Почти любовь, почти падение

— Ладно, ладно, — заворчал он. — Я попробую, и ты убедишься, что я не могу.

— Хорошо. Я задержусь до половины одиннадцатого, и проверю... как ты не можешь.

Не зря она паузу сделала перед последними словами, знала, что Жданов над ними посмеётся, и он на самом деле фыркнул, а Катя его кулачком по груди стукнула.

— Закрывай глаза. Ты как маленький.

Он повозился, устраиваясь поудобнее.

— Так и быть, уговорила. Я всё равно не усну, но если вдруг...

— Я разбужу тебя через час, — пообещала Катя. И ногой его ногу от себя оттолкнула. Андрей снова рассмеялся, а потом носом о её висок потёрся.

— Катя...

— Молчи.

Андрей замолчал, ещё пару минут возился и вздыхал — точно, как маленький, Катя же только улыбалась, наслаждаясь каждым мгновением, благо он её улыбки видеть не мог. А она сама даже дышать боялась, лежала тихонько и ждала, когда он заснёт. И только одними губами прошептала: "Я тебя люблю".

Кажется, сама задремала. И даже не задремала, а заснула. Когда Андрей на бок перевернулся и рукой её обнял, она рядом с ним подозрительно быстро пригрелась, ещё некоторое время с собой боролась, а потом всё-таки глаза закрыла. Решила, что полежать она вполне может и с закрытыми глазами. Жданов спал, в этом сомневаться уже не приходилось, снова прижался к ней, но на этот раз без всякого умысла, рукой тяжёлой накрыл, а от самого жаром тянуло. Что удивительного, что Катю тоже в сон стало клонить? В ту минуту она была спокойна и даже, можно сказать, что счастлива. И время у неё ещё было. Немного, но было. А потом глаза открыла, словно её кто-то толкнул, и не сразу поняла, где находится. Темнота, хоть глаз выколи, Андрей рядом, спит себе спокойно, рука на её груди, и так тепло, удобно, приятно, и просыпаться совсем не хочется. Но надо. Потянулась, сонные глаза потёрла, а Андрей от неё отодвинулся. Его будить Катя не собиралась, и Жданов очень кстати от неё отстранился, даже руку убрал. На локте приподнялась, на часы снова глянула, совершенно не рассчитывая увидеть на электронном экране что-то страшное, да так и замерла, пытаясь уложить в сознании всего три цифры. Три! 2:07.

— О Господи, — вырвалось у неё, и уже не думая о стеснительности, включила ночную лампу над головой.

Андрей голову от подушки приподнял, разбуженный её восклицанием, сонно заморгал, не понимая, что происходит.

— Кать...

Катя села, огляделась, не зная, чем прикрыться.

— Два часа ночи, Андрей! Мы заснули!

Он лицо ладонью потёр, заставляя себя проснуться, а потом глаза поднял и только Катю взглядом проводил, когда она с кровати вскочила, как была, обнажённая, и в ванную кинулась. Жданов ещё на минуту в своих мыслях потерялся, только на дверь ванной смотрел, что за ней закрылась. Затем перевёл взгляд на часы. Действительно, два.

В ванной происходило что-то серьёзное, что-то упало, Катя ахнула, а Жданов на кровати сел и головой помотал, стараясь сбросить с себя остатки сна. К двери подошёл, брюки застегнул, и дверь легко толкнул. Та открылась, но тут же захлопнулась прямо перед его носом.

— Не входи!

Андрей зачем-то посмотрел на потолок.

— Катя, мне кажется, что тебе лучше остаться у меня.

— Что?

— Поверь, так будет лучше.

— Родители, наверняка, с ума сходят! — Она волновалась и невольно повышала голос.

— Вот именно, — согласился Жданов. — А ты ещё и явишься среди ночи вся такая виноватая.

— Виноватая? Я не...

— В зеркало на себя посмотри.

Возникла пауза, но Катя тут же попыталась его подловить:

— Ты меня не видишь!

Андрей улыбнулся, продолжая смотреть на дверь.

— Зато ты себя видишь. Давай позвоним... Я позвоню, — исправился он, — и поговорю с Валерием Сергеевичем.

— О чём? — Катя явственно насторожилась.

