Юли и Лойл Бри очень не хватало челдримов. А юный Лэйнтал Эйн скоро позабыл, что они когда-то были.
* * *
Армада фагоров — и сталлуны, и гиллоты — решительно двигалась вперед и влекла их одна цель. Вокруг громоздились скопления льда и снега. Фагоры были белыми, скалы белые или коричневые в тех местах, где на них не было снега, небо ярко-синее. Фигуры фагоров казались призраками на фоне великого ледника Хиггт.
Ледник, спускающийся вниз, был разделен пополам громадным каменным массивом, который гордо возвышался среди царства льда. Он уже многие столетия выдерживал натиск ледника. Лед обтекал каменные стены, но утесы стояли, вонзая каменные башни в небо. Там были пещеры фагоров, их естественная крепость.
Там, где кончалась ледяная река, начиналось замерзшее озеро, покрытое ровным снегом. И здесь стоял кзанн всех фагоров, неподвижно ожидая, когда соберутся его гордые когорты.
Эти фагоры принадлежали к племени кзанна Храст Ирпта, который первым решил уничтожить сынов Фреира, живущих на центральных равнинах Кампаннлата ещё до того, как наступит зловещая Весна и их силы опасно умножатся. Молодого кзанна звали Хрл-Брахл Ирпт. Он созвал невиданную со времен Осени армию. Он был внуком великого кзанна Хрл-Трихк Храста, которого убили эти подлые сыны Фреира. И теперь Хрл-Брахл Ирпт вел свои грозные легионы на месть.
Под правлением его отца Хрл-Анггл Хрота фагоры жили хорошо, процветали, восстанавливая свои силы после ужасной неудачи деда. Повышение температуры заставило их начать миграцию.
Они давно лелеяли месть, но толчком к их действию и выступлению послужило именно повышение температуры. Страшные многоснежные бури, налетавшие теперь с необозримых ледников Нктрикха, выгнали фагоров из их природных убежищ.
Климатические изменения вызвали изменения в различных формах жизни, в том числе и в тех формах, от которых зависела жизнь фагоров. И теперь они тоже вынуждены были мигрировать, но не могли двинуться, пока фагоры не проложат им путь.
Хрл-Брахл Ирпт стоял неподвижно. Он ждал. За кзанном стоял крит — молодой самец-фагор, держащий в руках его личный штандарт.
Хрл-Брахл Ирпт был высокий и мощный даже для фагора, его трехпалые ноги составляли прочную основу для могучего торса, широкой груди. Голова его, крепко сидящая на широченных плечах, являла собой замечательное зрелище. Она была длинная, узкая, костистая, с выступающими надбровными дугами. Из-под мохнатых бровей зорко смотрели властные глаза. Рога росли из-за ушей. Они сначала выгибались назад, а затем чуть вперед. Они были серые и гладкие, как будто выточенные из стали. Это грозное природное оружие использовалось только в бою против других фагоров. Ещё никогда благородные рога не обагряла поганая красная кровь мерзостных сынов Фреира.
Нос кзанна тоже был вытянут вперед и как бы подчеркивал властность его холодного взгляда. От всего облика молодого вождя исходила сила и свирепость.
Устрашающая маска на лицо была сделана его оружейником специально для этого великого похода. Она закреплялась у основания его рогов и из неё тоже торчали длинные стальные рога-кинжалы, направленные в стороны. Края их были острыми, как бритва.
Когда молодой кзанн хотел выразить угрозу кому-либо из своих подчиненных, он обнажал два ряда крепких зубов, среди которых торчали два острых изогнутых клыка. На нем был тройной панцирь из дубленой шкуры кайдава. Массивный доспех стягивал широкий кожаный пояс. Верхнюю его часть с ремнями закрывали фигурные наплечники из литого серебра.
Его огромного кайдава звали Рукк-Ггрл. Сидя на кайдаве, молодой кзанн поднял руку. Его трубач протрубил в изогнутую трубу, сделанную из рога бийелка. Этот дикий звук прокатился по всей белой равнине.
