| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Не слушая диктора, Белояр допил кровь и выключил телевизор.
Теперь можно и к женщине.
Он набрал номер очень популярной певицы с очень заметными такими сиськами и не менее выразительными глазами. Бус познакомился с ней месяц назад, когда заехал на «элитарную» тусовку потолковать с человеком из правительства. Вид певички заинтересовал князя князей, он познакомился, увлек ее в сторонку и, галантно целуя ручку на прощанье, аккуратно укусил. Кровь оказалась вкусной, не испорченной болезнями и веществами. Прошептав на ушко остекленевшей жертве стандартные установки, привязывающие ее к упырю, он не забыл взять номерок телефона и отбыл, напевая одну из самых идиотских песенок новой знакомой.
Настало время воспользоваться.
— Алло... — сонный голос, небось, по клубам всю ночь колобродила.
— Здравствуй, золотко! Шоутайм.
Кодовая фраза, вложенная в мозг жертвы при «знакомстве», подействовала мгновенно.
— Я готова. — Восхитительная глубина, очаровательный тембр, ни намека на сонливость.
— Ты одна?
— У меня мама гостит.
— Вот и добро, мы что-нибудь придумаем. Назови адрес и жди.
Москва-Москва... Час — и ты добрался... до конца своей улицы.
Пару раз Белояр хотел скомандовать Кирше разворачивать оглобли, но мальчишеское упрямство заставляло перебороть лень. Рожаница не права. И смех ситуации в том, что даже если она права на его счет, она всё равно не права на счет миропорядка.
О, он ей ничего не докажет. Да и себе тоже. Это просто заведомый сценарий. Чернобожие требует ритуального неповиновения. Так было всегда. И он, князь князей, с удовольствием исполнит свою роль. Так же, как Володимир недавно крыл и пил блудниц.
Пусть ему мало осталось. Пусть он не справился со своей главной задачей. Тысяча лет подо льдом или две — какая разница? Стадо никуда не денется. Ну, если только не сойдет с ума перед телевизорами и не забудет, как размножаться и питаться.
Он позвонил в дверь.
Певичка открыла, вся такая соблазнительная и готовая к свиданию с прекрасным.
Как же это называется? Пеньюар.
Пень из Южной Африки.
«Ночнушка». Ее надо будет обязательно разорвать.
— Можно войти? — спросил Бус, ненавязчиво засунув руку в карман брюк и поддерживая эрегированный член.
— Конечно, — выдохнула певичка, качнув грудями.
Ее одержимость была неполной, и упырь с удовольствием наблюдал, как сознание борется с навязанным образом поведения. Ум певички метался между рабским послушанием и раздраженным недоумением, мол, что происходит, почему?!
Пляска на этой грани была самым возбуждающим штрихом их свидания.
— Мушка моя, если бы паук обладал разумом... — прошептал Белояр, закрывая дверь.
Из бокового коридора показалась крупная симпатичная женщина лет шестидесяти.
— Не говорите ничего! — велел Бус, ничуть не пытаясь фиглярствовать, просто велел. — Вы мама этой прекрасной женщины.
В следующее мгновение он уже припал к ее морщинистой шее.
— Ну, мама и дочка, пойдемте в спальню. Ты, мама, садись и смотри. А ты, дочка, иди к папочке...
Родоначальник упырей оставил квартиру певички, насвистывая ее хит. Надо будет посмотреть слезные передачи на Первом.
Залитая кровью спальня, разорванный труп девушки, мать, сидящая в кресле и держащая в каждой руке по дочкиной груди, — всё это осталось за спиной упыря.
Рожаница получила ответ, обоснованный самой природой Буса.
Князь князей сел во внедорожник.
— Гони, Кирша, домой. От машины потом избавься. Чтобы вообще не нашли.
По пути звякнул телефон.
— Да, Бяша, — сказал родоначальник.
