Черная рысь-1. Искусство выживания

Вдоль серых стен к нужному входу лежала туманная дорожка. Отблеск фонаря расплывался на ней, создавая поля для танцев теней. Достигнув подъезда, я замерла. Незваный гость шевельнулся, поднял голову и встал на ноги. Он преградил мне путь. Губы исказила дерзкая, враждебная усмешка. Ищейка узнал меня.

Глава 4

Будто в подтверждение и без того нарастающего чувства страха, последний фонарь около подъезда дрогнул, и моя тень покачнулась на асфальте, сливаясь в единое темное пятно. Недолго думая, я отступила назад, попятилась, не выпуская гостя из виду. Все-таки выследили, гады, не удалось запутать след. Ухмылка его стала оскалообразной. Он, похоже, не торопился нападать на меня, хотел развлечься напоследок, пес блохастый.

Тогда я кинулась вниз по улице, но так и замерла, когда из-за угла высунулись еще двое преследователей. Говорят, под действием стрессовой ситуации в кровь выделяется столько адреналина, что человек способен свернуть горы и сам этого не заметить. Что очередной раз подтверждало: правила на меня не распространяются. Ведь я идеальная железная леди, не только внутри, но и снаружи. Не отрывая взгляда от мужчин, что размеренно приближались ко мне, я пыталась заставить ноги двигаться. Я влипла. Я так влипла, что в глубине души знала: куда бы ни приехала, они бы все равно меня нашли, двинулись в любую часть света и даже под маской человека ищейки считали бы на мне метку, оставленную годами жизни в крупном городе за океаном.

— Наконец-то,— пробасил мерзкий тип справа. Он был выше своего напарника и, как видно, наглее. "Одним убийством дело не станется",— прочла я на его зрелом лице, какое бывает у людей, что пережили много и теперь их внешность опережает настоящий возраст.

— Долго же мы за тобой бегали,— вторил другой, подкинув своих пять центов в общую кучу.

Заморозка прошла, и я резко развернулась в сторону подъезда, прибавляя шагу. Впереди на тротуаре уже поджидал первый ищейка, постукивая остроконечным ботинком по бордюру. Для эффектности картины он развел руки и приглашал меня в свои стальные объятия.

В такие моменты чувства и эмоции отключались полностью, и за руль садился холодный расчет и точные представления о противнике. Дернувшись в сторону, я перебежала дорогу. Как назло она пустовала, будто все водители пересели на подземные поезда, а с обоих концов улицу перекрыли шлагбаумы. Вероятно, так оно и было.

"Что я имею? Тише, без паники. Трех рослых мужиков, которые одним пальцем уложат меня на лопатки, пока я в облике слабой двадцатилетней девочки. Один из них довольно неуклюж и прихрамывает на правую ногу, следовательно, его слабые места — колени и левое бедро. Второй слишком высок по сравнению со всеми остальными, поэтому вряд ли он возьмется меня допрашивать, а предпочтет остаться на страже, — по каменной морде я бы предположила, что он не блистал умом, а потому был доверчивым, опираясь на шаблоны и действиями, и мыслями. Третий, тот, что ждал меня под дверью, был самым опасный из трио, а потому именно его и приходилось держаться подальше.— И последнее, девочка, не забывай слова своей матери, которая подарила тебе этот переломный момент, не вовремя раскрыв рот".

Всего размышления заняли пару секунд, пока я перебегала дорогу и собиралась двинуться на этот раз вверх к перекрестку, но ищейка оказался проворнее. Он был наготове, перекрыв путь к отступлению. Обернувшись, я вздрогнула, встретившись вплотную с язвительно-злым взглядом твердолоба.

— Ну-ка, стой!— мужик выбросил вперед короткую ручонку, направив ее прямо мне в грудь. Не ожидала я такого выпада, но быстро сориентировалась и отпрыгнула к стене. Картонные лица, скопированные явно с одной обертки, надвигались с трех сторон; ищейки так ловко загнали меня в угол, прижали спиной к стене, так быстро даже для человека с хваленой реакцией, что не оставляли сомнений — это их далеко не первый захват.

