Сэр Евгений:один в поле воин

Несмотря на ежедневные многочасовые занятия, я сумел выкроить время для ежедневного обязательного посещения... церкви. Как ни странно, но я прямо физически чувствовал покой и умиротворение, исходящие ко мне от статуй святых, загадочно мерцающих свечей, запаха ладана, всего того, что представляло собой своеобразный уютный мирок, отгороженный от бурь и невзгод средневекового мира. Как ни странно это звучит, маленький храм стал для меня местом для размышлений, где я мог спокойно уединиться, чтобы не торопясь подумать о себе, о жизни, об окружающем меня мире. Чего я, правда, не ожидал, так это того, что отец Бенедикт сделает соответствующий для себя вывод: сердце Томаса Фовершэма повернулось к Господу.

Я валялся на кровати, в ожидании ужина, когда ко мне зашел Джеффри.

— Томас, нас обоих хочет видеть господин барон. Прямо сейчас.

За все это время отец удостаивал меня разговорами только лишь трижды, и все они заключались в поучениях, советах и наставлениях. Выходя из своей комнаты, невольно подумал: — Что за спешка? Разговор касается явно меня, но.... Хм! Похоже, на этот раз речь пойдет о моей дальнейшей судьбе. Что ж, послушаем. Люди они местные, может, что дельное подскажут'.

Войдя в кабинет отца, и увидев сидящего, рядом с ним, в кресле священника, я только утвердился в своей мысли.

— Здравствуй, сын, — голос отца был тверд, но во взгляде чувствовалась мягкая грусть. Он явно переживал за меня; теперь даже я мог разглядеть ее за его внешней суровостью.

— Здравствуйте, отец.

— Томас, отец Бенедикт, говорит, что ты проявляешь усердие в молитвах. Это так?!

— Да, отец.

— Раньше я не замечал твоего особенного усердия в молитвах. Что с тобой, сын?!

Не успел я раскрыть рот, как в разговор вмешался святой отец: — Сэр Джон, один только Господь может судить человеческие поступки!

— Все в руках Божьих! — не стал спорить с ним барон. — Я вот почему позвал тебя, сын. Отец Бенедикт предложил отправить тебя в монастырь.

Я тут же вскинулся: — Меня в монахи?! Какого черта! Я там ничего не забыл!

Хотел добавить еще пару непечатных слов, но во время спохватился, а затем еще и обругал себя: 'Какого хрена ты тут выступаешь, идиот несчастный! Заткнись и слушай!'.

Барон, заметив мою короткую вспышку ярости, коротко усмехнулся в бородку:

— Странно! Вот сейчас ты, Томас, такой, каким я тебя помню!

Священник, в свою очередь, также не замедлил отреагировать на мои слова: — Не богохульствуй, Томас! Не забывай, что ты исцелился только благодаря воле Божьей! Разве ты не понял, что Он в своей милости убрал душу грешника из его тела и вложил чистую, дав ему возможность стать истинным христианином! Господь милостив к тебе, Томас!! Ты должен это помнить всегда и благодарить Господа денно и нощно! А где ты сможешь это сделать лучше, как не на освященной земле!

Голос священника был тонок, слегка дребезжал, но от этого был не менее строг и резок. При последних словах он патетически простер руку вверх, а в следующий момент с искривившимся от боли лицом схватился за сердце, навалившись животом на массивный стол. Минуту так постоял, потом слабо махнул рукой, дескать, все в порядке, затем медленно опустился в заботливо придвинутое ему Джеффри кресло.

Сомнений не было, что к его святой любви к Богу, горевшей в его душе, примешивалась простая любовь к человеку по имени Том Фовершэм. Здесь, похоже, жила одна большая семья, пусть даже не связанная родственными отношениями. Взять хотя бы тревожные взгляды, которыми обменялись отец и телохранитель, когда старик схватился за сердце. Я также знал, что все трое, по-своему, любили меня, но при этом каждый опять же по-своему выказывал свою любовь ко мне. Отец, дав время прийти в себя, обратился к священнику:

— Отец Бенедикт, вы как?

