Честь и Польза - 3

Заседая в курительных комнатах и обсуждая последние политические новости, за рюмкой коньяка, в уютном кругу избранных, благообразные джентльмены были очень категоричны в своих суждениях. Тоном, не терпящим никаких возражений, с видом человека, знающего с какой стороны нужно, есть редьку, они выносили обвинительный приговор профсоюзам без всяких доказательств, так сказать априорно.

— Могу поставить фунт против пенса, что Москва не просто так поставляла деньги этим забастовщикам, — вещали пикейные эксперты, важно попыхивая "гаваной" или на худой случай "манилой". — Здесь дело явно не чисто, помяните мое слово. Не могли эти русские просто так помогать нашим бунтовщикам! Это так же очевидно!

— Верно, верно, — соглашались с ним другие аналитики, рассматривая окружающий их мир через пенсне или монокли. — Вся эта так называемая помощь семьям угольщиков носит двойной характер. Наверняка давая одной рукой, Сталин брал от них другой.

— Или собирался взять в нужный момент — важно уточняли третьи, дополняя обвинительный вердикт благородного сообщества.

Слухи действовали быстро, прочно и самое главное, для их распространения не требовалось серьезных денежных затрат. Важно было знать, где, что сказать и выпущенный на волю джинн, начинал творить свое черное дело.

За считанные дни, моральный облик лидеров британских профсоюзов принимавших участие в национальной забастовке прошлого года сильно пострадал, однако этого было недостаточно, чтобы кабинет министров лейбористов подал в отставку. Для этого требовалось более сильное и эффективное средство, и оно не заставило себя ждать.

Опытный политический боец, сразу с появлением слухов, Макдональд быстро понял, что против него началась война, цель которой его отставка. Однако точно определив тактику противника, он ошибся с его идентификацией. Посчитав, что за всем этим стоят консерваторы с Болдуином, он предпринял некоторые контрмеры, против предполагаемых действий с их стороны и жестоко просчитался. Новый удар, он получил не со стороны своих политических оппонентов. Удар нанесла МИ-5, которая должна была помогать британскому премьеру в защите интересов империи.

Все началось с того, что один из помощников лидера профсоюзов британских угольщиков Джефри Корбан прислал в контрразведку покаянное письмо. В нем он утверждал, что давно состоит на связи с представителем русского посольства Васечкиным, от которого постоянно получает деньги и инструкции к тайным заданиям.

Главной причиной подтолкнувшей Корбана к подобному поступку была совесть и гражданский долг перед королевством. Совесть так сильно заела профсоюзного босса, что сразу после отправки письма он покончил самоубийством, выпив большую дозу сердечных гликозидов.

Во время этого акта, Корбан был один в доме, что ставило под большой вопрос добровольность его ухода из жизни, равно как и правдивости отправленного им письма. Оно было полностью напечатано на машинке и имело довольно сомнительную подпись под ним. Любой коронер поставил бы под сомнение и сам факт самоубийства, и подлинность письма, но у следователей из контрразведки никаких вопросов не возникло.

Дело закрутилось, естественно, произошла утечка информации и пресса, с удвоенной силой обрушилась на профсоюзы и косвенно на правительство в поисках правды. Снова возникло "письмо Антонова", подлинность которого у британских газетчиков уже не вызывало сомнение. Единственным исключением из этого хора была "Таймс", писавшая о большей степени его вероятности.

Подобное позиция была обусловлена с одной стороны желанием сохранить статус непредвзятого судьи, а с другой готовностью нанести сокрушающий удар как по положению профсоюзов в обществе, так и престижу правительства. Работы по подготовке этого в недрах газеты велись и по замыслу создателей, выпад первой газеты Британии должен был похоронить и тех и других.

Счет пошел сначала на недели, потом на дни. Истерика вокруг "русского следа" в британских внутренних делах нарастала. Любое требование премьера к руководству МИ-5 поскорее разобраться с делом Корбана, встречалось контрразведчиками в штыки, становилось достоянием прессы, которая трактовала его как давление.

Дело принимало крайне нежелательный для Макдональда оборот. Наиболее рьяные до сенсации газеты заговорили об отставке премьера, как вдруг, ему пришла помощь оттуда, откуда он её и не ждал.

В погоне за сенсациями и разоблачениями многие репортеры занялись частным расследованием самоубийства Корбана и тут выяснились интересные детали. Сначала выяснилось, что местный доктор никогда не прописывал Корбану сердечные гликозиды, а местные аптекари, хором утверждали, что их ему не продавали.

Затем, новоявленные сыщики выяснили, что письмо с признаниями было опущено в почтовый ящик в центре города, тогда как сам Корбан жил на окраине Лондона. Это ещё больше ставило под сомнение подлинность послания лидера профсоюзов.

