| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
После чего, тогда уже — Ульяновский район, хорошо поднялся на туризме и экспедициях из академий наук всех мало-мальски развитых стран мира.
Главный селекционер «Красного агропрома», ковырявшейся на тот момент в хорошо унавоженной земле, не разгибаясь, спросил:
— Чому вин «идиот», Серафим Фёдорович?
— Да, «тому» — шо самая центровая конопля растёт в Чуйской долине, — «БУГАГА!!!» мысленно, — там же видели и «прото-пшеницу», «прото-кукурузу» и даже — «прото-лошадь Пржевальского». Слышали про такую, Трофим Денисович, или Вы только вчера из самого дальнего хутора?
— Ну, а як же!
Лысенко немедля выпрямился и, вытерев хорошо унавоженные — широкие крестьянские ладони об белоснежную малороскую вышиванку, по-бычьи на меня уставился:
— Це правда, чи Вы зараз шуткуете?
Перекрестившись в сторону дневного светила двумя перстами, я:
— Карл Маркс тому свидетель и Фридрих Энгельс мои слова подтвердит! А коль даже нам троим не верите, Трофим Денисович — то спросите у наших вермикологов: они туда за «прото-червём» в прошлом году ездили.
Надо сказать, что Лысенко был по-крестьянски недоверчив.
Однако, наш русский мужик таков: коль втемяшишь ему что в голову — он чёрмные моря деревянной лопатой выкопает и ею же капказкие горы насыплет. Если конечно — ту же башку не свернёт от неистовости.
Вот и этот, расспросив по моему совету создателей красного ульяновского дождевого червя про экспедицию в Чуйскую долину — загорелся неугасимым, фанатичным огнём.
Ну, что оставалось делать?
Мы в ответе за тех, кого разыгрываем!
Экспедицию за семенами чуйской прото-конопли возглавил лично Лысенко и мой «офицер по спецпоручениям» — Ипполит Степанович, как человек бывалый и там уже бывавший. Вернулись назад, они крепко сдружившимися и привезшими с собой — как бы не целый вагон чуйской конопли во всех её возможных видах: стебли, листья, семена, пыльца, смолка, шишки, «пластилин»… Привезли даже одного — на вид совершенно дикого узбека, который по их словам — лучше всех знал толк в этой культуре.
Лысенко, было просто не узнать — прямо совсем другой человек!
Никаких следов прежней угрюмой крестьянской быковатости: всегда беззаботно весел, всегда смеётся и всегда с отличным аппетитом.
Ярый приверженец Мичурина и марксистко-ленинской ботаники, явился пред мои очи до краёв полным выдающихся идей:
— На основании единства и боротьбы усих противоположностей, скачкообразно, шляхом отрицания отрицанием, я Вас просто ЗАВАЛЮ(!!!) коноплёй-волокном — як вулкан Везувий пеплом древнего римского генерала Помпея!
Оставалось лишь недоумённо пожав плечами, пожелать ему всяческих творческих успехов.
После чего, началась упорная селекционная работа.
Семена и пыльцу чуйской конопли скрещивали с местной посевной, с дикорастущей «сорной», с импортной — индейской и даже с колумбийской кокой… Чтоб вызвать мутации, их подвергали жёсткому рентгеновскому излучению, травили сильными ядами вроде колхицина, иприта, фосгена… Замораживали и поджаривали, варили в молоке и растворяли в ацетоне. Затем, среди растений-мутантов — выискивали образцы с улучшенными полезными свойствами и характеристиками.
Наконец, почти трёхлетний труд Лысенко и его команды увенчался полным успехом!
Новый сорт посевной конопли был живуч как человеческий предрассудок, плодовит аки австралийский сумчатый кролик, вынослив и неприхотлив як среднеазиатский ешак. Главное же, он давал высокие — до пяти метров побеги, большое количество семян и крупные — повышенной липкости «шишки», почему-то ярко-красного цвета…
Мутант, фуле!
Хорошо ещё, что он плотоядным не получился и не схавал своего создателя вместе с его вышиванкой и голубыми шароварами из поскони.
На торжестве по случаю этого знаменательного события, на митинге после всех положенных в таких случаях речей про коварство мировой буржуазии и неизбежности мировой революции, меня вопросили:
— Серафим Фёдорович! Как назовём новый сорт конопли?
Ещё раз внимательно рассмотрев растение, я в очередной раз напряг свой незаурядный гений и, тут же выдал «на гора»:
— Назовём его «Ульяновская красная революционная шишка»!
Сквозь бурные овации, послышался одиночное «конское» ржанье:
— БУГАГАГА!!!
Присмотревшись, я узнал Лысенко — как всегда босого, в вышиванке и с дымящейся самокруткой:
— Я сказал что-то смешное, Трофим Денисович?
— Та ни, шо Вы… БУГАГАГА!!!
Ну, его понять можно — такой успех, такой грандиозный успех… Есть от чего слегка «погнать».
Трофим Денисович Лысенко полностью посвятил себя этой культуре.
Позже, он обессмертил в веках своё имя тем, что создал теорию так называемого «стадийного развития» конопли, метод направленного изменения наследственности из посевной северной конопли в южную индийскую и обратно и, весьма небезуспешно работал над селекцией её озимых сортов. Предложил ряд агротехнических приёмов возделывания этой культуры: яровизация, чеканка побегов, летние посадки в междурядьях картофеля и так далее.