— Все хорошо, сын мой. Только будет лучше, если ты будешь говорить. У меня голова что-то кружится.

— Хорошо. Как ты понял, Томас, отец Бенедикт считает, что с тобой было раньше, это кара Божья за твои прежние грехи, — голос отца был ровен. — Он также думает, что твое теперешнее состояние — это испытание для твоей души, сын! Как только господь Бог посчитает, что ты стал на путь исправления, он вернет тебе память! Еще наш добрый священник считает, что твоя новая душа, сейчас, как никогда, подвергнута соблазну со стороны Врага рода человечьего.

— Это как понять? На мою душу охотиться Дьявол?!

— Не упоминай всуе имя Врага человечьего! — тихо прошелестел священник.

'Не утерпел священник. Вставил свои пять копеек! Блин, взрослые люди, а чем занимаются? Я тоже хорош! Вечно лезу поперек батьки в пекло! Что ж у меня за натура такая! Тебе добра желают. О душе заботятся, а ты....А что я! В рыцарях не удалось побыть, значит, свою карьеру в монахах продолжу! — я просто не смог удержаться, чтобы не съязвить, пусть мысленно, когда узнал, из-за чего поднялся весь этот переполох.

— Что я буду в этом монастыре делать? Учиться на монаха?!

— Отец Бенедикт говорит, что на освященной земле монастыря, среди благочестия и набожности, ты должен укрепиться в вере, а это даст тебе полное исцеление.

— И сколько я там буду находиться?!

Тут священник опять не выдержал:

— Пока не обретешь крепость духа в борьбе с Нечистым! Именно он наслал на тебя тот припадок! Только твоя истинная вера в Господа вылечит тебя, Томас! Я верю в это! Мы все верим в это! Теперь давайте все вместе помолимся!

— Отче наш, сущий на небесах!

Да святится имя Твое;

Да придет Царствие Твое;

Да будет воля Твоя и на земле, как на небе;

Хлеб наш насущный дай нам на сей день;

И прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим;

И не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого!

Аминь!

— Аминь! — подхватил я.

— Аминь! — эхом отдались голоса отца и Джеффри.

Подумав, я решил, что это не самый плохой повод уехать из замка, так как влачить жалкое существование я не собирался. Чтобы понять это, мне вполне хватило недели! А так поеду, посмотрю, как живут люди, может быть что-нибудь и придется по душе. Люди, дело или ремесло.

После некоторой паузы, отец продолжил разговор:

— Томас, у меня есть старый друг. В молодые годы мы были неразлучны с ним, как братья. Сражения, вино, женщины! Все испытали: и горечь поражения и радость победы! Меч и вера были для нас защитой, как в духовной, так и мирской битве, пока не случилось то, что должно было случиться! В одном из сражений удача оказалась не на нашей стороне: я был тяжело ранен, а Ричард Метерлинк попал в плен. После чего наши пути разошлись. Я долго лечился, ничего не зная о нем, и только спустя полтора года узнал о его судьбе. Он был ранен и попал в плен, а когда вернулся, то неожиданно для всех ушел в монастырь. Мы не виделись с ним семнадцать лет, но я много слышал хорошего о нем и его богоугодных делах. Теперь он глава Уорвикского аббатства. Думаю, что он как бывший рыцарь и служитель Господа, сможет помочь тебе в выборе дальнейшего пути. К тому же его аббатство находится сравнительно недалеко от нас, в трех днях пути.

— Когда отправляться?

Отец бросил взгляд на Джеффри. Тот ответил не сразу, сначала что-то прикинул в уме и только тогда сказал: — Дня через четыре. Не раньше.

— Поедешь через пять дней, — подвел итог нашей беседы хозяин замка.

Определение срока отъезда исходило из скорости обретения мною навыков. Причем это не только относилось к фехтованию и выездке. К ним он добавил общую физическую подготовку, которая заключалась в беге по пересеченной местности в окрестностях замка. Не налегке, а с мешком, наполненным песком, за плечами. Дважды в день. С этим я спорить не стал. Моей задачей, на первое время, стало элементарное выживание в этом мире, а без навыков воина это было практически невозможно.

