Небесная дева

На этот раз женихом и невестой оказались Мрия и Сокол. А четвёртой парой были Дана и Волна. Когда же все четыре пары поженились, нас всех вовлекли в хоровод. Вначале он шёл в одну сторону, затем в другую. Я старалась не смотреть на людей — голова начинала кружиться. Лишь следовала движению этой людской волны, ухватившись как можно крепче за руку мужа.

Вскоре всё стихло. Звуки, пляски, движение. Я открыла очи. Поженившиеся сегодня выходили вперёд, к дереву. Настала пора одаривать всех.

Мама поднесла нам мой сундучок с бусинами.

Глава семьи говорил пожелания, жал руку моему теперь уже в очах людей точно мужу, а я одаривала его жену, дочек. Когда же это действо завершилось, а у меня жемчуг ещё остался, я высыпала его с заводь, где мамы с новорожденными детками купаются. Считалось, что кто-то да найдёт из малышей. А эти бусинки пропитаны счастьем.

Потом то же самое проделали Тенька, Мрия и Дана.

— Возвращаемся домой, — огласил дед Бажен.

Все и кинулись. Как по мне, торопились они не продолжить празднование, а узнать, что наши мужья подарят.

Когда же мы вернулись, накрытые столы ломились от яств. Все собрались на верхнем ярусе.

Теперь настал черёд принести дар моему мужчине.

Его рисунки засветились зелёным цветом, он закрыл очи и какое-то время так стоял, а потом сияние исчезло. Ничего не вышло?

А он улыбается.

— Что ты подарил? — спросил дед Бажен.

— Глядите, что это? — послышались удивлённые возгласы детей.

Стали спрашивать у мужа. А он подошёл, поднёс руки к молодому растению, выступающему из ствола дерева, и полилась вода.

Её тут же набрали в чашу. Дали испить вначале супругу, потом мне, а потом уж и всем остальным. Вода была чистая. Такую достать было очень сложно, поэтому мы наловчились пить соки да выпаривать солёную воду, набирать во время дождя, собирать росу. Зимой растапливали снег, который добывали наши мужчины на верхушке священного древа.

И вот тут вода. Пресная. Откуда она берётся?

— И как много её? — спросил дед Бажен Ветра.

— Она идёт из земли, как деревья пьют, так и вы можете.

— А худа нашему дому не будет?

— Я просто сделал чистый канал, который будет давать вам воду.

Не уверена, что народ проникся. Да и детям запретили тратить воду. К новшествам у нас относятся с опаской.

Настал черёд подарка Орлика.

Так тот скромно так упрыгал куда-то вниз. Удрал? Но вскоре вернулся.

— Это самострел. Знаю, вы не убиваете живых существ, но мало ли... Пригодится. Я заготовил детали, завтра кому-то из вас покажу, как собирать, чтоб вы сами могли сделать такое оружие.

Дед Бажен вновь недовольно фыркнул. Ему не угодишь. Понятно, что в быту использовать не будут, но правильно Орлик сказал — всякое может случиться. Тем паче, что угроза со стороны глубоководных существ есть.

Взглянула на Орлика другими очами: а он молодец! Главное, чтоб ко мне не лез!

Сокол подарил какое-то орудие для вспахивания и рыхления земли. Выбиралась даже глубина погружения ножа в землю.

Дед Бажен даже поблагодарил жениха.

А Волна предложил мельницу, что тоже пришлось по душе односельчанам. Даже обидно стало за мужнин подарок. Ну да ладно.

После этого народ наконец-то расселся за столы трапезничать.

Примечания по главе:

земля* — (по Далю) планета.

Глава 6

Пока сидели за общим столом да слушали поздравления, я притомилась. Улыбалась, целовалась с супругом. Да и есть молодой чете не полагалось. Неловкость перед Зорком ушла. Он даже сказал тост, пожелав нам счастья. Надеюсь, искреннего.

Я же старалась не думать о том, что могла быть с ним счастлива. Не буду жалеть!

Муж встал. Протянул мне руку.

Медленно вложила туда ладошку, встала.

Уже всё?

Матушка рассказывала о том, что происходит между супругами, как дети делаются. Нахлынуло волнение.

