* * *
Довольно быстро Малла понял, что волнуется не только потому, что боится исчезнуть в Хаосе вместе с кораблем. Пожалуй, больше его страшило то, что будет после полета — его первое знакомство с настоящей, непридуманной жизнью. Больше всего на свете он боялся повести себя неправильно — для марьют не было большего позора. Для сарьют, впрочем, тоже. Но как он может быть уверен, что поступает правильно всегда? Вдруг он будет считать, что поступает разумно — а на самом деле будет вести себя мерзко и глупо? Эту проблему никак не получалось разрешить.
Пытаясь отвлечься, он занимался своим любимым делом — разглядывал всё, что попадалось на глаза. Так недавно появившись на свет, он не успел привыкнуть к этой способности и продолжал ей удивляться. Прежде всего, его, конечно, интересовал Хаос, в котором они плыли. В рубке "Анниты" был громадный объемный экран и юноша часами сидел перед ним, скрестив босые ноги. Он мчался между двух миров, двух плоскостей, простиравшихся куда-то в бесконечность: одна состояла из чистого синевато-белого света, вторая — из бархатистой тьмы. Кое-где она слабо отблескивала, словно ночные облака, в других местах была пугающе-черной. В дополнение к изображению был и звук: тяжелый, многоголосый, постоянно меняющийся рев заполнял в рубке всё.
Эти два океана бурлили, по ним шли волны, вздымались и сталкивались гигантские протуберанцы. Транслайнер мчался среди них, лавируя между непредсказуемо и мгновенно взметавшимися колоннами, и эта стремительная игра со смертью, каждый раз избегаемой в последний миг, невыразимая легкость движения корабля, его быстрота доставляли Малле непредставимое наслаждение. Это была, конечно, имитация — на самом деле, само понятие "снаружи" тут становилось весьма относительным, — но она точно отражала суть: если бы они нырнули в эту непроглядную тьму или во вспышку слепящего света, которые сменялись тут без малейшего перехода, то мгновенно погибли бы.
Повороты корабля иногда довольно сильно ощущались внутри, но это радовало юношу: чувствуя его движение каждой клеточкой, он до такой степени сливался с транслайнером, что забывал о своем теле вообще, хотя сердце его замирало, а в животе порой что-то словно обрывалось. От него самого оставалась лишь пара смотрящих глаз. Больше всего Маллу тревожило и привлекало то, что кораблем никто не управлял — то есть, никто из сарьют. Транслайнер вел сверхмощный компьютер, поскольку ни у кого из живых существ не хватило бы ума и скорости реакции на такую игру.
Кончались его наблюдения всегда одинаково — головокружением и болью в голове, которая, впрочем, быстро проходила — когда он заставлял себя немного полежать с закрытыми глазами. Куда более безвредно было изучать сам транслайнер — вернее, его многоцветные подробные схемы.
Корабль, большей частью, состоял из холодной бозонной плазмы — очень плотной, вязкой, жидкой среды, обогащенной тяжелыми частицами — из тех, что не встречаются в природе. По крайней мере, так выглядела его толстая наружная оболочка. Три четверти внутреннего объема занимали дисковидные топливные отсеки, заполненные каменным крошевом — технология сарьют позволяла превращать любую массу в энергию. По оси транслайнера проходил широкий туннель. В его задней части помещался аннигиляционный реактор — он же фотонный двигатель, он же бозонный генератор, устройство которого Малла даже не пытался понять. Передняя часть, напротив, была полой, в ней размещались корабли-дома. В кольцевом городе между ангаром и внешней оболочкой жила сама Маула и ещё около тридцати Хеннат — а также больше восьми тысяч разнообразных марьют. Малла очень хотел побывать там — это был целый мир, в котором ему хотелось провести жизнь — но он чувствовал, что короткое знакомство может отравить тоской весь её остаток. Было бы очень интересно путешествовать из мира в мир, перевозя тех, кто сам так летать не может. Впрочем, кто знает...
От размышлений его оторвала мелодичная трель — Охэйо вернулся и сейчас желал его видеть. Малла погасил экран и бегом бросился к выходу — не потому, что хотел услужить, а потому, что путешествие подходило к концу. Новости наверняка будут важными.
Он не ошибся.
* * *
— Мы почти у цели, — с ходу заявил Охэйо. — Осталось полчаса, может быть, больше. Маула решила подойти как можно ближе к Тайат, чтобы нам пришлось меньше лететь в одиночестве.