— Что вам надо?— выдавила я с напускной уверенностью, как в тот момент, когда соглашалась на свидание с Дарином.

— Ты, кошечка,— пропел главарь, подходя ближе

— Отойди от меня!— вскрикнула я, не замечая за собой дерзости. "Без того проблем мало, так решила вызвать в нем гнев. Умничка, Анна, так держать!"

— Ох, какая. С характером, мне это нравится,— несвежее дыхание выбивало кислород. Мужик навис надо мной, как грозовая туча. А где же король вечеринки? Когда прибудет на празднество в своем лимузине, или вертолете с мигалками?

— Отойди,— повторила я, и в слова вторгся горловое рычание, непроизвольно, и лучше бы оно застряло на полпути, не вырываясь наружу.

— А не то что?— поддел он. Перед глазами проплыла его широкая ладонь, готовая накрыть мое лицо. Это еще что за ухищрения? Ловким движением я перехватила его руку, вывернув ее в плече и блокировав за спиной. В таком положении я с размаху врезала противнику ногой в живот так, что он шумно выдохнул. К сожалению, на этом мой черный пояс и завязался.

Осыпав меня трехэтажным итальянским матом, помощники тут же отпихнули меня назад к стене.

— Совсем сдурела?— ревел Хромой, с силой дернув меня за волосы.— Тебе показать, каково это?

В ту же секунду он занес кулак и, если бы не мой хиленький пресс, наверняка выбил бы все внутренности. От боли потемнело в глазах, или поплыло, я не особо разбиралась в эпитетах, пытаясь сделать глоток воздуха.

— Чего ждешь, крыса? Повторить? Обращайся давай!

Очередной удар пришелся по ребрам. "Скотина",— выплюнула я из последних сил, боясь, что кровь выплеснется изо рта. Обратиться? Да я бы с радостью обратилась и вспорола им животы, вывернула внутренности одним махом когтей! Свернула бы шеи одним лишь рваным укусом, выдернула позвоночник челюстями! Но я не могла обратиться. На это способны только зрелые оборотни, а я всего лишь его подобие, воющее на луну и безвольно перекидывающееся в полнолуние.

— Обращайся, кому говорю!— грубый пинок сопроводил его ругательства, и вскоре я с трудом поняла, что к Хромому присоединился Главарь.

Впившись зубами в нижнюю губу, я молилась всем известным богам, чтобы до извергов с крошечным, размером с грецкий орех, мозгом, дошло: они спутали меня с той, кто им нужен. Я не убийца, я не Черная Рысь, я не опасна даже для мухи на заплесневелом кусочке сыра в холодильнике. Но, конечно же, вероятность их ошибки равнялась нулю, и они это знали. Сознание не торопилось меня покидать, давая великолепную возможность наслаждаться насилием.

— Какая упорная,— насмехался Хромой и вдруг перестал меня бить. Я приоткрыла глаза: ищейки обменялись согласием, и Главарь обернулся ко второму своему другану, который все это время оставался в стороне, не собравшись с духом поднять на меня руку.

— Доставай артрагилит. Перейдем к крайним мерам.

"Крайним мерам? Я не ослышалась?" Головоломка складывалась, но как-то неправильно. "Дарин им приказал не убивать меня, верно? Делать все, чтобы я раскрылась и показала природные коготки. Нет, представления не будет",— хотя вряд ли я успела бы справиться с тремя здоровенными мужланами прежде, чем они ввели этот "артрагилит" мне в кровь. Впрочем, меня даже не интересовало это выдуманное лекарство.

— Э-э... чуваки... она не очень-то похожа на...— промямлил третий, с сомнением осматривая девушку, стоящую коленями на тротуаре с разбитыми в кровь ладонями. Да и я уверена, что выглядела ничтожно.

— Похожа!— прервал его Хромой.— Доставай!

Верзила не смог отказать и полез в карман. Соображала я туго, но и в таком жалком состоянии заметила, как сверкнула в слабом свете фонаря тонкая игла. "Вот черт!"

— И все же, может, стоит дождаться...

— Нет!— взвился Хромой, вдруг заняв пост главаря шайки.— Вливай немедленно, иначе эта дура никогда не обратится.

