Короче, политика большевиков в сфере образования в эпоху НЭПа, привела к катастрофическим последствиям в сфере как школьного — так и высшего образования, про которое будет отдельная "песТня".
Доводилось читать много книг про попаданцев накануне Великой Отечественной Войны... Ну и как вы, уважаемые коллеги, собираетесь прогрессировать с такими "грамотеями"? Как "заклёпки пилить" и как гудерианов на границе останавливать?
Наиболее грамотных оставят в тылу проектировать и производить оружие, ловить шпионов, "середнячков" — заберут на флот, в артиллерию, в авиацию и в другие технические войска. С оставшимися пехотинцами можно будет проделать только один трюк: собрать их толпой и бросать раз за разом на пулемёты — заваливая врага своим мясом и заливая собственной кровью. Ни на что большее — они не способны, как какие-нибудь эфиопские зулусы конца 19 века.
После жесточайшего "естественного" отбора, единицы из них станут настоящими солдатами и, возместив недостаток образования боевым опытом — дойдут-таки до Берлина и возьмут его штурмом.
Только так и никак иначе: чудес, ребятишки — не бывает!
Но, вы помечтайте, помечтайте...
После десятилетия экспериментов, в начале 30-х годов сменился политический курс: государство, наконец поняло что ему нужна не революционная — а образованная и дисциплинированная молодёжь. Советское правительство твёрдой и бесцеремонно-жёсткой сталинской рукой ввело в школе строгую дисциплину и установило железный порядок. Отныне, педагог наделялся беспрекословным авторитетом, во главу учебного процесса ставилось усвоение учебного материала — а не дискуссия с учителем по любому поводу.
Конечно, в СССР было сделано многое, чтоб исправить ситуацию и, к началу сороковых годов — число студентов, ИТР и ученых быстро увеличивалось, а уровень преподавания повышался. Но провал 20-х годов был просто ужасающим и, исправить его за десять предвоенных лет — было невозможно, как вернуть утраченное здоровье или ушедшую молодость.
Только после Великой Отечественной Войны Советская Власть смогла побороть массовую неграмотность.
* * *
Нил Николаевич Кулагин — бывший помещик, а ныне — директор Ульяновской "единой" школы, в третий раз уже нажаловался Абраму Израилевичу Кацу — Начальнику волостного (районного) управления милиции НКВД, об исчезновении по дороге новеньких школьных учебников высланных из центра. Тот, уже в третий раз вызывал меня к себе и "с песком" по разнообразному дрючил, в завершении же — "с грозой" говоря почти одно и то же:
— Принимайте меры, товарищ Заведующий отрядом вооружённым отрядом, а не то я...
В этом месте, он уже в третий раз "буксовал" — официально глава районного НКВД власти надо мной не имел: ибо подчинялся Ульяновский ОВО — не Наркомату внутренних дел напрямую, а Наркомату путей сообщения. Хотя "главный босс", тот же — Железный Феликс, но всё равно — мы с ним проходим по разным ведомствам.
Наш родной бюрократизм, иногда — очень полезная штука!
Однако, я не быкуя, уже в третий раз довольно вежливо и терпеливо объясняю главному ульяновскому менту:
— В задачи ОВО — Заведующим которого я являюсь, не входит сопровождение груза в пути следования. А тот вагон уже прибыл на полустанок с сорванными пломбами и отсутствием содержимого — о чём составлен и отправлен по инстанции соответствующий протокол установленного образца.
Дальше, как обычно началась бюрократическая волокита — бесконечная переписка между несколькими ведомствами двух вышеупомянутых наркоматов, к которым вскорости подключился и Наркомат Просвещения... Мой заместитель по основной должности, Архипов Михаил Николаевич — Комвзвод ОВО, начальник команды по охране грузов — этим всем с превеликим удовольствием занимается. Здесь он в своей стихии, чувствует себя как карась в мутной воде и иногда ставит меня в известность об различных коллизиях и перипетиях этого дела.
Товарищ Кац и, сам прекрасно это понимает, но слегка озадачен:
— Нет, я понимаю — мануфактуру тащут, керосин, соль, сахар, табак, спирт... Но, чтоб учебники!
Объясняю:
— Всё тобой перечисленное, Абрам Изральевич — имеет большую ценность и, поэтому хорошо охраняется собственными инкассаторскими службами трестов. Наркомпрос же — едва ль не самый нищий из наркоматов и каждый раз нанимать охрану для сопровождения нескольких ящиков учебников, ему изрядно накладно.
Махаю рукой:
— Да, что там учебники! В Казани вон — члена партии украли, увезли в какой-то аул и там замуж выдали. А эти книжки скорее всего по деревням разошлись да были скурены несознательными селюками: бумага там — только на самокрутки и годится.
Наш Начальник волостного (районного) управления милиции НКВД, очень хорошо понимает значение школьного воспитания для нашего пролетарского государства, поэтому всё никак не может успокоиться:
— Нет, но всё же — какой пид...арас...?
— Ну, прям так сразу и "пид...арас", не разобрамшись...
