| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
И чуть позднее:
'сторонников бандеровского движения невозможно привлечь к какому-либо позитивному сотрудничеству. Остается лишь начатый путь уничтожения этого движения без остатка.'
Этому способствовало постепенное смещение взглядов бандеровцев на предмет сотрудничества с немцами — если перед войной и в ее начале, как и мельниковцы, они всячески были готовы помогать немцам, то после облома, устроенного немцами с объявлением независимой Украинской Державы, среди бандеровцев начинало появляться протрезвление, которое через год — в июле 1942 — уже вылилось в 'воззвание бандеровской организации ко всему населению Украины', где, в частности говорилось 'Адольф Гитлер никогда не создаст самостоятельной Украины, иначе потеряет свою власть в юго-восточной Европе. ... Там, где это только возможно, немцам нужно воткнуть нож в спину'.
Но и немцы умели разбираться с такими втыкателями, о чем говорит их следующий документ от ноября 1942 года:
'После проведенной в сентябре прошлого года акции против нелегальной группы Бандеры, во время которой наряду с самим руководителем, Степаном Бандерой, были арестованы почти все основные руководители этой организации, деятельность группы Бандеры в Рейхе почти прекратилась. Однако в последние месяцы оставшиеся без руководства члены бандеровской группы снова начинают постепенно собираться и заново организовываться на территории Рейха.
Когда сообщения отдельных командных пунктов государственной полиции о возобновлении деятельности бандеровской группы на территории Рейха стали множиться, в сентябре этого года сначала гестапо Брауншвейга, а затем в октябре руководящим инстанциям гестапо Дрездена было поручено покончить с деятельностью нелегальной группы Бандеры, выявленной на вверенной им территории. Этим двум гестаповским ведомствам была доверена такая задача, поскольку им больше всего поступало сообщений о деятельности этой группы и лицах, в нее входивших.
В результате внезапно проведенной акции было арестовано в Брауншвейге 48 и в Дрездене 10 функционеров и присягнувших членов нелегальной бандеровской группы. В ходе допросов недвусмысленно выяснилось, что группа поддерживала связь с неким центром в Берлине.
Благодаря наблюдениям за встречами, о которых мы были извещены, и захвату явок, в Берлине удалось арестовать руководителя по организационным вопросам нелегальной бандеровской группы на территории Рейха Клима. Благодаря расшифровке записей, которые он делал в записной книжке, удалось установить, как устроена вся бандеровская организация в Рейхе. Согласно этим записям, организация на территории Рейха делится на 10 областей, которые подразделяются на районы, а районы в свою очередь на 'пятерки'. Соответствующим участкам гестапо было дано указание немедленно арестовать поименно названных лиц и допросить их. В Лейпциге, Берлине, Ганновере, Гамбурге, Хильдесхайме и Потсдаме было арестовано более 210 человек. Дальнейшие аресты предстоят на участках гестапо Гамбурга, Ганновера, Мюнхена, Вены, Праги, Бреслау, Позена, Данцига, Франкфурта-на-Одере, Франкфурта-на-Майне, Бремена, Хемнитца, Дюссельдорфа, Касселя, Кельна, Кенигсберга, Карлсруэ, Нюрнберга, Магдебурга, Оп-пельна, Рейхенберга, Штуттгарта, Веймара и Вюрцбурга.
В Берлине служащие полиции безопасности арестовали на захваченных ими явочных квартирах 4 курьеров из округа Галиция. При себе у них было огромное количество материалов. Наряду с большим числом печатных материалов подстрекательского характера один из курьеров имел при себе множество фальшивых пропусков за подписью берлинского полицей-президента и ландрата в Госларе. У другого курьера, прибывшего из Лемберга, были найдены фальшивые бланки Немецкого института для иностранных граждан при Берлинском университете. Эти бланки подтверждали, что их обладатель учился на языковых курсах этого института, и должны были, очевидно, наряду с пропуском замещать недостающую увольнительную.
Еще у одного курьера были, без сомнения, фальшивые хлебные марки на 100 единиц хлеба. Заслуживает упоминания и тот факт, что у нескольких курьеров были найдены удостоверения Украинской службы доверия в Берлине с фальшивыми печатями данной службы. Формуляры этих удостоверений, вероятно, подлинные, и были похищены из помещений службы.
Из материалов, изъятых у курьеров, и проведенных до сих пор допросов вытекает, что центр группы Бандеры должен находиться в Лемберге или его окрестностях. В Берлине лишь орган, ему подчиненный, для руководства сторонниками Бандеры, проживающими в Рейхе.'
Сам Бандера, напомню, так и продолжал сидеть в концлагере — это громили сеть его сторонников. И продолжали делать и дальше:
'В ходе акции против нелегальной группы Бандеры гестапо Брауншвейга совместно с гестапо Магдебурга и филиалом гестапо в Готе арестовало 25 бандеровцев. Управлением гестапо Праги были арестованы областной руководитель нелегальной бандеровской группы Васыль Ивановчук, род. 17 декабря 1912 г. в Дюкен-Халла/США, а также 5 украинских студентов, имматрикулированных в немецком Карловом университете в Праге.'
