— Мое имя — смиренный брат Томас! Я — субминистратор Ордена Знания! И представитель Его Святейшества, первослужителя ригенского в посольстве, направленном в город Тарсес Его Величеством Фихолом Праведным, милостью Отца Небесного, королем Мерции и Валении. — настолько громко и отчетливо, насколько это было только возможно, заявил благочестивый клирик.
Прекрасно зная, что южные варвары поклоняются не Создателю, но Тысячеликому Ужасу, юноша вовсе не рассчитывал, будто присутствующие немедленно осознают всю степень вины и глубину заблуждений, чистосердечно раскаются, и, пав на колени, пожелают обратиться в Истинную Веру, дабы посвятить дальнейшую жизнь служению Всеблагому и Милосердному. Тем не менее, святой отец ожидал, что язычники, считаясь с мощью Святой Земли, чье Светлое Воинство с именем Творца на устах вот уже почти две сотни лет успешно сдерживает натиск неисчислимых ратей Безымянного, равно как и уважая его сан, чем всегда славились южане, отнесутся к нему так, как подобает вести себя простолюдину с представителем духовного сословия. Подлежащего не светскому, но исключительно церковному суду. Благо, он прибыл в Тарсес не по одному лишь приказу Наместника Его в Ойкумене, но и по приглашению местных властей!
Однако, вместо немедленного отвязывания не простого соратника чрезвычайного посла государя и самодержца, но смиренного служителя Отца Небесного от пыточного креста и (предварительно склонившись в глубоком поклоне) вымаливания у субминистратора прощения за допущенные исключительно демоническими происками неслыханные преступления по законам как Ригена, так и Тарсеса, неизвестный, все тем же тихим свистящим голосом, прошипел:
— Дабир, запиши: допрашиваемый, без применения к нему специальных мер воздействия сознался: он действовал не по собственному злоумышлению, но исполняя приказ вышестоящего начальника! Каковым является нынешний верховный мувдий Семиликого. Подельщики же обвиняемого, не простые разбойники либо айяры, но лица, состоящие на государственной службе и исполняющие волю правителя одного из государств северо-западного удела Бэлы!
При столь вольной трактовке сказанного, благочестивого клирика охватила дрожь. Никогда в жизни, даже на академических занятиях по софистике, молодому человеку не приходилось встречаться с подобным словоблудием.
— Вы не понимаете, — изо всех сил сдерживая недостойную посвященного в сан ярость, выкрикнул он. — Я — рукоположенный проповедник Создателя! То есть, persona sacrosanctus! И, соответственно, неподсуден ни властям Тарсеса, ни любым иным светским правителям. А вы... Вы ответите за преступное самоуправство! И очень скоро!
Но голос измученного голодом и усталостью юноши, сорвался на хрип в самый неподходящий момент. Да и условия, в которых находился субминистратор, не позволили ему в полной мере выказать красноречие и ораторское мастерство. Во всяком случае, окружающие молодого человека варвары ничуть не выглядели обеспокоенными. Более того, громкие слова благочестивого клирика вызвали у демонопоклонников отнюдь не ту реакцию, на какую рассчитывал святой отец.
— Лицо неприкосновенное, говоришь? — нехорошо засмеялся невидимый мужерив. — Ой, молодец! Ну, насмешил старика... Прекратить запись! Слушай меня, сопляк! Ты — всего лишь зувий Семиликого! Божества, практически не отвечающего на мольбы своих последователей. К тому же, низшего ранга. Двести лет назад именно я допрашивал жейгов Видоранской общины. Известной тебе, как гернадская епархия. Маджнуны были... не чета тебе! Поначалу тоже угрожали мне Гневом Небес и прочими карами. Но на всех семерых мне потребовалось, в общей сложности, немногим более двух суток дознания. Посмотрим, окажешься ли ты столь же крепок, как мятежники-горцы...
И тут же, прежним, вкрадчивым голосом, продолжил:
— Дабир, запиши: обвиняемый угрожал дознавателю физической расправой. Отметь также, что обвиняемый категорически отрицает правомочность суда Вечного города, на территории какового было совершено вменяемое ему преступление, под тем предлогом, будто он, будучи служителем могущественной Сущности, неподсуден нашим законам!
Услышав последнюю фразу, субминистратор не выдержал:
— Протестую! На момент появления на территории Тарсеса, я находился под воздействием парализующего заклятия. И физически не мог чего-либо нарушить!
— Протест отклоняется. — четко произнес невидимка. — Согласно законам Жемчужины Юга, подтвержденным верховным мувдием Семиликого более полутора сотен лет назад, республиканские корабли и торговые фактории обладают экстерриториальностью. То есть — на них действуют только и исключительно законы могущественного Дарзеза... Теперь, обвиняемый, я спрашиваю тебя: не желаешь ли ты добровольно признать себя виновным и, без применения особых мер воздействия, чистосердечно сообщить присутствующим, кто именно является автором преступного замысла и что совершил конкретно ты? Также следствие интересует: кто и когда наложил на собственность гражданина республики заклинание черной гнили? Столь эффективное, что единственно лишь мастерство судового магрриба не допустило гибели "Бегущего по волнам" в морской пучине...