И тут же, повинуясь этому звуку, из каменной пещеры появились люди-рабы. Они бережно несли тела отца Хрл-Брахл Ирпта и его великого прадеда Храст Ирпта. По всему было видно, что все стадии жизни у тех позади и они скоро перейдут в привязь. Замедление всех жизненных процессов даже заставило их уменьшиться в размерах.
При появлении предков, священных объектов поклонения, среди собравшихся фагоров началось шевеление. Все повернулись к ним. И тут же все они замерли. Это было в обычае фагоров — оставаться неподвижными. Только случайное трепетание чьего-то уха говорило о том, что это живые существа, а не нагромождение камней странной формы. Рабы, ноги которых были спутаны, тоже еле передвигались, боясь споткнуться и навлечь на себя свирепый гнев хозяев.
Наконец, священные фигуры были поднесены к кзанну. Рабы-носильщики упали перед ним на колени, склонив головы. Фагоры стояли, опираясь на копья. Их белые силуэты резко выделялись на фоне синего неба.
Хрл-Брахл Ирпт спешился и встал между своими предками и кайдавом. Поклонившись им, он зарыл своё лицо в жесткую шерсть на боку кайдава. Сейчас он находился в состоянии транса и вызывал к жизни духов своего отца и прадеда.
И духи явились к нему. Они были совсем маленькие, не больше снежного кролика. Они приветствовали его. Странно, они делали то, чего не делали при жизни: они ходили на четвереньках.
— О, мои предки! — воскликнул молодой кзанн. — Наконец-то я иду мстить за смерть того, кто должен был бы находиться сейчас с вами! Но великий кзанн Хрл-Трихк Храст был убит презренными сынами Фреира и теперь смешался с землей. Месть впереди! Укрепите мою руку, предупредите меня об опасности!
Его великий прадед явился перед ним как бы в глубине тела Рукк-Ггрла. И призрак заговорил:
— Держи свои рога высоко! Не вздумай завязать дружбы с сынами Фреира. Иди на месть. Истреби их, сотри всё их нечестивое племя с лица мира!
Замечание насчет дружбы было бессмысленным для кзанна. У него не было иных чувств к людям, кроме лютой ненависти. Значит они там, внизу, не всегда мудрее тех, кто ещё наверху, подумал он.
Призрак его отца был больше по размерам, так как он недавно спустился в нижний мир. Призрак поклонился и заговорил, создавая в мозгу сына серию картин.
Хрл-Анггл Хрот показал своему сыну то, что тот понял лишь частично. Для человека это было бы и вовсе лишено смысла. Это было изображение вселенной, такой, какой её представляла себе раса фагоров.
Вселенная была огромным желудком, состоящим из трех частей, постоянно сжимающихся и расширяющихся. Каждая часть была окрашена в свой цвет. Серая часть — это был известный мир, Хрл-Ихор, ослепительно-белая — Баталикс, пятнисто-черная — Фреир. Когда расширялся Фреир, другие части сжимались. Когда рос в размерах Баталикс, расширялся и известный мир.
Весь желудок был наполнен разноцветным паром, в котором плавали желтые нити — воздушные октавы. Эти желтые нити плавали не свободно. Их плавное движение постоянно нарушалось выбросами черного пара из Фреира. Эти выбросы заставляли желтые нити прижиматься к известному миру.
Всё это было знакомо молодому кзанну и намерение отца было понятно — вселить уверенность в сына перед великим походом. Он также понял и предупреждение отца: воздушные октавы, по указаниям которых будут двигаться фагоры, находятся в возбужденном состоянии, двигаются хаотически. И значит ощущение направления, свойственное фагорам, будет ослаблено. Путь будет трудным, продвижение медленным, и продлится поход много лет.
Кзанн холодно поблагодарил призрака.
