Эльфантина. Отравленная кровь

Эль испугалась. Не за себя, за невольника. Хотя, казалось бы, какое ей до него дело. Но ради его спасения она обратилась к Гаю, чего не делала очень давно.

— Мой принц, — с непривычки голос звучал глухо. Давно она не разговаривала, не с кем и не о чем было. Арда обычно понимала ее с полкивка. — Вы хотели что-то со мной обсудить.

Гай был поражен. Забыв о невольнике, он повернулся к ней.

— Ты решила снизойти до меня. С чего такая честь? — хмыкнул он недоверчиво. — Я полгода увивался за тобой хвостом, а ты даже в мою сторону не смотрела. И вдруг заговорила.

— Сегодня такой день, — она сделала неопределенный жест. Пусть спишет ее болтливость на нервы перед церемонией. — И потом ты знаешь, почему я молчала.

— Хочу услышать это от тебя.

— Разговоры — пустое. Они ни к чему не ведут. Я — Богиня, ты — наследник. Наши пути давно превратились в две параллельные.

— Я не хотел для тебя такого, — он обвел ее рукой.

Иногда Эль думала, как бы Гай поступил, не будь она Богиней. Может и к лучшему, что судьба распорядилась так, а не иначе. По крайней мере, порошок надежно отгораживал ее от принца и ему подобных.

— То, чего ты хотел, ни для кого не секрет, — ответила она спокойно. Давно научилась владеть эмоциями. — Но это невозможно. Только не после всего, что было. И не между нами.

— А помнишь, как в детстве? — глаза Гая озорно блеснули. — Нам же было весело вдвоем.

— У нас разные воспоминания о детстве, — Эль передернуло. Порой она мечтала потерять память, чтобы не помнить, как было в детстве. Гай ни при чем. Он выстрадал не меньше ее, поэтому он теперь такой.

Принц приблизился. Наклонился, рука потянулась к шее и замерла в миллиметре. Эль чувствовала его тепло и дыхание. Их губы почти соприкасались.

— Эль, — прошептал он, — жизнь моя, боль моя. Как же я люблю тебя... как ненавижу...

От его слов по коже пробежал мороз. Он не дотрагивался, нет, но Эль все равно дрожала. В такие моменты она особенно остро осознавала, как хрупка и беззащитна. Перед миром, перед жрецами, перед императором и перед наследником. Тонкий слой порошка на коже — вот ее единственная защита.

Рука Гая напряглась, аж вены вздулись. Кажется, вот-вот сожмет, сломает тонкую шею, но в последний момент он сдержался. Оттолкнул Эль несильно, да так чтоб не коснуться кожи. Вдохнул со свистом через сжатые зубы.

— Я послезавтра уезжаю в провинцию по приказу отца, вернусь через месяц, — будничным голосом произнес принц, будто не терял контроль. — Придешь попрощаться?

— Разумеется, — кивнула Эль невозмутимо. В игру под названием 'у нас все отлично' она играла не хуже него.

Развернувшись на пятках, Гай ушел, забыв, что хотел проводить. С ним всегда так — перекинешься парой фраз, а душевное равновесие потом восстанавливать несколько часов. Но она не злилась. Гай старший из детей императора. Разница в возрасте у нее с наследником — пять лет. Страшно представить его жизнь без нее. Они вместе-то едва справлялись, а уж как он в одиночку переносил капризы и причуды повелителя и не сломался для нее загадка. Больно видеть, что он вырос во всем на него похожим.

* * *

Как она терпела? Почему не съездила ему по лицу? Или Богине тоже нельзя дотрагиваться до других? Рейн даже вникать не хотел в их высокие отношения.

Аристократ, уходя, так посмотрел на Рейна, что он против воли встал в позу покорности. Сейчас-то он понимал девушку чуть лучше. Такому попробуй не подчинись, размажет по стене. И еще удовольствие в процессе получит. За годы рабства Рейн за версту научился распознавать садистов. Этот один из них.

Эльмидала, Эль — теперь, когда он узнал ее имя, девушка как будто стала ему ближе. Она не задержалась на балконе. Проходя мимо Рейна, впервые обратилась к нему:

— Никогда ему не перечь. Меня он не тронет, тебя же уничтожит.