При этих словах перед глазами смиренного Томаса немедленно возникли рассыпающиеся в прах трюмные переборки и хлещущие сквозь дыры в обшивке потоки горько-соленой воды. И превратившиеся в покрытую насквозь проржавевшим железом деревянную труху сундуки с посольским имуществом.
— Клянусь Всеблагим и Милосердным — я не имею к случившемуся никакого отношения. А, все, содеянное мною во время бури, было направлено на спасение корабля. — тут благочестивый клирик вспомнил некоторые из способов, используемых Орденом Справедливости для установления Истины, и продолжил: — В качестве подтверждения сказанного я готов подвергнуться допросу под воздействием Заклятия...
Дружный смех присутствующих заглушил окончание речи святого отца.
— Ну надо же! — прокомментировал сказанное невидимый представитель Морской стражи. — Зувий предлагает узнать его мысли! Неужели ты всерьез думаешь, будто мы не знаем, что прочитать разум служителя божества, пусть даже и столь слабого, как Семиликий, можно исключительно при условии согласия данной Сущности? Но и тогда помыслы твои станут известны, единственно, мувдию одной с тобой веры! Каковых, хвала Справедливейшему, среди Хранителей Порядка никогда не было, нет и не будет! Дабир, отметь в протоколе: вместо облегчения совести чистосердечным признанием, обвиняемый пытается запутать следствие. В связи с чем, я вынужден перейти к особым методам ведения допроса.
В следующее мгновение неведомая сила начала поднимать за кончики пальцев рук тело смиренного Томаса, растягивая его между полом и потолком и вынудив благочестивого клирика дико закричать от невыносимой боли. При первом же вопле юноши, внимательно разглядывающий его сквозь прорези маски палач одобрительно кивнул. И, положив иззубренный нож на стол, взял с него коробку с длинными кривыми иглами.
Чудовищным напряжением воли заставив себя замолчать, субминистратор сделал то немногое, на что был способен: воззвал к Отцу Небесному с мольбой о наказании язычников и спасении невинных из рук палачей. И при первых же словах, произнесенных на Истинном Языке, все в пыточном застенке замерли, трепеща перед мощью Слова, обращенного к Творцу! И стояли неподвижно до тех пор, пока последние звуки чеканных строф молитвы не стихли под закопченным потолком.
— Неплохо, неплохо. — после долгого молчания прокомментировал слова благочестивого клирика обладатель вкрадчивого голоса. — Беру свои слова обратно. Ты не трус и слабак, но крепкий парень! Давненько я не слышал такого. Тем более, от чужеземца! С тех самых пор, как из Грыма Циклопа про его сообщников информацию раскаленными клещами вытягивал. — ностальгически добавил мужерив. — Кремень был, а не уорг! Ты его на дыбе растянул, кнутом охаживаешь да рассолом поливаешь, а он, нет бы подельщиков назвать, лишь отборной бранью лается. Да грозится отомстить... Однако, — продолжил излишне памятливый специалист по добыче чистосердечных признаний. — За сказанное надо отвечать! И ежели ты, зувий, полагаешь возможным с нами, по обычаям северо-западного удела Бэлы, гнусное непотребство учинить, как вы привыкли у себя в отсутствие женщин, коз и овец ублажать плоть, то будет только справедливо, если ты сам испытаешь то, чем вздумал угрожать нам...
В этот момент перебиравший зловещие инструменты палач закончил поиски. И распрямился, сжимая щипцами испускающий багровое сияние железный кол. Коему воля литейщика кощунственно придала форму некоего мужского органа. Одновременно, заплечных дел мастер непристойными жестами дал понять смиренному Томасу, как именно будет использовано жуткое орудие пытки.
Но Создатель услышал чистосердечные мольбы своего верного и преданного слуги! Ибо в тот самый момент, когда казалось, уже ничто во Вселенной не могло спасти благочестивого клирика от мучительного истязания, в девяти случаях из десяти приводящего к смерти допрашиваемого, в запертую дверь замолотило сразу несколько пар сапог. И грубые голоса демонопоклонников заорали нечто неразборчивое. После чего уже мужерив продемонстрировал всю мощь голосовых связок, в мельчайших подробностях объяснив незваным гостям, куда именно тем следует отправиться. Но стоящие по ту сторону преграды проявили редкостную настойчивость, не переставая дубасить по окованному металлом дереву чем-то, на редкость увесистым.
После непродолжительных переговоров, за время которых тело субминистратора было как-то очень торопливо опущено на каменный пол, дверь отворили. И в камеру пыток, вслед за полудюжиной стражников, ввалились сразу двое чрезвычайно взволнованных тарсесских чиновников с серебряными бляхами поверх шелковых халатов. Немедленно бросившихся к уже освобожденному от оков смиренному служителю Всеблагого и Милосердного.
— От имени Меджлиза Вечного города, мы приносим извинения за случившееся. — на безупречном карит произнес один из них. — И просим проследовать в Ваши апартаменты.
