| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— А потом?
Владимир снова взялся за одежду Марлена и поволок его, словно мешок с...
— Точно, ты и выглядишь, как оно самое, — съехидничал упырь. — Потом я очухался и выбрел к тебе.
— А потом?
Князь снова остановился.
— Ты что, дурак? Поговорил с тобой и вот, тащу тебя и молюсь, что не ошибся с направлением. Было бы глупо выползти прямо на твоих, да?
Они такие же мои, как и твои, устало подумал Марлен. Неужели ты не помнишь, как они нас расстреляли?
— Да ладно... Хм... Я думал, это типа бреда что-то было. Знаешь, как там бабахнуло? Меня должно было в лоскуты порвать.
Востроухов приоткрыл глаза, посмотрел на князя. Прошептал:
— Нет, более-менее целенький.
И обмяк, ощущая, как уходят последние крохи сил.
— Эй, эй. — Владимир зашлепал его по щекам. — Держись, эльфолюдок несчастный!
А вот это ты зря, в ярости подумал полукровка. Был бы я цел, башку бы тебе оторвал.
— И оторвешь, только выживи, чертова кукла! — вызверился на него упырь. — А чтобы ты не скопытил, я тебя обращу, понял?
— Я не гомосек, сука, — прошипел Марлен.
— Ах, ты... Верно, всё это уже было...
Востроухов наблюдал, как Владимир озирается, пригибаясь к земле.
— Тьфу! — Князь заскрежетал зубами. — Вон, уже идут.
Чуть приподняв голову, Марлен увидел отца и ряд автоматчиков.
— Слушай, Володь, — проговорил полукровка, опустив голову на траву. — А ведь мы сейчас должны говорить с тобой о чем-то важном, что выяснили вместе еще там...
— Убить! — прозвучал голос Амандила, и пули стали жалить Марлена и Владимира, словно пчелы-убийцы, разрывая ткани тел и тончайшие связи с чем-то, что до сей поры так никто и не взвесил.
Марлен судорожно вдохнул и вскочил, крича.
Кричал от боли и злости. Особенно от злости, хотя не понимал, из-за чего так ярится.
Схватился за грудь.
Кровь.
Он рванул университетскую робу, отрывая немаленький клок.
Надо же, в грудной мышце засел тонкий кусочек металла.
Стиснув зубы, Востроухов выдернул этот осколок арматурины. Тварь, в ребро упиралась, между прочим.
Он украдкой глянул на горящее здание транспортного центра. Так, там Владимир.
Махнув рукой на кровоточащую рану, полукровка пошел внутрь.
Здесь огня почти не было. Каменные стены не самый лучший топочный материал во вселенной.
Недалеко от выхода кто-то шевелился. Марлен добрел до раненого. Владимир.
— Ха, жив, поганец! — не без радости воскликнул Востроухов и тут же испытал глубочайшее омерзение от этой простой, казалось бы фразы.
— Жив, жив... — простонал князь. — Помоги мне, что ли.
Полукровка отодвинул от Владимира тело мертвого упыря, взялся за плечи князя и ощутил железную хватку на своем левом запястье.
— Амандилыч, доверься мне. — Владимир проговорил настойчиво и просительно одновременно. — Тебя надо обратить, братуха. Во что бы то ни стало. Иначе не уйдем.
— Пошел ты в жопу, заднепроходец! — вспылил Востроухов и пробил с правой в лицо упыря.
Хватка не ослабла, князь дернул его на себя, и через мгновение Марлен почувствовал укус в предплечье. За укусом последовало оцепенение — тупая покорность.
— Взваливай меня на плечи и неси в лес! Быстро! — Приказ упыря обжег, словно кнут.
Их нагнали у самой кромки леса.
В этот раз отцовское «Убить!» воспринялось как спасение от рабства.
— Не обижайся, Марлен, я должен был попробовать. — Такими были первые слова Владимира, когда он склонился над раненным Востроуховым в следующий раз.