Это уже январь 1943 года, когда бандеровская сеть на территории Рейха была разгромлена гестапо и перехвачена нами — гестапо арестовывало руководство и громило некоторые ячейки, а мы, соответственно, подбирали рядовых исполнителей — получался такой тройной симбиоз, когда все стороны получали желаемое — сотрудники гестапо — новые нашивки и премиальные, украинские нацики — своих падших героев и дальнейшие цели для борьбы, ну а мы — помимо уничтожения врагов — сети для получения информации, контрабанды, финансовых потоков и укрывания нужных людей.
ГЛАВА 5.
Конечно, это наше неявное сотрудничество с гестапо было довольно странным, но я уже видел столько странных союзов и симбиозов, что особо не удивлялся новому выверту нашей тактики. Например, как действовать на территории Рейха мы узнали именно от оуновцев — кто по доброй воле, а кто на экспресс-допросах рассказал нам и какие документы нужны для перемещения, и где их выписывают, и кому именно — студентам, снабженцам, перемещенным рабочим и прочим элементам, которые вообще могут иметь повод для поездок в Рейх или хотя бы в Генерал-Губернаторство или протекторат Богемии и Моравии — оттуда, сменив документы и легенду, уже можно было более безопасно, с меньшими подозрениями, ездить и по территории собственно Рейха, да и наличие акцента меньше мешало — мало ли 'фильксдойче' испортили свой язык в общении с местными унтерменшами. Так, на 'перекладных', наши агенты постепенно и начали просачиваться в самое сердце врага.
Да и на оккупированных территориях документы были полезны — несколько сотен раз наши ДРГ или партизанские отряды выручали справки о разрешении на ношение оружия — такие справки выдавались силам местных милиций в комендатурах, пусть и сроком на месяц — на большие сроки местным не доверяли. Но у нас хватало комендатур под нашим контролем или хотя бы нужных людей, имеющих доступ к бланкам и печатям — а уж подделать подписи у нас было кому. Так что зачастую с крупным немецким патрулем или когда просто надо было пройти тихо, без шума, наши отряды расходились более-менее мирно, разве что немцы удивлялись — как было написано в неотправленном письме одного немецкого офицера, которое мы сняли с его трупа наряду с другими документами — 'снова встретили отряд украинской милиции, который бродит по местным лесам в поисках большевистских банд. Это уже третий отряд за неделю, и все они вооружены современным советским оружием. Мне только непонятно — как Советы могли потерять столько трофеев, если в последний год фронт практически не двигался ? Ведь это не старые русские винтовки и даже не предвоенные самозарядки — нет, у этих отрядов уже новые kalashy, на худой конец — ППК, да и пулеметы — не дегтярева, а тот же ПК, и все они со снайперскими прицелами — мне кажется, с таким вооружением можно было бы уже давно разобраться со всеми бандами, но вместе с тем мы каждый день слышим о десятках новых нападений по всей округе. Чем же тогда занимаются эти наши местные союзники ? Более того — мне непонятно, почему это оружие появляется у украинской милиции, а не остается в войсках — ведь наша пехота тоже полюбила это надежное и эффективное оружие, так что они скорее оставят его себе, а не сдадут продажным интендантам. Надо будет поднять вопрос на очередном совещании — ведь если это оружие вдруг повернут против нас — мало не покажется — у местной милиции есть даже русские гранатометы, поэтому наши бронетранспортеры уже не будут надежным средством для подавления враждебных выступлений'.
Но мы опирались не только на документы — нашему проникновению в Рейх, как я уже упоминал, очень помогали пленные, точнее их родственники — после установления контакта именно они становились проводниками и занимались обеспечением баз, квартир, явок, а также начинали работать нашими глазами и ушами по всей территории Германии. Вот такого у наших коллег не было — ни у англичан, ни у московской разведки, ни у оуновцев. Не было у них и широкой сети радиопередатчиков. Причем передатчиков не простых, а с пакетной передачей и прыгающей несущей частотой. Все это — и пакетное сжатие, и прыжки — работало на перфолентах, причем устройства протяжки и считывания были электро-механические, нарезать перфоленты тоже не было проблемой, ну а электронная часть на радиолампах была не особо заумной. Поэтому все эти устройства не перевозились с востока на запад через линию фронта, а собирались по месту. Что также существенно снижало риски раскрытия.