Хрл-Анггл Хрот создал ещё картины в его мозгу. Это были видения древней славы. Они были почерпнуты из мудрости изначальных предков, из тех немыслимо далеких времен, когда проклятый Фреир был ещё только яркой звездой на небе, а его подлые сыны ещё не родились. Затем эти видения сменились началом уже истекающей ныне Великой Зимы. Это была героическая эра фагоров и перед молодым кзанном прошла вереница славных предков, сломивших злобное могущество людей. К несчастью, славное дело их окончательного истребления так и не было доведено до конца.
Затем Хрл-Анггл Хрот показал сыну, что произойдет через столько лет, сколько пальцев на руках и ногах у фагора. Черный пятнистый Фреир спрячется за Баталикс. И это произойдет двадцать раз. Странный парадокс: хотя Фреир вырос в размерах, он начнет прятаться за ослабевший Баталикс.
Эти двадцать сокрытий ознаменуют собой начало царствования жестокого Фреира. После двадцатого сокрытия гордый дух фагоров ослабеет и их раса попадет под власть его подлых сынов. Это было грозное предупреждение — но в нем была и надежда.
Глупые невежественные люди будут напуганы исчезновением Фреира, который породил их. И первое исчезновение больше всего деморализует их. Вот в это время и нужно ударить. В это время нужно появиться возле города, где был убит великий кзанн Хрл-Трихк Храст, и навсегда стереть его с лица земли со всеми его жителями. Это будет время святой мести. Время жечь и убивать.
Помни это. Держи рога высоко. Война началась!
Хрл-Брахл Ирпт чувствовал себя так, как будто постиг эту мудрость в первый раз. Хотя он получал её уже много раз. Но это было необходимо ему. Это помогало ему думать, планировать. Все его предки делали так — черпали мудрость от своих предков. Призраки являлись из далекого прошлого, чтобы вдохнуть в живущих мудрость. Все решения кзанны принимали на основе древней мудрости. Мудрости тех, кто правил в прошлом, мудрости древних героев, живших в те славные времена, когда было сокрушено страшное могущество Архитекторов, едва не погубившее весь род фагоров.
Молодой кзанн вышел из состояния транса. Собравшиеся фагоры зашевелились. Поднялись вверх их птицы. Снова прозвучал рог и бесценных предков погрузили во вьюки. Пора было двигаться.
Хрл-Брахл Ирпт приказал садиться на кайдавов. Только его генералы имели кайдавов. Получив приказ, они уселись верхом на громадных животных.
Этот приказ прозвучал в Год Тринадцатый по новому календарю Лойл Бри. По календарю фагоров это был Поворот Воздуха, год 423 после апоастра Великого Года, или год 5364000 после Катастрофы. Лэйнтал Эйн был тогда ребенком и играл на коленях своей овдовевшей матери.
Близилось время, когда ему придется противостоять всей мощи грозных легионов Хрл-Брахл Ирпта.
* * *
Хрл-Брахл Ирпт тоже вскочил в седло. Это потревожило Зхарка, его белую птицу-корову. Она поднялась в воздух, а затем снова уселась на его плечо. У всех фагоров были такие птицы. Их хриплые крики казались музыкой уху фагора. Они играли полезную роль в жизни фагоров, очищая их шерсть от насекомых — переносчиков болезней.
Пока юный кзанн пребывал в трансе общения со своими предками, на долину опустились низкие облака и пошел густой снег. Свет многократно отражался от земли и низких облаков, и в этом призрачном освещении фагоры окончательно стали похожими на приведения, без теней и четких очертаний. Горизонт исчез из виду. Всё стало расплывчато-серым. Но снегопад не беспокоил фагоров. Ведь они двигались по своим воздушным октавам.
Сейчас, когда церемония кончилась, четверо слуг подвели четырех кайдавов. На каждом из кайдавов сидела филлока. В волосы этих девственных самок были вплетены орлиные перья и бледные горные цветы. Эти четыре юных красотки были выбраны племенем, чтобы услаждать плоть молодого кзанна во время долгого и трудного похода.
Холодный ветер, сорок градусов ниже нуля, дул со снежных вершин Нктрикха на запад, шевеля мех четырех обнаженных дамочек. Но это была густая белая шерсть фагоров, непроницаемая ни для какого холода и ветра — пока она не намокала...