— Очнусь более-менее целым — свалю без тебя, урода, — пообещал полукровка.
— Ты чё, ни хрена не понял, что ли? — Князь постучал ему по лбу, мол, дома есть кто? — Мы застряли!
— Всё я понял, — удрученно пробормотал Марлен. — Пожалуй, всё же зайду к тебе перед побегом, глаз на жопу натяну...
Владимира передернуло от ненависти, которая бушевала в душе полукровки.
Князь отошел от Востроухова и поднял чей-то автомат. В этот раз удалось унести с собой на тот свет троих эльфов и даже ранить Амандила.
Кажется, в десятый, хотя Владимир настаивал, что в девятый, раз они выбрели друг навстречу другу — оба на ногах и с относительно мелкими повреждениями.
— Что-то я задолбался умирать, — сказал князь.
— Давай попробуем отбиться, — предложил Марлен.
Они собрали годное оружие и продержались часа два, положив почти всех, кроме Амандила и пары особо осторожных эльфов.
А потом у них кончились патроны.
— Я вот что не пойму, — произнес Владимир, отбрасывая бесполезный теперь «калаш». — Почему капсула ни разу не подействовала.
— Гы, у меня тоже, — сказал сквозь зубы Марлен.
Зубами он придерживал кончик тряпки, которой заматывал простреленное плечо.
— Как думаешь, где мы? — спросил упырь.
— Думаю, мы в жопе.
— Ага-ага, в полной. И всё же?
— Либо ты глючишь, либо я глючу, а значит, мы вместе глючим, с нашей-то связью. Ты говорил как-то, что надышался наркоты перед взрывом, так?
— Так.
— Вот нас и накрыло.
Помолчали, прислушиваясь к шуму леса и коротким репликам эльфов. Владимир отлично воспринимал их мысли, враги были уже в непосредственной близости.
— У нас — несколько секунд, — предупредил он товарища. — На тебя выскочит оттуда, мой появится здесь.
Он показал на разломы.
— А отец?
— Он застрелит нас, когда мы сцепимся с этими...
— Ну, до скорого. — Марлен ободряюще подмигнул.
— Угу, — угрюмо отозвался князь. — Надеюсь, всё это не предсмертная агония. А то можем и не встретиться.
Востроухов взялся за дуло автомата, чтобы использовать машинку в качестве биты.
— Главное, чтобы не оказалось, что мы здесь навечно...
Эльф показался в дверном проеме, и Марлен врезал ему автоматом по ноге, по самой косточке. Владимир удачно встретил своего врага подлым броском камнем в голову.
Ни князь, ни полукровка не успели завладеть оружием противника — Амандил перестрелял их, нарисовавшись в окне.
— Эх, опять в тебе эта арматура, — досадливо сказал Владимир, дойдя до Марлена.
— Надо сопротивляться, — прошептал Востроухов. — Давай, обращай меня.
Упырья инициация придала ему сил.
Они снова засели во взорванном здании и приготовились дать эльфам бой.
— Как, по-твоему, есть смысл сопротивляться, или это наше с тобой упрямство? — мысленно спросил Марлен.
— Знаешь, они серебряными пулями стреляют. — Владимир похлопал по обойме, и полукровка кивнул, потому что сам видел, какие там патроны. — А серебро в сердце — это не только насмерть, но еще и необычайно больно. Я ведь почти забыл, что такое настоящая боль. У нас, упырей, совсем другой порог, между прочим. А тут вспомнил во всех подробностях.
— Я бы тебя пожалел, да наша обязательная программа приближается, — сказал полукровка.
Через полтора часа Марлен остался один — Владимир поймал в голову сразу две пули и корчился в страшнейших конвульсиях: ни умереть, ни исцелиться его истерзанный организм не мог. Востроухов понимал, что это всё морок, игры воображения и прочая майя, но не мог видеть страданий боевого друга. Пуля в сердце оборвала страдания князя.
