— О да!.. Этот удивительный мир, в котором самая глупая стратегия внезапно оказалась самой выигрышной... Так что там с войной? Говоришь, было какое-то «но»?

Я затянулась и выпустила кольца дыма.

— «Но»? Да, есть большое «но». Их главный помер.

— Помер? Как?!!

— Самоубился.

— Да ладно! Быть такого не может!.. Он собрал у себя на плечах силу почти всего мира!

— Ага. И все его проблемы, — я кивнула и снова пыхнула дым в потолок.

— И что?

— И всё, просрали. Вся накопленная мощь, всё, что они с таким трудом собирали в своём объединении — всё ушло в трубу, у них ничего не осталось.

— Бо-о-оже, какая прелесть! — восхитился Соловей. — Но тогда наши взяли реванш?

— Не-а. Нашего владыку правление тоже достало. Поэтому он сбежал от своих, и его ловили последние лет двести.

— Стоп, ты хочешь сказать, что две ведущие империи — божественные империи! — буквально развалились? И ничего не осталось?

— Ага.

— Ну, а сейчас же владыка нашёлся, да? Вы пошли на экспансию ещё раз?

— Нашёлся. Только теперь он поддерживает людей.

— Чего? Людей?! В смысле? Мы всегда поддерживали людей!

— Он поддерживает их в желании быть свободными от богов.

— Но... Но как же... Как же люди без богов?! Они же... переубивают друг друга, они же... вымрут?!

— Боги преувеличивают свою важность для людей. Люди не только не вымерли, пока империи спешно пытались вернуть могущество. Они ещё и развелись так, что их стало семь миллиардов. Развили науку, медицину, познали мир и его законы, научились управлять им — и всё совершенно без магии. Так что не знаю, не знаю... Может, действительно люди могут жить без богов. Люцифер, по крайней мере, настаивает на таком эксперименте и жестоко пиздит всех, кто не согласен.

— Чёрт, значит, мне туда не вернутся? — Соловей досадливо поморщился.

— Ну почему? Это мне там тяжело, потому что учиться магии, не используя магию, как-то бессмысленно. Зато ты можешь просто перенестись туда и потусоваться как обычный человек.

— Какой в этом смысл?..

— О-о-о, Земля — прекрасное место. Там тебе не обязательно быть богом, чтобы классно оттянуться, — я ухмыльнулась. — Ну или можешь вспомнить старые добрые денёчки и вступить в армию. Охотиться на пернатых засранцев с винтовкой — это очень весело.

— Да, но я так понимаю — не только на пернатых. На демонов — тоже.

— Да, не все согласились с новой политикой партии. Воспринимать людей как равных, а то и превосходящих тебя — это слишком для всех магических существ.

— Но они же действительно не равны! — Соловей вскочил на ноги. — Они — глупые, тупые, безмозглые, бессильные! В них даже нет магической искры! В них души нет! Без божественной помощи они — никто!

— Они — всё, что угодно, — поправила я. — Их много, они могут придумать всё, что угодно.

— Ты того... совсем... того? — Он посмотрел на меня с недоумением.

— Не-а. Вот смотри. — Я присела и начала показывать жестами. — Каждый бог ограничен своей божественной силой. Он многое может сделать ей, но далеко не всё. Не всё, но его это устраивает. У человека божественной силы нет...

— И он ничего не может сделать, — перебил меня Соловей.

— О-о-о, нет. Он ограничен — слишком ограничен — и именно поэтому он всегда ищет способ разорвать эти ограничения. Боги — они мирятся, им хватает толики власти над миром, чтобы не искать её больше. Люди — нет, люди хотят её всю. И — о-о-о, они могут её достигнуть. Потому что их много. Потому что каждый из них думает по-разному. Потому что боги... боги тоже ошибаются. Ты сам признал, что нелепая стратегия светлых принесла им успех.

— Люди тоже ошибаются, — отрезал он.

— О, да-а-а... Но люди — люди умирают. Умирают вместе со своими заблуждениями.

— Со всем уважением, конечно, но ты какая-то ненормальная, — признал он.

Я легко засмеялась:

— А ты сходи, попробуй. Возможно, тебе понравятся достижения человечества. А то так просто и не описать! — предложила я.

Но вообще странно было бы, если он вот так просто бы согласился. Инертность мышления — страшная штука. Над этим я угорала, ещё когда читала книжонки про попаданцев.

Когда у тебя есть реальная возможность перемещаться между мирами, очень хочется узнать, как же это представляют себе другие люди. И одна из вещей, над которыми я угорала о-очень долго — это было прогрессорство. Типа приходит самый умный человек без роду, без племени, начинает сыпать слабо связанными знаниями из школьной программы, и все ему почему-то верят, все его почему-то слушают. Никто не крутит пальцем у виска, никто не запирает его в подземельях с листочком бумаги, чтобы он творил только на благо конкретного властьимущего. Никто не жжёт на костре как грёбанного колдуна... Все спокойно слушают непонятного хрена с горы, заглядывают ему в рот и не сомневаются в его правоте.

