Ледяной Отшельник. 1

— Эй! — крикнул кто-то рядом, и Эрдел вздрогнул от неожиданности. — Он очнулся! Позовите кто-нибудь Мать!

На мгновение полог откинули, и в палатку ворвался яркий дневной свет. Эрдел повернул голову и увидел выбегающего из палатки орка. Ясно, подумал он. Вот я где.

17.

Тем же вечером в палатку, где лежал Эрдел, начали собираться орки. Сперва появилась молодежь и расселась по дальним углам. Чуть позже — несколько взрослых орков во главе со старейшиной. Среди них Эрдел узнал Гадзи. В полутьме ему трудно было разобрать, кто куда садится, да и чувствовал он себя неважно. Наконец, в палатку вошла Мать в сопровождении двух учениц. Орки сразу же прекратили разговоры. Ученицы с бубнами уселись у входа, и Мать поставила перед огнем глиняную тарелку, наполненную темными листьями. Бросив пару листьев в огонь, она принялась неторопливо прохаживаться взад-вперед по небольшому пространству, что оставалось не занятым. Ученицы следили за ней, потихоньку начиная стучать колотушками в бубны. Мать ходила молча, прижав руки к груди. Ее голову украшал высокий расшитый убор с разноцветными тонкими лентами. Под ними лицо Матери оказалось почти полностью скрыто. Эрдел какое-то время следил за ней, а потом утомился и закрыл глаза.

Он предполагал, что Мать собирается лечить его раны, но вскоре происходящее перестало быть похожим на лечебный сеанс. Мать подбрасывала в костер листья, отчего в помещении распространялся тяжелый сладковатый запах. Фигура шаманки то появлялась, то исчезала в сизом дыму. Ритм бубнов ускорялся; обходя костер, Мать начала подпрыгивать и ударять себя в грудь кулаками. Сколько так продолжалось, Эрдел не знал. Ученицы неистово били колотушками по натянутой коже огромных бубнов, Мать скакала вокруг огня, то стуча себя в грудь, то ловя что-то в воздухе. Внезапно она упала, и бубны стихли. Кто-то быстро накрыл ее лицо куском ткани.

Изредка Мать шевелилась, издавала невнятные звуки, однако ничего больше не происходило. Затем она села и продолжила что-то ловить в воздухе почти над самым огнем. В какой-то момент она ловко извернулась, будто бы поймав того, кто пытался от нее увернуться, и Эрдел мигом ощутил, как к нему возвращается головная боль. Он в панике попытался привстать, однако орки молча ухватили его за руки и за ноги. Мать поднесла к лицу сжатый кулак и плюнула. В дальнем углу палатки что-то зашипело, и сидящие там рванулись ближе к огню, не задев, однако, ни Мать, ни Эрдела.

Несмотря на растущую боль, Эрдел продолжал видеть и слышать происходящее. В дальнем углу, откуда со страхом бежали орки, возникло тусклое зеленоватое свечение. Мать повернулась и погрозила пальцем. Из угла послышался вздох: "А-а-а-а...". Ученицы легко ударили в бубны, и Мать начала общаться. Эрдел плохо знал орочьи наречия и не понимал, о чем Мать говорит с духом. Боль усиливалась, но Эрдел не отважился издать ни звука — нарушить происходящее казалось пострашнее любой боли. Орки крепко его держали, мать говорила, то и дело бросая в огонь листья, и скоро из-за дыма и полутьмы Эрдел уже не так отчетливо видел зеленоватое сияние. Вдруг рядом очутилась Мать. Она распустила завязки рубашки на его груди, сняла прикрывавшие рану тряпки и вытащила откуда-то узкий нож. Ученицы как по команде затянули песню, и Эрделу начало казаться, что в его голове прорастают побеги южного растения отоиби, способного расти по метру в сутки. Мать что-то делала с раной, но эта боль была ничто по сравнению с тем, что творилось у него в голове. Потом Мать спрятала нож, подняла руку, и Эрдел с ужасом увидел в ней свое сердце. Шаманка развернулась и бросила сердце в угол. Раздалось шипение, будто оно угодило в лесного кота, и мимо Эрдела скользнуло что-то длинное и прозрачное. Орки отшатнулись, пришелец достиг каменного круга, ограждающего огонь, и исчез в пламени.

Песни закончились, бубны смолкли. Мать поднялась, прошла к выходу, где ученицы подхватили ее под руки, и покинула палатку. Некоторое время орки молча сидели, а потом неторопливо потянулись наружу. Эрдела отпустили, и он, еще не избавившись от наваждения, вдруг понял, что больше не чувствует боли. Он даже не заметил, как она ушла.