Другие молодожёны тоже повставали со своих мест.

Муж удерживал мою дрожащую руку.

С одной стороны хотелось побыть с ним наедине, а с другой — боязно.

Мы спустились к моему дому. Вернее, уже не моему. Взгрустнулось. Муж не торопил, позволяя почувствовать каждый бугорок под моими стопами, закрыть очи, вдохнуть запах полной грудью, постаравшись запомнить также трели местных птиц.

— Мы же идём ко мне? — уточнила я.

— Да, милая.

Шла я домой с закрытыми очами и вела супруга.

Оказавшись на пороге дома, я замерла, ощутив границу.

"Здравствуй, дом, — обратилась к нему мысленно, — завтра я улечу отсюда, ты будешь скучать?"

Сглотнула подступивший ком. Ощутила манящее душевное тепло. Он будто говорил: "Заходи. Не печалься, ты всегда можешь сюда вернуться".

"Благодарю," — послала ему это чувство, переступая порог.

Сразу уютно стало. Не представляю, как к мужу перееду. Да и у нас молодожёны сами дом строят, а как у них заведено? Может, с родителями жить придётся. Эх!

Не заметила, как мы поднялись в мою горенку. Моя лежанка застелена вышитыми свадебными простынями.

Волнение нахлынуло с новой силой. Каково это, познать мужчину? Слиться с ним в единое целое?

Мама говорила, что в первый раз больно. Но не это пугает. Что же тогда? Как себя вести не знаю? Или что-то иное?

Муж притянул в себе, просто обнял.

— Дрожишь вся, — шепчет на ухо. — Не обижу, не волнуйся. Ежели не хочешь, погодим, пока готова будешь.

Поднимаю на него очи. Он хороший. Самый лучший!

— Поцелуй меня, — прошу едва слышно.

Его уста накрывают мои.

Нежно, приятно, но ноги отказываются держать. Ветер подхватывает меня на руки, кладёт на постель, ложится рядом, берёт мою руку, переплетает пальцы.

— Завтра с первыми лучами солнышка улетаем, — нарушает тишину супруг. — Дорога дальняя, пташка, хоть и быстрая, а лететь полдня придётся.

— Надо пораньше спать лечь, чтобы выспаться, — задумываясь о полёте, уточняю я. И тут вспоминаю, что в пташке всего шесть мест. — А как мы все влезем?

Муж молчит, я — тоже.

Поворачиваюсь к нему. Очи закрыты, создавая мару* спокойствия. Да только очи бегают. Обдумывает завтрашний полёт?

— Полетим завтра так: я и Орлик спереди, вы с девочками парно, — озвучил свои думы Ветер, — а Волна и Сокол сзади. Моей защиты хватит лишь на тебя и кто с тобой будет.

— А как же остальные? — спросила его.

— А как раньше летали, так и теперь полетят. Правда, не уверен, что защиты надолго хватит.

— Так может не надо защиту, — предложила тихо. — Тебе ведь пташкой управлять. Силы беречь надобно.

— Точно? — повернулся он ко мне, подпирая голову рукою, глядя своими невозможными цвета сочной зелени очами.

Невольно залюбовалась им. Волосы длинные, тёмные. Рисунки почти не видны.

Он подался вперёд, запрокидывая меня на спину, стал на четвереньки, накрыв меня своей копной, отгородив от остального мира. Сердце стучит сильнее. А супруг глядит в самую душу.

— Мой Огонёк, — шепчет, проводит языком по устам, дразнит.

А я выгибаюсь навстречу, пытаюсь урвать поцелуй. Обвиваю его шею руками.

"Что ж ты со мною делаешь?"

Но он отстраняется, выпутывается из кольца рук.

"Не уходи," — прошу мысленно, не в силах молвить что-то.

Он протягивает руку, я цепляюсь за неё, меня рывком поднимают на ноги, не сводя дивного взора.

Ветер медленно наклоняется, поднимая подол сорочки вверх, ведя руками по моим ногам вверх. По телу разливается жар. И я охотно поддаюсь на ласку. Во рту пересыхает. И хоть остаюсь в чём мама родила, мне так жарко. А волосы-то распущены. Он скользит любующимся взором.

