— Ага, ну так ведь и творчество некоторых сначала растет до шедевров, а потом скатывается на самое дно искусства. Тот, кто писал: "Земную жизнь пройдя до половины", может быть он хотел сказать, что он как раз на пике своего творчества. — Алиса все еще была в игре. Ей нравилось. Лягушке нравилось.

— Есть у меня здесь одна интереснейшая книга, хочешь почитать? — Лягушка достал какую-то книжку без обложки.

— Но здесь нет ни обложки, ни первой страницы. Как она называется, и кто ее написал? — Алиса никогда не держала в руках таких книжек.

— Я не знаю.

— Но...

— Это так важно?

— А вдруг писатель этой книги плохой человек просто у него талант писателя.

— Ты не будешь читать гениальную книгу, потому что ее написал плохой человек? — вопрос Лягушки сбивал с толку. Алиса не знала, что сказать, это явно был какой-то неразрешенный философский вопрос.

— А ты будешь читать? — это все, что она могла ответить в данный момент.

— Я уже прочел, и мне понравилось. — Лягушка мило улыбался, он был превосходным игроком. — Не слишком задумывайся, а то извилины перегреются, и дым пойдет из ушей. Будешь плохо слышать.

И он засмеялся.

— И да, будешь ли ты читать его, если он тебе не известен, не знаменит?

— Чувствую себя совсем ребенком, я ничего не понимаю. — Алиса топнула ногой. — Я думала, что я уже взрослая. А здесь все умнее меня.

— Если бы все дети, вырастая, становились взрослыми — было бы совсем не интересно. — Лягушка начал говорить медленно и спокойно. — Лови гармонию, в ней счастье. Плохо быть и глупым, и слишком умным. Я не так мудр, как ты думаешь, просто я пожил подольше тебя и повидал побольше. У тебя еще весь мир впереди, и я не про наш мир говорю.

А сейчас просто послушай мои мысли — всегда полезно учиться — это путь к мудрости. А мудрость — это то, что помогает тебе достичь счастья.

В одних странах люди к старости становятся состоятельными и начинают наслаждаться жизнью — объедаются, живут для себя. В других странах люди на старости не могут работать, не могут зарабатывать на жизнь и становятся бедными, ходят по миру, да еще детям помогать стараются. И это уже проблемы государств. В странах третьих люди на старости хоть и не богаты, но оборачиваются взглядом на свою жизнь — видят, что все было сделано хорошо и правильно, и оставляют семью, чтобы уйти в горы и познать себя с другой стороны и обрести умиротворение. Всему свое время, и у каждого есть выбор, даже когда, кажется, что выбора нет.

Добро и зло — это как право и лево. Кто стоит к тебе лицом к лицу, для того лево там, где у тебя право. Для того кто стоит рядом с тобой слева — ты находишься справа, для того кто стоит справа — ты находишься слева. Так что добро и зло понятия очень индивидуальные.

Тебе пора идти — я и так наговорил лишнего, так что большую половину можешь забыть. — Улыбка Лягушки была дружелюбной. — Мой головастик проводит тебя немного. У начала реки сядешь в лодку, и она выведет тебя к мосту, а дальше и к озеру. Вероятно, что мышонок Мэл заблудился в лесном смоге. Тебе, так или иначе, придется в него зайти, чтобы найти выход отсюда. А без Овечки зайти в этот смог не получится. Удачи тебе.

— Спасибо за приятную беседу, — сказала Алиса. Все так быстро обрывали разговоры, что она уже стала привыкать. — Мне было очень интересно с вами.

— И мне было интересно. — Лягушка взял мандолину и начал бренчать те неуклюжие ноты.

Глава 6. Магазин Овечки.

— Иди за мной, я проведу тебя к лодочке. — Веселое лицо головастика, плывущего на спине, добавляло хорошего настроения.

Алиса снова запрыгала с кочки на кочку и через пару минут увидела речку, вытекающую прямо из болота. Вода в реке была на удивление чистой и прозрачной. Возле берега стояла лодочка похожая на ореховую скорлупу, только большую. Алиса забралась в нее и полу-села полу-легла поудобнее — других вариантов находиться в этой скорлупке просто не было. Взгляд сам уставился вверх, и Алиса увидела циферку шесть довольно крупную, чтобы ее не заметить.