18.

С тех пор он больше не видел Матери, зато появились его знакомые — Гадзи, Ашур и ученица Тэлен, а также, к удивлению Эрдела, молодой эльф по имени Менкалиан, который, оказывается, тоже присутствовал на ритуале, сидя неподалеку от угла, где возник дух. Все они справлялись о его здоровье, рассказывали забавные истории, происходившие в стойбище, однако Эрдел понимал: они ждут, когда он окрепнет, чтобы что-то выяснить.

В один из дней он попытался найти Проклятого, однако старания не увенчались успехом — он услышал только размазанный в пространстве гул, а определить направление не смог. Тем же вечером к нему явились Тэлен, Гадзи и эльф со неизменными перьями и кисточками. Усевшись рядом, они сразу приступили к делу.

— Нам кажется, ты готов к разговору, — сказала Тэлен. Эрдел, прислонившийся к покрытой шкурами деревянной распорке, кивнул.

— Более-менее, — ответил он.

— Вот и хорошо. Начнем с того, что ты помнишь о нападении.

— Помню, что у охотничьего домика на нас напали. Больше ничего.

— Ты знаешь их? Видел раньше?

— Видел, — сказал Эрдел. — По пути сюда мы заночевали в доме знакомых Хорта, на ярмарке. Там был один из нападавших.

Тэлен помолчала.

— Расскажи нам о демоне, — произнесла она через некоторое время.

— О ком? — удивился Эрдел.

— О демоне, который был в том человеке.

— Я не могу, — ответил Эрдел. — Это нарушение устава.

— Послушай, — вступил в разговор Гадзи. — Я тебе объясню, что тогда случилось. Вы с этим Хортом доехали до охотничьего домика, где вас уже поджидали. Ты поднялся на крыльцо, и в этот момент твой приятель и брат по вере Хорт выстрелил тебе в спину из арбалета, а второй, что ждал в избе, добавил вторую стрелу, в грудь. После этого они преспокойно уехали, прихватив демона. Ты бы умер, если б не Тэлен, с которой говорил дух. Это благодаря нему мы поехали тебя спасать, так что ты должен объяснить, что все это значит. Тем более того же хочет и Мать.

Потрясенный Эрдел молчал. Эльф строчил свои заметки, то и дело обмакивая перо в баночку с тушью.

— Откуда вы об этом узнали? — наконец, спросил он.

— Мы охотники, — сказал Гадзи. — Читаем по следам.

— А дух? Что за дух с тобой говорил?

— Мне кажется, тебе лучше знать, — ответила Тэлен с усмешкой. Эрдел ошеломленно покачал головой:

— Не может быть.

— Он просил о твоем спасении. Мы исполнили его просьбу и теперь хотим знать, что за угроза связана с похищенным демоном.

Эрдел приложил руку к груди — сердце колотилось так, словно хотело разбить грудную клетку и выскочить на волю.

— Я мало знаю, — наконец, сказал он. — Только в общих чертах.

— Пусть в общих, — согласилась Тэлен. — Это тоже неплохо.

— Позволю себе вас перебить, — встрял Менкалиан. — Тут говорили о духе, который просил помочь Эрделу... Я из ваших намеков ничего не понял, так что хотелось бы поподробнее, если можно.

— Это был Карро, — не слишком уверенно ответил Эрдел, поглядывая на Тэлен. — Высокий человек с длинной косой, с двумя мечами...

— И черной лошадью, — добавила Тэлен. — Верно?

— Это конь, Трав, — машинально ответил Эрдел.

— Карро! — воскликнул Менкалиан и даже опустил перо. — Ваш бог!

— Да, — Эрдел невольно улыбнулся, глядя на изумленное лицо эльфа. — Бог смерти и темных искусств. Когда я его увидел, то решил, что умер.

— Увидел? — тут же спросила Тэлен. — Тебе он тоже являлся?

Эрдел мысленно посетовал на свою болтливость, но отнекиваться не стал.

— Сперва мне явился наставник из монастыря, мой учитель... Наверное, он давал знать, что умер и покинул свое тело. А потом я оказался в стране смерти, с Карро.

— И что случилось? — спросила Тэлен.

— Мы пошли на гору, — ответил Эрдел, — и он показал мне свое царство. За его пределами был странный дух, который, как сказал Карро, угрожал его миру и миру остальных четырех богов. После этого я очнулся.

Орки и эльф молчали. Тэлен некоторое время размышляла, перебирая костяное ожерелье, а потом спросила:

— Значит, бог хочет, чтобы ты ему помог?