Она говорила тихо, чтобы только он слышал, словно они заговорщики. Рейн проводил ее недоуменным взглядом. Что это было? Попытка оградить его от неприятностей? Похоже, прошлая ночь связала их крепче, чем он предполагал. Догадывается ли кто-нибудь из ее окружения, что она пыталась с его помощью покончить с собой? Разве что Арда.

На террасе возвышалось несколько тронов. Один золотой массивнее других. К нему и направилась Эль. И удобно ей сидеть на таком? Он ведь жесткий. Но у нее хоть был этот трон, а Рейну никто не предложил присесть, и он застыл позади Эль. Раз его дело охраняться, нельзя расслабляться.

Вскоре на террасе появился седовласый бородатый мужчина лет пятидесяти в небрежно накинутой на плечи хламиде — живое воплощение вальяжности и величия. За ним следовала свита знати. В том числе аристократ, с которым говорила Эль.

Рейна распирало любопытство. Он слегка наклонился к ближайшей служанке и спросил, кто этот бородач.

— Ты что, — она округлила глаза, — это же император Иллари — Клеон Багряный.

— Почему Багряный? — шепотом уточнил Рейн.

Но служанка так посмотрела, что желание узнавать ответ пропало. Прозвище императора ассоциировалось у нее с чем-то ужасным. Но поболтать-то хотелось. Уже несколько недель у него не было нормального общения. А служанка молоденькая и симпатичная — светлая коса, карие глаза с крапинками, добродушная улыбка. К тому же местная. Не рабыня.

Рейн попросил ее рассказать о церемонии дарения. Признался, что понятия не имеет, чего ожидать. Сказал, что весь в предвкушении. В ответ снова этот взгляд, словно она сомневалась в его умственном здоровье. Да что ж такое! С досады Рейн замолчал. Не клеилось у него в последнее время общение с противоположным полом.

— Меня зовут Верда, — успела шепнуть ему служанка перед тем, как площадь огласилась ревом.

Рейн вздрогнул от неожиданности, но быстро понял, что это всего лишь трубы подали сигнал к началу церемонии. Он вытянул шею, чтобы ничего не пропустить.

Усыпанная песком круглая площадь перед террасой пустовала. Толпа зрителей умолкла, едва трубы утихли, установилась гнетущая тишина. Поразительно, как огромное количество людей может стоять так тихо. Раздался протяжный скрип — под террасой открылись ворота. На площадь вывели пять девушек и пять юношей в сопровождении жрецов. Шествие возглавлял тот самый вольный, что подарил Рейна его нынешней хозяйке. Его лысина блестела на солнце, точно начищенный сапог.

Процессия под звуки труб вышла в центр площади. Девушки и парни бухнулись на колени прямо в песок лицом друг к другу, за их спинами встали жрецы — на каждого по одному. Лысый принялся толкать речь.

— Жители Иллари, сегодня великий день. Именно в этот день тысячу лет назад Богиня впервые почтила нас своим присутствием. Она принесла на острова светоч знаний. Без нее мы как слепцы бродили по тьме. Но она осветила наш мир своим присутствием. Богиня поделилась с нами любовью, красотой, благодатью, взамен попросив лишь нашей верности. Чтобы доказать, что мы и по сей день ей верны, раз в году мы проносим Богине дар. Отрываем от сердца лучших из лучших и отдаем ей в знак нашей бесконечной любви и поклонения.

Толпа благосклонно внимала словам жреца, поддерживая его гулом. И только плечи Эль напряглись. Рейн не видел ее лица, но чувствовал, что девушка не в своей тарелке.

— О, Великая Богиня, — теперь жрец обращался непосредственно к Эль, — прими наш дар.

Жрец умолк. Видимо, Эль полагалось как-то отреагировать, но она тянула время. Все, включая императора, смотрели на нее. Последний с осуждением.

— Госпожа, — одними губами прошептала Арда.

Эль, дернувшись, пришла в себя и подняла руку. Тонкое запястье чуть ли не просвечивало на солнце. Пальцы подрагивали, но едва ли это кто-то заметил кроме Рейна.

Сложив безымянный и мизинец, она прижала их к ладони большим пальцем, одновременно направив указательный и средний к небу. Знак был дан. Жрецы на площади пришли в движение. У каждого в руках было по шелковому шнурку. Рейн сперва не обратил на них внимания, а разглядев, не сразу понял для чего они. И лучше бы он оставался в неведение.