— Ветер, — выдыхаю я тихо. Голос совсем не слушается.

— Мой Огонёк, — шепчет в ответ.

Можно было б не торопить события, но как представила, что первый раз будет на чужой стороне, вдали от родного дома, когда рядом, возможно, будут его родственники... А сейчас нас не потревожат, родители да братья заночуют у батюшкиного брата. Лишь под утро явятся, чтобы проводить нас. Поэтому решила, что надо идти до конца.

И пусть мы знакомы мало, но супругу я доверяла. Знала, что не обидит. А нагишом я его уже видала. Да и эти два дня столь насыщенные вышли, что сдаётся, будто всю жизнь друг друга знаем.

Проснулась я ещё затемно. Лежала и вспоминала близость с супругом. Всё вышло очень нежно. Боли почти не было. Зря боялась. А ещё точно знала, что внутри меня зародилась новая жизнь.

Приложила руку к животу. Маленькое чудо.

Супруг пошевелился, сел рядом. Откинул прядь распущенных, теперь уже спутанных волос.

— Как ты, Огонёк мой? — поцеловал шейку.

— Всё прекрасно, — повернулась к нему, пытаясь спрятать улыбку.

— Пойдём, встретим рассвет да будем собираться. Мне надо ещё доработать пташку и испытать. У нас найдётся что-то тяжёлое весом в семь человек?

— А что будет, ежели не выдержит пташка?

— То никуда не улетим на ней.

Не нравилось мне это решение. Да что поделать. Перечить мужу не полагалось. Он же стал одеваться, а я собирать грязное бельё с лежанки. У нас хранили его — считалось, что это очень сильный оберег семейных отношений. Клалось оно в тот самый сундучок, где до того лежало, и опускалось на дно моря-окияна. Одевшись, мы взяли оставленные нам на завтрак плоды с собою.

Выбрались на верхушку дерева. Пока ещё были предрассветные сумерки. Супруг поцеловал меня нежно. А когда мы отстранились, я улыбнулась, положила голову ему на плечо.

Солнышко осторожко кралось из-за небосклона, словно боялось разбудить кого-то. Мы поздоровались, после этого разделили трапезу. Поблагодарили природу за еду. Муж кормил меня, а я его.

— Вью, мне пора, — закончив есть, отстранился он.

— Всё будет хорошо? Твои полёты безопасны?

— Вокруг море, милая, что со мной станется?

— Я попрошу дельфинов подстраховать. Он улыбнулся.

— Хорошо бы, а то новую пташку делать много времени займёт.

— Возьми меня с собой, — попросила осторожно.

Батюшка никогда не позволял маме подвергать себя риску. И ругался, если вдруг она по неосторожности ударялась или падала. Особенно, когда носила под сердцем дитятко.

— Нет.

— Почему? — какие у мужа доводы, я не знала.

А он прикоснулся к моему животу.

— Рисковать не стоит. Тебе падать и ударяться нельзя.

Он знает! Откуда? Но от этого понимания вдруг сделалось так тепло на душе.

— А поплавать мне можно, пока ты летать будешь?

— Нет.

Я готова была взвыть.

— В воде сейчас небезопасно, — пояснил он. — Искупаемся вместе, а пока собирай вещи. Немного только. Не больше этого сундучка.

Я вздохнула.

— Ты мне обещала что-то тяжёлое.

— Пойдём, — позвала я.

Это было удобрение для посадки растений на огороде. И его нельзя было использовать в воде.

Муж осмотрел мешки, задумался. А вот я поморщилась от запаха. Раньше так не бил в нос.

Ветер перетаскал нужное количество мешков сам к пташке, я же отправилась заниматься порученными мне делами.

Вскоре вернулись родственники.

— Всё хорошо, милая? — спросила мама. А я, как услышала их, так и разрыдалась. Я улетаю!

Кинулась к ней обниматься.

— Надеюсь, не муж обидел, — сурово вклинился батюшка.

— Как же я без вас-то жить буду? — запричитала я.

Отец успокоился, подошёл да тоже обнял. Братья тоже прискакали.

— Вью! Вью! — они к нам присоединились, и мы стояли куча мала.