— Значит Лягушка — это номер шесть.

— Ага, — пропищал головастик. — Ты когда на болото зашла разве сразу не видела?

— А я пришла сюда со стороны тюльпанных садов. — Успокоила малыша Алиса. Хоть он был и малыш, Алиса назвала бы его толстяком, уж больно хороши у него щечки, такие пухленькие.

— На болото три входа: со стороны туманного поля, со стороны реки, и со стороны Тюльпанных садов, как ты их назвала. И везде висит номер 6 и его нельзя не заметить. Но проверю, может, сорвало ветром, и забросило в какие кусты.

И здесь Алиса вспомнила, что не узнала у Лягушки.

— Скажи, а почему мошки не причиняют вреда твоему отцу? Ведь они даже Медвежонка напугали.

— Какой вред, ты что. Они все без исключения поклоняются Лягушке, это он может причинить им вред. Ты такая смешная.

— Так у них же у каждого свое божество, они за них войны ведут. — Алиса удивилась сказанному головастиком.

— Не имеет значения, во что верят мошки, что они говорят вслух, при других и оставшись наедине. Ими всеми повелевает Лягушка. Почти всеми, есть единицы, над которыми он не властен, но те сразу покидают пределы болота.

— Значит, Лягушка повелевает мушками? — Болото уже скрылось из глаз, а звук мандолины все еще доносился издали. — Лягушка — повелитель му...шек. Вот так встреча. Та циферка точно упала куда-то в кусты.

— Передавай привет Овечке, а мне пора. Счастливо! — И головастик шустренько поплыл назад к болоту.

Алиса решила пока что ни о чем не думать. Она приняла самую удобную позу в скорлупке. Голова лежала на краю скорлупки, ножки свешаны с другой стороны и касались пальчиками воды, руки разведены по бокам и, согнувшись в локтях, тоже касались воды. Безмятежность заполнила собою все и внутри и снаружи. Осенний лес нес волшебный непередаваемый словами аромат. Листья распределились равномерно — на деревьях их было достаточно, чтобы лес не казался голым, и берега были усыпаны листвой. Листья плыли по реке. Это были и клен, и каштан, и береза и редкие рябины и редкая хвоя. Все в этом лесу было так, как хотела Алиса. Цвета не резали глаз, и создавали мягкий уют. Красные, желтые, оранжевые, бардовые, желто-красные, бурые. Казалось, что ни один цвет не повторялся. Вода была приятной. Время исчезло. Алиса чувствовала, что она будет плыть столько, сколько захочет. Организм набирался сил и готовился к следующей встрече. И мысли стали потихоньку возвращаться.

"Здесь все такие умные, одна я совсем глупая. Мышка, умнее меня, аист умнее мышки, лягушка умнее аиста. Нет, не правильно — каждый умен по-своему. Но все разбавляют свой ум разными шуточками и стишками. Дали говорил, что это Мелани всех заразила. Они точно хотят, чтобы я оказалась в их числе, поэтому и говорят со мной как с ребенком. Нет, я точно в дурдоме. Только я здесь как персонал. Да это же мой сон — как мне может сниться что-то, чего я не понимаю. Или может? Может оно потому и сниться, чтобы я что-нибудь да поняла".

Алиса вспомнила свой дом и Ириску. "Интересно, чем это она там сейчас занимается, пока я здесь кружусь среди листьев?". Недавно Алиса вместе с Джеком наблюдала за Ириской, и ему в голову пришли прозаические стишки. Она начала припоминать их. Одно было летнее:

"Ранним утром, проснувшись от яркого света, протирая руками глаза от запутанных снов и потягиваясь в сладкой истоме, я подумал о том, что вокруг меня лето, а ночью была гроза, и запах ее через окно пробрался и спрятался в доме. Чье-то мяуканье слышится мне из неимоверно далекой кухни, наверное, котику хочется пить, и я подымаюсь с кровати — а ветер смеется в окне, так громко, что скоро все рухнет, и надо спешить напоить это кричащее чудо коричнево-рыжей масти".