— Я что-нибудь придумаю, — пообещал Андрей, и даже усмехнулся. — В конце концов, что я, врать не умею? Скажу, что мы застряли где-нибудь за городом, что у нас была встреча, и... что-нибудь сломалось!

— Часы, телефон и машина, — печально проговорила Пушкарёва из-за двери.

— Почему нет?

Дверь, наконец, открылась, Катя вышла, полностью одетая, вот только в глаза ему уже не смотрела. Оделась и тут же превратилась в Катю-Пушкарёву-на-работе.

— Я поеду домой. И всё, что ты придумал, родителям и скажу. Сама.

Жданов невесело хмыкнул, стараясь не слишком пристально на неё смотреть, чтобы не смущать.

— Ты из-за родителей уезжаешь или чтобы со мной не оставаться?

Катя мимо него проскользнула к двери.

— Из-за всего.

— Ясно.

Что ему было такого ясно, Андрей сам не понял. Только за Катей взглядом следил, а потом за ней из спальни вышел.

— Хорошо, я сейчас оденусь и отвезу тебя.

— Я вызову такси. — Она, не глядя на него, бодро улыбнулась и даже телефонную трубку ему продемонстрировала. Номер набрала, а Андрей запротестовал:

— Не надо такси.

— Надо. — И заговорила с диспетчером.

— Ты зачем это всё делаешь? — спросил он, когда она телефон выключила.

— Что?

— У меня стойкое ощущение, что ты пытаешься всё испортить. Сегодня был замечательный вечер, а ты...

— Уже ночь, Андрей. — Катя пустым взглядом гостиную оглядела, потом словно опомнилась и вышла в прихожую.

— То есть, всё делим на часы? Час, два — а потом расходимся в разные стороны?

Она в сумку свою вцепилась, искала в ней что-то, а после его слов повернулась и в упор на Жданова посмотрела. Она уже была другой, собранной, рассудительной и серьёзной, и от него отдалилась. Или очень хотела в этом преуспеть. Они взглядами встретились, Андрей ждал от неё каких-то слов, и пусть не объяснений, но хотя бы простого ответа, но Катя глаза опустила и вместо этого мобильный телефон свой, который из сумки достала, продемонстрировала.

— Тридцать шесть звонков из дома. Родители меня убьют.

Тридцать шесть, это, конечно, было слишком. Поэтому Андрей и не стал ей больше ничего говорить, настаивать, свитер надел и спустился её проводить к такси. Старался держаться спокойно, хотя и чувствовал, как недовольство шевелится в груди, подобно клубку змей. Сравнение не слишком удачное, но Жданов на самом деле чувствовал, как они шевелятся внутри, иногда мешая дышать. Ему не хотелось Катю отпускать. Правда, сейчас это уже была не просто Катя, а Катя Пушкарёва, по привычке на себя напустила официоза, отгородилась от него, и теперь мало напоминала ту Катю, какой была ещё несколько часов назад, когда успокаивала его, обнимала тёплыми руками и смеялась, когда он пытался ногу на неё закинуть и под себя её подмять, чтобы поближе была. Тогда темно было, а в темноте жила какая-то другая Катя, рядом с которой было тепло и уютно, и Андрею казалось, что именно тогда она становилась самой собой, но как только включали свет, тут же возвращалась в свои скорлупки и отгораживалась ото всех всеми возможными способами. И это, если честно, начинало его напрягать. Жданов всё отчётливее понимал, что он что-то делает не так, не хватает ему чего-то существенного, чтобы Катю заставить жить полноценно, из-за ширмы, за которую она с такой настойчивостью цеплялась, вытащить. Правда, не до конца понимал, для чего ему всё это нужно, раз уж у него "план", но хотелось.

А Катя даже не подумала его на прощание поцеловать, или сказать что-то, в машину села и дверцу сразу захлопнула. И тогда уже на Жданова прощальный взгляд кинула. И нервно сглотнула. Андрей выглядел недовольным, стоял, сунув руки в карманы куртки и хмурился. Серьёзно так хмурился. Она его чем-то расстроила. Просто замечательно кончается вечер.

А ведь он предложил остаться у него на всю ночь. Предложил!..