* * *
Как всегда в этой говённой жизни: кому-то — «вершки», кому-то — «корешки», а кому-то так вообще — сосать лапу в берлоге.
Государство заставляло сдавать по фиксированной цене волокно конопли, а нам оставалось всё остальное.
Ну, что ж…
И на «остатках» мы с нашими колхозниками и кооператорами делали изрядный гешефт!
Кроме волокна (по сути — коры или луба), в стеблях конопли содержится изрядное количество так называемой «костры» — одеревеневшей сердцевины, которой с гектара этой культуры образуется около пяти кубических метров в год(!). Из костры мы изготовляли топливные брикеты, прессованные утеплительные и облицовочные плиты, на ней выращивали грибы и откармливали красных ульяновских червей, сухой перегонкой — получали жидкое моторное топливо, этиловый спирт и несколько видов растворителей. Позже из неё научились извлекать целлюлозу, из которой делали картон, дешёвую оберточную и туалетную бумагу.
Семенами конопли кормили домашнюю птицу и давили их на масло. Кроме употребления в пищу, из конопляного масла изготовляли олифу, маргарин и мыло, а жмыхом — откармливали свиней на ферме при Ульяновской Воспитательно-трудовой колонии для несовершеннолетних.
Из соцветий (шишек) и верхних листьев методом сухой перегонки получали экстракт, содержащий множество полезных веществ. Из последних же, изготавливали лекарства — желчегонного, ранозаживляющего, отхаркивающего, общеукрепляющего, успокаивающего, болеутоляющего и снотворного действия.
Впрочем, про коноплю мы с вами ещё поговорим…
Она того стоит!
* * *
Предвижу такой вопрос: а как же решение продовольственного вопроса? Ведь, впереди — «голодные 30-е»?
Предвидя, хотя надеясь предотвратить, я создал первое сельхозпредприятие — Ульяновское подсобное хозяйство и вермиферму при нём. Успешное начинание было мной широко распропагандировано через газеты и журналы, одобрено правительством Нижегородского края и, где добровольно, а где добровольно-принудительно — подсобные хозяйства стали создавать повсюду: в городах и посёлках, на предприятиях и учреждениях, при школах и культурных учреждениях, при тюрьмах и воинских частях.
В Нижегородском крае припахали, даже нэпманов!
Каждому из них, соразмерно капитала — нарезали делянку за городом и заставили выращивать что-нибудь съедобное. Почему-то, все они предпочитали выращивать грибочки — вешенки, шампиньоны и особенно — серые навозники…
Впрочем, про последние — мы уже не раз говорили.
Кроме развития городских подсобных хозяйств, как мне думается, не допустить голод можно двумя способами:
1) Увеличением производства основного продовольствия — хлеба.
2) Уменьшением вывоза хлеба из страны.
Находясь в зоне рискованного земледелия, я предпочёл идти вторым путём и, это касается не только конопли. Давая правительству альтернативу взамен продаваемому ради валюты хлеба, я несомненно увеличу его потребление внутри страны.
За сданную на государственные перерабатывающие предприятия коноплю-сырец, казна сравнительно хорошо платила. Это, да плюс всё вышеперечисленное, со временем позволило артелям «Красного агропрома» — превращающихся в крупные агро-промышленные кооперативы, заняться мясо-молочным животноводством.
Этому способствовало ряд вынужденно-благоприятных обстоятельств.
Хотя при своевременном внесении органических удобрений можно допускать повторные посевы конопли на одном и том же месте в течение нескольких лет и получать при этом удовлетворительные урожаи — всё же ради недопущения распространения вредителей и болезней, коноплю более выгодно чередовать с другими культурами. Лучше всего она росла после другого «технического» растения — махорки и, особенно после многолетнего клевера.
Вот их мы и использовали в севооборотах.
Курили в тогдашней Советской России — едва ль не с пелёнок и на махорку всегда был изрядный спрос, что приносило хорошие средства на дальнейшее развитие аграрного сектора в целом.
К «знаковому» 1929 году — на этих территориях был создан «Средневолжский акционерный трест советских хозяйств» (СВТСХ), номинально входящий в «Госсельсиндикат РСФСР». К началу 30-х годов тресте было 18 сельхозкооперативов АО «Красного агропрома», 16 перерабатывающих заводов (сыродельни, маслобойни, ското-забойнические пункты с хладильнями, колбасными и коптильными цехами), 9 мельниц. А так же — своя лесопилка, цементный, кирпичный и стекольный мини-завод, строительное управление и так далее…
Наконец, приступили к изготовлению стратегического продукта — порошкового молока. Выпуску тушёнки и сгущёнки препятствовал хронический недостаток лужённой жести для консервных банок — но он тоже осуществлялся, хотя в довольно скромных объёмах.
Notes
[
←1
]
Реально, существовала такая организация с похожим названием, к описываемому времени уже обанкротившаяся.
[
←2
]
Подробно об этой уникальнейшей финансовой операции можно прочитать в книге Осокиной Е.А. «Алхимия советской индустриализации. Время Торгсина».
[
←3
]
В октябре 1925 года Трофим Денисович Лысенко, закончив Киевской сельскохозяйственного института, был направлен в Азербаджан, на селекционную станцию в городе Гяндж.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