У нас на Земле несколько поколений подряд изучало в обязательном порядке биологию — и то, люди слабо представляют себе, что такое гены, что такое ГМО и почему это безопаснее, чем обычная селекция. А там люди, уверенные, что на всё милость божья и милость магическая, безропотно, без споров и сомнений, принимают технологии.

Дикость.

Вот и я сейчас выступаю в роли такого прогрессора, который даёт миру идею, к которой тот ещё не готов. Ну откуда Соловью узнать, насколько люди могут быть клёвыми, если он никогда клёвых людей и не видел?

— Ладно, плевать на людей, я о другом хотела спросить, — отмахнулась я, затягиваясь. — Натура наняла меня, чтобы решить проблему проникновения чужеродной магии. Что ты об этом думаешь?

— А? Какой ещё магии? — Соловей посмотрел на меня с удивлением.

— Которая с раздувшейся планеты капает.

— А? Да она капает тысячу лет уже, и никому не мешает. Ну разве что да, у Натуры в промежности зудит, но это её проблемы. А чем она может тебе заплатить?

— Возможностью научиться магии.

— Натура? О, не смеши меня! Её Корпус Ведьм — просто посмешище, не идёт ни в какое сравнение с моей Лигой Некромантии. Слушай, а пойдём ко мне? Я тебя в свой Университет устрою и даже бесплатно.

Ещё бы он платно попробовал это сделать!

— Благодарю за предложение, но у меня контракт, — я покачала головой и откинулась на спинку тахты. — Я уже пообещала Натуре разобраться с этой чужеродной магией. Будет классно, если дело действительно обойдётся успокаивающей мазью для интимных зон, но это ещё нужно проверить.

— У меня есть классные некроманты и ведьмочки, — продолжал соблазнять он. — А ещё у нас едят мясо.

— Слушай, так у Натуры действительно все вегетарианцы?

— О да, ещё какие, — Соловей расхохотался. — Правда, это не мешает им гонять из моей Империи контрабанду коров и куриц.

— А они хотя бы... ну, приспособлены к такой диете? Для них это полноценное питание, или им всё-таки не хватает каких-то элементов?

— Понятия не имею, это её люди. Пусть творит с ними, что хочет.

Я вздохнула. Ещё бы, спрашивать у бога про биохимию человека!

Соловей относился к классу создателей жизни — помимо местных вампиров, он создавал в других мирах других существ, разумных и не очень. На Земле он, насколько мне известно, создавал один из видов гарпий и пару видов морских каракатиц.

Но несмотря на это, даже об анатомии собственноручно созданных существ он мог иметь смутное представление. Просто потому, что богам не нужны знания, чтобы творить. Им достаточно желания, а реальность как-нибудь приспособится и реализует, благо, энергии на это они вбухивают немерено.

Что уж говорить про чужих людей... Но вопрос всё равно не праздный: Натура запросто могла убивать своих людей такой диетой и даже не подозревать об этом.

— Классные у тебя рога, — заметил я. — Новые? У тебя их раньше не было.

— Ага, я тоже тащусь, — Соловей повертел головой, давая лучше рассмотреть его творение, но украдкой бросил на меня острый взгляд.

Создатели жизни не привязаны к одному миру и могут шастать туда-сюда, создавая всё новое и новое разнообразие... ну, или уничтожая своими поделками там, где оно есть. В отличие от стихийных богов, привязанных к земле, воде, ветру или огню определённого мира.

Большинство таких «путешествующих» богов рано или поздно оказывались на Земле — просто потому, что империи их не шугали, как конкурентов и захватчиков, а принимали под своё покровительство и находили область для действия.

Соловей — тогда ещё совсем безрогий, — приносил клятву верности Люциферу и по современной земной классификации является демоном. И его весьма смущает, что я не только знаю, как его тогда называли, но и то, что у него тогда не было этих действительно шикарных рогов.

— Хочешь, и тебе сделаю? — предложил он.

— Не, мне пока не к месту, — с сожалением покачала головой я. — Я пока среди людей тусуюсь, да и для такого роскошества придётся отдельный замок с высокими потолками делать.

— О, это верно, — бог засмеялся. — Не хочешь отведать немного мяса?

— Не, я пока не задолбалась на травках. Нам бы обратно, пока наше отсутствие не заметили.

— Да без проблем. Зови, если что. Всегда рад поболтать.

Соловей взмахнул рукой, снова формируя портал. Я послала ему воздушный поцелуйчик, взяла за руку Кристиана и вошла в переход.

— Так ты... не... из Центра? — удивился Кристиан, когда мы вернулись к его алтарю.

