Корускантские крысоловы

— А вы полагаете, мы вам поверим? — так же насмешливо ответила Лея. — Чуи, свяжи его и пристегни где-нибудь, чтоб ненароком не укатился куда. Что касается второго пилота, то, полагаю, R2-D2 с моей помощью справится с этой ролью, а уж в Чуи я не сомневаюсь.

— Но...

— Чуи, и про кляп не забудь, — через плечо бросила Лея, направляясь в рубку.

А дальше пришлось быстро взлетать и прятаться под громадину Облачного города, ведь там еще оставался Люк.

Полуприкрыв глаза, Лея вздрагивала и до крови закусывала губы, ощущая отголоски боя, пока ее не пронзили отчаяние и мрачная решимость Люка, сопровождаемые отборной бранью Вейдера, после чего до нее долетела мысль Темного лорда:

"Лови эту банту упрямую, он прыгнул в шахту. Как поймаешь — улетайте. И извини, что подранил Люка, иначе не получалось".

Сразу после этого Лея много раз про себя возблагодарила судьбу за то, что Вейдер смог разбудить в ней Силу, — иначе они не смогли бы вовремя найти Люка. Правда, чтобы его снять с антенны, пришлось освободить Калриссиана, но Лея здраво рассудила, что выкинуть его в шлюз при поддержке Чуи она всегда успеет, а вот чтобы удержать Люка, у нее может и не хватить сил. Да и второй опытный пилот действительно не помешает: лазейки от Вейдера — это хорошо, но никто не застрахован от импа с инициативой.

"Тысячелетний сокол" уже выскочил из атмосферы и успешно ушел в гипер, проскочив мимо имперских кордонов, а Лея смотрела на осунувшееся лицо Люка, бинтовала его покалеченную руку и мрачно обещала себе высказать Вейдеру все, что думает, при следующей встрече, одновременно ощущая, что давно оторванный кусочек души вернулся на место. В это же время оставшийся на Беспине Вейдер зябко поежился — что-то ему подсказывало, что следующая встреча с детьми будет... бурной.

Воспоминания Дарта Вейдера

Вейдер внимательно наблюдал, как Люк крадется по коридорам Облачного города, отмечая, что кое-что Йода успел в него вбить, правда, не стоит отбрасывать вариант, что это заслуга инструкторов ребелов — мальчишка двигался довольно неплохо, достаточно грамотно для пилота, и явно успевал предвидеть, куда пойдут патрули. Но самое главное: что с владением сейбером и что же успел наворотить в разуме Люка Йода — придется выяснять лично ему. И цена ошибки на этот раз непомерно высока.

Вздохнув, Вейдер продолжил руководить патрулями, постепенно загоняя Люка в нужный зал.

И вот, наконец, Люк здесь, и Вейдер может своими глазами его увидеть, а самое главное — попробовать понять, что с его разумом. И от одного взгляда гнев плеснулся огненной волной — грубое внушение, задавившее критичность мышления, было видно, что называется, от двери. Что уж там, дальше придется разбираться, но, что это точно не все, стало ясно, как только зажглись сейберы — среди обычных для новичка неуклюжих движений проскакивали куда более уверенные, свидетельствующие о вбитых в подсознание двигательных рефлексах.

Чтобы такое проделать, необходимо обладать колоссальным опытом и запредельным контролем, среди известных Вейдеру разумных подобным владел только один и, судя по всему, именно его когтистые лапы были к этому приложены. Собственно, в свое время Вейдер о подобном узнал именно от Йоды, в одной из бесед об истории Ордена и противостоянии ситхам. Вот тогда-то Йода и обмолвился об одном из способов быстрой подготовки пушечного мяса, которое практиковали обе стороны. С одной стороны, это ухудшало подготовку, делало ее шаблонной, и пользователь не всегда мог полностью осознанно применять полученные навыки, но, с другой, потренировавшись буквально пару месяцев, обучаемый уже не рисковал отрубить себе что-нибудь и был уже довольно опасен для неодаренных противников. А если такой обучаемый знал, что к чему, и имел возможность и настойчивость для упорных тренировок, то все негативные стороны и вовсе пропадали, оставляя лишь шаблонность навыков, но и тут все зависело уже только от таланта и наличия хороших наставников.