— Княже, на нас наехали. — Связь была плохая, и голос Бяки прерывался.
— Как?
— Прихлопнули поставки крови. Сразу все. Доверенные врачи арестованы. В мой детинец нагрянуло маски-шоу.
— Как ты, друже? — Белояр встревожился не на шутку.
— Я был в гостях. Сейчас у детинца бой.
— Кто за этим стоит?
— Пока неясно. Я всех предупредил. Кроме Владимира. Трубку не берет, ты ведь тоже не брал. Сейчас по городскому позвоню.
— Я сам. Держись, Бяша! Подмоги, сам понимаешь, твоим бойцам не будет до вечера.
— Да-да, в первый раз, что ли, княже?
Первым делом Белояр набрал номер своего детинца.
— Как там у вас, спокойно всё?
— Да, княже, — ответил упырь, управляющий охраной.
— Утройте караул. Прощупывайте всё вокруг. Нам кто-то объявил войну. Приедут силовики — держитесь до вечера, потом уходите.
— Ясно.
Повесив трубку, Бус позвонил Владимиру. На вызов никто не ответил.
— Поворачивай к Володимиру, — велел князь князей водителю.
Родоначальник сделал еще пару звонков, в том числе, фээсбэшному капитану, аккуратно попросил выяснить, кто стоит за спецоперацией с кровью и с перестрелкой у детинца Бяки.
Наверняка это прощальный подарок эльфов. А может быть, привет от генерального спонсора телетеррористов? Если второе, то это какой-то воистину вездесущий и всемогущий противник. Не похоже на ту истеричку, которая отвечала ему по телефону.
Значит, эльфы.
Что там говорил Таурохтар о троллях? Четверо?
Итак, нас троллят, усмехнулся Бус, смакуя непривычный для него сетевой сленг.
Интернет казался ему забавой для стада, удобным инструментом сделать это стадо управляемым, развести по отдельным стойлам с выделенными линиями, дать призрак свободы и независимости... Еще бы кровепровод прикрутить...
Бус улыбнулся. Положительно, его не добьет ни неудача вылазки Владимира, ни наезды органов. Трудности воскрешают.
Тролли, поди ж ты! Ну, раз есть эльфы, то почему бы не быть троллям?
— Ивана Грозного пережили, переживем и троллей, да, Кирша? — Бус толкнул в плечо водителя.
В его уме читалось смятение, но Кирша привык к манере князя князей и кивнул.
«Если Бус такой веселый, значит, кому-то вот-вот настанет последний рассвет», — злорадно постановил водитель. Он вообще любил смаковать чужие кончины.
Правда, через два перекрестка Кирша встретился со своей.
Внедорожник остановился перед зеброй. Из соседней машины выскочил громила, распахнул водительскую дверь и выстрелил в голову и сердце водителя.
По шипению ран и крику Кирши Белояр понял, что стреляли серебром.
«Средь бела дня!» — изумился князь князей, отрывая убийце руку с пистолетом.
Громила оказался простым смертным. Ударившись головой о край крыши внедорожника, он рухнул на асфальт, а Бус уже выскакивал из машины, чтобы настичь подельников киллера. Подельники рванули прямо на замерших пешеходов — те просто не успели ничего сообразить, настолько быстро развивались события.
Распластавшись в прыжке, Белояр пробил заднее стекло уезжающего седана и вцепился в волосы пассажиру. Тот схватил Буса за левую кисть. Стальная, нет, чугунная хватка была у этого незнакомца — князь князей услышал хруст костей. Пассажир сжимал и сжимал руку, дробя мелкие кости. Упырь попробовал вонзить зубы в кожу незнакомца, но зубы соскользнули, не оставив на ней и следа.
«Пластиковый он что ли?!» — мелькнуло у Буса, а потом он осознал, что мысли этого великана просты до дебилизма.
«Держать, ударить, Ыргх любит треск ребер, смешной человечишко...»