А второе зимнее:

"Снег тихо лежал на крышах домов, не тронутый даже ветрами. Лишь солнца лучи отражаются в нем, и если смотреть на него сверху днем, то только со щурившимися глазами. И кажется даже немного тепло, готово все к лепке из снега, но что-то сегодня мне так тяжело, как будто я весить стал больше на сотню кило, хотя не пойму, отчего как назло, ведь я даже и не обедал. Веселый ветер разносит запах зимы с этим ярким и чистым привкусом белых снежинок. А ты еще не решила, что именно нынче делать будем мы, но радостью щеки с морозным румянцем полны, и славный момент тишины лишь изредка нарушают машины".

Над головой пронеслась тень. Это был мост. А слева висел густой смог. Алиса поняла, что это мост, только когда ее развернуло к так, что он пронесся перед глазами.

"Остановиться или нет? Мне же надо войти в этот дым. А как я войду в дым? Я же там и дышать не смогу". Громкий грубый смех раздался из дыма. "Ну, сидит же там кто-то, и даже дышит чем-то. Может и я смогу. Надо только остановить скорлупку". Но скорлупка не хотела останавливаться. Алиса попыталась погрести руками, но ее кружило дальше. "Я определенно толще дюймовочки. Ну и ладно, к Овечке так к Овечке". И Алиса перестала суетиться и продолжила наслаждаться лесом.

Вскоре речка ускорилась, и скорлупку выбросило в озеро. Алиса подняла голову уже на центре озера и увидела островок, на котором красовался приятный глазу домик в розовых тонах с циферкой два на углу и надписью "Second hand of first freshness". Вспомнив английский, Алиса перевела название как "подержанные товары первой свежести". Интересно как это? Но был еще вариант "секундные стрелки первой свежести" и Алиса понадеялась, что имеется в виду второе. Скорлупка сама подплыла к домику. Алиса сделала усилие и выбралась из скорлупки. У нее затекла шея, спина, ноги и руки. Алиса потянулась и сделала несколько разминочных упражнений ровно до того момента как что-то хрустнуло в шее. В домике была одна дверца между четырьмя окошками, за которыми виднелись горшки с цветами. Алиса постучалась, еще постучалась и еще постучалась. Тогда она громко спросила, есть ли кто дома. Никто ничего не ответил, и Алиса тихонько открыла дверь и вошла.

В домике располагался магазинчик. Налево от двери под окошком стояли столик со стульчиком. Справа находилось кресло, в котором мирно похрапывала Овечка, в руках у нее были спицы и недовязанное непонятно что красно-зеленого цвета. Комнату по длине разделял прилавок, на котором стояли старенькие весы с гирьками. Весы находились в равновесии — на одной чаше лежали книжки, а на второй гирьки. Еще на прилавке находился кассовый аппарат с ручкой с левой стороны, или с правой — если стоять за прилавком. На задней стенке было множество полок с баночками, скляночками, горшками, корешками (не книжными), и да, горшков было довольно таки много. Алиса подошла к прилавку и стала разглядывать все вокруг. На книжках, лежащих на весах, красовалась фамилия "Бубенцова". Название книги Алиса так и не запомнила, даже прочтя его несколько раз и один раз по буквам. В баночках на полках были какие-то пилюли или конфеты. Чтобы узнать точно, нужно было это попробовать, но Алиса не стала. На нижних полках лежали предметы искусного маркетинга, совмещавшие в себе несколько функций. Здесь был нож-ручка, чтобы вы могли записать что-то важное, когда режете колбасу, или взять телефонный номер у девушки в темном парке, если она вам понравилась. Экспандер-сетка для настольного тенниса — это действительно стоящая вещь, правда, нужно было быть очень сильным, чтобы растянуть его на ширину стола. Короткий сложенный зонтик-фляга — ну просто мечта. Только как зонтик он не открывался, просто скрывал фляжку, так что от дождя не защитил бы, но в зависимости от содержимого мог согреть и заставить смотреть на дождь другими глазам. Были и другие предметы, но их назначение было не очень понятно Алисе. Насмотревшись, она решила разбудить Овечку. Алиса подошла и тихо сказала "просыпайтесь, у вас посетитель", но ответом был лишь храп. Тогда Алиса потрясла Овечку за плечо и повторила будильные слова громче. Ничего не изменилось. Что же делать. Алиса решилась на более отчаянный шаг и начала слегка шлепать Овечку по щекам. Не помогало.