Все это Вейдер обдумывал на фоне, одновременно лениво отмахиваясь от Люка и пытаясь хоть как-то выявить закладки и их уязвимые места. Что-то вырисовывалось, но теперь надо было раскачать разум Люка, заставить испытывать очень сильные эмоции. Тут требовалось или наслаждение, или страх и боль. Если с первым было как-то... затруднительно, то вот по части второго Темный лорд мог по праву считаться мастером.

Но для начала стоит дать надежду, чтобы потом раздавить ее страхом и отчаянием. Хмыкнув, Вейдер сделав вид, что оступился, пафосно свалился вниз, скрывшись из виду. И наивный Люк поверил в этот фарс, немного воспрянув и затаив робкую надежду.

Которая тут же рухнула при виде ничуть не пострадавшего Вейдера. А уж когда Люк даже не смог приблизится к Вейдеру, отступая под ударами всякого хлама, в душе парня снова возник страх, склизкой змеей сжимая сердце. С особенной силой страх вспыхнул, когда Люка выбросило в разбитое окно. Он даже не смог почувствовать, как Вейдер аккуратно подстраховал его на мостике над бездной шахты, заботливо уронив рядом сейбер.

Он был доволен — с этой вспышкой страха наконец удалось сковырнуть то грубое, самое первое вмешательство. Правда, ждать критичности от Люка сейчас все равно не стоит: компенсаторные реакции дадут сейчас повышенную эмоциональность, но тем лучше — так проще добраться до остальных закладок, а здоровье у молодого форсъюзера по определению железное, не стоит опасаться за его сердце или что-то подобное.

Не торопясь, с показной ленцой, Вейдер загонял Люка на небольшую площадку среди бездны, отрезая все пути к отступлению и все больше погружая в отчаяние. И вот эта площадка, путей к отступлению больше не осталось, да и закладки почти пали под натиском Темного лорда.

Но тут Люк сумел добиться хоть какого-то успеха, пробившись сквозь защиту отвлекшегося Вейдера и полоснув того по плечу, правда, не пробив полностью обновленную броню, но заставив включится рефлексы. Именно поэтому, буквально через несколько секунд, когда Люк снова допустил ошибку, последовала расплата — отточенные десятилетиями и сотнями схваток рефлексы не подвели, и чо май (если кого забанили в Вукипедии — "отсечение вооруженной руки", как правило, кисти, с Энакином Дуку провернул чо сун, просто отсечение руки — прим. автора) стал логичным завершением схватки.

Полностью осознать, что произошло, Вейдер смог несколько позже — наконец он смог сорвать все видимые закладки. Заодно он смог почувствовать сына, как это было когда-то давно, еще на Корусанте.

Собственно, именно поэтому Люк без всяких сомнений поверил признанию Вейдера об отцовстве. Ведь сложно сопротивляться очевидному, когда Сила просто поет о родстве.

И вот тут проявилась последняя закладка, страховка на крайний случай от Йоды — Люк выбрал самоубийство. Хорошо хоть, так, а не бросившись на вражеский сейбер.

Как успел заметить Вейдер — отработав свое, закладка распалась, позволяя надеяться, что разум Люка теперь свободен. Хотя пришлось постараться, забросив Люка телекинезом в один из вентиляционных каналов, где он снова нашел себе приключений. Но, судя по тому, как он цеплялся за ту антенну, закладка на самоубийство действительно распалась и теперь все зависело от Леи.

Постояв на площадке, Вейдер развернулся и пошел к войскам — театр для Императора и повстанцев сам себя не сделает, тут тоже придется потрудиться. Но в глубине души Темный лорд знал — теперь это все не зря. До победы еще далеко, но надежда снова озарила его своими лучами, давая силы для работы и борьбы.

