Честь и Польза

— И что должен сделать скромный посланник правительства в 'Арктикуголь'? Раскрыть заговор врагов Отечества и спасти мероприятие?

— Напрасно иронизируете, господин полковник, напрасно. Самое главное, что вы должны сделать — это как можно добросовестно выполнить возложенные на вас хозяйственные задачи.

— И только? — язвительно хмыкнул Покровский, — а я себе уже нафантазировал черт знает что.

— Хочу напомнить, что главная причина неудачи Георгия Седова при попытке осуществить свой проект заключалась его в крайне скверной подготовке. Именно некачественные собаки и продовольствие поставило крест на его благородных начинаниях. Там, куда вы отправитесь, важна каждая мелочь, ибо завозиться она с Большой земли и как правило, незаменима. И от того как тщательно и качественно все это мелкое будет сделано во многом и будет зависеть успех этого проекта. Надеюсь, что я все ясно изложил — холодно произнес Щукин и с достоинством поставил опустевшую чашку.

— Я прекрасно понял ваши опасения, Николай Григорьевич, но мне кажется, вы несколько преувеличиваете сложности моей миссии. Проследить за сооружением причальной мачты для дирижабля и организации склада для нужд экспедиции, чья длительность продлится максимум месяц, гораздо проще, чем снарядить корабль для длительного плавания в полярных широтах.

— Согласен, но хотя Баренцбург и находится на российской части Шпицбергена, я не исключаю возможности диверсии со стороны заинтересованных в провале экспедиции сторон. Достаточно пожара на складе или причальной мачты и всё. Вы даже не представляете себе, с какой помпой будут открывать это мероприятие здесь, и как будут чесаться там руки, чтобы сорвать этот смелый проект. Ставки очень и очень высоки и я убежден, что либо норвежцы, либо англосаксы попытаются вставить палки в наши колеса.

— Но в Баренцбурге я совершенно никого не знаю и вряд ли смогу быстро распознать тех, кто будет готов совершить козни.

— Нужных людей там не так много как кажется, — Щукин достал из внутреннего кармана пиджака фотографии и стал раскладывать их перед полковником.

— Это тот, кто будет непосредственно заниматься строительством порученных вам объектов, Фунтиков Ферапонт Ильич, главный инженер 'Арктикуголь', — на стол легло фото осанистого человека средних лет. — В его распоряжении все строительные средства и рабочие руки. На Груманте девять лет и отзывы о нем исключительно хорошие. О вашей миссии он знает в общих чертах и ему приказано оказывать вам всестороннюю помощь в плане людей и информации.

— Вот Терешкин Фрол Митрофанович, главный интендант Баренцбурга, которому поручено создать склад для нужд экспедиции. В цели и задачи мероприятия не посвящен, основная для него легенда, склад создается в связи с грядущим расширением русского присутствия на Шпицбергене.

— Неприятный купчишка — произнес Покровский, рассматривая обладателя острых пронзительных глаз смотревших на него с фото.

— Мне он тоже не понравился, но заменить его некем. Желающих ехать в Баренцбург как вы догадываетесь не очень много. Следуя теории Ломброзо, можно предположить склонность к казнокрадству и прочим аферам, что проверяется нужными органами. И вот ваша правая рука, радист Журавлев Никифор Сергеевич. Едет вместе с вами на ледоколе 'Святогор' вместе с мощной радиостанцией, которая обеспечит вам связь не только с Мурманском и Архангельском, но и с Петроградом и Москвой.

Щукин положил фотографию молодого остроносого человека с плотно прижатыми ушами.

— Это наш человек. Состоит у нас на связи более двух лет, исполнителен, в порочащих связях замечен не был, однако полностью положиться на него не могу. Сами понимаете специфику нашей работы — генерал дал Покровскому несколько секунд, чтобы лучше рассмотреть представленных ему людей, а затем решительно убрал их со стола.

— Вот вся ваша королевская рать, в которой вы являетесь главным связующим звеном. Согласно декрету правительства, вам даны широкие полномочия, вплоть до ведения следственных действий, проведения судебных разбирательств и вынесения приговора на ваше усмотрение и ответственность.

— Очень жестко, в последствие могут возникнуть неприятности — помня свои прошлые шишки, сказал Покровский, но Щукин решительно покачал головой.

— Нет, суд и следствия включены по моему настоянию и я уверен, что вы с должной осторожностью распорядитесь документом, чья суть 'То, что сделано подателем, сделано по моему решению и на благо государства' — перефразировал Дюма генерал и сделал знак девушке повторить заказ.

— Как, разве это не все?

— По 'Арктикуголь' все, но я хотел бы обсудить с вами ещё один вопрос относительно Маньчжурии.

— Я так и знал — с горестным укором вздохнул Покровский, но генерал пропустил его вздох мимо ушей.