Он напоследок ткнул в меня ботинком и отошел в сторону. Верзила неуверенно подошел и присел на корточки. Волосы упали на мое лицо, но я отлично видела, как дрожали его руки. Что было в шприце? Вирус Гипатита-С, шифрующийся под "артрагилит"? Я не сильна в терминологии. Решив, что во мне сил недостаточно для ответа, Верзила поднес иглу к шее, и жидкость стала потихоньку подниматься вверх под действием вакуума.

Была не была! Я вскинула руку, полоснув его острыми лезвиями ногтей. Длинная полоса протянулась вдоль массивной шеи Верзилы и налилась красным. Он выронил шприц, и тот покатился к канализационному люку.

Дорогу осветили фары приближающегося автомобиля. На подгибающихся ногах я кое-как поднялась, пока ищейки суматошно решали, как меня ловить, и бросилась на капот. Водитель ударил по тормозам. Ситуация до смехотворного напоминала американский фильм. Я протянула было руку, чтобы открыть дверь, но кто-то дернул меня за плечо, повалив на землю. Хлопнула водительская дверца. Поздновато боги получили весточку, но лучше поздно, чем никогда...

— Вы здесь что, совсем охренели?

Рука мгновенно отпустила меня. Отзвук знакомого голоса холодком пробежал по измученному телу. Дарин. Мой бесславный финал.

— Дэр, мы ее нашли.

Перед глазами так и встала широкая самодовольная харя Главаря.

— Кретины, это не она!

Я приподняла голову, забившись у колеса машины. Казалось, мощные волны ярости затапливали весь Рим, погружая его на ненавистное дно. Радостная рожа троих напарников вдруг приобрела сконфуженное выражение.

— Да как же не она?— не понял Хромой.— Все сходится, Дэр. Или ты не чуешь?

— Что чую, Эдгар? Какие же вы тупоголовые: не можете даже Рыси от кошки отличить!

— Точно Рысь, Дэр! След вел прямо к....

— Хватит, олухи!— заткнул ищеек Дарин, сцепив руки за спиной так сильно, будто душил льва.— Вам кого велено искать? Северянку! А от нее,— не оборачиваясь, он кивнул головой в мою сторону,— за километр веет... западом с какой-то тухлой примесью!

— Э-э, похоже, Дэр прав,— вставил Верзила, прижимая к раненной шее воротник куртки,— я еще по дороге подумал, что она не та...

— Ты-то подумал?— передразнил Главарь.— Ниче ты не подумал, а подумал — так сказал бы!

— Я говорил!

— Хватит!— снова Дарин вернул себе трон.— Какие дебилы, я же велел не прикасаться к ней!

— Вообще-то,— попытался возразить Эдгар, он же Хромой, но Дарин поднял руку, мол, еще не закончил.

— Вы не лучше шавок из Южного, готовы резать всех подряд без разбора. Надеюсь, не вводили ей...?

— Не успели.

— Хорошо. Хотя что там хорошего? Кретины, как вас только на работу взяли? Идите и ищите настоящую Рысь!

— Поняли, сэр,— ответил за всех Главарь. Три взрослых мужика, двум из которых было прилично за тридцать, совсем недавно использовавшие меня вместо боксерской груши, сейчас напоминали провинившихся школьников.

— Ладно,— Дарин понизил голос, потирая переносицу,— все вон.

Мужчины обменялись непонимающими взглядами и снова воззрились на босса. Ни мигалок, ни вертолета, ни лимузина я не увидела, но Дарин чем-то до смерти запугивал здоровых лбов, и мне до смерти хотелось узнать, чем именно.

— Вы не поняли? Я сказал, вон! Убирайтесь! И не смейте больше... Черт, не знаю, что вам еще говорить. Просто испаритесь,— когда те послушно закивали и направились прочь, он прибавил,— а с тобой, Эд, у меня будет разговор.

Эдгар молчал. Похоже, что эти двое за время совместной "работы" научились разговаривать без слов.

— Как скажешь, Дэр,— наконец произнес он.— Простите.