Последним по времени, но первым по значимости, было свидетельство миссис Лоры Эндрюс. Эта почтенная леди, проживающая в три дома, от дома Корбана, заявила посетившему её репортеру, что видела человека посетившего самоубийцу незадолго до его смерти. Описать таинственного визитера Эндрюс не могла, ибо видела его со спины, но то, что он приходил, старушка была готова засвидетельствовать под присягой.

Все эти новости появились в лондонских газетах приблизительно в одно время и произвели настоящий фурор в деле Корбана. Позабыв про профсоюзы и премьера, газеты на перебой стали задавать вопросы о профпригодности агентов МИ-5 прошедших мимо столь важных фактов. На вышедшего, на растерзание прессы старшего следователя Джейкоба Гарридеба было страшно смотреть. Тщательно подбирая слова, он сначала признал подлинность опубликованных в газетах фактов, а затем поблагодарил репортеров за их помощь в расследуемом деле. В свете вновь открывшихся фактов, оно было переквалифицировано в убийство и его расследованием занялись лучшие сыщики МИ-5 и Скотланд-Ярда.

Волна напряжения вокруг премьер министра Макдональда вновь пошла на спад, но вновь это оказалось временным явлением. Не прошло и двух недель, как стоявшие за всей этой кампанией по дискредитации лидера лейбористов силы, сделали новый ход.

Ход был отменно подготовлен и на этот раз бил исключительно по команде Джеймса Макдональда. Бил, что называется наповал, ибо подозревал государственную измену.

Помощник министра по делам колоний Эд Джастин был довольно рассеянным человеком. Тут сказывался и возраст и гипертония, которой он страдал много лет. В память о прошлых годах, Макдональд пристроил его на этот пост, который был по своей сути синекурой для старого политика.

Больших государственных секретов он не знал, и знать не мог, однако в силу своего положения присутствовал на заседаниях правительственного кабинета. Стараясь не ударить лицом в грязь и оправдать свое назначение, в тех случаях, когда работы было слишком много, и он не успевал её сделать, Джастин брал бумаги домой.

Подобные действия были запрещены, но за все время пребывания на своем посту он не имел, ни одного нарекания, а все взятые бумаги возвращал быстро и в целостности и сохранности. По этой причине надзирающие за секретностью чиновники на эту провинность смотрели сквозь пальцы, тем более что серьезных государственных секретов, бумаги с которыми работал Джастин, не содержали.

Будучи настоящим "канцелярским червем" Джастин был особо внимателен к тем материалам, что брал с собой, но вот в отношении зонта, теплого шарфа или футляр с запасными очками и еще чего-либо несущественного, память его подводило. Очень часто слуги бежали за ним вслед с той или иной оставленной вещью, а если не успевали догнать, передавали их через охрану министерства.

В тот злополучный день Джастин забыл свой старый портфель с канцелярскими принадлежностями и экономка Роза, по привычке бросилась его догонять. Желая срезать путь, она побежала через парк, на выходе из которого она угодила под неизвестно откуда взявшийся грузовик.

Вопреки предписанным правилам он двигался с большой скоростью и его могучее крыло смело несчастную экономку с тротуары словно перышко, отбросив на чугунный столб парковой ограды.

Несмотря на свою прыткость и активность, Роза не отличалась богатырским здоровьем и двух сильных ударов, хватило, чтобы отправить её в мир иной.

Когда набежавшие зеваки окружили распростертое на земле тело, они дружно разразились негодованием и проклятием в адрес шофера грузовика сбившего экономку Джастина и умчавшегося дальше по улице. Все видели его темный кузов, но никто не смог разглядеть его номер. Вопреки предписанию мэрии, он был основательно забрызган грязью.

Как водится, на место происшествия был вызван констебль этого района, который, как и требовал закон и инструкции, самым внимательным образом произвел осмотр тела погибшей. Личность убитой была легко установлена по батистовому носовому платку, что был подарен Розе её хозяином. О чем свидетельствовала надпись на платке.

Констебль Макферсон хорошо знал, кто такой Эд Джастин и потому проблем с опознанием тела не было никакого. Однако когда он раскрыл портфель, чью ручку Роза сжимала в руках и после смерти, его брови изумленно полезли вверх, ибо кроме карандашей и точилок, в нем находились бумаги с грифом правительственного кабинета.

О своей находке он немедленно доложено куда следует, но сохранить это происшествие в тайне не удалось. Какой-то остроглазый прохожий увидел содержимое портфеля и сообщил об этом репортерам.

Стоит ли удивляться, что после этого, газетчики с Флит-стрит в третий раз обрушились на кабинет министров, яростно пробуя на зуб крепость его устоев.

Теперь застрельщиками травли Макдональда выступали такие зубры лондонской прессы как "Санди таймс", "Дейли Телеграф" и "Обсервер". Все они в один голос принялись требовать правды в деле гибели экономки Джастина, которая подразумевала последующую отставку премьер министра. При этом главный упор делался не на её смерти, а на бумагах, лежавших в её портфеле, но в разной трактовке, на любой вкус, чтобы захватить как можно больше умов читателей.

