| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
-А! Ну его! — Маруся махнула рукой.— Вчера с отшельником Ильей, что у большой реки живет, выясняли, кто больше пива выпьет.
— И кто кого?— заинтересовался полирующий призрачный топор Мак.
— Судя по головной боли Афанасия, победило пиво. — Тетка уже заканчивала седлать белоснежку, а я все продолжал таращиться на свое транспортное средство.
— Ну что же ты? — Мария взглянула в глаза великану, и, соглашаясь, кивнула, — На человеческом языке его имя не произнести. Но я очень рада, что он будет с нами. Тебе еще предстоит с ним подружиться, Руслан. А пока мы можем звать его просто Серогривый. — И она вопросительно глянула на него. Жеребец согласно кивнул и толкнул меня головой, видимо, предложив поторопиться. Я тут же перекрестил его в Серко. Возражений, кроме смачного насмешливого фырка не последовало. Мне показалось, что я его сильно рассмешил. Мда...Уже и кони надо мной смеются. Ну не бред ли?
Как там, в сказке говорится? Ехали они, долго ли, коротко ли...
Словом, приехали мы в Берендейку довольно быстро. Я на Серогривом ехал,... с трудом. Но держался. Деревенский я парень или где? А то, что я коней лишь только в телевизоре видел, так это никого не касается. Рыжий немного впереди по кустам шуршал, да зайцев со скуки гонял. Ей-ей! Сам видел, как возмущенный заяц нам вдогонку кулаком грозил! Тетка что-то негромко рассказывала летевшему рядом с ней Маку. Тот задумчиво кивал и иногда что-то переспрашивал. Так и добрались до опушки. Скоро стала видна река. А я уже стал вполне серьезно подумывать о пешем ходе, прилично там, или неприлично... Отбитая задница — вот что неприлично! Лес закончился, и первое, что мне бросилось в глаза — двухметровая вывеска у добротного каменного моста через реку. На ней был изображен весело улыбавшийся дородный голубоглазый мужичок, в одной руке держащий неправдоподобно большую кружку с пивом, истекающую пузырями пены, вторая рука была сложена в фигуру, нечто среднее между кукишем и знаком "о'кей", которая указывала на двухэтажное бревенчатое строение. Правда, всего было как-то ... многовато... Щек, пуза, пива.... Не иначе художник творил после той самой кружки...
Мария весело хмыкнула:
— Рыжий, ты что, Славомиру основы маркетинга начал читать?
Кот распушил усы:
— Ну рассказал ему кое-что... Так для его же пользы! Я же у тебя всего Карнеги перечитал! И этого...в красной толстой книге...
— Ну и ну... — покачала головой тетка, и двинулась по направлению, указанном кукишем.
Очень скоро мы въехали во двор.
Чей-то раскатистый бас слышался от самых гостеприимно распахнутых ворот. Двор был аккуратно прибран, но абсолютно пуст. Такое ощущение, что все аборигены при виде нашего отряда дружно попрятались. Однако, как выяснилось позднее, попрятались они гораздо раньше.
Мария спрыгнула с лошади и, оглянувшись, констатировала:
— Утренний разбор полетов, судя по всему. Все разбежались, чтобы под горячую руку Славомиру не попасть. Тяжелая она у него, особенно с утра. Одному Ольгусу не привыкать. Он очень спокойный парень, в отличие от Слава. Эй, хозяева! Встречайте гостей, вояки! — Две головы, вихрастая русая и седая выглянули на крик из окна.
— Мария! Как ты вовремя!
Славомиром оказался невысокий, плотно сбитый мужичок, очень похожий на рекламный плакат на въезде. Он стремительно слетел со второго этажа. И, гостеприимно распахнув руки, понесся в нашу сторону.
Тут же зашевелились работники, предусмотрительно прятавшиеся от хозяйского гнева.
Наших коней забрал обихаживать заботливый старик-конюх. Белоснежка тут же попыталась сунуть морду к нему в карман, зная, наверное, что там обязательно лежит вкусная солоноватая корочка хлеба. И, судя по довольной, похрупывающей сухариком, физиономии, не ошиблась.