Я так и не поняла, к кому из нас относились извинения, потому что Эдгар на секунду посмотрел на меня и отправился догонять остальных ищеек.

Дарин не шевелился, устремив взгляд синих глаз на серую стену римской постройки. Еще немного, и ее покрыла бы кромка льда. Я ничем не выдавала свое существование, затаившись в луже и вдыхая тошнотворный запах резины. Пошел дождь. Поначалу маленькими капельками изливая осадки на дорогу. Затем эти капельки переросли в крупные капли, почти градины. Вода стекала по моим волосам, теряясь под плащом.

Вдоволь настоявшись и промокнув под дождиком, Дарин словно вспомнил обо мне и удостоил своим вниманием. До меня с трудом доходило, что произошедшее нападение — не ночной кошмар, а не менее кошмарная реальность.

— Анна?

Противно было смотреть на него. Не знаю сама, почему так. Вроде бы Дарин и спас меня, но с другой стороны — его разговор в "Di Rienzo" перенес меня на асфальт. Тягучая боль разливалась в груди и животе, колени ныли от царапин. Я была унижена, морально изнасилована, познакомилась в лицо со своими преследователями и села задом на их крючок.

Дарин настойчиво повторил мое имя. Когда я не ответила, он присел рядом со мной, опуская полы пальто в грязь.

— Ты в порядке?

— А по мне не видно?— огрызнулась я.— В полном! Как там твои немцы с их договором, все уладил?

Мне хватило мужества издеваться. Ай да я, ай да молодец!

— Что они делали?

— Ничего.

— Энн?— Дарин наклонился ко мне.

— Анна,— машинально поправила я. Терпеть не могу, когда коверкают имя на разные лады и языки.

— Покажи свои руки,— попросил он с напором.

— Нет.

— Анна, покажи свои руки.

— Да что ж ты прицепился, как банный лист? Оставь меня, Дарин! Оставьте все меня в покое, черт тебя подери!

По щекам, сливаясь с каплями дождя, потекли слезы, но высыхали, не достигнув подбородка.

— Анна, успокойся. Мне незачем тебе вредить сразу после того, как не дал убить.

— Тоже мне спаситель! Сам организовал, а потом...

Я нервно всхлипнула, не закончив предложение.

— Нет, я не организовывал... То есть, да, но тебя вообще не должно здесь быть. Это сложно, Анна, давай я помогу тебе дойти, а завтра все обсудим.

— Погоди-ка, завтра? Неужели ты думаешь, что после этого я захочу с тобой снова увидеться?

— А у тебя нет выбора.

Его действительно не было. Я приняла его правила игры и теперь старалась подстроить их под свои интересы. Взялась лгать — лги до конца.

— Знаешь ли,— разозлилась я и попыталась подняться, но плюхнулась обратно.

— Давай,— он протянул руку. Но прежде чем помочь встать, перевернул мою кисть ладонью вверх и прошелся пальцем по глубокой царапине. Такие оставляют падения с велосипеда в детстве, и на коленях, наверное, красовались подобные.— Жди здесь, у меня в машине аптечка.

— Эй-эй, не нужны мне твои... Ах, блин,— я посмотрела на ладонь, где кровь перемешалась с грязью. Дарин обогнул машину и открыл багажник, зарывшись в него по пояс. Наконец он извлек чемоданчик, из которого вытащил бутылку этилового спирта, вату и бинты. Со стороны картина выглядела милой; даже я это осознавала, а Дарин в роли врача, волосы которого сексуально намокли, отчего казались длиннее, резко контрастировал с тем парнем, что одним словом остановил троих издевателей.

— Терпи, девочка,— сказал он почти нежно, но с присущей ему иронией, когда накладывал вату на мою руку. Спирт защипал потертую кожу. Я сдержала стон — сегодня и хуже боль выдержала.— Знаешь, я очень даже понимаю тебя. Но в мое время никто не извинялся и не признавал свои ошибки.

— В твое время?

— Это было давно,— он уклонился, обматывая руку бинтом,— но ты должна знать, что я сожалею об этом, хм, происшествии. И чувствую, что на мне висит частичная вина за это.