Жрецы накинули шнурки на шеи девушкам и парням, стоящим перед ними на коленях. Те не дергались, не пытались вырваться. То ли их чем-то опоили, то ли они искренне верили, что приносят себя в жертву ради общего блага. Когда их душили, они не сопротивлялись. Все произошло быстро и в абсолютной тишине. Один за другим молодые, полные сил и жизни люди валились замертво, а Эль так и сидела с поднятой рукой.

— Всемогущие боги, — пробормотал Рейн, — да что ж это такое?

— Тише, — одернула Верда. — Не привлекай внимание. Делай вид, что наслаждаешься зрелищем, не то в следующий раз подарят тебя.

Вот так дар Богине. Рейн далеко не впечатлительный мальчишка. За свои двадцать семь лет много чего повидал, но ему стало дурно. К горлу подкатила тошнота. Он с трудом боролся с рвотными позывами, наблюдая, как уносят тела принесенных в жертву людей. Эль, наконец, опустила руку.

А дальше началось гуляние, народ веселился. Не понятно, что их радовало больше — то, что Богиня довольна, или что в этот раз в дар принесли кого-то другого. Пока Эль исполняла свои обязанности Богини — стояла как истукан, давая толпе вдоволь налюбоваться собой, Рейн потихоньку расспросил Верду о местных традициях. В частности о церемонии дарения.

— Тысячу лет назад, — объяснила служанка, — на острова явилась Великая Богиня. До ее прихода здесь жили разрозненные племена. Ни письменности, ни культуры. Городов и тех не было. Варвары, одним словом. Но она всех организовала, создала государство и возглавила его.

— Много ума не надо, подчинить дикарей, — хмыкнул Рейн, но заметив недовольство Верды, умолк.

— Богиня создала народ Иллари из ничего. С тех пор мы ей поклоняемся.

— Но зачем приносить раде нее человеческие жертвы? Нельзя обойтись животными?

— Их приносили всегда. Еще во времена жизни Богини, — ответила Верда. — Она питалась людьми.

У Рейна вытянулось лицо. Что ж это за существо такое — Великая Богиня Иллари? И была ли она на самом деле или ее выдумали? Он осторожно поинтересовался об этом у девушки, стараясь не задеть ее религиозных чувств.

— Конечно, была, — уверяла служанка. — Приплыла из-за океана на корабле. Вся из золота.

— Постой, — перебил он, — корабль из золота? Да такой никогда не поплывет, затонет под собственным весом.

— Да не корабль, глупый, — вздохнула Верда, — а Богиня. Она была из золота.

— Прямо-таки из металла? Как бусы на госпоже?

— Ну, может, и нет. Но только волосы, кожа и даже глаза у нее были цвета золота. Это доподлинно известно. На всех фресках ее такой изображают.

Много ума не надо, чтобы догадаться, представителя какой расы можно назвать золотым. Естественно, гелиоса. Это у них волосы, кожа и даже глаза желтого цвета, как пески и горы в пустыне, которую они зовут домом. Выходит, когда-то в незапамятные времена некая гелиоска приплыла на острова, застала здесь хаос и, воспользовавшись случаем, провозгласила себя местной Богиней.

Ныне живущие илларцы, конечно, не раз видели гелиосов. Те свободно разгуливают по улицам девяти островов. Но не в силах местных сопоставить образ народа солнца с той, кому они поклоняются. Богиня так давно умерла, что все давно забыли, какой на самом деле она была. Попробуй кто намекнуть, что их Богиня всего-навсего гелиоска, они его быстро поджарят на костре за оскорбление религии.

Солнечные всегда были высокоразвитой цивилизацией. Они и людей на материке во многом обставили, что уж говорить о полудиких островитянах. Должно быть, гелиоска и правда показалась им Богиней. А то, что людьми питалась, так это легко объяснить. Для жизни гелиосу нужна энергия. Либо солнечная, либо людская. На островах хоть и тепло, но до Гелиополя с его вечным днем им далеко. Жизни ее правда ничего не угрожало, могла бы обойтись без жертв, но, видимо, сострадание и совесть ей были незнакомы. Вот она и брала энергию из верных подданных, а они рады были услужить. Так рады, что до сих пор ей жертвы приносят, хоть она давно умерла. Только как с этим соотнести роль Эльмидалы. Этого Рейн пока не понимал.

ЗАКОНЧЕНО. Читать БЕСПЛАТНО на Литнет.