Темное предзнаменование

Чем больше я слушала бессмысленный треп Бальтера, тем отчетливее понимала, что это не сон, и горячо ненавистный мне ликантроп взаправду находится в нескольких метрах.

Я резко и шумно втянула в себя воздух.

...И завизжала.

— Дайран! Не вопи так, чокнутая! — раздраженно пытался перекричать меня Бальтер, прижав ладони к ушам.

— Что ты здесь делаешь?! — я невероятно изумилась тому, что могу так истерично пищать. — Убирайся! — рефлекторно схватившись за первое, что попалось под руку, а этим предметом и будущей причиной травмы у Бальтера оказался незажженный настольный торшер, я швырнула его в парня.

— Убить меня хочешь? — оскорблено прошипел он, ловко поймав светильник.

— Как ты догадался?

А на что рассчитывал этот умалишенный?! На теплый прием и предложение выпить чашечку чая? Бальтер проник в мою комнату как какой-то подлый вор, да еще и ночью! И только Всевышним известно, что собиралось сделать это животное! Конечно же, я хотела убить его.

Если во мне и проснется монстр, то только по вине Бальтера Моленрона.

Он будет причиной, по которой я стану самой опасной наполовину-ведьмой.

— Прежде, чем ты вновь начнешь кричать, — поставив на пол рядом с собой торшер, начал Бальтер, — позволь кое-что сделать, ладно?

Он настолько беспардонный, что еще смеет просить меня о чем-либо?

— Почему бы тебе не отправиться в...

Остаток моей язвительной фразы утонул в мощном импульсе полупрозрачно-синеватой энергии, спровоцированном Бальтером, когда он хлопнул в ладони, и его губы что-то беззвучно проговорили.

— Теперь ори, сколько влезет, — великодушно разрешил он.

— Что ты сделал? — сердито спросила я, удивленно оглядываясь по сторонам.

— Поставил 'глушку'. Если ты не в курсе, это...

— Я не настолько тупая, понял? — я гневно сжимая кулаки.

Заклинанию звуконепроницаемости, или иначе 'глушке' учат на первом курсе.

— В таком случае могла бы и сама догадаться, — с надсмехающейся улыбкой сказал он.

— А ты мог не отвечать!

— Сегодня ведьмочка злее, чем обычно, да? — безразлично заметил Бальтер, со скрещенными на груди руками пройдя к моей кровати и усевшись на нее. — Не успела на шабаш?

Этот гад в своей грязной одежде, пропитанной мерзким запахом псины (а именно так пахнут ликантропы в истинном обличии) с вальяжным видом восседал на моей постели...

— Спасибо за комплимент, — процедила я и постаралась изобразить милую улыбку. К сожалению, мои актерские способности мгновенного преображения из разъяренной разбуженной девушки в очаровательное и невинное создание не настолько великолепны.

— Ммм? — не понял Бальтер.

— Ну, к шабашу допускаются исключительно высококвалифицированные ведьмы. Поскольку ты решил, что я не успела на шабаш, значит, ты подумал, будто я на него собиралась. Следовательно, — философски рассуждала я, — ты считаешь меня хорошей ведьмой. Не ожидала, что когда-нибудь услышу от тебя подобный комплимент. Я тронута.

— Оу, — его лицо тут же исказилось в брезгливой гримасе. — Я ни в коем случае не хотел хвалить тебя, Джалирин. Вряд ли ты когда-нибудь сможешь заслужить от меня добрые слова. Будем считать, я оговорился.

Я впилась ногтями в ладони и закусила губу, сдерживая гортанное рычание, рвущееся из самых глубин моей души.

— Зачем тебе 'глушка'? Боишься, что когда я начну медленно кромсать тебя на кусочки, на твои душераздирающие мольбы о пощаде сбегутся учителя и увидят, как ты жалок? — предположила я, стиснув зубы.

