| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Пусть все идет своим чередом. Мы не будем нападать на вашу базу. Вы не будете подстегивать деструктивные процессы в донорском социуме. Играйте честно, — наставник жестко смотрел в лицо Разоряхера.
— Как ты можешь призывать к честной игре, если установил слежку? — вскричал тот.
— А какие правила я нарушил? — Ярополк Велимирович поднял бровь. — Ни в Кодексе Преследователя, ни в Манифесте Клопоидолов нет запрета на слежку. Ты опростоволосился, не я. Кури, казак, растаманом будешь!
Я улыбнулся игре слов. Вражескую делегацию, похоже, она не вдохновила.
— Мы ждали естественного коллапса почти двадцать лет, — тихо заговорил Иуда Каинович, складывая и распрямляя руки-лапки. — Их конкуренты давят слишком медленно! Уже трижды можно было бы добиться сверхволны, но каждый раз не дотягивали, не дожимали... Мягкотелые теплокровные слизняки! Они связывают себя странной межсоциумной псевдоморалью, не позволяющей пожирать друг друга напрямую...
— Наша мораль, установленная Кодексами, тоже может показаться странной, — философски возразил наставник, демонстрируя полное равнодушие к бедам клопоидола.
— Речь не о нашей морали, Оборонилов, — отмахнулся клопапа. — Ты требуешь невозможного. Мы будем двигать нашу пищу к состоянию готовности. У этого народа бесподобный потенциал... Мечта клопоидола... Мы подстегнем...
— Ты имеешь в виду работу ваших ставленников на юге? — невинно поинтересовался мой учитель. — Вступили в клуб спонсоров террора?
— Как?! Ты и это?!.. — не сдержал вопля Разоряхер, потом рассмеялся. — Знать-то знаешь, но ничего поделать не сможешь. Они из местных, а ваш пресловутый Кодекс не велит трогать местных.
— Напрямую, — с нажимом уточнил Ярополк Велимирович.
Лидеры вражеских групп продолжали пикировку, а мы молча внимали их словесной дуэли.
Если бы ситуация запахла потасовкой, произошло бы следующее.
Я, сидевший напротив Хай Вэя, убил бы его из «мобильника», который ненавязчиво держал под столом.
Скипидарья плюнула бы в Нагасиму своей адской слюной. Я бы дострелил богомолиху вторым залпом.
Это в идеале.
В реальности Хай Вэй и Нагасима Хиросаки держали нас на прицеле, так же, как и мы их.
В этой ситуации позиция Скипидарьи была слабой. Даже успей она плюнуть в богомолиху, та до потери функциональности могла убить и мою замечательную партнершу-анакондора, и попробовать достать наставника. Возможно, она начала бы именно с Ярополка Велимировича.
Поэтому умница Скипидарья страховалась стволом.
Но нынешние переговоры не увенчались стрельбой. Учитель нашел кое-какие доводы, и клопапа нехотя согласился не катализировать процессы.
Делегация клопоидолов удалилась.
Ярополк Велимирович потребовал счет.
— Вот уроды, — хмыкнул наставник. — Жрали ничуть не меньше нас и предоставили нам оплачивать их прокорм!
Надо сказать, что и вылезавры, и клопоидолы могут есть вашу пищу.
— Клопы, что с них взять, — глубокомысленно ляпнул я.
Движение у двери заставило меня почувствовать тревогу: враги возвращались. Втроем. Только вместо клопапы шел Ту Хэл.
В руках берсеркьюрити и богомола были стволы.
— А вот это уже совсем против правил, — нахмурился учитель. — К бою!
В таких случаях обычно говорят: «Время потекло невыносимо медленно».
Ничего подобного. Время поскакало, как ошпаренное.
Мы тоже.
Стулья отлетели в сторону, мы рассредоточились за колоннами, обвешанными китайской графикой. Я пальнул в сторону двери и задел плечо Хай Вэя.
