— Я могу, только мы отдыхаем, когда требуется дать разгрузку мозгу. Сейчас она мне не нужна. Но если тебе требуется, то я не прочь составить компанию.

Егор Васильевич потянул за большую толстую ручку, и от стены отделилась довольно большая по размерам кровать, дно которой сливалось с обоями. Испытывая все же некоторое чувство неловкости, учёный разделся и предложил сделать то же самое мальчику. Тот послушно обхватил себя руками, дотронулся до блестящего, похожего на обычную пряжку предмета, до того момента воспринимавшегося Егором Васильевичем как простое украшение. Раздался щелчок и в мгновение ока костюм пришельца лёг на пол. Мальчик стоял перед Егором Васильевичем абсолютно голый.

Но не скорость раздевания или непредсказуемая нагота ребёнка заставили остолбенеть несчастного полярника. Ведь его сын, будучи крохой, боялся спать один, частенько забираясь к нему в постель, и отсутствие трусиков на уже взрослом мальчике могло бы лишь удивить его. Сейчас же Егор Васильевич был в состоянии, близком к обморочному.

Это он — человек, не раз смотревший в лицо опасности и не терявший присутствия духа в самых непредвиденных ситуациях! Но видно для одного дня было слишком много впечатлений. До крайности пораженный учёный, презрев все приличия, уставился немигающим взглядом туда, где у мальчиков и мужчин традиционно располагается орган воспроизводства себе подобных.

Так вот именно этого, столь важного и ценимого всей слабой половиной (каждый волен её определить по желанию) земного населения органа, у пришельца как раз и не наблюдалось. Вместо оного у него был лишь маленький бугорок неизвестного предназначения. Выйдя из продолжительного ступора, Егор Васильевич пошелестел:

— Залезай под одеяло, будешь нагонять температуру.

Мальчик послушно лёг в постель, а Егор Васильевич, примостившись рядом, прижал его к мощному телу, тут же, впрочем, раскаявшись, ибо от тела мальчика исходил жуткий холод. "Всё не как у людей", — ворчливо подумалось ему, и учёный провалился в сон.

Прошло несколько часов... Открыв глаза, Егор Васильевич пару-тройку минут соображал, где он и что с ним. Ощутив на своей груди голову мальчика, он враз всё вспомнил. Но что-то изменилось за время сна, и это "что-то" было неуловимым, но очень важным. Отдохнувший мозг послушно занялся сравнительным анализом последних, предшествующих сну, минут и настоящего.

Довольно быстро Егор Васильевич пришёл к убеждению, что всё по-прежнему, кроме холода, исходящего от тела ребёнка ранее. Сейчас его гость был абсолютно земным, с легкой испариной на лбу, тёплым и безмятежно сопящим во сне мальчишкой, до боли напомнившим полярнику его собственного сына, ставшего бесконечно далёким сейчас, но остающимся неизменно близким и единственным в самых сокровенных уголках памяти.

Аккуратно, стараясь не потревожить сон мальчика, Егор Васильевич переложил его голову со своей груди на подушку и начал внимательно рассматривать лицо ребёнка. Сейчас, так близко к нему, оно казалось немного другим. Красивые и идеально пропорциональные черты лица остались, но появилась по-детски трогательная беззащитность, еще острее всколыхнувшая в Егоре Васильевиче воспоминания о былой семейной жизни, о времени, когда он мог также лежать рядом со спящим сыном и мечтать, как они вдвоём когда-нибудь будут смотреть на звёзды и рассуждать о Вселенной.

Но мечты эти так и остались мечтами — сын уже давно и окончательно порвал с ним отношения. У него была своя, взрослая жизнь, полная земных забот и радостей. Сын Егора Васильевича занимался коммерцией, непременными условиями которой являются здравый смысл и расчёт, а не отвлечённые звёздностранственные рассуждения. "Будь он земным человеком, да еще постарше — фурор у женщин был бы ему обеспечен. Наши земные женщины ведомые инстинктами, за такое лицо своего избранника отдали бы что угодно, лишь бы их ребенок был на него похож!

Да и не только они — столь приятное лицо, несомненно, расположило бы к нему всех в равной мере", — думалось ему, — "Мальчик, конечно, прав — мы ещё не совершенны, да и стоит ли быть совершенными? К совершенству надо лишь стремиться, как к горизонту, который, как известно — лишь видимая линия и до которого невозможно добраться. Ведь как только совершенство будет достигнуто, жизнь тут же остановиться, исчезнет смысл...

Но, конечно, нужно попытаться дотянуться до них, хотя в чём-то мы их и превосходим. Сдаётся мне, что наш душевный мир побогаче будет, да и эмоции у нас ярче..." Он взглянул на мальчика и отчего-то жалость к их высокоразвитой цивилизации сгустилась в душе. Как же сдержаны они, мало эмоциональны, может, оттого и живут так долго?

Только нет в их жизни яркости — есть развитие науки, интеллекта, способностей, а простой радости маловато будет. Слишком уж они рассудочны... Вот и мальчик этот рассуждает о том, чтобы наладить диалог с нами -и это здорово, они ведь и в самом деле запросто могут нас смести, с их-то технологиями... А вот просто полюбоваться цветами или закатом — дано ли им это? Так что не только нам у них, им у нас поучиться тоже есть чему и ещё неизвестно, что главнее.