-Ты надолго, подруга? А у нас тут такие дела! А это кто? — Славомир неприязненно уставился на меня.
Я, честно говоря, опешил. В чем дело?
— Племяш мой и помощник, знакомься — Руслан.
— Ведьмак, аль по сыскной части? — Мгновенный потеплевший взгляд на мою куртку. — Ну да ладно, сначала надо перекусить, с дороги, чай, а потом и о делах поговорим. Ведь не просто так заявилась? Нам твоя помощь нужна. И ты проходи, вьюнош, чего стал? Чай не чужой!
— А помощь-то какая, или в Берендейке ведьмы перевелись?— Лукаво прищурилась Мария.
— Вот язва... Да нет, ведьм своих хватает,— отмахнулся Слав,— сыск надо учинить! Но сначала за стол! И даже ... Молчи, говорю! За стол!
Конечно, хозяин расстарался. Хотя должен сказать, что берендейская еда не сильно отличалась от нашей. Только ее было очень и очень много. Потчевал нас Славомир от души. Стопка янтарных пышных блинов приятно радовала глаз и желудок. Для любителей сладкого стояли свежий мед и вишневое варенье. Запеченый с яблоками гусак так и таял во рту. Мне по вкусу пришлась жареная рыба, "еще утром в реке плавала, прокомментировал Слав, поймав мой хищный взгляд", и мелкая вареная картошка, приправленная сметаной и зеленью. Вкуснота! Глаза бы ели и ели, но было уже некуда. Я отвалился от стола, поглаживая раздувшийся живот. Ни кусочка больше не влезет! Однако, когда хозяин торжественно внес огромное блюдо с еще парующим кабанчиком, обжаренным на вертеле, желудок почему то издал голодный рык... И я снова принялся орудовать ножом. Кстати сказать, вилки здесь были, только не трехзубые, как у нас, а двух и широкие. Прикольно! Моих сотрапезников подобные мысли явно не смущали. Даже тетка, отложила свои овощи и, забыв про пресловутую диету, положила на тарелку аккуратный кусок свинятины. Рыжий, уничтоживший целое блюдо с мелкой дичью, блаженствовал над миской с домашней сметаной, держа в лапе полуобглоданную куриную ножку, которая периодически тыкала в сторону молчаливого Ольгуса, смачно пыхтевшего трубкой.
Мак оседлал свечную люстру, которая представляла собой тележное колесо, не менее двух метров в поперечнике, и надраивал свой призрачный топор, с завистью поглядывая на Марию со Славом, или, точнее, на бочку с пивом, которую они с явным удовольствием дегустировали.
— Ну, что ж, теперь можно и о деле поговорить,— откинулся со стола Слав, поглаживая дородное брюшко. Может, и не так уж и преувеличил художник?
— Ммм.... Да? — Мария с сожалением отложила в сторону недоеденную рачью шейку и приготовилась слушать.
— Тебя, Маняша, давно не было в наших краях. Совсем позабыла дорогу! Нехорошо...Но дело вот в чем. Помнишь, пять лет назад, было посольство из Загорья? Да, чегой-то я...— Славомир почесал в затылке, собираясь с мыслями, — ты же их сама и встречала. В общем, с той поры все ладно было. Прислали загорцы сюда мастеров да купцов. Они в Берендейке прижились сразу. А что? Народ работящий. До дела жадный. Ворчливый только, да задиристый. Князю вон хоромы какие отстроили после пожара. Ты их еще и не видела! Потом эльфы из Светлого Леса посольство наладили, и тоже кое-кто жить остался. Целительством да охотой промышляют. Даже сородичи их Темные, как их там дровы, что ли? И те охранную контору открыли. Князь их все больше к разведке, да по особым делам приглашает. Хотя и редко. Мда... Так и жили— богатели... Все пять лет. А последнюю седмицу словно сглазил кто. Друг на друга волком смотрят. Гномы с эльфами — чуть что, сразу в драку. И сразу за клинки да секиры хватаются! Стража с ног валится. Торговля затихла. Два каравана из Заморья должны были прийти, а нету. Куды делись? Ни одна лавка оружейная загорская не торгует, златых да серебряных дел мастера заказов не берут, самому князю отказали! Видано ли? И у меня, сама видишь, людей не густо... И это перед Торгом! — Слав многозначительно выставил пухлый палец,— Отсутствие потребительного спроса! О как!
