено спросила Ульяна, сгружая с саней поклажу и вручая ее магу, чтоб в холодник снес.

— Штырнацать.

— Четырнадцать, значит. Еще пару лет и обращаться начнет. А там еще годика четыре, и войдет в полную силу...

— Что все это значит? — насторожился Александр.

Ульяне показалось, вот сейчас, сию же минуту, этот прохвост вытащит из кармана походную книжицу и начнет в нее нервно записывать каждое сказанное ею слово.

— А то, что молодой волк всегда сильнее старого. Уж не думаешь ли ты, что Марун и в самом деле силен был. Весу-то в нем порядком имелось, а вот жилы уже не те.

Она быстро сняла с плеч праздничный платок, зашла в дом, но уже через минуту вышла оттуда в штанах, удобных меховых сапогах и латаном старом шушуне. В руке у нее был венок из сухих полевых цветов. На первый взгляд — ничего особенного, но Александр понял, хозяйкиной рукой вещица сделана, а значит, заключена в ней и магия, и сила.

— Я бы хотела оставить тебя дома, — обратилась Ульяна к мальчику, — да боюсь, братец твой не захочет со мной пойти. Подумает, обманываю я его. С тобой оно верней будет. Полезай в сани!

Два раза повторять не пришлось. Секунда, и Артемий сидел в санях, нетерпеливо потирая ладошки. Александр занял место возницы.

— Ты давай сзади садись, сама поведу, — скомандовала хозяйка, угрюмо глядя на мага.

Тот вспомнил: последний раз такое выражение лица у Ульяны было, когда она с оборотнями на "теплую" встречу собиралась. "Наверное, что-то не так, — подумал он. — А еще мне кажется, что она знает намного больше, чем говорит".

В это время хозяйка надежно закрепляла на шее коня принесенный венок. Маг обратил внимание на то, каким крепким оказался сей предмет: свернут в несколько оборотов, на манер веревки или каната, а надевается, наматываясь вокруг чего-либо кольцами. "Один оборот, второй, третий", — посчитал про себя Александр.

— Тимофей, Лохматый, вы нынче на хозяйстве. Ждать нас чутко! Слушайте в оба уха, а не как всегда — вполовину левого! — крикнула Ульяна, щелкая по крупу Серко вожжами. — Пошел, родненький, пошел, что есть мочи! — подзадоривала она коня, а тот, будто понимая каждое слово, воинственно ржал да нес так, что и магу, и мальчишке шапки рукой придерживать пришлось.