— Вопрос состоит в том, что мне нужен опытный и решительный человек, который приложит все силы, чтобы полностью выполнить данный ему приказ. Не скрою, что на это дело я планировал вас, но как видите, возобладала иная точка зрения, и я хотел поговорить о, хорошо вам известном офицере Константине Рокоссовском. Вы с ним действовали в Синьцзяне и по вашей аттестации, он был направлен в Харбин, где хорошо проявил в маньчжурских событиях прошлого года. Генерал Зайончковский очень доволен им и представил его к внеочередному повышению в звании, к капитану. Министерские кадровики запротивились, но Андрей Медардович своей властью все-таки пробил их костное упрямство.

— Так, что вам нужно от меня, после столь блистательной характеристики?

— Вы хорошо знаете капитана Рокоссовского и мне нужно получить то вас исчерпывающий ответ относительно его исполнительности к полученному сверху приказу — сделал паузу Щукин и полковник прекрасно понял, о чем он умолчал.

— Надеюсь, то, что вы собираетесь поручить капитану, не будет выходить за рамки чести и достоинства офицера?

— Конечно, нет — быстро заверил Щукин Алексея Михайловича. — Вся особенность заключается в том, что задание, которое ему будет предложено, имеет определенную сложность, связанную с территориальностью театра его действий. Как вы знаете, на севере Маньчжурии нам принадлежит только железнодорожное полотно, станции, город Харбин и прилегающие к полотну земли на расстоянии десяти метров, все остальное китайская территория. Наши противники, китайские хунхузы и стоящие за ними японцы беззастенчиво пользуются этим, особенно после прошлогоднего конфликта.

По понятным причинам, я не могу посвящать вас во все детали плана предстоящей операции. Скажу только одно, нужно будет действовать на территории сопредельного государства и действовать так, чтобы потом никто не мог связать эти действия с нами. В противном случае мы дадим хорошие козыри в руки наших противников, в первую очередь японцев и англичан.

— Понятно, — недовольно поморщился Покровский, всей душой не любивший закулисные игры военной разведки. — Насколько важна эта операция для нашего положения в Маньчжурии?

— Очень важна. Если все случиться, так как мы планируем, Харбин и все наши приграничные земли получат год-другой спокойной жизни, а это очень важно. Поверьте на слово, сильно задрали китайские бандиты наше население не только на КВЖД, но и в Приамурье, и в Приморье, а войска применить мы не можем. Стоящие за Чжан Цзолинем японцы только и ждут повода, чтобы обвинить нас в агрессии и ввести в южную Маньчжурию свои войска.

— Если проблема стоит так остро, то почему вам так нужен капитан Рокоссовский? По-моему любой офицер из Маньчжурского пограничного корпуса с радостью возьмется за выполнение задания, если это принесет Харбину спокойную жизнь? — удивился Покровский, но генерал, лишь усмехнулся ему в ответ.

— В том-то и дело, Алексей Михайлович, что не каждый. Мы разговаривали с двумя человеками и оба отказались принимать участие в операции, едва узнали о том, что действовать предстоит на сопредельной территории. Приказать им мы естественно не могли и чтобы ещё раз не нарваться на излишнюю щепетильность, а также сократить до минимума возможность утечки информации на сторону, мы занялись поиском стопроцентного варианта. Сначала таким вариантом были вы, затем капитан Рокоссовский, так что вы за него скажите — неторопливый доверительный тон разговора подразумевал возможность подумать, но Покровский ответил сразу.

— Тот поручик Рокоссовский, которого я знал, при получении столь ясного и исчерпывающего разъяснения, никогда бы не ушел в сторону, если можно спасти сотни человеческих жизней — решительно заявил полковник, глядя прямо в глаза собеседнику.

— Отличный ответ,— радостно улыбнулся Щукин, — очень надеюсь, что быстрый карьерный рост не испортили вашего бывшего подчиненного. Молодые люди с легкостью проходят огонь и воду, но спотыкаются на медных трубах славы.

— Во время нашей последней встречи он был именно тем, кого я знал по Восточному Туркестану и вряд ли за прошедший год он сильно изменился. Зная специфику вашей работы, вы можете передать ему от моего имени дружеский привет с надеждой на скорую встречу.

В знак благодарности Щукин кивнул головой, и словно оправдывая свою фамилию, моментально вцепился в Покровского мертвой хваткой.

— Раз уж мы перешли к передаче приветов, то хотел спросить, не помните ли вы этого человека — спросил Щукин и как заправский фокусник, буквально из воздуха, извлек фотографию молодого китайца в военной форме.

Покровскому хватило пары секунд, чтобы определить, что перед ним выпускник офицерской школы Вампу, но кто это конкретно, ему было трудно признать.

— Что-то знакомое, но никак не могу вспомнить — пожал плечами полковник, но Щукин не собирался отступать.

— А так? — он вновь буквально неоткуда достал второе фото, и на нем Покровский без труда узнал бородача сидевшего на коне.

— Это комиссар одной из китайских бригад Чжоу Эньлай, очень храбрый и толковый человек, к тому же довольно образованный. От него я впервые услышал, что вооруженные маузерами китайцы знают Вольтера и Дидро.

