Седьмой крестраж

— Это всё боггарт, правильно? Но он неправильно всё понял, я вовсе вас не боюсь. Это было бы абсолютно смехотворно, ведь все знают, что вы добрый, совершенно бескорыстный защитник Света. Вы же мне почти как дедушка!

— В самом деле? — удивился Дамблдор. — Я и не знал, что ты так хорошо обо мне думаешь.

Я покивал и постарался выглядеть очень тринадцатилетним, а может быть, и моложе.

— Ну а как же? Я думаю, что больше всего я боюсь разозлить могущественного колдуна, который знает, где я сплю. А вы, ну, как бы метафора такого волшебника, сэр.

— Я бы подумал, что для этой роли больше подходит Вольдеморт, — сказал старик.

— Ну, да, но я же не знаю, как он выглядит, сэр, — отмазался я. — Кроме того, он ведь уже умер.

— Хотел бы я быть уверенным в этом, — вздохнул он.

— О чём вы говорите, сэр? — пискнул я. Тучи явно сгущались.

— Боюсь, что в ту ночь, когда Вольдеморт исчез, он не умер. На самом деле, я полагаю, что он явился в Хогвартс два года назад.

Пять шагов до двери. Дамблдор стар, и его рефлексы уже не на высоте. Я, пожалуй, смогу сбежать, если феникс не погонится за мной. Если я сверну за угол и успею надеть мантию-невидимку, то я, вероятно, спасусь.

— Ты, кажется, нервничаешь, Гарри?

— Я... конечно, я нервничаю, когда меня вызывают в кабинет директора, сэр.

Если я побегу сейчас, то, наверное, застану его врасплох. Если только он не ожидает сейчас именно этого. Будь он проклят со своими сверхсложными ловушками.

— Мне кажется, я знаю, в чём твой величайший страх, — медленно сказал он. — Ты думаешь, что похож на Лорда Вольдеморта. Не так ли?

— Гм... — я не знал, какое выражение лица должно быть при таком известии, но был совершенно уверен, что затопивший его страх был не самым лучшим вариантом.

Старик усмехнулся:

— Позволь мне успокоить тебя. Ты совершенно не похож на Вольдеморта.

— Что, правда?

— Он был холодным, жестоким мальчиком, и ни с кем не дружил.

В свою защиту должен сказать, что я был тогда очень погружён в учёбу, а Дамблдор преувеличивает. Массе людей я нравился. Но только не ему.

— Он никогда не пошёл бы защищать Философский камень, — продолжал директор, — и не отправился бы в Запретный Лес, чтобы спасти школу от чудовища Слизерина.

Вряд ли стоило признаваться, что я ничего подобного не делал.

— И, кроме того, — мерцание его глаз усилилось, — из надёжных источников я знаю, что он не любил квидич.

— О, так мы действительно непохожи! — я выдавил из себя улыбку. — Я очень люблю квидич. Если б я не летал, как корова, то непременно был бы уже в команде...

— Не сомневаюсь, мой мальчик, — он усмехнулся. — Ты точно не хочешь лимонную дольку?

— Спасибо. Я, гм... мне, наверное, уже пора вернуться к друзьям. До свидания, сэр.

Я вышел как можно быстрее, стараясь, чтобы это не выглядело, как бегство. Либо я чудом избежал — на время — подозрений Дамблдора, либо он просто играл со мной, намекая, что оставит меня в покое, если я буду притворяться дружелюбным гриффиндорцем с головой, заполненной квидичем.

Может быть, страдать от Тёмной магии Дамблдора, — какой бы она у него ни была, — будет не так болезненно, как это?

* * *

— Гарри, что ты здесь делаешь до сих пор? — прошептала Гермиона, морща носик от дыма и тяжёлого запаха благовоний, наполнявших кабинет прорицаний.

— Пытаюсь открыть свой третий глаз.

Когда я учился в первый раз, то не обратил внимания на прорицания, сочтя этот предмет бесполезным. К моему величайшему сожалению, этот, казалось бы, незначительный пробел в моем образовании привёл к моему падению (к счастью, недолгому).