— Мы будем прорываться с боем? — азартно спросил Малла.
— Если бы. Маула не уйдет, пока мы не сядем. А ару не настолько глупы, чтобы напасть на транслайнер. У них там около тридцати кораблей, но Хеннат превратят их все в пыль. Транслайнер почти невозможно разрушить.
— А Тайат — какая она?
— Довольно интересный мир. Одиночное солнце спектрального класса G0V, светимость 3,32 стандартной. Пятая из пятнадцати планет, единственная обитаемая в системе. Орбитальное расстояние — 1,7, масса — 1,1, инсоляция — 1,15 стандартной. Одна луна, средняя температура — 240 выше нуля. V эволюционный класс.
— А что это значит?
— Наличие разумных существ. Гораздо интереснее, когда класс VI или VII — это симбиотическая биосфера или единая биота соответственно. В такие миры ару не лезут — себе дороже выйдет. Впрочем, Тайат — это V-IXA. Почти VI. Во всяком случае, зверье там довольно интересное и в массе довольно неприятное, особенно в морях. Климат там везде жаркий, влажный, тайфуны, грозы. Вот карта.
Малла всмотрелся. Два полушария, почти сплошь покрытых водой, почти никаких островов и только три небольших материка. На них краснели какие-то пересекающиеся круги, покрывающие и часть океана.
— Что это?
— Защищенные зоны. Отклонения низкого уровня. Ару не могут в них проникнуть. В основном, они крутятся на орбите и делают набеги на внешние поселения Тайат. Постоянных баз на поверхности у них пока нет. Правда, мои последние новости оттуда — двухлетней давности. — Охэйо поднял к глазам контрольный браслет. — Пошли в рубку. Нам скоро выходить.
* * *
Миг выхода из Хаоса был так же неприметен, как и вход — просто исчезло постоянное ощущение падения, к которому Малла уже почти привык. Потом исчезла тяжесть и он ощутил, что взлетает над полом — "Аннита" поднималась, чтобы выскользнуть в уже открывшееся перед ней отверстие. У юноши закружилась голова.
Никаких кресел в рубке не было — во время маневрирования из-под пола выдвигалось нечто вроде саркофагов, закрепленных на вертикальной оси. Их мягкая упругая внутренность обнимала тело целиком, оставляя свободными лишь руки и лицо. Малле не очень это нравилось, но, по крайней мере, ему было удобно.
Освещенная синевато-белыми отблесками реактора, сумрачная внутренность транслайнера плавно ушла назад. В рубку хлынул ослепительный солнечный свет. Малла не мог понять, откуда он исходит — за сияющим краем рамы зияла непроглядная, пугающая чернота.
Охэйо повернул корабль и свет померк. Теперь всё поле зрения заняла слепяще-белая стена, испещренная синевато-серыми, отливающими металлом разрывами — как догадался Малла, поверхность Тайат. Она ощутимо двигалась, приближаясь — Маула действительно подвела транслайнер очень близко.
Вокруг них замелькало что-то серебристое — сверкающие зеркальные корабли, похожие на пули длиной метров в пятнадцать. Их срезанные задние торцы сияли звездной голубизной. Их были десятки, сотни. Они обгоняли "Анниту" или летели рядом с ней. Малла не заметил никаких деталей на их гладкой поверхности.
— Ару! — как ни странно, юноша почти не испугался.
— Это челноки с транслайнера. Подарок Маулы.
— Какой?
— Боевые марьют. У неё получаются самые лучшие. Поскольку там, внизу, идет война, подарок будет кстати.
— Сколько их?
— Девяносто челноков. Тысяча восемьсот марьют из линии Б-1Б. Их память хранит воспоминания о множестве боев, но на деле никто из них не лишал жизни и мухи. Инту, боевые микродроны, были бы лучше, но Хеннат их не производят. За ними надо обращаться к Симале, а она живет далеко. Это вечная беда сарьют — каждый гуляет сам по себе и делает лишь то, что ему нравится. Делает хорошо, но часто не без излишеств. Б-1Б — это модификация Б-1, а они созданы для того, чтобы защищать девушек. Любых, независимо от вида. И они действительно дерутся очень хорошо — но поодиночке и имея за спиной, кого защищать. Даже ценой жизни, если потребуется. Ещё при виде дев они начинают мямлить и краснеть. Всё это, конечно, очень мило, но вообще-то это глупая затея — боевой может быть машина, а не человек. Они ведь, в общем, обычные парни. Но, знаешь, собственная армия ещё никому не повредила и даже такая стеснительная лучше, чем вообще никакая. Понимаешь?