Из вежливости.

Катя очки сняла и осторожно потёрла глаза. Спать хотелось ужасно. А ещё плакать. Она с каждым днём всё отчётливее понимала, что Андрей её не любит. Сказка закончилась, сумасшествие закончилось, когда он её за руки держал и в глаза говорил: "Люблю". Андрей Жданов, настоящий Андрей Жданов, не мог такого сказать практически незнакомому человеку, и уж тем более не такой, как она. Узнав его получше, Катя это поняла. Для него это было влияние момента и виски. Сейчас Катя, обдумав всё пятнадцать раз, припомнив их встречи, вдруг осознала, что почти всё время их зарождающихся отношений, Андрей пил. У него был стресс, он разругался с Кирой, ему нужна была помощь и поддержка, а ещё, чтобы кто-то его любил. Невзирая на всё, что он натворил. В тот момент, кроме неё, этого никто не мог ему дать. А уж то, что дальше получилось... Случайность. Вспыхнула страсть, а страсть недолговечна. И это нужно принять, ей в первую очередь. Скоро всё закончится, и она останется со своей любовью, а Андрей вернётся в свою привычную жизнь. А вот Кате ещё только предстоит понять, как она дальше жить будет. Без него, но с воспоминаниями.

— Ты что же делаешь? Ты о родителях думаешь? Мы же с ума сходим!

Катя на своём диванчике сидела и с тоской поглядывала на часы, которые показывали три часа ночи. А отец разошёлся в своём возмущении, и успокаиваться, кажется, не торопился.

— Папа, прости, так вышло. Мы были за городом, со связью проблемы, и машина тоже... — Ложь выходила какая-то неудачная, из уст Жданова всё звучало намного логичнее и достовернее.

— И куда это вы ездили, интересно? — едко поинтересовался Валерий Сергеевич, поглядывая на дочь с претензией. — Аномальная зона какая?

— Я не знаю! — Катя умоляюще посмотрела на мать. — Я очень хочу спать, мне на работу через несколько часов вставать! Пожалуйста...

Елена Александровна взяла мужа под локоть.

— Правда, Валера. Уже ночь глубокая, а ей вставать рано.

— Да? — Он опять к дочери повернулся. — Твой Андрей Палыч мог бы тебе и выходной дать, раз таскает по ночам на всякие встречи! Я вот ему позвоню завтра!..

— У нас показ скоро, — повторила Катя уже привычное оправдание.

— Показ, дорогая моя, не отменяет Трудовой кодекс, а Жданов об этом забыл, кажется.

Катя кивнула, сил, на спор с отцом, не осталось, а когда родители из её комнаты, наконец, вышли, на подушку упала, не раздеваясь, и одеяло на себя натянула. Закрыла глаза и поклялась себе, что никогда не будет вспоминать, как это — спать рядом с Андреем. Просто спать.

На следующий день вернулись Кира и Роман Дмитрич. Малиновский, вообще, был первым, кого Катя увидела, выйдя из лифта. И почувствовала сильный и неприятный укол в сердце. Рома улыбался, разговаривал с Викторией, а Катя медленно втянула в себя воздух, стараясь успокоиться. Но думала совсем не о Малиновском, а о Кире. Она вернулась.

— Привет, Маш, — негромко проговорила она, подойдя к ресепшену. — Я последняя?

— Да нет. Во всяком случае, Жданова ещё нет, так что не волнуйся. А ты что, проспала?

— Немного, — призналась Катя и заставила себя улыбнуться. Голову повернула, услышав звонок, остановившегося на их этаже лифта, и улыбка тут же исчезла.

— Кира Юрьевна, вы вернулись! — воскликнула жизнерадостная Тропинкина.

— Да, Маша, я вернулась. Доброе утро! — Воропаева лучезарно улыбнулась, одаряя своей улыбкой всех вокруг. А потом покрепче ухватилась за локоть жениха, который даже не вспомнил о манерах, и ни с кем не поздоровался. Только на Катю быстрый взгляд кинул и тут же отвернулся.

— Кира! — Клочкова бросилась к подруге, обниматься, а Катя, едва не натолкнувшись на Малиновского, быстрым шагом направилась к двери.