— Не совсем, — криво улыбнулся Бальтер. — Просто не хочу, чтобы наш разговор услышали посторонние. И какой бы чудной я тебя ни считал, я уверен, — внезапная перемена в его голосе несколько пошатнула мою фундаментальную веру в то, что он безнадежный грубиян, — ты не способна на убийство, — прекратив показушное кривляние, Бальтер в рекордно короткие сроки сменил шутовскую маску на безапелляционную серьезность. — У тебя кишка тонка. Ты не способна даже на элементарную месть тем, кто когда-либо обидел тебя. Что уж говорить об убийстве.

Если он вновь хотел задеть меня, ему не удалось. На самом деле, мне даже захотелось искренне улыбнуться Бальтеру и поблагодарить за эти слова. Для ненавидящегося себя монстра нет ничего приятнее того, чтобы услышать о том, что его не считают монстром.

— А теперь изволь объясниться, — вернув своему тону спесивость, ликантроп взбил мою подушку и подложил ее себе под спину. — Почему ты не пришла на место встречи? — он закинул ногу на ногу, вперив в меня долгий буравящий взгляд. — Я ждал тебя. Конечно, пришлось учесть тот факт, что девушки, и даже ты... ведь ты девушка, так? — у меня отвисла челюсть от его бессовестности, и я открыла рот, чтобы поделиться с ним своим немалым знанием ругательств, но Бальтер пресек мою попытку отразить его словесный удар, продолжив, — любят опаздывать. Но после двух часов торчания у дуба я понял, что ты все-таки решила продинамить меня. Что ж, это было не очень разумно.

— И поэтому ты решил ввалиться в мою комнату через окно глубокой ночью?

— Конечно, — кивнул Бальтер, сведя брови вместе. — Из-за тебя мы и так отложили наш разговор. Боюсь, я не могу ждать до завтра. Нужно обсудить все здесь и сейчас.

Я сверлила его пытливым взглядом около минуты. Естественно, я не собиралась признаваться ему в том, что все-таки намеревалась прийти к дубу, но визит опекуна, и свалившаяся как снег на голову новость о появлении самой опасной гильдии чернокнижников, больше всех ненавидящих дархаров, изменили мои планы.

— Сними его, — потребовала я, указав на безымянный палец правой руки, которую подняла.

Он проследил за моим движением и, остановив глаза на кольце, апатично развел руками.

— Не могу.

— Не можешь, или не хочешь? — скептически уточнила я, теряя самообладание.

— Естественно, первое.

— Ладно. Тогда найди того, кто сможет избавить меня от него!

— Боюсь, и это невозможно.

— Не испытывай мое терпение, Бальтер, — прорычала я, медленно приближаясь к нему. Он и бровью не повел, с равнодушным видом наблюдая, как я стремительно становлюсь бардовой от кипящей злости.

— Я не боюсь тебя, Джалирин. Не разочаровывай меня еще сильнее, будь добра. На тебя смешно смотреть, — он склонил голову вбок, глядя на меня в упор незаинтересованными светло-зелеными глазами.

Если бы не зелье, принятое мною этим утром (неужели даже суток не прошло?!), я испачкала бы стены комнаты ошметками Бальтера. Я не приложила бы и толики усилий к тому, чтобы угомонить свою вторую сущность.

— Что ты задумал? — больше не желая ходить вокруг да около, задала я прямой вопрос.

— Я — ничего, — неторопливо изучая взглядом мои владения, проговорил он. — Неплохо устроилась. Только мрачновато.

— Не увиливай от темы. Пришел поговорить? Говори. И выметайся.

— Само собой.

— Ты... ты ведь пошутил, когда... в столовой... сделал... предложил мне... — лишившись способности четко выражать свои мысли, я ощутила прилив смущения и стыдливо опустила голову, чтобы скрыть пунцовый румянец на щеках.

— Стать моей женой? — закончил Бальтер. — Нет, я не шутил, — я пораженно, но бесшумно ахнула, услышав, с какой беззаботностью он озвучил ответ. — Жизнь жестока и несправедлива. Судьба задает правила и сама же их нарушает, однако нам нарушать запрещает. Поверь, я бы многое отдал, чтобы обстоятельства сложились иначе, и я бы не надел на твой палец это кольцо.

Я поняла, что он уставился на украшение, когда оно внезапно потяжелело.

— Какие еще обстоятельства? — уже не так озлобленно поинтересовалась я, обессилено прислонившись спиной к письменному столу.