Мария скептически глянула на Рыжего, и обернулась к выжидающе замолчавшему Славу:
— Интересно. А князь что?
— Князь тебя велел сыскать. Уж не знаю, что за кошка меж вас пробежала. Не мое это дело. Но не до обид сейчас. Давай, советница, принимайся за работу!
— Мда... Я-то со своей головной болью пришла. Однако может быть, что все это в одном горшке сварено.
— Вот и славно! Вот и хорошо!— радостно засуетился Славомир, и зачем-то добавил, — А я в твою комнату никого не пускал. Так и стоит, как оставила. Прибирались маленько, но ничего не трогали. Поди забыла, как тут живется, в своем Заземелье?
— Ну, это вряд ли... — грустно рассмеялась тетка,— Однако пора и дело делать, пойдем-ка мы собираться к начальству. Будем распутывать клубочек, что-то мне кажется, у наших проблем отсюда уши растут. Острые.
Пока Маруся переодевалась, к князю, видишь ли, неловко в штанах, одно слово — женщины! Я пытался осмыслить то, что только что услышал.
Рыжий развалился на лавке и бессовестно дрых, слегка подергивая ухом.
— Ты с нами, Рыжий? — я слегка толкнул его в бок.
— Ммм...нет, я буду собирать имнфорррмацию,— кот улегся поудобнее, и смачно захрапел.
— С лавки не свались, оперативник!
Сколько же женщине нужно времени, чтобы переодеться? Это, собственно, был риторический вопрос. Вроде бы тетка быстро перекидывается, да и не красится совсем. А здесь, наверное, никто не красится...
— Мак, а ты? — Я задрал голову вверх.
— Я тут покручусь. Поговорю с местными привидениями, проведу, так сказать, рекогносцировку — лихо подкручивая гусарские усы поручика Ржевского, и поправляя пышный чуб под кивером, ответил наш неугомонный комповой.
— Ну что, ты готов? — Мария вышла из своей комнаты.
Я не сильно разбираюсь в женской одежде, но это летящее светлое одеяние ей очень шло. Длинная юбка, по-моему, вообще всем женщинам идет и, конечно, слегка свитые в слабую косу волосы, перехваченные серебряным обручем.
— Хороша! Одно слово, ведьма!— восхищенно загудел рядом дядька Славомир.
Мария кокетливо покрутилась перед нами и сделала шутливый реверанс. Вот честно, я совершенно не узнавал свою обычно серьезную и очень взрослую тетку. Может быть, ей здесь больше нравится жить, чем у нас? Тогда почему... А понял! Служба! Хотя, видно, все-таки она здесь бывает. И судя по всему не так редко. Ладно-ладно, я до всего докопаюсь!
Глава 4
В которой Руслан знакомится с первым лицом Берендейского княжества, узнает много интересного и находит первого побратима.
Молоденькая светловолосая ведьмочка обняла руками выжженный березовый пень и, навзрыд, плакала... Горько и безнадежно. Будто не она только что прожигала во вражьем войске страшные огненные просеки... И, вычерпав собственную силу до дна, пробивалась сквозь строй мертвых тел к погибшему побратиму. Ее глаза, затянутые беспощадной серебристой пеленой, были холодными как лед. А серый вихрь двуручных клинков сеял смерть и ужас. Многие воины, как свои, так и чужие, впервые видели, как сражается обезумевший от горя Страж. И это было страшно...Очень страшно.
А теперь она горько рыдала, как девчонка, стараясь смыть слезами боль с души. И кровь с собственных рук... И жгучую ярость из сердца... Ей было страшно. И очень, очень больно. Никогда еще Маайри не теряла близких людей. Это было в первый раз.
Стоявший неподалеку сероглазый княжич хмурился, скупо отдавал приказы воинам, но не подходил к посестре. И никого не подпускал. Пусть выплачется. Самому плакать хотелось, но... Не можно. Княжич горько вздохнул. Даже поплакать по младшему не можно... Краем глаза глянул на Марию. Ничего, сестричка, ему в Ирие, поди, мед уже подали...