— Не стреляй! — прошипел наставник.
Я осадил. Мы не имеем морального права провоцировать жертвы среди местного населения.
Наши соперники отлично это знали.
Учитель расширил контекст (я понял это, когда увидел мутное облако вместо Ярополка Велимировича). Вернулся в привычный.
— Внизу подвал. Туда!
Мы втроем как сквозь землю провалились. Стремительно вышли на задний двор, игнорируя двери.
Кстати, я оставил в ресторане ультразвуковую гранату. Она активизировалась сразу после того, как мы покинули обеденный зал. Насколько я знаю, берсеркьюрити сейчас пришлось несладко: частоты подобраны так, чтобы спровоцировать адскую боль в волчьих ушах.
Эта штучка валит их с ног почище сонного газа.
Теперь Нагасима искала гранату, чтобы отключить, а мы уже сели в «Мерседес». Эбонитий вдавил педаль газа в пол.
Стрелка закончилась.
Зазвонил телефон наставника.
— Алло.
— Ярополк Велимирович! — раздался голос на том конце. — Зангези говорит. Клопоидолы перепрятали хозяйку.
— Куда? — проорал учитель.
— Я потерял их. Мне устроили ловушку с подставными авто. Грузовик с клопохозяйкой отбыл.
— Номера запомнил?
— А как же!
— Возвращайся домой, Зангези.
Оборонилов дал отбой.
Я вернул слух из обостренного в нормальное состояние.
— Так, ребята, — хмуро сказал Ярополк Велимирович. — Все слышали? Нас поимели, как пещерных саламандр!
Глава 8. Яша. Иуда для Иуды
Нашего разнорабочего звали Зангези. Зангези Абабанга. Он принадлежал к редкой искусственной расе комбинизомби. Если вы подумали о зомби в комбинезоне, то не сильно промахнулись. Зангези действительно ходил в комбинезоне и был «комбинированным зомби».
Комбинизомби были выведены древней цивилизацией, известной под именем Ну-вы-и-странники. Ну-вы-и-странники баловались генетикой. Результатом хитрых комбинаций и стали предки Зангези. Ребята были смышленые, с повышенным чувством долга и... приручались. То есть, если вы чем-нибудь покорите комбинизомби, считайте, он ваш навеки.
Старину Зангези приручил мой наставник пятьдесят земных лет назад. Кстати, возраст Абабанги — сто одиннадцать ваших лет. Для комбинизомби это пора зрелости.
Генетически заложенная неспособность Зангези к насилию делала его непригодным к полевой работе. Зато на связи посидеть да за пиццей сбегать он был мастер.
Абабанга обладал нечеловеческой тягой к познаванию нового. Он прибыл на Землю вместе с Ярополком Велимировичем в тысяча девятьсот девяностом году (Я тогда под плиты пешком ходил). Не обладая свойством подключаться к лингво-семантическому полю иных рас, Зангези штудировал русский по словарям и с помощью, простите за каламбур, захваченного языка. Учительница, много лет преподававшая иностранцам, сильно помогла на первых порах моему наставнику и комбинизомби.
Другой страстью Абабанги было искусство, в том числе поэзия. Как ни странно, у комбинизомби и вас довольно много общего, в частности, в теории стихосложения.
Стоило Зангези ухватить азы русской речи, и он начал писать стихи, потому что был неисправимым графоманом. Сначала уловил ритмику, потом почувствовал рифму и к моему приезду творил совсем недурственно. Но наставник любил показывать новичкам один опус из «раннего русского периода Зангези».