Глава 6

Воспоминания Люка Скайуокера

Спустя несколько дней после боя на Беспине, борт медицинского корабля Альянса

Люк хмуро смотрел в иллюминатор и неосознанно потирал запястье правой руки. Снова и снова он возвращался к бою, который встряхнул его, вырвал из начавшей затягивать эйфории и ощущения избранности. Разбирая каждое мгновение боя, он все больше убеждался, что с ним играли, как с неразумным ребенком. Это было страшно и крайне унизительно.

Вот только злость и досада от этого были связаны не с Вейдером. Смысл злиться на песчаную бурю, если сам вылез под ее удар? А вот на тех, кто тебя подначивал это сделать, нужно и злиться, и, по возможности, бить в морду. Если же в морду дать нельзя, то такие шутники на Татуине рисковали нарваться на тускенскую пулю.

При воспоминании о тускенских пулях в памяти сразу встали родные стены фермы и тела дяди и тети. Где были его глаза и мозги, когда он повелся на басни Кеноби про штурмовиков? Нет, точность, как он теперь на своем опыте знал, была схожей, только вот и тускены отлично умели стрелять, а вот следы от попаданий были сильно различны, и уж следы от тускенских пуль мог опознать любой житель Татуина.

А дальнейшие его действия? Ведь Люк искренне мечтал поступить в имперскую академию и сесть в кабину истребителя. Забавно — не случись всего этого, и он вполне мог бы уже летать и даже иметь на своем счету сбитых повстанцев, может, своих сегодняшних приятелей. Но... Но вместо этого он, как тупая банта на веревочке, пошел за стариком и вляпался в самое глубокое дерьмо в этой вселенной.

Люк вздохнул, потер переносицу и скривился, слишком сильно сдавив ее пальцами протеза — все еще не привык, хотя врачи говорили, что со временем разницы не будет заметно.

Какой он к сит... к хатту, Избранный, если его так легко может заморочить первый встречный форъсюзер? Ладно, далеко не первый встречный, а полноценный магистр старого Ордена, к тому же имевший прозвище Переговорщик, но где был весь его татуинский опыт и татуинское же воспитание? Татуинские фермеры — люди далеко не склонные к альтруизму и к борьбе за различные прекраснодушные идеалы. Им подавай что-нибудь приземленнее, желательно, чтоб выгоду можно было руками пощупать. А если попытаться их заставить... что ж, пустыни Татуина никогда не отдают что-либо, попавшее в них. Дядя Ларс был именно таким человеком, да и тетя Беру, при всех своих доброте и мягкости, тоже не выделялась на фоне остальных фермерш.

Так, быть может, не стоит винить даже джедая-магистра, и надо признать что сам сунул голову в эту петлю? Почему? Сначала ради картинки, а потом, познакомившись и понимая всю несовместимость своих миров, все равно — ради той, при виде которой в сердце возникала тепла волна и ощущение чего-то... родного?

Внезапно, словно услышав мысли о себе, к палату вошла Лея, со странным выражением лица и датападом в руках. Не поздоровавшись, что было странно для всегда соблюдавшей этикет принцессы, она сунула датапад ему в руки и напряженным тоном сказала:

— В одном экземпляре, память дроидам я подчистила.

Заинтересованный, Люк взял дапатапад, вчитался в данные и замер, потрясенный до глубины души — согласно анализу ДНК, у них с Леей было совпадение на уровне родственников первого порядка, более того, было предположение, что они разнояйцевые близнецы. Люк замер, обдумывая информацию и слова Леи, а потом, тщательно контролируя выражение лица и свой голос, ответил:

— Занятно, я так понимаю, ты желаешь скрыть эту информацию? Я все понимаю и больше...

Тут он замер, поскольку Лея приложила палец к его губам, с легкой улыбкой погладила его по волосам, а потом выкрутила ухо! Он тут же перехватил ее руку, впрочем, она и не сопротивлялась, и с обидой спросил:

— Ты чего?! Больно же!