— Ладно, ты всё собрала? Уже должны улетать.

— Да, всё. Иди, дочка. Мы не пойдём провожать.

А у меня заныло внутри. Либо он не закончил, либо не вернулся с испытания.

Я закрыла очи, соединяясь сознанием с дельфинами.

Послала им образ пташки.

В ответ пришёл другой — сложенные крылья, падающее камнем вниз изобретение. Мне стало плохо.

Хотела уже отсоединиться от сознания морских животных, когда пришёл образ: у самой воды открыла пташка крылья и взмыла вверх.

— Вьюшка, что случилось? На тебе лица нет, — подскочил отец. Но я его не видела. Я смотрела вверх и не могла сейчас ответить.

— Похоже, она не здесь, — ответила мама.

— С кем ты сейчас общаешься, дочка? — спросил отец.

— Батька, Ветер улетел, — подскочил старший брат.

— Отсоединяйся, Вью, — слышится голос отца. — Это много сил требует, тебе сейчас нельзя. Слышишь?

Но я была в сознании дельфина, следующего за пташкой, то и дело выпрыгивающего из воды.

Меня начали трясти. Да отстаньте же!

Но сознание отсоединилось от дельфина.

Мне тут же дали попить.

— Вью, ты что делаешь? — мама выдала ещё несколько бранных слов, выражая свой страх.

— Ветер, — тихо прошептала я.

— Ничего с ним не случится, — теперь уже ругался отец. — Даже если птаха под воду уйдёт, что сомнительно, поскольку это своего рода лодка, а дерево не тонет.

Да, но...

— Он плавать не умеет? — спросила мама.

Их слова успокоили. Вспомнились слова мужа, что поддержка дельфинов ему нужна для того, чтобы вернуть пташку обратно. И правда, чего распереживалась?

— А откуда вы узнали про чадо?

— Так тебе плохо стало, ты за живот схватилась, стараясь его защитить, — пояснила мама.

Её объяснения успокоили. Не хотелось бы, чтобы всё селение знало.

Но как там Ветер?

— Как он?

— Возвращается, — ответил младшенький, сидя у окна.

— Хорошо. Пообещай, что без крайней необходимости сливаться сознанием не будешь. Понимаю, что ты можешь, одна из немногих, кто может. Но рисковать малышом не стоит, — просил отец.

— Я постараюсь, но не обещаю.

Отец обиделся, а может, и расстроился, что я уже не его маленькая девочка. А я не хотела обещать.

— Ладно. Готова? — погладив бороду, спросил он.

Я кивнула, показав на узелок.

— Хорошо. Давайте все садитесь за стол.

Мои возражения, что уже завтракала, не учитывались. Питаться надо хорошо, сил потратила много. Как знать, может в дороге понадобятся мои способности. Так говорил отец. Вздохнула и покорилась. Теперь вот мужа слушаться следует. Поэтому и не дала обещание, одного мужчины и его условий мне хватает. Хоть в чём-то своим умом жить. Пока ели, я глядела то на маму, то на отца, а то на братьев, постаравшись запомнить каждую чёрточку их лица.

Вставая из-за стола, вдохнула полной грудью. Мне будет не хватать всех их. Смахнула подступившую влагу.

Встречали мы Ветра всей семьёй, да не только нашей. Тенька, Мрия да Дана тоже здесь были со своими семьями. Грусти на их лицах не было. А вот Зорк выглядел вяло, синяки под очами. Будто всю ночь не спал. Отвернулась от него, целиком наблюдая за пташкой.

Вскоре пташка впорхнула на ветку. Все встречали Ветра, а мне неловко было перед Зорком. Я стояла в отдалении, потупив взор.

Ветер выгрузил мешки, передав их моей семье. Взял мой узелок.

Неужели про меня забыл?

Слёзы обиды жгли душу. Так и улетит без меня?

Тень закрыла солнышко.

— Ты решила остаться? — спросила тень голосом мужа.

— А можно?

— Нет!

— Так ты идёшь или тебя отнести?

— Там Зорк, — прошептала я, будто это должно было объяснить моё поведение.

— Ты хочешь, чтобы он думал, что ты несчастна с другим? Что он был прав, сражаясь нечестно?