— Я не знаю. Он был не слишком разговорчив.

— Ну а демон? — нетерпеливо спросил Гадзи. Эрдел взглянул на него и ответил:

— На самом деле их одиннадцать.

— Одиннадцать демонов? — поразился Гадзи.

— Проклятых. Тот, кого вы видели, один из трех, что находятся в землях Гураба. Четверо, насколько я знаю — в Акамаре, у тамошнего ордена хранителей. Об остальных мне ничего не известно.

— Одиннадцать, — протянула Тэлен и опустила глаза, снова о чем-то задумавшись. — Откуда известно, что именно одиннадцать?

— Мне так сказали, — ответил Эрдел.

— И зачем его похитили? — спросила Тэлен. — Что он может, кроме как жрать собак?

— Не знаю! — воскликнул Эрдел. — В мои обязанности входило следить за этим конкретным Проклятым, и до сегодняшнего дня я даже не думал, что кто-то может его выкрасть!

Снова воцарилось молчание.

— Ладно, — сказал Гадзи. — И что ты теперь собираешься делать?

Эрдел задумался.

— Сначала отправлюсь в монастырь, — наконец, ответил он. — Узнаю, как и что. Может, вы все-таки ошиблись...

Гадзи хмыкнул. Эрдел не продолжал.

— А кто знает о Проклятом больше? — подал голос эльф. Он, кажется, записал все, что хотел, и уже убирал свои принадлежности.

— Жрецы Гураба, — ответил Эрдел. — Совет ордена в Везене. Там, кстати, находятся два других Проклятых.

— Их тоже ножами кромсают? — поинтересовался Гадзи.

— Нет, — ответил Эрдел без особого энтузиазма. — Они выступают на арене. Дерутся. Агрессивное воздействие необходимо, иначе они перейдут в стадию кокона и начнут нападать.

— В стадию чего? — не понял Гадзи.

— Кокона. Это просто название, — сказал Эрдел. — Вы сами видели, что он с вашей собакой сделал. С каждым разом ему бы требовалось все больше мяса, он становился бы все сильнее. В конце концов... — он махнул рукой.

— Нет, ты уж договаривай! — возмутился эльф, снова вооружившись пером и бумагой.

— Мне рассказывали, — начал Эрдел, — что когда такое происходило, и Проклятого становилось невозможно контролировать, ему отсекали голову. Тело умирало, а дух вселялся в другого человека, которого шаманам приходилось долго искать. Очень трудная задача, особенно когда времени мало. Проклятый занимает тело, овладевает его сознанием и заставляет впадать в спячку. Далее история повторяется. Одна из задач нашего ордена — следить за Проклятыми, но простые шаманы-камертоны не знают, для чего все это надо. Цели и причины известны только высшим жрецам, поэтому от меня вы вряд ли узнаете что-то полезное.

— Почему этого Проклятого возили какие-то ярмарочные шуты? Почему он не выступал на арене Везена вместе с остальными? — спросил эльф. Эрдел молча пожал плечами. Тэлен покачала головой и поднялась:

— Пойду поговорю с Матерью. Она очень встревожена. Кстати, она просила передать, что через пять дней ты должен отсюда уехать.

19.

Реакция на эти слова, как позже думал Эрдел, была неправильной. На сутки он погрузился в уныние, которого не испытывал уже много лет, со времен службы на юге. Он бы не смог объяснить причины такого состояния — разве эти орки были его друзьями? Да, они спасли ему жизнь, но лишь благодаря Карро, и от этого не стали ему ближе, чем были в первую встречу. Волновало ли его поведение Матери, избавившей от проклятия мертвеца, а потом давшей всего десять дней на восстановление после ран и ритуала? Прежде всего она берегла собственный народ. Столкнувшись с неизвестным, угрожающим и опасным, она стремилась от него избавиться, а поскольку с этим неизвестным был связан Эрдел, то и от него тоже.

Впрочем, эти размышления ни к чему не вели. Эрделу было обидно, что его, еще с трудом ходившего, вышвыривают прочь. Однако к вечеру следующего дня он уже всерьез думал, что будет делать дальше. Положим, он уедет от орков — дадут же они хотя бы завалящую упряжку или, на худой конец, ездового оленя, — а что потом? Ехать в монастырь по единственной дороге через ярмарку? Чтобы его заметил Вайко и его люди? Не факт, что они уверены в его смерти — на следующее утро трупа у избушки уже не было, а факт убийства вполне могли проверить, прямо или косвенно. Земля слухами полнится, да и место не безлюдное, кто-то обязательно проехал бы мимо. Убийство монаха случается не каждый день, и об этом бы наверняка распространились слухи. Отсюда до ярмарки пятнадцать дней. Как раз в это время Хорт с приятелями добрались до Вайко. Если они решат, что Эрдел выжил, то будут следить в оба — живой свидетель такого похищения им не нужен. А добираться до монастыря лесными тропами Эрдел был не в состоянии. До него и по наезженной дороге ехать почти месяц, а по лесной чащобе — все полтора.