Его захват не ослаб, наоборот, пассажир чуть развернулся и схватил Буса за одежду на спине, стал втаскивать внутрь салона. Белояр обрушил на здоровяка град ударов, после каждого из которых обычно падали быки, но пассажир почти не обратил на них внимания.
Наконец, они посмотрели друг другу в лицо. Морда пассажира была уродлива до омерзения — непропорциональность, возведенная в степень. Разной величины глаза на различной высоте, кривой нос и не менее кривой рот, какие-то свиные уши, огромные надбровные дуги.
И смрадная, поганая вонь.
Скунс помоечный!
Тролль во всей красе.
На переднем пассажирском сидении располагался такой же красавчик. Он ухватил Буса за одежду.
Князь князей попробовал вырваться, как случается бежать лисе из капкана. Он даже готов был пожертвовать лапой, но тролли держали железобетонно. Некоторое время продолжалась борьба, причем Белояр вел ее ожесточенно, ломая себе пальцы и вырывая суставы, а громилы действовали по-деловому, методично и даже равнодушно, будто пара санитаров, привыкших к фортелям идиотов.
«Лучше бы я попал в мясорубку...» — с холодным сарказмом подумал родоначальник.
Затем в ручище одного из троллей мелькнул осиновый кол, и мир перед глазами Белояра взорвался на тысячи осколков. Каждый осколок разнесло еще на тысячу частичек, но и те недолго прожили... Этот салют разрушения продолжался долго-долго...
Не было ни боли, ни сожаления. Досада, что попался, как малец, и не победил, промелькнула, конечно, но перед лицом смерти любая сиюминутная кручина испаряется, оставляя дух в ждущем покое.
У Бусовой смерти было лицо Рожаницы.
— Что ж, правнук, был ты чудовищем и умер ужасно...
Наступила тьма.
— Велесе! — позвал Белояр. — Чернобоже!
И эти два древних имени стали бесконечно звучать, отражаясь от невидимых стен, то накладываясь, то расслаиваясь, и долго еще носились в чернильной пустоте, хотя источник этого крика уже перестал существовать во всех планах реальности.
Глава 46. Зангези. Грани мнемокристалла
Утренняя запись. Номер 1.
Здравствуй, новый мнемокристалл.
Прости, старый, разбитый.
Увы, я очень и очень болен...
Ах, да!
Самоидентификация.
Я — Зангези Абабанга.
Помощник ссиссов и русский поэт без прошлого.
Охотничий отряд выполнил свою миссию успешно.
Я не сказал бы, что красиво.
Зато как прекрасен наш русский язык!
Голова моя, голова, собирайся с мыслями.
Удар был велик — я провалялся без сознания, позабыл массу интересного, у меня всё валится из рук, я — ничтожество, потерявшее музу...
Необходимость поддерживать частную флуктуацию реальности для двух интересных типов отняла почти все ментальные силы.
Контекстуальный деструктор чуть не развоплотил меня, сотканного ну-вы-и-странниками на самом тонком уровне.
Смерть Разоряхера едва не унесла меня в океан забвения.
Но я всё еще здесь.
И я раздавлен.
Бог мой, как скучны и серы обои человеческой жизни!
Я чувствую себя обкраденным и выпотрошенным.
Где теперь моя лира, которую я посвятил народу?
Где теперь мои сочинения, рассыпавшиеся миллионами осколков, когда я уронил кристалл?
Я как раз взял его в руки и — ощутил удар в сердце.
Я умирал вместе с древним кровопийцей, глядя, как над полом медленно разлетаются драгоценные брызги моей памяти.
В ближайшее время здесь будет весело, ведь новый повелитель кровососов — совершенно новое существо.
Мгновенно переходящее, куда захочет.
Не скованное обязательствами и грандиозными планами.
Он будет искать свою идею, свою цель.
Скорее всего, он наделает ошибок, но выйдет сухим из воды — очень живучий сукин сын.