— Позвони в колокольчик над дверью, ты так тихо вошла, что он даже не зазвонил. — Спокойный приглушенный голос заставил Алису подскочить на месте

Алиса обернулась в поисках говорившего, но никого не было видно.

— Эм, а кто это сказал? — решила узнать Алиса, ей стало страшновато.

— Да разбуди ты Овечку, она тебе скажет, кто это говорит. — Голос стал чуть ворчливей.

Алиса подошла к двери, нашла колокольчик и зазвонила в него. Храп прекратился, и Овечка проснулась.

— Кто здесь? — у Овечки были на удивления красивые глаза и приятный голос.

— Это я — ответила Алиса. — Я пришла к вам узнать, не видели ли вы мышонка Мэла.

— Ах, Мэла. И ради этого ты меня будила. Я уж думала, ты хочешь что купить. Нет, мышонка я не видела, во всяком случае, сегодня, если здесь вообще бывает сегодня, вчера или завтра.

Увидев, что Алиса не уходит, Овечка с трудом встала из кресла и пошла за прилавок.

— Вот была я молодая — была у меня талия осиная. А сейчас постарела я — и талия теперь лосиная. — Ей была не чужда самоирония.

— Я здесь у вас осмотрелась, пока вы спали, и слышала какой-то голос, который подсказал мне как вас разбудить. Вы не скажете мне, что это был за голос. — Алиса хотела успокоиться, и для этого ей нужен был ответ на этот вопрос.

— Это был голос за кадром. — Засмеялась Овечка. — Джимми, это ты разговаривал с девушкой? — она обратилась к горшку на полке.

— Да это был я. — Раздалось из горшка.

— Это случаем не тот самый говорящий сверчок, который...

— Тот самый, который мешал совать чужие длинные носы не в свои дела. — Перебил голос сверчка. — И он не желает продолжать эту беседу, у него тихий час.

Алиса решила, что благоразумнее будет не обращаться к сверчку и говорить чуточку тише.

— У вас здесь так много горшков. Вы очень любите цветы?

— Да, люблю. У меня за домом свой садик цветочный. А еще есть целое поле тюльпанов. — Пытаясь побороть скромность, похвасталась Овечка. — Только один горшочек здесь не по назначению. В нем живет сверчок. А вообще, если считать, что дети это цветы жизни, то большинство горшков в этом мире цветочные. — Она улыбнулась своей мысли.

— Так это вы высадили это поле? — Алис открыла рот. Овечка начинала ей нравиться. — Оно просто волшебное, я была счастлива прогуляться по нему. Там такой чудесный аромат.

— Благодарю тебя за этот комплимент, хоть кто-то оценил мои труды. Не хочешь купить секундных стрелок? Сегодня привезли только, я отберу тебе наисвежайших.

— Фу, — вырвалось у Алисы, значит все-таки стрелки. — Нет, благодарю. — "Так, что мне там от нее нужно, я все забыла уже почти. Ах, да", но Овечка опередила ее:

— Не желаешь ли приобрести какую интересную вещицу. Я возьму за нее столько, сколько есть у тебя в кармане.

— У меня нет карманов — Алиса осмотрела свое платье.

— Как жаль, но такие условия торговли — либо то, что в кармане, либо сто тысяч миллионов золотых монет.

— Сколько? Сто тысяч миллионов. — С насмешкой сказала Алиса, она уже поняла, чего хочет Овечка. Она хочет играть. — Да за эти деньги даже Малыша не купишь.