— Только не говори, что веришь в весь этот вздор, — закатила глаза Гермиона. — Трелони явная мошенница.

Я улыбнулся. Иногда я забывал, как мало наша ходячая энциклопедия на самом деле знала.

— Профессор Трелони, — поправил я, подражая её собственному тону.

Хот я и поддразнивал её, приятно было видеть в ней эту бунтарскую жилку. Это показывало, что она начинает видеть власти теми, кем они были на самом деле: придурками.

По зрелом размышлении, я отбросил мысль о том, что Гермиона станет новой Беллатрикс в этом поколении волшебников. Её одержимость правилами, маска пай-девочки, острый ум и скрытая жестокость гораздо больше напоминали о другом человеке — обо мне самом.

— Вообще-то, Гарри, вряд ли её можно считать профессором, — поджала губы Гермиона. — Она же ничему нас не учит. По крайней мере, ничему полезному. Ты же не веришь, в самом деле, что обречён скоро умереть?

Вообще-то, я уже умер, формально говоря.

— Конечно нет, Гермиона, — заверил я, покосившись на дымку в моём хрустальном шаре.

Она фыркнула и бросилась прочь; её мантия развевалась, и она пропала в дыму, заполнявшем плохо проветриваемый кабинет прорицаний. По театральности она вполне годилась в Тёмные Лорды.

* * *

Возможно, на крестраж придётся пустить Лонгботтома.

Он так и не принёс мне клятву вечной верности, и Мерлин сохрани, если пророчество окажется истинным, но я выбрал не того ребёнка.

Нетрудно будет всё скрыть: я могу подстроить несчастный случай на Зельях, или ещё что-нибудь. Все поверят. Хотя, как ни больно это признавать, Лонгботтом был так же необходим, как и я, для того, чтобы Слизерин завоевал Кубок школы. Не следовало легкомысленно разбрасываться таким ресурсом.

* * *

— Поскольку я в седьмой раз за семь месяцев замещаю профессора Люпина, заранее сообщаю, что в следующем месяце темой нашего занятия снова будут оборотни, — сурово заявил Снейп.

— А можно мы будем учить что-нибудь другое? — простонал Рон.

— Десять баллов с Гриффиндора за пререкания с преподавателем.

Я поднял руку.

— Может быть, мы рассмотрим способы убить оборотня? Мы уже так много о них знаем, но совершенно не подготовлены к противостоянию с оборотнем.

— Да, пожалуй, это будет темой следующего занятия, — Северус чуть улыбнулся. — Хороший вопрос, Поттер... Двадцать баллов с Гриффиндора.

Рон взмахнул руками, чуть не опрокинув мою чернильницу.

— Но вы же сказали, что это хороший вопрос!

— И ещё десять баллов за неуважение, — добавил Северус, выходя их класса.

Я постарался не выдавать своё удовлетворение слишком явно.

— Снейп мерзавец, — сказал Рон.

— Ну, вряд ли можно винить его в этом, — я покачал головой и вздохнул. — При таком заболевании это неудивительно...

— Мм?

— Он же явный оборотень, — сказал я.

— Гарри, это несерьёзно, — фыркнула Гермиона.

Я поднял руку, останавливая возражения.

— Не надо пытаться скрыть это. Очевидно же, что он пытается попросить о помощи.

— Да ты, должно быть, шутишь над нами, — сказал Шимус Финниган. — Снейп — оборотень?

— Конечно. Вот почему он учит только про них. Это всё, что он знает по Защите.

— Он очень много о них знает, — пробормотал, бледнея, Лонгботтом.

Класс взорвался спорами, а я утащил Гермиону в коридор, прежде чем она воскликнула:

— Но ты же всерьёз не думаешь, будто профессор Снейп — оборотень?!

— Нет, Гермиона, это действительно несерьёзно.

— Тогда зачем ты это сказал? Люди ужасно относятся к оборотням. Ты представляешь, что такой слух может наделать с его репутацией?

— Да, представляю. Именно поэтому мне не нравится, что он пытается выдать Люпина.

— Ты знаешь о нём? — поразилась она.