— А потому, что ты собирался сказать глупость, и мой долг, как старшей сестры, наставить тебя на путь истинный, — задорно блестя глазами, с легкой ехидцей ответила Лея.

— Это надо посмотреть, кто из нас старше, — сердитым тоном, но с трудом сдерживая улыбку, ответил Люк.

— Девочки все равно взрослеют раньше мальчиков, — ответила Лея, а потом вдруг показала язык и рассмеялась вместе с Люком.

Посидев немного с ним в обнимку, Лея развернулась и, заглянув ему в глаза, спросила:

— Но ты же понимаешь, что это только для нас? Ты — Явинский стрелок, я — генерал Восстания и политик, прицесса Альдераана и наше родство — как козырь, так и рычаг давления на нас. Ты ведь не хочешь плясать под дудку разных интриганов?

Люк с трудом удержался от скрипа зубами — манипуляторы? Снова кто-нибудь заставит его поступать, как нужно кому-то другому? Причем это касается не только его, но и сестры? Да пусть только попробуют — сразу узнают на своей шкуре, чьей он крови!

Между тем Лея продолжила:

— К тому же это не все, — она вытянула вперед руку с небольшим медальоном, сосредоточилась, прикрыв глаза, и вдруг медальон, вздрагивая и колеблясь, приподнялся над узкой ладонью.

На секунду, не более, после чего скользнул в сторону, упав на пол. Люк, с широко раскрытыми глазами, восторженно спросил:

— Так ты тоже?! Впрочем, ничего удивительного — ты ведь моя сестра. — Тут Люк запнулся, глубоко вдохнул и, словно бросившись со скалы, решительно произнес: — Лея, я должен тебе признаться, оказывается, наш...

Но снова ему не дал договорить тонкий пальчик на губах.

— Тс-с, не надо, мало ли, кто и как может слушать. Кроме того, я уже слышала, ты об этом говорил в бреду. — Лея криво усмехнулась: — Сам понимаешь, что нас ждет в Восстании, если это станет всеобщим достоянием?

— Но если я бредил, то... — встревоженно вскинулся Люк.

— То знают об этом все трое: я, Чуи и Лэндо, — ободряюще улыбнулась Лея. — Мы с Чуи будем молчать, а Лэндо... Для блага самого мистера Калриссиана ему тоже лучше молчать.

Люк поразился недоброму взгляду сестры и подумал, что Лэндо действительно стоит молчать — как Лея обращается с бластером, он неоднократно видел, и не сомневался, что рука у нее не дрогнет. Впрочем, при таком родителе...

— Кстати, надеюсь, ты не сообщишь джедаям о моем даре? — спросила Лея.

— Знаешь, сестричка, я вот тут вспомнил свои приключения и все произошедшее, и как-то у меня нет огромного желания становиться джедаем, — задумчиво сказал Люк.

— О, сомнения — это признак взросления, — с облегчением ответила Лея. — Признаться и меня это не обошло — я вот как-то стала сомневаться в Восстании и его лидерах.

— Слова одного из лидеров этого самого Восстания, — с легким сарказмом заметил Люк.

— Ну, в себе-то я уверена, — нервно усмехнулась Лея. — А вот в остальных... Ладно, вот тебе защищенный датапад, в нем несколько личных дел, прямиком из архивов имперской безопасности, которая унаследовала их от республиканской. Об источнике не спрашивай, а как прочитаешь — снова поговорим. Давай, выздоравливай.

Взлохматив ему напоследок волосы, Лея вышла из палаты. Некоторое время Люк просидел в мечтательном созерцании, но потом любопытство взяло верх, он подтянул к себе датапад и углубился в чтение.

С первого визита Леи миновало дней пять, прежде чем она смогла прийти снова, и Люк совершенно извелся в ожидании. За это время его уже почти выписали, переведя в другую палату: — пусть он и герой Восстания, но комэск — невелика птица, та палата потребовалась другому больному, а его перевели пусть и в небольшую, но все равно отдельную каюту, в сектор для выздоравливающих и готовящихся к выписке.