Моя профессия электрика, полученная в профтехучилище, здесь явно не котировалась, а умение дать в зубы, как-никак четыре года занимался боксом, — не приветствовалось. По крайней мере, в кругу знати. Я мог водить машину, стрелять из автомата, но при этом не знал устройства этих предметов, так же как не имел элементарных практических основ по химии, металлургии или оптике. У меня было ровно столько способностей, сколько у джинна из одноименной песни Владимира Высоцкого: 'кроме мордобития — никаких чудес'. Таким образом, иного пути стать сильным и богатым у меня не было. Да-да. Обязательно богатым.

'Деньги и информация правят миром, — сказал кто-то умный. Денег у меня не было. Как и полезной информации.... Если специфическими знаниями я не мог похвастать, зато элементарные мелочи, до которых человечество додумалось за свою историю, вычислил сразу. Карманы и пуговицы. Оказывается, они еще не были в ходу в четырнадцатом столетии. Правда, я не знал, что мне с этими изобретениями делать. Патентные бюро откроются нескоро, лет через четыреста, в лучшем случае, а законодателями модной одежды в данные времена считаются королевские дома Европы. В основном через них получали одобрение, а только затем повсеместно распространялась новая мода. Осталось только организовать производство, затем стать фаворитом при каком-нибудь короле и... начинать богатеть!

'Да-а. Легко сказать, а как все это сделать?! Как доказать людям полезность этих новшеств! При нынешней-то моде! Штаны в обтяжку и курточка в облипку. И, правда, зачем им при такой одежде карманы?!'.

После недолгих размышлений я отбросил эту идею, как неосуществимую, по крайней мере, в обозримом будущем. Оставалась только надежда на мои обрывочные знания, приобретенные за время исторических фестивалей и собраний исторического клуба в институте, но и тут было не все так просто. Дело в том, что если летние фестивали я практически не пропускал, то собрания членов клуба в институте посещал только время от времени. Когда обсуждаемые темы казались мне интересными, я просто впитывал в себя то, о чем говорили, легко усваивая и запоминая исторические факты и даты, а когда нет, то просто пропускал все мимо ушей. Теперь же мне приходилось расплачиваться за свою избирательность, тщательно выуживая обрывочные данные из своей памяти, одновременно пытаясь понять, насколько они применимы к данному отрезку истории. Да, я знал о крестовых походах, об ордене тамплиеров, о Столетней войне между Англией и Францией. Знал кусками — отдельные даты, имена и места сражений, но в большинстве своем, эти события уже прошли или еще нескоро будут. Лет через двадцать, а то и через тридцать с лишним. Как, например, битва при Азенкуре, в 1415 году, где англичане, в очередной раз, разобьют французов. Знал, что Италия в данный период времени является не единой страной, а кучей отдельных городов — государств. Знал о наемниках — кондотьерах, как и о семействе Борджиа — роде политиков, полководцев и убийц, но опять же в плане интересных фактов, а не в свете исторических событий.