Практически не имея новых советских учебников, в Ульяновской средней школе учили детей по старым — ещё царским, которые скупали где только могли, берегли, холили и лелеяли. Конечно, заклеивали в них через-чур уж бросающиеся в глаза "верноподданнические" анахронизмы и наоборот — вклеивая что-нибудь архиважное "на злобу дня".
* * *
Всё же думаю — многое зависело от положения "на местах" и, о том — какие люди стояли у руля образования в каждом конкретном уезде и волости.
Тому, что вопреки всему в Ульяновске удалось за "лихие 20-е" годы подготовить достаточно много грамотных выпускников школ обеих ступеней, надо благодарить его удалённое расположение.
Мы, забытая людьми и Богом и, тем более — высоким столичным начальством, провинция!
Поэтому, нас постоянно "обделяли" учительскими кадрами — вроде Фридриха-педолога, а также — учебниками, методическими пособиями и, главное — финансированием. Всевозможные комиссии и инспекции с проверками тоже — в лучшем случае доезжали лишь до уездного Ардатова, а у нас на полустанке — не все поезда ещё останавливались.
В результате в ульяновской школе преподавали по ещё царским учебникам — ещё старые "имперские" учителя: как свои — так и всё более и более многочисленные приезжие.
Так и дотянули до тридцатых годов.
Только потом — после удачного "географического положения" и, зачастую — просто сказочного везения, может быть — можно вспомнить-упомянуть про свои личные заслуги.
Мне удалось вбить в головы комсомольцев "первой волны" правильные мысли, которые они затем уже самостоятельно — передали-внушили своим последователям, в том числе и своим личным примером.
Ефим Анисимов и Кондрат Конофальский стали "большими людьми" в Нижнем Новгороде — с которыми САМ(!!!) товарищ Жданов за руку здоровается!
Успехи прочих моих ребят: Елизаветы Молчановой, Кузьки-Домовёнка, Саньки да Ваньки — тоже у всех на слуху.
Людская молва обычно приукрашает действительность, конечно — но зато какой пример для подражания!
Ульяновские дети, именно ХОТЕЛИ(!!!) учиться — чтоб быть как...
Более, чем в половине случаев они хотели "быть как Серафим" — говорю без всякой ложной скромности. Ибо, неофициально все знали — "кто здесь самый главный", что всё чаще и чаще — приводило к столкновениям (слала Богу — пока мелким и безвредным!) с ревнующими представителями официальной власти.
В результате на уроках в ульяновских школах — тишина и дисциплина: комсомольская ячейка бдительно следит, чтоб те — кто не хочет учиться, почаще "пропускали" уроки.
Школьное "самоуправление"?
Да, за ради Бог... Маркса!
Но участвовать в нём имеешь право только при наличии успехов в образовании. Если не имеешь их, то кто тебя неуча, к такому важному делу — как школьное управлению допустит?
Ещё, что немаловажно...
С подачи наших двух "фанатиков" военного дела — Ваньки да Саньки и моей незаметной поддержке, "муштра" — строевая подготовка, в школе стала модной. Не умеющих ходить строем, наша молодёжь приравнивала к неграмотным и очень часто слышалось при виде какого-нибудь приезжего паренька с расхлябанной походкой:
— Во! Ещё один неуч из губернии приехал.
— А давай ему морду набьём?
— А на фиг? Он и так как обоср...анный смотрится — с ним ни одна наша девка гулять не захочет.
Вы скажете:
— ХАХАХА!!! Какое отношение имеет муштра к образованию?
Проржавшись, посмотрите на школы Кайзеровской Германии "взглядом, пилиять, тревёзлым": большинство учителей там — из отставных офицеров и, строевая подготовка являлась обязательным предметом — от которого из юношей освобождались лишь особо дефективные особи, вроде "наших" навальнят.
Никто из вас не хочет посмеяться над немцами? Над их образованием? Наукой? Промышленностью?
Над "Deutsches Kaiserliches Heer" или "Wehrmacht", в конце концов?!
Муштра дисциплинирует учеников, а дисциплина улучшает их успеваемость — это однозначно.
Из-за недостатка государственного финансирования (содержание дармоедов из Коминтерна казалось важнее), органы Наркомпроса фактически бросили образование "в глубинке" на "хозрасчёт и самоокупаемость"...
Не беда: "чем хуже — тем лучше"!
"Кто девушку кормит, тот её и танцует". Часть средств "по закону" дали обеспеченные родители, часть — "неизвестные" спонсоры, ещё часть — официальные шефы, вроде производственно-торгового кооператива "Красный рассвет", с его — из год в год растущими в числе "артелями".
Ибо некто Серафим, как-то во всеуслышание сказал:
— Наиболее выгодны для нас вложения в образование.
И с цифрами на руках доказал им сказанное.
Ну а часть необходимых финансовых средств ученики смогли сами заработать в школьных артелях. Например: по разведению грибов (про которые у нас будет отдельная песТня), сбору дикоросов или "на картошке" в Ульяновском подхозе.