Так, о чём я?..
О чём же, космос меня проглоти?
О чем?
Как же мне тяжело!
Через две стенки сидит сумасшедшая бедняжка.
Она просто сидит и блуждает меж двумя мыслями.
«Он съест меня, он непременно съест меня», — это первая.
«Я хочу его, я невообразимо сильно его хочу», — это вторая.
Блаженная Соня, Соня-великомученица, если судьба вернет мне вдохновение, я создам о тебе поэму.
Только заткнись.
Перестань скакать со скользкой жердочки страха на податливую доску вожделения и обратно.
Зангези, не говори с ней, она утянет тебя в свой мир, отняв последние лохмотья твоего «я». ..
Ее присутствие изматывает меня, отнимает волю, ибо она — энтропийная дыра, в которую со свистом всасывается здравый смысл.
Почти деструктор, только не выключить.
Вылезавр Яша...
Конечно, он потащит сумасшедшую Соню на себе, как один всё еще популярный местный святой нес крест к месту собственной казни.
Благородно, но саморазрушительно, ибо черные дыры втягивают, прежде всего, ближнее.
Создатели мои, как трудно сконцентрироваться!
Я написал так много стихов, я радовался их рождению, я мысленно перечитывал их, занимаясь привычной работой, и пока пылесос пожирал земную пыль с ковра в кабинете Оборонилова, на экране моего внутреннего взора возникали битвы титанов и сражения наших, древнерусских, богов, стихия борола стихию, а любовь воцарялась над прочими чувствами.
Было именно так.
Но я не помню ни строки из моих самых пронзительных и эпических стихотворений.
Всё, что осталось в моем расколотом и перемолотом мозге — навязчивая неудача про боль в голове, та самая убогая попытка, с которой начался рост.
Неужели мне предстоит пройти этот путь еще раз?
Для чего?
Кто я?..
Клоп по фамилии Разоряхер?
Кажется, и он тоже...
Нет, я не могу думать в присутствии Сони!
Конец записи.
Послеобеденная запись. Номер 2.
Я позорно сбежал.
Теперь я сижу в парке, у пруда и бормочу, обнимая мнемокристалл, словно дитя.
О, возможно, так оно и есть, ведь когда я выронил предыдущий, я упал на колени и собирал руками осколки, прижимал горсти к груди и целовал их, покрытые кровью, как царь Иоанн убиенного сына...
Благословенная вселенная, насколько мне легче вдали от Сони!
Мысль стройна и изящна, как Майя Плисецкая.
Мир перестал кособочиться, словно заброшенная лачуга.
Будущее заблестело, пробиваясь сквозь муть нынешнего моего состояния.
Я — Зангези.
Да-да, это точка моей нынешней сборки.
Но ведь я — больше, чем работник, получивший на время контракта кодовое имя.
Ах, птицы памяти, они в никогда улетавль, их крылья шумят невпопад...
Я — играющее божество?
Божественная игра?
Ежели скажут: ты бог, —
Гневно ответь: клевета,
Мне он лишь только до ног!
Плечам равна ли пята?
Это не мои стихи, это Хлебников, он преследует меня, долбя в колокол ума.
Что же я, если не бог?
Может быть, игра, играющая в себя?
Именно в этой игре ты можешь стать всем, чем хочешь.
Предельный актер.
Точно!
Зангези, ты вспоминаешь!
Но разобрал ли ты часы человечества, доиграл ли?..
Молодой вылезавр зовет меня на новую охоту.
Драма меж ящерами и клопоидолами, безусловно, интересна.
Один раз даже не грех поучаствовать хотя бы на правах «Кушать подано».
Но хватит.
Я не смогу жить рядом с Соней, не смогу.
К тому же, мир клокочет иными драмами, иными конфликтами...
Конфликт.
Я так долго думал над этой главной проблемой разума, столько надиктовал на утерянный мнемокристалл...
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