Хорошо. Лицезрея помрачневшую мину ликантропа, я более-менее верила в то, что он говорит правду.

— Мой отец.

Я ответила ему вопросительной паузой.

Бальтер закатил глаза, с неизъяснимой досадой прищелкнув языком.

— Именно он настоял, чтобы я женился на тебе.

Я впала в неподдельное недоумение.

— Что?

— Мне повторить?

Я помотала головой.

— Пока к тебе возвращается твоя несравненная красноречивость, я поясню, — любезно вызвался Бальтер, не забыв при этом сморщить нос. — Честно говоря, отец давно поставил мне ультиматум: либо я женюсь на тебе, либо... либо я потеряю все. Если угодно знать, то под всем я подразумеваю и свою жизнь тоже.

Мои медленно брови поползи вверх.

— Долгое время мне удавалось сохранять оборону и сопротивляться, — стиснув челюсти, продолжил Бальтер. — Но... отец, — на резком выдохе он запрокинул голову, стукнувшись затылком о стену. Я плотнее сжала губы, чтобы слова: 'Ударься, пожалуйста, сильнее' не выбрались на свободу. — Он давит на меня. Точнее, это уже в прошлом, ведь сегодня я отправил ему письмо о том, что наконец-то сделал предложение его неподражаемой Джалирин и получил согласие, — Бальтер сардонически фыркнул.

Под согласием теперь подразумевается принуждение?

Я усердно не нарушала повисшую тишину, ожидая продолжение.

— Я сдался, смирившись, что по-другому не будет, — прикрыв веки, маловыразительно произнес он. — Отец всегда добивался своего. И он в очередной раз продемонстрировал несокрушимость своего сумасбродства. Я проиграл ему в войне за собственную судьбу и теперь вынужден жениться на тебе. Какой кошмар.

Я не имела ни малейшего представления о том, что творится у Моленронов, и с чего вдруг герцогу понадобилось связать сына узами брака со мной, но горькая обида поселилась в сердце, хотя частичкой сознания я понимала, что недостойна быть чьей-либо женой, быть горячо любимой кем-то, и мой удел коротать жизнь в одиночестве абсолютной неудачницей.

Я безвольно опустила руки, позволяя тьме овладеть мною. Я чувствовала себя униженной и оскорбленной, но Бальтер не должен заподозрить меня в слабости. Чем меньше больных точек ему известно, тем спокойнее будет мое дальнейшее существование.

— Зачем ему понадобилось женить тебя на мне? Откуда он вообще меня знает?

— О, ну, во-первых, спасибо за сочувствие, — с театральной обидой пробурчал Бальтер. — Во-вторых, скажи, ты хоть что-нибудь знаешь о своей семье? Настоящей.

Впав в ступор от, казалось бы, простого вопроса, я ощутила, как реальный мир ускользает от меня. Я вновь погрузилась в кошмар многолетней давности. Я боялась сделать вдох, боялась почувствовать въедливый запах сгорающей плоти. Мне было страшно разлепить глаза — вдруг все полыхало бы в огне-убийце? Я напряглась, сконцентрировавшись на гулком звоне в голове и ускоряющемся биении сердца, — чтобы не слышать, как ликует смерть, отнимая у меня самое дорогое...

Я подняла голову и устремила на Бальтера пронзающий насквозь взгляд.

— Причем здесь моя семья? — вырвавшись из мертвой хватки оцепенения, я набрала полную грудь отравленного набежавшими воспоминаниями воздуха.

— Значит, не знаешь, — оттолкнувшись, он подался вперед и уперся локтями о колени.

— Что должна знать? — нетерпеливо бросила я.

— Отец не отличается болтливостью, и он предельно ясно обозначил границы моей осведомленности в дела собственного брака, — Бальтер горько усмехнулся. — Я знаю лишь то, что очень давно между нашими семьями — Моленрон и Дайенре — было заключено соглашение. Ведьмы твоего рода становились женами ликантропов моего.

Дурацкое, вздорное соглашение.