— А последний чертенок посмотрел устало, — проговорил Востроухов и вынес себе мозги.
В этот раз он лежал, проткнутый железкой, и долго-долго никто к нему не шел.
То ли Владимир и верно попробовал прорваться в одиночку, то ли в этом дубле сумасшедшего кино они оба очнулись в самом унылом положении. А может, князь и вовсе не очнулся.
— Жив, поганец, — услышал, наконец, Востроухов издевку отца. — Убить.
Пробравшись в разрушенный транспортный узел, Марлен откопал князя из-под обломков и первым делом повинился:
— Зря я нас выпилил, получается. Чем яростнее борешься, тем выгоднее новое воскрешение, чёрт бы его побрал.
— А может, совпадение, — скептически заметил упырь. — Но проверять не хочется. Я чувствую себя неплохо. Давай убьем их всех.
Полукровка рассмеялся:
— Володь, ты как в старой рекламе. Помнишь? «Саша, бросай!»
— Я не смотрю ящика. Не смотрел, — поправился Владимир.
— Ну, там снимался Тихонов, тренер хоккейный который, а не актер. Хоккеист не может забить, а потом Тихонов накатывает каких-то противопростудных леденцов и орет: «Саша, бросай!» И этот Саша бросает, гол, победа, все дела. Леденцы рулят.
— Тебе, Амандилыч, хренова туча лет, а ты херню всякую смотришь и потом еще рассказываешь, — проговорил князь, поднимаясь. — Давай, по быстрому тебя инициируем и айда собирать оружие.
...Им повезло — в упорной перестрелке победили два калеки, а не пышущие здоровьем эльфы.
Папашу Марлена гасанул Владимир. Практически в самом начале боя. И такая удача принесла плоды: без руководителя остроухие автоматчики наделали глупостей. Даже вспоминать стыдно.
— Хм, и что дальше? — спросил полукровка, когда пал последний из ягд-команды.
— Ну, не знаю... Может, перейдем на следующий уровень. — Упырь широко улыбнулся, и Марлен подумал, что насчет телевизора князь всё же заливает: и телек поглядывает, и за писюком не пять минуток провел.
— Ну, ты догадливый, как этот... Эркюль Пуаро, блин, — прокомментировал Владимир. — Может, тебя озарит, куда нам плыть?
Сказал и осекся, с подозрением глядя на Марлена.
— Слушай, откуда твоя литературщина в моей голове?..
Тот пожал плечами.
— Не знаю. Благотворное влияние, может? Ладно, валить отсюда надо.
— Куда?
— Да хоть в университет. Там есть, где спрятаться.
Собрав скудные боеприпасы побежденных, они двинулись в лес. О марш-броске пришлось забыть, ковыляли, берегли силы, осторожничали сверх меры. Путь продолжался в три раза дольше.
Они миновали все приметные места, стоянки привалов, вышли к роще, за которой стоял тир. Прокрались сквозь нее и едва не уронили автоматы — кривая бреда вывела их обратно к разрушенному «институту наркоты и путешествий».
— Это начинает утомлять, — произнес Марлен.
Владимир выразился короче. Что-то такое резкое про орально-генитальный секс.
Глава 39. Яша. Трое в лодке, не считая монстра
Мы продвигались чудовищно медленно. Разоряхер напихал в узкие коридоры подтрибунного пространства столько мин и ловушек, сколько не приснится ни одному параноику во вселенной.
Часть смертоносной начинки срабатывала на тепло, часть на изменение объема, какие-то устройства сканировали пространство различными волнами, другие испускали отравляющие вещества через определенные промежутки времени... Лазеры, акустические датчики, банальные растяжки местного изготовления, голодные паразиты-присоски — Иуда собрал полную коллекцию поражающих штучек-дрючек.