Рома ей вслед удивлённо посмотрел, но тут же странную Пушкарёву из головы выкинул, и рассмеялся, подходя к другу.

— Все вернулись, все счастливы! Палыч, ты счастлив, что я вернулся?

— Безмерно, — проговорил тот тускло.

— По тебе не видно, — шепнул ему Малиновский, воспользовавшись тем, что Кира разговаривает с Викторией и слышать их не может. — В чём дело? Проблемы?

— Я к ним уже привыкать начинаю.

— О-о. — Рома с тревогой заглянул другу в лицо. — Ну, ничего. Дядя Рома приехал, ты сейчас ему пожалуешься, и он всё решит.

— Не уверен, что дяде Роме это под силу, — всё-таки съязвил Жданов. К Кире повернулся и сообщил: — Я у себя в кабинете.

— Хорошо, Андрюш. Я попозже зайду.

Ромка за ним не пошёл, застрял где-то по дороге, но Андрей даже рад этому был. Прошёл через пустую президентскую приёмную, в кабинет вошёл и тут же прислушался. Тишина, только какие-то шорохи из каморки. Жданов заглянул и увидел Катю. Она уже успела снять пальто и теперь шарф на шее разматывала, а когда его присутствие почувствовала, руки её замерли.

— Привет.

Она молча кивнула, даже не подумала обернуться.

— Что дома?

— Отец со мной не разговаривает, — сообщила она невесело, но Жданов всё равно улыбнулся, бодрость имитируя.

— Он просто ещё злится.

— Обещал тебе позвонить и напомнить про Трудовой кодекс.

— Да? Надо почитать... ради интереса.

Шутить не получалось. Андрей рукой в дверной косяк упёрся и за Катей наблюдал. А потом у него вырвалось что-то вроде оправдания:

— Она утром приехала, Кать. Я не знал.

— Хорошо.

— Что хорошо? — разозлился он.

— Что я ночевать не осталась. Это ведь хорошо?

Андрей не знал, что ответить. В дверях ещё потоптался, потом вышел и дверь в каморку закрыл. Ох уж эти женщины, как же с ними трудно. Со всеми.

Неизвестно куда провалился Малиновский по дороге в его кабинет, но первой появилась Кира. Вошла тихо, без стука, также тихо за собой дверь прикрыла и улыбнулась. Андрей за ней наблюдал, стараясь при этом выглядеть не слишком подавленым. Плечи расправил, вздохнул глубоко, а после раздвинул губы в подобие улыбки. Воропаева тем временем к его столу приблизилась, и к Андрею наклонилась. Выглядела при этом очаровательно, с огоньком во взгляде и тёплой лукавой улыбкой на губах.

— Милый, — позвала она, словно он на неё внимания не обращал.

Жданов брови приподнял, глядя на невесту в некотором удивлении.

— Отчёт принесла?

Кира смешно затрясла головой.

— Нет, себя. И подарок.

Многозначительное "себя" Андрей предпочёл мимо ушей пропустить.

— Мне подарок?

— Конечно, тебе. — Её рука появилась из-за спины, и Кира показала ему картонную коробку с фирменным логотипом. — Галстук тебе купила. Думаю, тебе понравится. Ты такие любишь.

Жданов на кресле откинулся.

— Очень мило с твоей стороны.

— Да, — согласилась Кира. — Я вообще такая, милая. А ты молодец, и подарок заслужил.

Андрей не сразу понял, в чём подвох.

— Молодец?

— Ты хорошо себя вёл. Пока меня не было. Все вечера дома провёл. — Кира жестом фокусника достала галстук из упаковки, не замечая тяжёлого взгляда Андрея. — Как тебе? Нравится? Ты же любишь в полоску. И цвета приятные, не яркие.

— То есть, ты считаешь, что я вёл себя хорошо и заслужил подарок? Что ж ты галстук-то купила? Захватила бы пачку собачьего печенья.

Кира тут же руки опустила, и взгляд её заледенел.

— Ты зачем мне это говоришь? Не надо меня обижать.

Он глаза опустил, на самом деле почувствовав вину.

— Прости.

Кира продолжала сверлить его взглядом.

— Что с тобой происходит, Андрей? Что ещё случилось?