Мальчик зашевелился, и Егор Васильевич любовно и бережно погладил его по волосам, что усилило прилив нежности к порядком уже очерствевшей душе. После развода Егор Васильевич замкнулся в себе, хотя вида не подавал и для всех оставался тем же весёлым и остроумным учёным-полярником, в дребезги разбивая миф о том, что учёный — это сухарь.

Он по-прежнему оставался душой компании, балагурил, рассказывал злободневные анекдоты, каждый раз новые, и его присутствие на вечеринках было залогом прекрасно и с пользой проведённого времени. Только вот глаза перестали смеяться и, оставаясь наедине с собой, Егор Васильевич с тоской осознавал, что трагедия его жизни не в том, что он что-то потерял, а в том, что он уже ничего не хочет получить.

Он создал себе стройную систему, взяв за основу цитату своего любимого философа Артура Шопенгауэра. "Всё происходит необходимо, следовательно, неотвратимо и неизбежно", — так когда-то высказался этот великий пессимист. Эта система надёжно защищала рассудок и нервы полярника как раз в тех компаниях, где он веселил счастливые или же желавшие казаться таковыми семьи и детей, которые в нём души не чаяли. Уходя после такой вечеринки домой, он благодарил Бога и Шопенгауэра за то, что ему удалось создать вокруг себя те неощутимые извне стены, которые надёжно защищали его от досужих советов людей, желавших бы устроить его жизнь.

Сейчас же, лёжа на постели и размышляя о госте, а так уж вышло, что мысли сместились на него самого, Егор Васильевич вдруг с неподдельным ужасом осознал, что за время, проведённое с пришельцем, с ним стряслась, пожалуй, непоправимая беда: его стройная система дала сбой. Он внезапно и, казалось бы, без особых воздействий извне, с ужасающей ясностью и безапелляционностью осознал: надёжно выстроенные им стены его вовсе не защищают, они его ИЗОЛИРУЮТ!

Последствия сделанного открытия могли быть непредсказуемы. Где-то на уровне подсознания включились защитные механизмы, мгновенно изменившие ход мыслей учёного: "Интересно, сколько мне понадобится времени, что бы вернуться в привычную колею после этой затяжной командировки.... Когда я смогу, наконец, вплотную заняться своей, как это считается, сумасбродной идеей о создании нового направления в области предсказания землетрясений".

Создание "службы "подземной погоды" было его давней мечтой, выпестованной им за многие годы. Надлежащим образом организованная, эта служба позволила бы радикально изменить ситуацию с землетрясениями, которые приносили и приносят колоссальные беды человечеству. А там, глядишь, и до стопроцентного предсказания погоды не так далеко будет. Всем известно, что погода, как правило, не оправдывает возложенных на неё прогнозов. Да и что это такое — прогноз погоды?

Сейчас это не более чем лотерея, в которую играют все составляющие природы: лесные ручейки, реки и озёра всех величин, различные подводные течения от мелких прибрежных до глобальных, таких как Гольфстрим... Велико влияние Солнца и Луны, ну и, естественно, "тернового венца природы" — человека. Главными призами выступают ураганы и шторма, цунами и тайфуны, землетрясения и извержения вулканов. К поощрительным призам можно отнести снежные бураны и торнадо, а на долю бонусов остаются всякие грозы и мелкие наводнения...

Человечество, выступающее непременным участников этой лотереи бессильно перед справедливостью барабана судьбы — оно, как правило, всегда гарантированно проигрывает. Лесной пожар нагрел воздушные массы и погода изменилась — сначала на местном уровне, а изменения местного уровня повлекли более широкие изменения...

Процесс запущен и в итоге там, где могла бы пройти обычная и даже приятная гроза разразится ураган, а там, где был запланирован торнадо случиться лишь легкий ветерок...Во всех случаях человеку уготована незавидная роль статиста, а иногда и жертвы тоже! Мои разработки должны помочь избежать многих проблем, так что нельзя считать "службу подземной погоды" такой уж сумасбродной идеей — будущее у неё великое, если оно случится...

Мальчик, зашевелился, открыл глаза, зевнул и, потянувшись, неожиданно изрек:

— Доброе утро!

— Привет. Рад тебя приветствовать на советской станции "Север-2". Как спалось?

— Необычно. Ты знаешь, у нас не принято спать так — без одежды и в компании. Мы отдыхаем иначе, и необходимость отдыха зависит, как я, кажется, уже говорил от степени утомлённости мозга, а не тела.

Ещё одно существенное различие, — подумалось Егору Васильевичу, — мы отдыхаем и телом и умом.

— Долго мы не отдыхаем — как только скорость протекания процессов в мозге восстановлена, мы сразу же возвращаемся к делам.

— Тогда не стоит залёживаться, — заметил Егор Васильевич с улыбкой, — или же ты хочешь узнать смысл земного понятия "поваляться"?