— Все правильно. Бывший генерал-майор революционных войск Гоминьдана. Вы о нем упоминали в своих рапортах о работе на юге Китая. Я взял это на заметку и постарался достать фотографию вашего знакомого.

— Для того чтобы точно знать кому передавать привет от господина Владимирова. Все ясно господин генерал — с явным разочарованием в голосе сказал Покровский, — а почему вы сказали, что бывший генерал-майор? Я, честно говоря, не знал, что он вообще выбился в генералы.

— Ему присвоили это звание незадолго перед событиями в Шанхае, так, что вы и не могли об этом знать. А уволили его из рядов Гоминьдана в феврале этого года, по причине его связей с коммунистами. Точнее с лидером КПК Мао Цзэдуном, не встречали такого? — в руке у Щукина появилась ещё одна фотография, но запечатленный на ней человек был решительно незнаком Покровскому. Он с одного взгляда определил чистую гражданскую принадлежность представленного ему индивидуума.

— Нет. Мы, знаете ли, Николай Григорьевич все по передовым там работали, в тылах крайне редко гостили. Трепотню, таких субъектов, нам слушать без надобностей.

— Прекрасно вас понимаю, и потому давайте вернемся к вашему знакомому. События в Шанхае стали для нас холодным душем, заставляющие нас по-новому посмотреть на события в Китае. Участвовать в китайских событиях, как вы сами понимаете, нас заставляют обстоятельства и государственные интересы. Пусти мы это дело на самотек, и мы получим такой антироссийский Китай, такого агрессивного соседа, какого никогда не имели у себя под боком со времени Чингисхана, созданного на английские, американские и японские деньги. Поэтому мы обязаны иметь своего милитариста в противовес японского или английского.

— Ставка была сделана на Сун Ятсена, но его внезапная смерть вывела в лидеры Чан Кайши, а это ещё тот прохвост, на подобия редиски. Сверху красный, а изнутри белый. Он конечно клянется и божится в преданности к России, но данные которыми мы располагаем говорят об обратном. Поэтому принято решение не ложить все яйца в одну корзину и расширенно искать новых союзников в Китае, одним из которых могут стать китайские коммунисты.

— Бог в помощь, но судя по фото того человека, что вы мне показывали, он мало чем отличается от Чан Кайши или прочего генерала милитариста. Тот же хитрый взгляд и неискренность в глазах — вынес свой вердикт Покровский.

— Да вы батенька физиономист — пошутил Щукин. — Ваш знакомый комиссар сейчас находится в городе Наньчан, провинции Цзянси.

— Знаю, бывал там. В Наньчан находится филиал торговца Никодима Петровича Гребешкова, насколько мне не изменяет память.

— Не изменяет, — подтвердил Щукин. — Именно к нему мы и собираемся отправить своего человека под видом торговца. Как вы понимаете, господин бывший генерал-майор читать кроме как по-китайски не умеет и почерка вашего не знает. Мне нужно нечто такое, что могли знать только вы вдвоем и подтвердит правдивость слов моего посланника.

Просьба генерала застала Покровского врасплох, но вскоре нашел выход.

— Передайте комиссару, что я часто вспоминаю тот мясной деликатес, которым он меня угостил в палатке под Ухань. Этого должно быть достаточно, так как никого из белых офицеров при этом не было, да и китайцев также мало присутствовало — с лукавой улыбкой произнес полковник.

— А что это за деликатес? Мой посланец должен знать.

— Это была изыскано приготовленная собака. Её приготовил один из бойцов Чжоу Эньлая — кореец — с невозмутимым лицом произнес Покровский.

— Большое спасибо, Алексей Михайлович, не смею вас больше задерживать. Извините, что забрал у вас больше обещанной пары минут. Служба — сдержанно произнес Щукин, и собеседники обменялись рукопожатиями.

— Я очень надеюсь, что если со мной что-либо случиться, вы позаботитесь о моей жене — сказал Покровский, выпуская руку генерала. Он пытливо смотрел в лицо собеседника, но у того не дрогнул ни один мускул.

— Не люблю говорить о грустных вещах с теми людьми, которых хорошо знаю и считаю за честь быть с ними знакомым. Эта не та тема, но если вам будет легче от этого, я обещаю сделать все, чтобы Наталья Николаевна и ваш ребенок имели достойный пансион содержания.

Генерал коротко кивнул головой на прощание и быстро покинул кафе. Впереди его ждали большие дела.

Документы того времени.

Выписка из постановления правительства от 18 марта 1928 года.

Признавая, что задача ликвидации неграмотности среди населения страны является одной из главнейших задач стоящей перед Российской республикой на данный момент, правительство постановило создать Всероссийскую комиссию по ликвидации неграмотности под председательством Луначарского Анатолия Васильевича.

В её задачу входит разработка в кратчайший срок с привлечением лучших специалистов страны программы по ликвидации такого огромного социального неравенства как неграмотность. Программа будет представлена на рассмотрение и утверждение правительства до июля месяца этого года, с тем, чтобы можно было приступить к борьбе с неграмотностью уже с сентября месяца.