Я сделал всё, что мог: чтобы хотя бы в Ульяновской школе первой и второй ступени, по старым учебникам — преподавали учителя-мужчины, желательно — бывшие учителя реальных училищ. Или же бывшие царские офицеры, успевшие послужить в РККА. Таких, я во всех концах огромной страны всеми мне доступными средствами (в основном давая объявление в газеты через Нила Николаевича) разыскивал и, соблазнял к переезду жильём и "надбавками" к окладу.
Кроме уже упомянутого педагогического училища и нескольких школ ФЗУ, в Ульяновске, в 1924 году — началось строительство четырёх новых школ первой ступени, пока деревянных. Через год, в 1925 году заложили фундамент новой, большой — уже кирпичной школы второй ступени.
* * *
А что же "педология", спросите?
Увы! Но все попытки создать бесперебойную систему воспитания "новых людей", с треском провалились. Несмотря на все усилия официальной пропаганды, молодежь конца эпохи НЭПа — вовсе не бредила переустройством мира и не горела революционным энтузиазмом. Более того, к великому ужасу идеологов партии — школьники и студенты никакой тяги к рабочим специальностям не испытывали, а мечтали разбогатеть и заниматься сугубо интеллектуальным трудом .
Вполне нормальные желания, кстати.
Чаще всего образованная молодежь 20-х годов читала книги Майна Рида, Жюля Верна и Фенимора Купера — а вовсе не литературу писателей из "РАППа".
Аналогичные вкусы были и в кинематографе. Больше всего школьники любили приключенческие фильмы и кино "про богатых", а вот истории из жизни трудящихся — вовсе не были так популярны и, я считаю — по вполне понятной причине. Видеть ещё и, на экране рожи — которые тебя окружают с младых лет...
Это непереносимо для человеческой психики!
Первые места по просмотрам школьниками занимали голливудские ленты "Багдадский вор", "Робин Гуд" и "Знак Зорро" — а не идеологически "правильные" советские "Бровеносец Потемкин" и "Красные дьяволята". Кумирами подростков 20-х были голливудские актеры Дуглас Фэрбенкс и Мэри Пикфорд — а вовсе не "пламенные" революционеры, типа сожжённого в паровозной топке Сергея Лазо.
Опросы и тестирование школьников приводили в шок идеологов коммунизма: более половины их мечтали разбогатеть и лишь каждый десятый осуждал это стремление.
И это в стране, где слово "буржуй" считалось ругательством, а газеты и журналы — на все лады склоняли простых обывателей даже за обычное мещанство!
Наиболее же шокирующим было сравнение с подобными дореволюционные опросами — когда лишь один процент респондентов признался, что ставит материальные блага выше духовных.
Первое советское поколение оказалось не в пример прагматичнее, циничнее и эгоистичнее дореволюционной молодежи — не видевшей Гражданской войны в собственной деревне или городе... С расстрелянными вдоль стен собственного дома и повешенными на уличных фонарях под собственным окном, не испытавшей голода в брюхе и "разрухи" в голове. Вопрос элементарного выживания стал для поколения эпохи НЭПа насущным с самых ранних лет и взросление под сильным идеологическим прессом выработало у них защитные механизмы, в виде холодно-презрительного равнодушия к громким лозунгам и стремления обеспечить прежде всего — самого себя, а не каких-то мифических "братьев" по классу.
Ну а потом на смену смелым экспериментам 20-х годов (возможно только благодаря им!) пришли суровые сталинские 30-е, когда педология вполне заслужено — была объявлена педагогическим извращением, а тестирования и анкетирования — были свернуты на несколько десятилетий.
Больше никого не интересовало — кто из подрастающего поколения и что именно хочет.
Ты должен и, значит — ты будешь!
* * *
Скажу пару слов от себя...
Еще одна проблема из числа незамеченных Марксом и его последователями-догматиками: подавляющее большинства человеков — вовсе не следуют своей наибольшей выгоде, не говоря о групповой. Увы всем нам, но люди хотят делать то — что им хочется, что им взбредёт в головы — и не воспринимают никакого логического возражения.
И они даже готовы бороться за право — делать так, как им вдумается, а не как правильно!
Поэтому, прежде всего — людей надо учить критически думать и, жить по уму — а не по спонтанно возникающим "хотелкам".
* * *
Нил Николаевич Кулагин — бывший помещик, а ныне директор ульяновской школы и одновременно директор местного краеведческого музея, как-то раз вернулся от Макаренко весьма встревоженный:
— А Вы знаете — он их бьёт!
Открыл, блин, Америку!
Ещё по "послезнанию" знал, что Антон Семёнович не стеснялся отвесить хорошенького "леща" воспитаннику — чтоб вразумить великовозрастное, но неразумное дитя.
— "Бьёт, — отвечаю ему народной пословицей, — значит любит".
Тот, не поняв моего стёба:
— Парадоксально, но Вы правы, Серафим Фёдорович. Но самое парадоксальное, в что сам бы не поверил — не увидев своими глазами: и они его любят!
Вопреки ожиданиям, особой дружбы у меня с Макаренко не получилось... Сильный сложный характер, я тоже — далеко не "подарочек", так что строго деловые отношения — ничего более. Он желает воспитать своих подопечных хорошими людьми, я — хорошими специалистами: одно другому не мешает — так что нам с ним пока по пути.