И местных помощников более чем хватало. Причем родственники военнопленных вскоре были разбавлены другими категориями. Искать антифашистов мы сразу не стали — мало ли кто что думает — опасно, можно нарваться на провокатора. Гораздо надежнее стал выкуп узников из концлагерей. Тут, конечно, играли свою роль сами корни правившей партии. Ведь крупные промышленники и банкиры знали кого ставить во власть, так как сами и создавали НСДАП — сначала оттерли Харера, основателя Немецкой Рабочей Партии, которая в 1920 и была переименована в НСДАП, так как создавалась промышленниками из концерна MAN и прочими — именно тогда при поддержке Людендорфа и герцога Баварии Гитлер и начал продвигаться наверх — вскоре он оттер второго основателя партии — Дрекслера, к концу двадцатых были выдавлены и браться Штрассер, которые собственно и подняли партию из небытия, вот только их социалистические лозунги хотя и нравились массам — на чем и росла ее популярность, но не нравились заказчикам нового политического проекта — поэтому, после отстранения Штрассеров, от 'социалистической' партии практически ничего не осталось — теперь она стала чисто 'националистической' — а значит можно выводить ее наверх — крупной промышленности и банкам национализация уже не угрожала, а куш можно было сорвать солидный. И уже в 1933 году в партию ломанулись любители теплых мест, ее численность всего за несколько месяцев возросла на полтора миллиона — с 800 тысяч до 2,3 миллионов человек.
Так к власти в Германии привели мелких лавочников, идеология и образ мыслей которых изначально были недалекими — 'организовать свой свечной заводик и жить припеваючи'. Вообще-то это вполне достойные мысли — честным образом, ни у кого ничего не отнимая, обеспечить себя, своих близких, дать нескольким десяткам людей работу — это достойно всяческой похвалы. Но — не на государственном уровне, где надо заботиться уже о миллионах незнакомых тебе лично людей. И проблема Третьего Рейха была в том, что многие из этих лавочников, пришедшие на государственные посты, в мыслях так и остались лавочниками — 'тебе дали новое дело — с него и кормись'. Так что почему бы и нам было не помочь людям — пусть порадуются напоследок. Тем более что лавочники на нижних уровнях нацистской иерархии видели, на какую широкую ногу живут лавочники из верхних уровней — все эти 'представительские' дома и замки, виллы, личные самолеты, роскошные лимузины, расходы и прочие гонорары за издание их трудов, которые обязательны к прочтению каждым немцем, а потому распространяются государством. Низам было завидно. И ведь сам Гитлер говорил — 'Когда мы делаем Германию великой, у нас есть право подумать и о себе'. Вот лавочники и думали о себе. В том числе начальство концлагерей.
Так что контакты с ними мы наладили быстро, оплачивая нужные услуги долларами и фунтами — мы работали под англичан и американцев, рассчитывая что с ними у наци будет меньше мозговых блоков. Так и выходило — в концлагеря потекло питание, а из них — заключенные — мы их вытаскивали под предлогом заботы заокеанских родственников, да и сдача арестантов окрестным предпринимателям внаем — по-денная, а потом и по-недельная — тоже стала нашей прерогативой, тем более что мы платили по стандартному тарифу, установленному министерством, плюс лично начальнику концлагеря — еще двойную цену сверху, если невернувшихся оформляли как умерших в лагере — еще тройную цену за каждого, а за ювелиров и часовщиков — десятикратно — на этих людях и сами нацики не прочь были погреть ручонки, да нам они были нужнее — именно они и делали механизмы наших примемо-передающих устройств.
А чтобы убыль в концлагерях не была сильно заметной — всех ведь на смертность не спишешь — это будет портить статистику, из Берлина могут придраться и приехать с проверкой — 'почему смертность такая высокая без приказа ?' — мы делали частичную замену выбывших — заменяли их на сионистов и мишлингов, что служили нацистам — последних начальство и охранники концлагерей особо не любили — их удачливость они объясняли не умом и навыками, а исключительно еврейским происхождением, поэтому и гибли такие люди гораздо чаще. Нам это было на руку — во-первых, мы вызволяли нормальных евреев, то есть кому уже ничего не светило при нацистах, и, соответственно им нечего было терять в работе на наши разведывательные и диверсионные структуры, и во-вторых убирали пол-, четверть— и даже целиком-евреев, которые преданно служили этому нацистскому режиму. Забирали мы их подчас прямо из служебных кабинетов — гестаповской и прочей формы у нас хватало, носителей немецкого языка — также, документов — более чем достаточно, а справки о еврейском происхождении родственников — вот они, 'и неважно что у вас разрешение — у нас выписка из родовых книг, так что собирайтесь, а там комиссия разберется'. Конечно, мы старались не нарываться — абвер и гестапо мы обходили стороной, как и партийные организации. А вот всякие хозяйственные и экономические учреждения, не связанные напрямую с оборонкой — это была наша вотчина.
Вскоре еще одним источников рекрутов для наших подпольных сетей стали рабочие с востока, особенно с Украины. Многих заманили обещаниями сладкой жизни в Германии, причем тут старались как немецкие нацики, так и нацики из соседних домов — плакаты типа 'Германия зовет тебя! Уезжай в прекрасную Германию! 100 тысяч украинцев уже работают в свободной Германии. Как насчет тебя?', уговоры, посулы и обещания — и вот человек собирает свои нехитрые пожитки и отправляется на вербовочный пункт. И потом, за полгода нахлебавшись 'сладкой жизни' пишет примерно такие письма:
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