Я наморщила лоб, усиленно пытаясь найти связь между звеньями имеющейся и полученной информации для дальнейшего соединения их в единую логическую цепь. Но как бы ни пыталась придать этому смысл, я сталкивалась с тщетностью.

— Но это же полный бред, — пробормотала я.

— Хоть в чем-то наши взгляды сошлись, — бессильно констатировал Бальтер. — Это даже немного пугает.

Сложив руки на груди, я с поникшей головой начала мерить комнату неуверенными

шагами.

Знал ли Аригор об этом?

— Определенно, нет, — вслух ответила я на мысленный вопрос.

Он бы не стал утаивать от меня подобное.

Почему Моленроны и Дайенре?

Я действительно не представляла, какой была моя семья. Я не помнила ни единой черты маминого лица, цвет ее глаз, ее голос. Я не помнила отца... но рада, время стерло его из моей памяти. Мы жили в небольшой деревне, и никакими герцогами там не пахло.

— Если ты говоришь правду... — я резко остановилась, ошарашенная внезапным умозаключением.

— Такими вещами не шутят, — насупился разминающий шею Бальтер.

— То мы с тобой... — я сделала глоток раскаленного воздуха и вздрогнула, в беспредельном ужасе округлив глаза. — Родственники?

Он задумчиво потер подбородок.

— Нет.

— Нет? — у меня отлегло от сердца.

— Отец сказал, что смешение крови недопустимо. Ликантропы женились на ведьмах Дайенре, но детишек делали с ликантропшами.

— Двоеженство? — изумилась я.

— Типа того, — согласился Бальтер.

— О, Всевышние, — простонала я, закрыв рот ладонью. Мне резко подурнело.

— Есть все-таки справедливость, — веселее продолжил Бальтер, закинув руки за голову. Мне хотелось заехать ему чем-нибудь тяжелым, чтобы он перестал так мечтательно улыбаться, наверняка представляя какую-нибудь пышногрудую блондинку-ликантропшу.

— Это мерзко! Отвратительно! Подло! — захлестнувшее меня возмущение било через край. — Я ни за что... НИ ЗА ЧТО, слышишь?! Не выйду. За. Тебя. И если ты снимешь с меня это кольцо, — я прикрикнула, дернув правой рукой, — я сделаю это сама. Найду способ избавиться от него. И от тебя. От твоей семьи.

— Ведьмочка, — как-то устало вздохнул Моленрон, — если ты думаешь, будто у тебя есть выбор, то я с удовольствием разочарую тебя. Ты будешь моей женой, а я твоим мужем. Как только тебе стукнет двадцать (в этом возрасте наступает совершеннолетие), мы поженимся. Насчет 'долго и счастливо' не обещаю.

— Да пошел ты к дайрану! — рявкнула я.

Бальтер разочарованно покачал головой.

— Истеричка.

— Я скажу Аригору, и он...

— Забыл сказать, — холодно перебил шатен, небрежно проведя рукой по волосам. — Завтра мы с тобой идем к ректору, чтобы поговорить о нас.

Меня передернуло.

— Нет никаких 'нас'.

— Как бы мне хотелось согласиться с тобой, — поднявшись с кровати, Бальтер направился, как мне показалось, в мою сторону. Поэтому я начала пятиться назад до тех пор, пока не наткнулась на шкаф.

Парень, с озорством наблюдая за мной, усмехнулся.

— Прости, но поцелуя перед сном не будет.

— Ты... да ты... — я открыла рот в попытке огрызнуться и сказать, чтобы он больше никогда не говорил о такой ерунде.

— От нас ничего не зависит, Джалирин, — тоном, из которого исчезли нотки веселья, произнес Бальтер, остановившись у окна и открыв его. — Поэтому просто смирись.

Я опешила и растеряла боевую готовность обзываться и стоять на своем до потери голоса, когда он умолкнул на мгновение, замерев, и закрыл глаза.

— Бальтер? — осторожно и негромко позвала я.

Он обернулся.

— Я не смирюсь.

Улыбка, промелькнувшая на его утомленном лице перед тем, как он выпрыгнул в окно, почему-то показалась мне благодарной.

Возможно, нам удастся достигнуть взаимопонимания в борьбе за собственную свободу.