Серость и уныние из-за отсутствия божественного присутствия шибанули по нервам, но что поделать, не таскать же его с собой постоянно для поднятия настроения.

— Не-а.

— Но-о...

— Ты сам так решил и меня не спросил. Я просто тебе не возражала. В следующий раз не будь столь наивен и не выдавай столько информации возможному противнику, — порекомендовала я.

— Но ты дружишь с Кровавым богом!

— Угу-у.

— И дружишь с Натурой.

— Да.

— Как это возможно? Они же — враги!.. Они же на дух друг друга не переносят. Мы сражаемся с травоядными Натуры!

— Да, ты прав. Они друг друга просто на дух не переносят. А вы за это проливаете кровь и жертвуете жизнями. — Я похлопала его по плечу и пошла в свою комнату.

Без сопровождающего моя наглость дала сбой, я пару раз чуть не упала, но, к счастью, нос не разбила. Поплутала по этим узким коридорчикам, вышла совершенно не там, посмотрела на дверь в тайную комнату, плюнула и решила идти официальным путём, пусть я и даже в неглиже. Потерявшая я память девушка или как? Имею я право голышом пройтись по замку? В конце концов, мне никто не говорил, что этого делать нельзя.

6. Жертвы

— Доброе утро, отец, — произнесла я, уважительно склонив голову.

Несмотря на ранний час, герцог уже был одет с иголочки и находился в своём кабинете, готовый к трудовым подвигам.

— Здравствуй... — он замялся, будто не зная, как меня назвать.

— Альба. Я выбрала имя Альба, — подсказала я.

— Что за нелепый набор звуков? — поморщился он. — И почему ты так выглядишь?

— Как «так»? — уточнила я.

— В мужской одежде. К тебе разве не приходил портной?

— Нет. Он доберётся до нас сегодня вечером, — напомнила я. — Ты же сам сказал, что такая одежда допустима, пока мне не сделают другую.

— Я такого не говорил, — отказался он. — Иди в свою комнату и не выходи, пока не приведёшь себя в приличный вид.

— Я вообще-то хотела спросить про Тёмную империю, в каких мы там отношениях, и всё такое прочее...

— Это не самые важные знания для юной леди, — отрезал он.

— Но если я спрошу это у Эвелин, она мне ответит?

— Да.

— Тогда почему Эвелин можно об этом знать, а мне нет?

— Не перечь отцу! — он ударил по столу кулаком. — Или ты в башню захотела?

— Нет-нет, какие башни. Разумеется, я буду прятаться ото всех, пока не смогу выйти в нормальном виде, — покивала я. — Отец, могу я поинтересоваться, что же изменилось?

— Ничего не изменилось.

Вот упрямый старый козёл! Вчера ему, значит, было нормально, что я шастаю в мужской одежде, а сейчас — позорище.

Я прищурилась подозрительно и схватила с его стола открытое письмо.

— Немедленно положи на место! — вскочил герцог.

— О-о-о, к нам едут важные гости? Так-так, прям из самой столицы... Его Величество объезжает свои владения перед тем, как сдать трон... — я отбежала в другой конец комнаты. — И что, отец, ты хочешь сделать так, чтобы все думали, что у тебя всегда была дочь? Что я приличная дочь, и ты никогда не попадал в такую глупую ситуацию? — я издевательски помахала бумажкой.

— Да. И ты сделаешь так, как я хочу, по-хорошему или по-плохому.

— Ну, а сразу объяснить было нельзя? — я посмотрела на него как на идиота. — Престиж семьи и всё такое? А вдруг у Родена были друзья из столицы, с которыми он виделся где-то, или они переписывались?

— С чего это я должен перед тобой отчитываться, девчонка? — возмутился герцог. — Отец сказал — значит, так и нужно делать. И не смей мне перечить.

Я скривилась, подумав о том, что уж мне моему отцу перечить не приходилось. Он умел по-человечески говорить и объяснять свои решения.

— Всё, мне это надоело, — нахмурился герцог. — В башню её! Пусть немного охладит свой пыл.

— Но-о-о...

«Но я же ничего не сделала!» — хотела сказать я, но меня уже подхватили под белы рученьки и повели в башню, но не в знакомую, северную, а другую. Впрочем, по обстановке она ничуть не отличалась.

Удобно, блин, быть герцогом — чуть что, сразу в башню запираешь, и всё, не надо объяснять свои мысли и решения. Может быть, я бы согласилась вести себя прилично — если бы мне объяснили, на кой чёрт это вообще нужно и какая мне с этого выгода.

Я злобно пнула кровать, отчего она жалобно скрипнула по камню ножками и отодвинулась.

Через полчаса мне принесли завтрак, уже даже без возможности выбрать себе, и пару талмудов — с большими иллюстрациями и крупным шрифтом — в которых описывалось, что должна уметь женщина, что она должна делать и как себя вести.