Далеко не всегда даже эти знания всплывали в памяти. Иногда они проявлялись, только при упоминании, запечатленного в истории, имени или при виде конкретного предмета. Так получилось и с арбалетом. Перед самым отъездом, от нечего делать, заглянул вместе с Джеффри в арсенал. Небольшая комната, без единого окна, освещаемая только факелами, была полна пыли и пауков. Сам оружейный склад состоял из двух деревянных стоек, прикрепленных к стенам, да еще в дальнем углу стоял большой сундук. На стойках стояло около десятка пик, а также висели три меча и четыре боевых топора. Джеффри открыл сундук, и я увидел внутри несколько свернутых кольчуг и шлемов. Когда телохранитель, вытащив кольчуги, стал подбирать себе подходящую броню, я решил еще покопаться в нем и неожиданно обнаружил на дне сундука арбалет. Взял его в руки, и у меня неожиданно возникло ощущение, которое бывает при встрече с хорошим приятелем, которого давно не видел. Дело в том, что, участвуя в исторических фестивалях, в отличие от поединков на мечах или топорах, к которым проявил лишь мимолетное увлечение, я более серьезно увлекся стрельбой из лука, а затем мой интерес перешел на арбалет. Как оружие он меня настолько серьезно заинтересовал, что я даже начал подумывать сделать его. Ребята дали мне чертежи и сказали, что помогут с кое-какими материалами. С месяц взахлеб читал об арбалетах, изучал различные конструкции, а потом.... Раз — и охладел! Так ни Робин Гуда из меня не получилось, ни мастера, но зато кое-каких знаний по истории и устройству арбалетов я сумел нахвататься из книг. В том числе неплохо знал о конструкциях механических устройств натяжения тетивы арбалета. 'Козья ножка'. Этот рычаг со скользящей вилкой и крюками для тетивы, получил свое название из-за своей формы. Несложный по конструкции, он позволял натянуть тетиву без помощи ног, тогда как сейчас тетиву натягивали мускульным усилием или с помощью натяжного (поясного) крюка, закрепленного на поясе стрелка. В этом случае для натяжения тетивы нога упиралась в стремя, затем стрелок приседал, зацеплял тетиву за поясной крюк, после чего выпрямлялся, выпрямляясь, таким образом, натягивая ее. Я не знал, применяется ли сейчас 'козья ножка', но точно знал, что 'немецкая', а за ним 'английская' системы натяжения тетивы, появятся только в пятнадцатом веке. Я поинтересовался у Джеффри, как сейчас обстоит с этим дело, но тот недоуменно пожал плечами и предложил спросить об этом у одного из солдат гарнизона, бывшего арбалетчика. Им неожиданно оказался Хью.

— Слушай, Хью, как сейчас натягивают тетиву арбалета?

Солдат вытаращил на меня глаза, некоторое время смотрел непонимающе, но потом спохватился и сказал:

— Мой господин, ради Бога, извините меня! Вы всегда предпочитали меч или боевую секиру.... Всем известно ваше пренебрежение к арбалету! И вдруг неожиданно вы меня спрашиваете... о нем. Вот я и растерялся, господин.

— Ты мне так и не ответил, Хью.

— Да, господин. С помощью с рук или поясного крюка, господин.

— А про рычаг для натяжения тетивы под названием 'козья ножка' ничего не слышал?! Это такое приспособление... Короче, с его помощью легче и проще натягивать тетиву! Даже всадник, не слезая с коня, может зарядить арбалет.

— Нет, мой господин. Никогда не видел и не слышал. Наверно, генуэзцы придумали?! Или немцы?!

— Точно не слышал?!

— Нет, мой господин! А откуда, господин, узнал....

— Забудь! Просто прочитал в одной книге и решил узнать: правда, это или выдумки?!

Глаза бедного солдата раскрылись шире некуда, да и челюсть понемногу начала отвисать.

'Блин! Да что.... Книга! Похоже, этот Том был тупой дубиной! — я неожиданно разозлился. — Вы мне вы все дороги, кретины чертовы!!'.

— Чего вылупился, идиот! Картинку в книге видел! И вот теперь неожиданно вспомнил!

В глазах солдата появилось понимание. Картинка — это понятно! Вот что б читать, ... это за молодым господином не водилось. А картинку любой поймет!

— Виноват, мой господин!

— Все. Свободен. Иди!

После этого разговора я долго размышлял на тему усовершенствования арбалетов. Если с другими, более сложными системами натяжения придется возиться очень долго: нужно было рисовать чертежи, затем искать мастеров — умельцев, которые их бы поняли. Потом работать с металлом, вытачивать зубья шестерен.... Но даже не это было самое главное. Здесь были нужны деньги и не малые. К тому же подобные конструкции для меня лично были бесполезны в практическом плане. Подобной идеей скорее можно заинтересовать короля или очень богатого вельможу, имеющего большую дружину. Впрочем, можно и для себя изготовить, если к тому времени я буду иметь свою армию. А 'козья ножка' была то, что надо. Проста в изготовлении, она резко увеличивала скорострельность арбалета и что немало важно, давала возможность заряжать арбалет, не слезая с лошади. Но тут опять все упиралось в деньги, а как их заработать, я даже пока не представлял.