Так "Санди Таймс" напирала на возраст помощника министра, который не позволял ему в полной мере служить империи и одновременно, требовало назвать имя покровителя Джастина, из-за которого делаются исключения в работе с секретными бумагами. "Обсервер" поднимал градус накала, утверждая, что случай Джастина это только верхушка айсберга безответственности, что царит в кабинете министров в отношении государственных секретов королевства.

Однако дальше всех шел "Дейли Телеграф", предполагавший, что возможно Роза торопилась не для того, чтобы догнать Джастина, а на встречу с представителем другой страны, охотившегося за британскими секретами.

— Учитывая ту скромную оплату, что получала Роза у помощника министра, можно смело предположить, что за небольшое вознаграждение, она могла позволить иностранному агенту не только прочитать бумаги Джастина, но и скопировать их — многозначительно разглагольствовала газета и ей охотно верили. Ведь всегда проще обвинить в своих внутренних бедах зловредного соседа, подбрасывающего гайки в твой суп или соли в твой пудинг.

Возмущенный Макдональд собирался дать гневный отпор зарвавшемуся рупору консерваторов, но на его беду, племянница погибшей экономки состояла в отношениях с русским эмигрантом Борисом Львовым. Два года назад он приехал в Лондон в поисках работы и ни в чем подозрительном полицией замечен не был. Зная язык и имея образование, он без труда устроился клерком в торговом порту, где был на хорошем счету. С Энн Уолден был знаком больше года, и в планах влюбленной пары значилась скорая свадьба. Благо англичанка была в интересном положении и согласилась ради мужа поменять вероисповедание.

Все было чинно и благопристойно, но жаждущим сенсации газетчикам было на все наплевать. Борис Львов сразу был объявлен агентом русской разведки ведущий противоправную деятельность на территории соединенного королевства.

В тот же день как в "Дейли Телеграф" вышла эта статья, несчастный Львов был арестован на своей работе и сразу препровожден в тюрьму, а не в полицейский участок. На все требования встречи с представителями российского посольства, представители МИ-5 предлагали подумать о своей судьбе и дать признательные показания.

Сразу после этого, агенты контрразведки провели обыск на квартире Львова, и ничего не найдя предрассудительного, взяли в оборот Уолден, находящейся на пятом месяце беременности.

Стремясь добиться от молодой женщины нужных показаний, агенты вели допрос весьма интенсивно и в своем усердии откровенно перестарались. Пугая Уолден всевозможными карами в случае отказа в сотрудничестве со следствием вплоть до пожизненной каторги, вместо признания в помощи русскому шпиону, агенты добились обратного результата. Прямо посреди допроса у женщины начались преждевременные роды и вместо тюрьмы, мисс Уолден отправилась в больницу.

Приготовившиеся запечатлеть момент ареста агентами МИ-5 сообщницы русского шпиона, фотографы и газетчики увидели сначала машину "скорой помощи", а затем носилки с роженицей. Конфуз получился знатный и потому, репортеры с утроенной силой набросились на самого Львова, в мгновение ока, превратив его в главного резидента русской разведки.

Каждый визит в тюрьму помощника русского посла для встречи с арестованным и издевательский отказ ему в этом, обсасывался на страницах газет с особой тщательностью. Все, внешний вид помощника посла, что он сказал и что не сказал по входу и выходу из офиса МИ-5, и даже шляпа и трость, становилось пищей для неудержимой фантазии газетчиков, которые выдавали одно сенсационное предположение за другим.

В пылу этой шпионской вакханалии, акулы пера уже не сильно заботились о доказательствах своих предположений. Главное было поразить воображение читателей, смутить и потрясти их той "русской угрозой", что коварно нависла над их головами и всем соединенным королевством.

Сколько седых волос прибавилось в голове и усах Макдональда — это особая статья, известная только узкому кругу лиц. От постоянных переживаний и нервного напряжения премьер министр осунулся и похудел. Лицо посерело, глаза утратили былой блеск, а кончики усов безвольно повисли.

В публичном общении, как с прессой, так и с членами партии и кабинета министра, Макдональд стал осторожнее в действиях и скуп в высказываниях. Прежде разговорчивый и легкий на подъем, он тщательно подбирал слова и не торопился с принятием какого-либо решения. Подвергнувшись столь сильному испытанию судьбы, премьер делал все, чтобы избежать любой ошибки, которая могла ухудшить его нынешнее положение.

В виду вновь открывшихся обстоятельств, Макдональд был вынужден отправить в отставку беднягу Джастина, на которого было жалко смотреть. Оглушительная травля, что обрушилась на него со страниц газет, буквально раздавила несчастного чиновника.

Вслед за ним был отправлен в отставку министр по делам колоний, который не разглядел отрицательных черт своего подчиненного, вместе с чиновником, отвечавшим за режим секретности.