— Я восстановил необходимый температурный уровень и оптимальную работоспособность мозга уже некоторое время назад и сейчас нахождение в этом положении лишено необходимого смысла. Ощущения от излишне проведённого в постели времени я зафиксировал и проанализирую несколько позже.

— Если я правильно тебя понял, это значит — встаём. Подъем!!!, — бодро скомандовал Егор Васильевич, вскакивая с постели и увлекая за собой мальчика. Сложив ладони рупором, имитируя горн и протрубил подъем, окончательно стряхнув с себя остатки расслабленности, отчасти с некоторым сожалением расставаясь с тем, что и для него уже "было лишено необходимого смысла" — он неплохо отдохнул и чувствовал себя посвежевшим.

Мальчик оделся в течение нескольких секунд, так что Егор Васильевич даже почувствовал некоторое разочарование — ему хотелось увидеть, как же застёгивается этот удивительный костюм ребёнка. Но, когда натянув свитер, он обернулся — пришелец был полностью одет. "Надо признать, мастерить одежду они умеют",

— с некоторой даже завистью подумал учёный. Действительно, пролежавшая на полу всё это время комком одежда пришельца, которая, перед этим неминуемо должна была пострадать от лазаний по крыше во время установки антенны и от погодного воздействия, выглядела так, словно она только что из модного салона одежды! Разумеется, их модного салона одежды, если, конечно, он у них есть.

Вместе подошли к умывальнику, синхронно умылись, Егор Васильевич, шутя, стряхнул воду с рук в сторону мальчика. Тот сначала серьезно, как обычно, посмотрел в его сторону, ответил тем же и весело засмеялся. Некоторое время они, весело смеясь, поливали друг друга водой! Брызги, непредсказуемо разлетаясь в разные стороны, красочно переливались в свете электрических ламп. Счастье, что аппаратура находилась далеко и не могла пострадать от их невинной детской забавы.

Пройдя на кухню и поставив чайник, Егор Васильевич задумал разговорить гостя и узнать, как же все-таки появляются особи на их планете. Начал он, как водится среди людей, не желающих в лоб задавать вопросы, издалека:

— Никак не могу отделаться от чувства несоответствия твоей внешности и возраста. Сколько же тебе лет?

— Примерно сто двадцать. Около одиннадцати лет, по-вашему. Но точной даты рождения у нас не бывает — это не значимый факт.

Это для вас он незначимый, — с непонятной тоской подумал учёный, — а для нас так даже очень. Что ни говори — день-то особенный. Это относится к нему можно по-разному: в детстве — с радостью и надеждой, в юности — с ожидание, в зрелом возрасте — с разочарованием, а в старости -...

— ...тоже с надеждой, а ещё с благодарностью или разочарованием — зависит от жизни в целом. По крайней мере так пишут в ваших книгах...

— Я совсем забыл, что ты читаешь мысли...Я иногда думал, особенно на учёных советах, как бы здорово было прочитать мысли оппонентов... А сейчас должен признать, что это довольно неудобно. И даже неприятно.

— Возможно, но ты уж извини... Я могу молчать.

— А смысл? — улыбнулся Егор Васильевич — разве это что-то изменит? Я хотел бы задать тебе вопрос, который, наверно, не совсем обычен...

— Отчего же... Это вполне законный интерес, я даже ждал этого вопроса. Мы не рождаемся так, как вы. Мы выстраиваем организмы согласно генной схеме, находящейся, если следовать вашей терминологии, в банке данных конкретной особи. При этом желаемые параметры уникальности или, по-вашему, отличительные особенности задаются изначально парой размножения.

Чтобы приступить к этому процессу, необходимо получить разрешение Совета, который проводит мониторинг населения и оценивает необходимость появления новой особи с желаемыми отличительными особенностями. Мой Папа, например, ждал 400 земных лет, чтобы получить разрешение на право воспроизводства меня с заданными параметрами уникальности.

— Так вас что, на заводах по схемам собирают? Мамы-то у тебя нет?

— Почему нет? Есть. Как и у всех — Информационная Мама. После разрешения Совета на воспроизводство, составляется уникальная микробаза данных будущей особи, которая имплантируется в Маму, которая непосредственно осуществляет процесс воспроизводства. Впоследствии уникальная микробаза реимплантируется и сдаётся в банк данных населения нашей планеты. Копия микробазы может быть в любое время синтезирована из структурных образцов конкретной особи.

Пары размножения стараются подбирать с учётом получения максимальной пользы для населения, но иногда ещё случаются ошибки.

Всем процессом управляет Главный Компьютерный Центр. Для вас, наверное, будет понятней "суперкомпьютер". При воспроизводстве новой особи остаются неактивны все качества родителей, признанные отрицательными и, наоборот, усиливаются положительные, генная цепочка формируется исключительно в интересах нашей популяции. Готовый эмбрион помещается в тело женской особи и развивается обычным способом. В заданный временной промежуток происходит десцинация новой особи.

— Здорово, но непонятно.

— Да, это действительно трудно, если не знать первоосновы составления банка данных конкретной особи. Но я, к сожалению, не смогу тебе внятно это объяснить. Если ты все же примешь решение отправиться со мной, то, возможно, ты поймешь всё сам.