Эбонитий и Зангези, обвешанные сканерами и детекторами, указывали на новые и новые сюрпризы. Несколько раз мы чуть не погибли, Скипидарья вдохнула какие-то споры, но Зангези вколол ей что-то противогрибковое, и она, вроде бы, осталась в порядке. Оборонилов наступил на мину-липучку, и ему пришлось разуваться, пока химикаты не разъели его лапу вместе с армейским ботинком.
Мы действовали в темноте, потому что коридоры были обильно утыканы минами, срабатывавшими на свет. Нам запретили говорить и шуметь, чтобы ненароком не активировать датчики. И всё же пару раз рвануло, но несильно. К счастью, на этих участках подрыв одного устройства не тащил за собой срабатывание остальных.
— Что там у клопоидолов? — то и дело шепотом спрашивал шеф.
— Выжидает и наблюдает, как мы продвигаемся, — неизменно отвечал Зангези.
Часть приспособлений имела связь с пультом в руках Разоряхера, и при выключении той или иной ловушки он фиксировал пропажу сигнала.
Оставалось молиться, чтобы Иуда не начал взрывать свои игрушки дистанционно.
Нейтрализуя абсолютно все попадавшиеся на пути мины, мы обеспечивали надежный путь обратно.
Что-то неладное творилось с Зангези. С каждым метром комбинизомби трясло всё заметнее, он еле слышно постанывал, будто от боли.
— Ты как? — тихо спросил я, когда Зангези привалился к стене и прикрыл глаза.
Благо, что я отлично вижу в темноте.
— Чем ближе деструктор, тем хуже, — пожаловался комбинизомби. — Моя личность... Она словно горка песка на ветру... Всё сильнее дует, всё больше песчинок уносит прочь. Понимаешь?
Ярополк Велимирович положил руку на плечо Зангези.
— Возвращайся. Давай сканеры, я сам.
— Нет-нет, пока терпимо, — воспротивился комбинизомби. — Я скажу, когда достигну черты, за которую нельзя.
— А что будет, если?.. — спросила Скипидарья, тяжело дыша после отравления спорами.
— Я перестану существовать.
И мы пошли дальше, сжигая стрекательные нити, свисавшие с потолка, обезвреживая мины на полу и стенах, обманывая датчики и перепрограммируя детонаторы.
Я стал замечать, что очертания коридора иногда подрагивают и изгибаются, темноту изредка подергивает смутный муар слабого свечения.
— Шеф, вы ничего не видите? — поинтересовался я.
— Вижу, вижу. Заткнись.
А потом в один проклятый момент я позорно запнулся за ногу Эбонития и сделал роковой шаг в неразминированную зону.
Инстинкты сильнее разума — я расширил контекст.
И — попался.
Стадион, коридор, мои спутники — всё стало вероятностным допущением. Абсолютный смысл имела лишь одна вещь — находящийся впереди меня деструктор.
Он был не близко и не далеко. В нескольких десятках метров. Но в то же время, я чувствовал, что могу прикоснуться к нему лапой.
Потому что ее можно вытянуть на любую длину.
Всё светилось, а деструктор просто-таки пылал. Я наблюдал радужный световорот, он звал к себе, а тысячи шепотков настойчиво твердили нечто неразборчивое, но становилось ясно — только подойди к деструктору, и всё встанет на свои места.
Мои мысли превращались в бледненькие протуберанцы. Голова испускала их, и они быстро-быстро уносились к световороту.
Гравитация, однако.
Прямо нечерная дыра какая-то. Лишь бы не пересечь горизонт событий.
«Рви когти, Яша», — посоветовал я себе, сжимаясь от страха.
Я стал отступать, и каждый шаг назад давался мне с огромным трудом. Эта штука притягивала похлеще магнита. Радужные щупальца света тянулись ко мне, словно конечности астрального осьминога, и мне вообще не улыбалось угодить в их объятия.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