Ветер разогнал облака. Появились просветы в снежной пелене, сквозь них открывались знакомые очертания ландшафта. Снег шел всё реже. Уже вырисовывались стены ущелья, которое поднималось к невообразимо огромной горе Эстхадок, высочайшей вершине Геликонии, которая поднималась на двадцать тысяч метров выше далекого моря. Чудовищная гора зловеще темнела на фоне зеленоватого неба, ибо на такой огромной высоте уже не выпадал снег.
Взвился штандарт Храст Ирпта. Молодой кзанн поднял руку, как сигнал, и указал вперед. Ударил пятками в бока кайдава. Животное подняло рогатую голову и пошло вперед, твердо ступая по снегу. За ним медленно двинулись легионы. Под ногами трещал лед, на тела падал снег. Вверху парили белые птицы. Поход начался.
Как и предложили предки, удар будет нанесен, когда Фреир в первый раз скроется за Баталиксом. Тогда легионы кзанна уничтожат сынов Фреира, которые живут в городе, где был убит великий дед Хрл-Брахл Ирпта. Этого благородного кзанна заставили спрыгнуть с крыши башни, чтобы принять смерть на земле. Грядет час мести. Город убийц будет стерт с лица земли.
Может быть именно поэтому и плакал маленький Лэйнтал Эйн на коленях матери.
* * *
Год за годом шли легионы кзанна. Жители Олдорандо не подозревали о надвигавшемся на них роке. Они работали, как обычно, делая свою историю.
Дресил уже потерял всю свою энергию. Он всё чаще и чаще оставался в городе, занимаясь мелкими делами гильдий, которые и без него шли нормально. Сыновья его уже охотились.
Улучшение климата подействовало на всех возбуждающе. Молодежь из гильдий ремесленников хотела бросить свою нудную работу и охотиться. Молодые охотники тоже вели себя разнузданно. У одного из них родилась дочь от жены старого охотника. Начались ссоры, драки.
— Они ведут себя гораздо хуже, чем мы, когда мы были молодыми, — жаловался Дресил молодому Аозу Руну, забыв все свои проказы юности. — Скоро мы все поубиваем друг друга, как дикари Кузинта.
Аоз Рун был зачинщиком драк. Дресил не мог решить, отругать ли ему хорошенько этого молодого забияку или подбодрить похвалой. Он склонялся к последнему, так как Аоз Рун уже был известен, как лучший охотник, что чрезвычайно злило Накхри, сына Дресила. Накхри с неприязнью относился к Аозу Руну, и причиной этой неприязни была черная зависть.
Дли Хойн, жена Дресила, заболела и умерла на исходе Года 17 После Объединения. Тогда впервые пришел отец БондорЛонганон и похоронил её в нужном октаве. После её смерти в жизни Дресила образовалась пустота, и он даже почувствовал — впервые — что он любил её. Скорбь стиснула его старое сердце.
Несмотря на свой возраст, он обучился искусству общения с мертвыми и воспользовался им, чтобы поговорить с ушедшей от него Дли Хойн. Он встретил её призрак в нижнем мире. Она стала упрекать его, что он не любил её, что он сломал всю её жизнь, был с нею холоден, и во многих других вещах. Дресил бежал от её жалоб, от её лязгающих челюстей, и после этого стал ещё более молчаливым и задумчивым.
Иногда он беседовал с юным Лэйнталом Эйном. Его привлекало, что мальчик был умнее, чем Накхри и Клилс. Но Дресил не сближался со своим братом-кузеном, в основном потому, что если раньше он презирал Маленького Юли за его лень и трусость, то теперь он завидовал ему. Ведь у Юли до сих пор была женщина, которую он любил и был счастлив с ней.
Юли и Лойл Бри жили всё в той же башне и старались не замечать седину, проступающую в их волосах. Лойл Бри наблюдала за внуком и видела, что он уже полностью входит в жестокую жизнь нового поколения.