— Снейп много рассказал нам об оборотнях, а Люпин исчезает каждое полнолуние, — ответил я. Вообще-то, я заподозрил Люпина ещё до первого полнолуния, и начинаю беспокоиться об умственных способностях одноклассников. Но несколько моих прихвостней были оборотнями, ещё когда я был Лордом Вольдемортом. Я хорошо помню признаки.

— Ох... — выдохнула девочка.

— И меня сильно задевает такая попытка испортить жизнь своему коллеге, ведь если оборотни принимают специальное зелье, они остаются вполне разумными. Этот слух даст правдоподобное объяснение одержимости Снейпа оборотнями и поможет сохранить секрет Люпина.

Гермиона просияла:

— Это так благородно...

— Но, в основном, я сделал это потому, что будет очень забавно.

Глава 5. ГП и Рем Люпин, часть 2

— Мы сейчас нарушаем столько правил, — беспокоилась Гермиона. — Ходим после отбоя, покинули территорию школы, зашли в Запретный Лес...

— Не будь такой занудой, Гермиона, — закатил глаза Рон.

— Правила это не чепуха, Рональд! — вскричала она. — И это ещё если не касаться моральной стороны этого...

— Похода, — подсказал я. — Мы охотимся на единорогов. Что в этом аморального?

— Охота, — угрюмо сказала она, пробираясь через завал.

— Но мы же не будем их убивать. Тебе будет легче, если сказать, что мы идём посмотреть единорогов?

— Прежде всего, непонятно, зачем нам это, — фыркнула она.

Я тяжело вздохнул.

— Мы же уже обсуждали. Два года назад Хагрид со своим жестоким драконом сжёг половину Запретного Леса. Это значит, что встретить единорога стало вдвое легче.

— Но зачем?

Я внезапно остановился. Рон неуклюже стукнулся об меня, возможно, оттого, что я опять надел мантию-невидимку вместо обычной мантии. Я упрекнул свою любимую приспешницу:

— Ты что, хочешь сказать, что не желаешь посмотреть на единорога? Мерлин великий, Гермиона, что же ты за маленькая девочка? У тебя душа есть, вообще?

Она, казалось, не знала, что ответить, и погрузилась в угрюмое молчание. Я усмехнулся, и мы продолжили наш путь через лес.

* * *

— Теперь давайте повторим наш план. Рон, ты будешь приманкой.

— Мне не очень нравится быть приманкой, — сказал Рон, высматривая за кустами человекоядных пауков.

— Это просто единороги. Не будь таким хафлпафцем.

Пытаясь поддержать его, я протянул руку и похлопал его по плечу. Он дёрнулся и вскрикнул. Ах да, моя рука ведь была невидима под мантией; я бы не надевал её, но она всё равно должна была испортиться ещё до окончания школы, так что я решил использовать её, пока ещё можно.

— Может быть, пусть Гермиона будет приманкой? — проскулил Рон.

— Нет, единороги приходят только к тем, кто чист сердцем. А у неё нет души, помнишь?

— Не болтай чепухи, — бросила Гермиона. — Скажи лучше, отчего так важно поймать единорога, всё-таки?

Я вздохнул, и ещё раз напомнил себе, что мои спутники ещё очень молоды и наивны.

— Однажды, Гермиона, ты проснёшься и поймёшь, что стала просто раздражённой пожилой дамой, которая набрасывается на всех, кто напоминает ей о том, как она несчастна. И ты подумаешь: "Ах, если бы я видела хоть одну чудесную вещь, если бы видела подтверждение, что мир не весь испорчен и ужасен. Если б я хоть раз увидела единорога!"

— ... ладно, пойдём смотреть единорогов, — пробормотала Гермиона.

Обрадованный, я обнял ее невидимой рукой за плечи.

— Я знал, что ты в конце концов меня поймёшь. Теперь мы должны...

— Стойте! — раздался крик позади нас. — Не ходите дальше!

К нам подбежал профессор Люпин, и я чертыхнулся. Вервольф выследил нас в лесу, замечательно. Такими темпами мы никогда не найдём единорога.

— Я же говорила, мы зря сюда пошли, — тихонько прошипела Гермиона.