— Где вещи незаконно задержанного? — спросил другой. Скептически взглянув на две тощих сумки, бляхоносец почтительно обратился к благочестивому клирику: — Святой отец, это действительно все?
Когда же юноша, сам еще не до конца понимая, следует ли ему, в соответствии с заветами Отца Небесного, простить язычникам их прегрешения и благословить именем Творца, либо, памятуя об оскорблении, нанесенном в его лице матери-церкви, потребовать письменных извинений и публичного признания вины, после непродолжительной паузы ответил утвердительно, напоминающий диковинную птицу разноцветным гребнем на голове чиновник обратился к бледному, как мел, дознавателю:
— Внимание и повиновение! Мужерив Залман-эль-Изза, в соответствии с вирманом дарзезского гади, ты арестован за превышение должностных полномочий...
— Глава четвертая
— В которой благочестивый субминистратор Ордена Знания встречается с Безымянным и, во время разговора с чернокнижником, получает от последнего неожиданное предложение
В предназначенном для посланцев Святой Земли особняке смиренный Томас нашел только неполную дюжину осваивающихся в здании слуг доблестного графа Мерридо. Все как один — немолодые и неспособные к бою. Да кое-как пересказанное конюхом послание от капеллана Антиоха. Гордый оказанным доверием, дряхлый Иоанн с третьей попытки объяснил юноше, что благородный Александро-дель-Сантано дер Валенто в данный момент выясняет судьбу отважных дружинников. А графский духовник — контролирует оказание городскими целителями первой помощи тем из единоверцев, кого уже удалось вытащить из пыточных застенков демонопоклонников. Субминистратору же Ордена Знания поручалось самое простое: обновить защитное плетение вокруг посольства, в незапамятные времена бывшего резиденцией владыки Тарсесского. А также вознести в возведенной незадолго до Исхода и совсем недавно отремонтированной часовне благодарственные молитвы покровителю мореплавателей и путешественников святому Никлосу-Чудотворцу за чудесное спасение от гибели в морской пучине.
Торжественная служба в древнем святилище, чьи стены были расписаны самим блаженным Симоном(!), была несколько скомкана. Поскольку кроме благочестивого клирика и его добровольного помощника в Доме Всеблагого и Милосердного присутствовал всего-навсего один прихожанин. Сиречь, minimum minimorum легитимности мессы. Ибо прочие слуги отважного графа тем временем разносили по комнатам багаж и заботились о стоящих в конюшнях животных. Мало того, не успели прозвучать заключительные слова гимна Создателю, как бесцеремонно вбежавший в храм Его, будто к себе домой, привратник громким шепотом, с легкостью перекрывшим голос субминистратора, поведал святому отцу, что последнего ожидает посланник местных властей.
К удивлению молодого человека, за воротами он увидел не одинокого скорохода, но запряженную четверкой лошадей карету, окруженную двенадцатью всадниками. Старший из которых, спешившись и низко поклонившись, вручил юноше пергаментный свиток. Где каллиграфическим почерком было выведено:
"Смиренный служитель Творца, благочестивый Томас!
В связи с внезапно появившимися обстоятельствами, равно как и невозможностью провести организационную встречу, посвященную обсуждению протокола вручения верительных грамот Меджлису Вечного города послом Его Величества Фихола Праведного, милостью Отца Небесного, короля Мерции и Валении, сиятельным нобилем Александро-дель-Сантано дер Валенто графом Мерридо, прошу Вас заменить оного в данном вопросе. Прибыв в любое, удобное Вам время в Палату иностранных дел вместе с подателем сего."
Текст заканчивался размашистой неразборчивой подписью. Ниже, на шелковых шнурах, красовалась здоровенная печать алого сургуча с крутобоким корабликом — гербом богомерзкого Тарсеса и целая дюжина печатей меньшего размера. Символы, выдавленные на них субминистратору были незнакомы.
Делая вид, будто никак не может прочитать послание в неровном свете факелов, молодой человек пытался понять, как именно ему следует поступить в текущей ситуации. С одной стороны, лично врученное приглашение свидетельствовало о понимании богомерзкими язычниками значимости Наместника Его в Ойкумене. С другой — юноша рассчитывал провести сию ночь в молитвенном бдении перед алтарем Всеблагого и Милосердного, вознося молитвы Создателю, и сейчас благочестивый клирик испытывал чувства, недостойные посвятившего жизнь служению Творцу, коий есть Любовь.
Правильно поняв колебания субминистратора, старший конвоя снова поклонился молодому человеку и, безо всякого акцента, заговорил на безукоризненном карит:
— Святой отец! Среди правителей Жемчужины Юга, есть как сторонники, так и противники прекращения войны между Великим Дарзезом и Вашей Родиной. Последние непременно постараются довести начатое ими черное дело до конца. Но после вручения верительных грамот сделать это будет гораздо сложнее! А Вы — единственный, с кем мы в настоящий момент можем обсудить данный вопрос. Прошу Вас, давайте не будем терять время зря!