— Княжич!
-Чего тебе?— Глеб недовольно повернулся к старенькому лекарю.
— Чего-чего... А Видга-то обернуться успел.
— Правда? И что?
— А ничего. Не знаю пока чего, оборотни, они, того...— насупился старик.
— Говори!— Рванулся к нему княжич.
— Коли будет зачем, вернется с Серых пустошей, а пока... Волком останется.
— Да разве ж незачем? Не говори никому, старче. Раны вылечи! Должник я твой навечно...
— Вечно... Слишком долго, княжич, — горько усмехнулся в седые усы лекарь.
— Проси, что хочешь, старик!— Рванул ворот рубахи Глеб.
— Ничего мне не надобно,— посмурнел Любочад.
— Прости меня, лекарь, помоги младшему!
— Не могу я. Придет время, вернется он.. Вот так-то, будущий князь! Не все нам подвластно!
Глеб глянул на Марию, на лекаря...
— Выходи младшего, пусть хоть волком! И ей не говори, прошу! Если не получится, она же не переживет!
— Плохо ты знаешь свою посестру... Ну, да ладно, твоя воля,— сухонький лекарь глянул снизу вверх на двухметрового княжича.— Иди! Не скажу я. Только зря все, узнает, чай ведунья не из малых, — и не простит она лжи... ни себе, ни тебе, ни мне, старому дураку...
Берендейка встретила Марию как доброго старого друга, вернувшегося домой из далеких странствий. Постелила под ноги дорогу скатертью. Новую серую дорогу, созданную мастерами Загорья — камень к камню, чистую и светлую. Стукнешь каблучком — звенит! Поет словно.
Здоровалась с загулявшей где-то в Мирах ведьмой голосами птиц, слетавших с деревьев прямо на плечи. Те быстренько цвиркали, рассказывая новости, и улетали дальше, разнося весть о возвращении подруги. Важно кивала лапами елей и радостно протягивала ветви ранних яблонь — попробуй, что выросло!
Домой! Она все — таки вернулась домой. Как же сложно жить в двух мирах одновременно... Когда приходится выбирать между долгом и...долгом. Между любовью... и любовью. Разве сердце может разорваться на две половинки? Сколько же лет она избегала появляться здесь? Мария задумалась. Около пяти, это точно. В аккурат после того, как здесь обосновались гномы Загорья. Вон, гляди — уже и дорога выложена, и дома все больше каменными становятся. Ясно же, что загорские мастера приложили свою мозолистую руку к восстановлению столицы княжества после пожара, в котором погибла почти половина Верхнего города. Когда пришла беда, они были все вместе, друзья-побратимы. И было им на четверых девяносто лет. Если считать, что Вортиму стукнуло всего сорок пять, а гномьи сорок пять, это как Машкины пятнадцать тогда... У него только борода расти начала
Детинец догорал... Алые всполохи играли на обрушенном доме... Люди суетились, подавая ведра, заливая уже никому не нужной водой никому не нужные бревна... А княжич, в одну ночь ставший князем, просто стоял на коленях перед родным домом и остекленевшими глазами смотрел в никуда...
Он, Глеб, был младшим. Любимым младшим сыном в большой и дружной семье берендейского князя Акима. Вот старший — Демид, наследник, да и средний Семен, они были серьезными, а он нет. Он, последыш и любимец матушки. И, чего греха таить, даже отцовские глаза теплели, глядя на проделки своего неслухи — младшего. Его любили и баловали всей семьей. И когда он собрал таких же сопливых побратимов и ушел искать приключений на свою задницу, никто его не останавливал.
"Эк, какой воин растет!"— Любовался княжичем отец. "Блазит, молодший",— решили братья, посмеялись и занялись своими делами. "Сохрани его, богиня!"— Молилась в тишине часовни матушка. А вот когда пришла беда и беспощадная смерть забрала у него все что было дорого — Глеба не было рядом. Не с кем было сражаться. Все уже случилось...
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