— Всё будет в порядке, — я бы скрылся под мантией и продолжил поиск, но не мог полностью надеяться на Гермиону в плане прикрытия. И кроме того, я остался бы без своей приманки на единорога.

— Наконец-то я нашёл вас, — сказал, отдышавшись, Люпин. — А где мисс Уизли?

— Рон тут, — ответил я, указывая на него невидимой рукой.

— Эй, я не девчонка! — крикнул Рон Люпину.

— Точно, — согласился я.

— Я знаю, мистер Уизли, — усмехнулся оборотень. — Я говорю о вашей младшей сестре. Где она прячется?

— Профессор, мы собираемся поймать единорога, — сказал я, фыркнув. — Мы не можем себе позволить, чтобы наш отряд тормозила какая-то второклассница, которая, небось, до сих пор играет в куклы и плетёт веночки.

Даже с третьеклассниками дело двигалось слишком медленно.

— Она пропала несколько часов назад, — сказал Люпин задумчиво. — В последний раз её видели выходящей из замка. Никто из портретов и призраков с тех пор её не видел.

Я пожал плечами. После случая с Тайной Комнатой новая выходка Уизлетты меня не удивила.

— Наверное, совершает какой-то тёмный ритуал. Сегодня же ночь полнолуния.

— О, Мерлин, — Люпин внезапно побледнел. — Действительно.

— Профессор, — медленно произнесла Гермиона, — вы точно не забыли выпить ваше зелье?

— Я...

— Вы же не думаете, что Снейп где-то рядом?! — взвизгнул Рон.

— Очень может быть, — ответил я. — Рыскает сейчас по лесу, полный животной ярости... Вервольфы славятся своим пристрастием к девственной крови. Твоя сестра, скорее всего, для нас потеряна...

— Прежде всего, оборотни не пьют крови, — возразила Гермиона. — Кровь пьют вампиры. Во-вторых, насчёт крови девственниц, это выдумка. В третьих, Луна ещё не взошла, а на небе облачно. И, наконец...

— Бегите, — проскрежетал, прервав её, Люпин.

Раздался громкий треск, эхом разнёсшийся по лесу. Люпин сгорбился, и на его руках стала расти шерсть.

— Профессор, вы в порядке? — спросила Гермиона, вытаращив глаза.

— Забудь обо мне. Я не принял Волчегонное зелье. Вы все в опасности, — сказал он, хотя трудно было расслышать слова в его рычании. Его лицо стало уже, скорее, рылом.

— Так что же, оборотнем всё время был Люпин? — спросил Рон.

— Естественно, — ответил я. — Вообще-то Снейп много раз рассказывал о них. Можно было надеяться, что с седьмого раза ты запомнишь признаки.

— Но ты сказал...

— Рон, пора бы уже отучиться верить мне на слово. Ты разве не помнишь, как я обещал кормить Коросту, когда ты в прошлом году загремел в больничку?

Ничего страшного: крыса выжила, а её пошатнувшееся в последнее время здоровье, скорее всего, не моя вина.

Тут раздался девичий визг, — вероятно, это был Рон, — и громкое рычание. Ах, да, хищный оборотень. Чуть не забыл.

Я ухватил Гермиону и бросился бежать. Что с того? Я, может быть, невероятно могущественный колдун, но я же не Локхарт.

Вервольф преследовал нас по пятам, щёлкая зубами. Я чертыхнулся. Единорога не нашли, я посреди леса, и профессор хочет съесть меня... К счастью, луна давала достаточно света, чтобы ориентироваться в лесу. Гермиона иногда спотыкалась о почти невидимые корни, но моя рука поддерживала её на ногах. Я искренне пожелал, чтобы оборотень споткнулся об один из таких корней и дал нам время спастись.

Тут я осознал, что думаю по-хафлпафски и наслал на него спотыклятую порчу.

Как всегда, моё быстрое мышление спасло нам жизнь. Вскоре мы выбрались из леса, и спрятались в заброшенной хижине Хагрида. Я загородил дверь одним из его смешных стульев-переростков и подпер доской, которую лесник использовал вместо засова. Затем я наложил несколько запирающих и укрепляющих заклятий, потому что я же не сквиб.