Стихотворение называлось «Пра боль в галаве» (орфография и пунктуация авторские, в смысле, Абабанговские) и было написано после одного из похода в разведку. Комбинизомби помогал Ярополку Велимировичу изучать ваш быт. В тот раз он посетил поликлинику и уловил тамошние эманации примерно так:
Если болен голова
Знать судьба твое такой
Ничего сойдет и так
Так природа заведен
Доктор лучше не ходить
Тоже болен голова
Он пошлет ты далеко
И таблетка кинет в глаз
Глаз конечно заболеть
К окулиста ты пойти
Только он слепой как стол
И за ухо твой порвать
К ушнику бежать скорей
Но его глухой совсем
Он не слышать ты и злой
Скальпель в твой рука воткнет
Ты ползти к бухой хирург
Он решит аппендицит
И оставить там зажим
Отчего ты умереть
Хоронить твое никто
Ибо сам дурак и всё
Вывод: голова болеть —
Завязать и не наглеть!!!
Уже по этому тексту видно, что поэт Зангези весьма... как же это?.. концептуален.
Я видел, как он выкладывает свои вирши в интернет и пользуется некоторым вниманием. Впрочем, если вы знакомы с этим вашим интернетом, то знаете: там и не такое можно найти. Хотя найти конкретного графомана в стогу таких же графоманов — задача не из легких.
В целом, наш помощник Абабанга был ценным кадром и неплохим другом. Не стану скрывать: для нас, вылезавров, комбинизомби являются аналогом ваших собак. Но имейте в виду — мы не опускаемся до придури заставлять старину Зангези приносить нам тапочки.
Упустив клопохозяйку, Абабанга не стал изгоем. Скипидарья сочувственно чмокнула его в лоб, Ярополк Велимирович потрепал по плечу, я ободряюще толкнул комбинизомби в бок.
— Не грусти, Зангези. Это моя вина, — сказал наставник. — Ошибся, как ящеренок. Сам себя обхитрил. Стоило ли выслеживать их шайтанову самку?
— Ярополк Велимирович? — спросил я, вклиниваясь в яростно шипящий монолог учителя. — Ярополк Велимирович, а она большая?
Он устало замер, вжав голову в плечи.
— Большая, Яша... В том-то и дело, что большая. Остался от силы год, и она разродится. Потому-то они торопят события. И вот что я вам всем скажу... Настала пора пересмотреть наше ревностное отношение к некоторым правилам Кодекса.
— Как?! — выдохнула Скипидарья.
— Завтра расскажу, — хмуро пообещал наставник и скрылся в кабинете, заперев дверь.
Ее уже починил Эбонитий.
Я уселся в гостиной, листая журнал «Men's Hell». Автоматически переворачивая страницы, впал в третью степень задумчивости.
Кодекс Преследователя — наиважнейший документ вылезавра, занятого истреблением клопоидолов. Составленный примерно три тысячи ваших лет назад, он никогда не изменялся и чтился свято, словно духовная книга.
Настало время рассказать, да. В свое время клопоидолы едва не уничтожили нашу цивилизацию. Когда мы распознали, что нас сводит в могилы, было почти поздно.
Тогда один из самых великих вылезавров в истории вселенной великолепный Легендариус создал Ковчег и отселил несколько сот вылезавров в параллельную вселенную. Ковчег сначала расширил контекст, а затем сузил его немного не в той точке сборки реальности. Эти несколько сотен остались незатронутыми ментальным ядом клопоидолов.
Мои предки поклялись истреблять паразитов, пока хватит сил или не закончатся сами клопоидолы. Но здесь есть любопытный нюанс: мы, вылезавры, необычайно щепетильны в вопросах этики. Этика — это фундамент любого нашего начинания. Единственный раз этика трактовалась гибко — когда Легендариус решил построить Ковчег. С точки зрения спасения каждого гражданина, Ковчег был заведомо аморален. Но тогда Легендариус нашел в себе силы шагнуть на более высокий уровень осмысления нашей беды. Он сказал: «Допустим, я не вылезавр, а пришелец из космоса. Я вижу, что вид разумных ящеров можно спасти, пожертвовав немалой частью популяции. И я это сделаю». А слово вылезавра, даже если он прикинулся пришельцем из космоса, — алмаз.