Последнее время его никто не беспокоил, словно догадываясь, что он чувствует. Один раз зашла Тэлен, молча сменила повязки и напоила горьким, бодрящим отваром. Остальное время Эрдел пребывал в одиночестве, размышляя, как ему быть.

На второй день в палатку заглянул эльф.

— День добрый, — поздоровался он, не решаясь войти. Эрдел махнул рукой. Менкалиан быстро скользнул внутрь и расположился рядом с лежащим Эрделом.

— Знаешь, — сказал эльф, — я все вспоминаю, о чем мы говорили при первой встрече.

— И о чем же? — вежливо осведомился Эрдел.

— Ты рассказывал о службе на границе, — глаза эльфа блестели. — У нас очень мало об этом знают; только в общих чертах. Мы не слишком любим юг, жару, и редко спускаемся в те широты. Ты, наверное, это и сам знаешь...

— Там не так жарко, как кажется, — ответил Эрдел. — Конечно, теплее, чем здесь, но снег иногда тоже выпадает.

— То иногда, — протянул эльф. — Мы — народ северный, хотя если понадобится, и на юге проживем. Я хотел тебя спросить — не мог бы ты поподробней описать свою службу? Например, твой обычный день в наряде. Как это происходило?

Эрдел не выдержал и расхохотался. Чего-чего, а такого он не ожидал. Менкалиан не обиделся или не подал виду. Он тоже слегка улыбался, глядя на собеседника, но отступать не собирался.

— Ты же вроде орков изучаешь, — произнес Эрдел. — В нашей жизни на границе не было ничего интересного.

— Вот скажи, — продолжил терпеливо эльф. — Ты ведь человек образованный, монах. Много книг прочел.

— Допустим, — ответил Эрдел.

— И что, по-твоему, является в них самым важным?

— Смотря в каких.

— Не думаю, чтобы ты увлекался ярмарочными листками про любовь конюха к дочке кузнеца, — насмешливо сказал Менкалиан. — Те книги, что ты читал, были религиозными либо научными. Что в них главное?

— Это слишком отвлеченный вопрос, — ответил Эрдел. Менкалиан покачал головой.

— Ты плохо учился.

Эрдел понял, что разговор перестал быть шутливым.

— Да нормально я учился! — воскликнул он. — К чему ты ведешь-то?

— К тому, что медленно соображаешь. Главное в книге — это живой свидетель. Много ли ты встречал рассказов о войне с мертвецами, которые написаны служившими на границе монахами? Я имею в виду не те здоровенные фолианты, в которых ученые авторы пытаются доказать свою версию и причину воскрешения мертвецов. Я говорю о трудах реальных, живых людей, которые там были и все видели, — Менкалиан покачал головой. — Могу поспорить, что таких книг вообще нет. При этом все мы — и вы, люди, и мы, эльфы, — ценим те произведения, в которых видно и слышно живое дыхание времени. Описание города, в наши дни уже полностью занесенного песками. Церемонии, в которой путешественник принял участие и которую нынче забыли даже потомки тех, кто тогда ее проводил. Возможно, даже потомков не осталось... племена уходят, на их месте появляются другие. А мы, живущие через сотни лет после авторов этих книг, благодаря их свидетельству можем, как видящие на расстоянии шаманы, прикоснуться к прошлому, увидеть одежду, обычаи, лица, архитектуру. Вот поэтому я тебя и спрашиваю. Ты — живой свидетель истории. Для тебя это обычная служба, как для сотен других. Как для всех, кто живет сейчас. С юга на север идут мертвецы. Подумаешь, они уже пятьсот лет идут. А потом мы придумаем способ, как сделать так, чтобы они не шли, и через несколько десятилетий появится поколение, которое откажется верить, что мертвецы способны передвигаться. А еще через сто лет ученые скажут: да бросьте, всё это байки, насочиняли героических мифов... древние сказания, выпуклая образность, на самом деле имелось в виду то-то и то-то... — Менкалиан замолчал, но Эрдел даже не думал его перебивать. — В общем, я был бы признателен, если бы ты просто рассказал мне, как воевал. Какие-нибудь интересные случаи, легенды, технику поимки мертвеца... Ты ведь там долго пробыл?