Примерно через тысячу земных лет потомки спасшихся в Ковчеге выслали разведчиков в «материнскую» реальность. От цивилизации вылезавров, пораженных клопоидолами, остались лишь руины. Ушли и клопоидолы.
Тогда мы вернулись на родину и обжили свою планету заново. Мы были вооружены Кодексом Преследователя. С тех пор только лучшие из нас попадают в охотничьи отряды. Таким отрядом и являются «Нелюди в белом».
Вот зачем клопоидолам сверхволна? Для питания потомства. Перед её открытием самочка разбухает и в момент выброса чёрной энергии разрождается тысячами клопят, которые начинают жрать эту энергию и неистово расти.
Мои предки вложили в Кодекс положение, по которому мы обязаны не дать зараженной клопоидолами расе поднять сверхволну, а самих паразитов — уничтожить. Но изящество игры достигается максимальным драматизмом. Наше Преследование — это не ваша вылазка отряда вооруженных головорезов против беззащитной косули. Мы помним, что клопоидолы почти победили нашу цивилизацию. Их сила внушает уважение. Поэтому наша брань — интеллектуальна. Мы отдаем им должное: противостояние должно вестись так, чтобы все решилось в последнем акте пьесы, когда одни уже предвкушают энергетическую сверхволну, а вторые гасят ее и настигают первых в момент крушения их надежд.
Любой человек скажет, мол, кратчайшим расстоянием между точками является прямой отрезок. И вы уже спрашиваете: «Зачем сознательно оттягивать момент расплаты, ставя саму расплату на карту? Ведь можно и не успеть, не справиться?..»
Да, изредка мы терпим временное поражение. А раса, на которой расцвели клопоидолы, отправляется во вселенский архив. Но без нас у таких рас вовсе не бывает шансов — клопоидолы выбирают слабых. По космическим меркам, конечно. Не обижайтесь.
Месть должна быть красивой. Мы мстим за то, что клопоидолы когда-то нанесли по нам страшный удар. Их паразитической агрессии мы противопоставляем смех и доброту, но не из побуждений благотворительности, а из кодексно-эстетических соображений.
Вот каковы наши интересы в вашем окраинном мире, милые мои «высшие приматы». О, я буду вас подкалывать и впредь. Во-первых, есть за что. А во-вторых, я не по злобе.
Я вот неожиданно подумал, наверняка кому-нибудь пришло в голову, мол, слишком уж человекообразно я изъясняюсь, не похож на инопланетянина. Что ж, это суждение только польстит моему профессионализму. Значит, хорошо воспринял ваше лингво-поле.
Ваш язык — гремучая смесь многих языков. Он обладает уникальным разрушительным и созидательным потенциалом.
Познание языка было первым, что предприняли клопоиды. А мы не должны отставать от врагов, тем более, у них всегда бывает фора — они прибывают в кризисный мир первыми. Неудивительно, что помимо русского Ярополк Велимирович изучил арабский, английский, немецкий, китайский и несколько других, и я те же, кроме арабского.
Потом, начни я рассказывать в той линейности, которая принята у моей расы, никто ничего бы не понял: «Вхоживенькокнув Хай Вэяперепрыгнуличный парапетардала сбойколотиливни».
Я имел в виду: «Бойко колотили ливни. (Было мокро). Петарда дала сбой. (Отвлечь внимание не удалось). Я перепрыгнул уличный парапет. (Дальше секунды понеслись галопом, потому я изменяю повествование на «репортажное настоящее время"). Вхожу, живенько кокнув Хай Вэя...»
Для понимания моими соплеменниками достаточно первого варианта высказывания. Обратный порядок смысловых единиц типа «предложение» в моем примере не особо характерен, но он является методом усиления эмоционального эффекта при передаче затекстового сообщения: «Время ускорилось».
Короче, замнем.
Ни свет, ни заря Ярополк Велимирович вызвал меня к себе и огорошил вводной:
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