— А что мы будем там делать?
Охэйо помолчал.
— Если честно, то я хочу развязать войну между ару и сарьют. Не потому, что они для нас опасны, совсем нет. Вселенная бесконечна, мы всегда можем уйти. Но ару считают нас, людей, своими рабами и обходятся с нами соответственно. Они захватили уже триста заселенных нами планет. Всё их население было порабощено. Более ста миллиардов. Большинству сарьют на это наплевать, но мне это не нравится.
— И что же — конкретно — ты хочешь сделать?
— Тайат находится под защитой Союза Сарьют. На том основании, что именно мы вывели и расселили здешних людей взамен тех вымерших, что жили тут раньше. Если здешние жители прорвут блокаду ару, те сразу нападут на них. А результат понятен — сначала тайат начнут бить, потом сарьют возмутятся и потребуют мести. К тому времени Маула закончит Бездну и мы получим определенную... свободу действий. Уничтожив, так или иначе, Деформатор, мы одержим полную и совершенно бескровную победу.
— А потери? Наши?
— Материальные потери — чепуха. Заводы и корабли всегда можно построить новые. Потери марьют — это серьезно. Но, по большому счету, им тут воевать не придется.
— А если мы проиграем войну?
— Мы сарьют. Безмассовая жизнь. Мы можем попасть в любое место, овладеть сознанием любого существа. По крайней мере, органического. Как с ТАКИМ преимуществом не одержать победы? Положим, вселяться в тела ару мне мерзко и даже неудобно — но в принципе, в этой войне нам вовсе не понадобится оружие.
Малла промолчал.
* * *
Посадка оказалась неприятной процедурой — для начала Охэйо развернул корабль кормой вперед и включил главный двигатель, чтобы погасить скорость. Когда он заработал, юношу вдавило в подушки — казалось, на него навалилась многотонная кипа ваты.
Когда они вошли в атмосферу, во весь обзор окон заполыхало ослепительное пламя. Охэйо закрыл внешние ставни и в рубке воцарился мрак. Малле стало трудно дышать, сердце болело, перегоняя тяжелую, словно свинец, кровь. Торможение было слишком резким — но, поскольку исходная скорость "Анниты" составляла шестьдесят километров в секунду, в этом не было ничего удивительного. Ни одного корабля ару они так и не увидели — до тех были тысячи миль и они не подходили ближе.
Наконец, тяжесть стала нормальной. Снаружи доносился приглушенный рев — они миновали звуковой барьер. Охэйо открыл ставни, но всё, что видел Малла — серое струящееся месиво. Они пробивали облака.
Вдруг в его животе вновь возникло тянущее, неприятное чувство. Его юноша уже научился определять безошибочно — Охэйо запустил бозонный генератор корабля.
— Входим в защищенную зону, — небрежно пояснил Аннит.
— А почему ару не могут войти в неё, если у них тоже есть бозонные генераторы? — спросил Малла.
— В принципе могут. Но для этого им нужно подавить наземную оборону и забросить штурмовые генераторы к самой границе Отклонения. Кстати, оно уже совсем рядом. Сейчас...
Ничего не произошло. Они продолжали мчаться вперед. Неприятное ощущение в животе осталось, но Малла думал, что сможет к нему привыкнуть.
* * *
Облака разорвались неожиданно. "Аннита" была уже невысоко над землей, под низко нависшими тучами. Малла увидел громадное — может, в квадратную милю — бетонное поле, почти пустое. Лишь вдоль его краев выстроились плоские, бескрылые коробки орбитальных паромов. Поле окружали площадки с гигантскими фермами-кранами и не менее гигантские здания без окон, оплетенные трубопроводами и балками — казалось, что каркасы и все коммуникации у них выведены наружу. Что лежит дальше, Малла не рассмотрел — пол ушел у него из-под ног, а земля слитно двинулась вверх. Потом пол нажал на его пятки так резко, что у юноши на секунду потемнело в глазах. Гул гравистатов заставил его тело вибрировать, потом всё потряс тяжелый, странно мягкий удар.
Они сели.
* * *
С минуту они отдыхали, закрыв глаза — хотя Малла ничего не делал, посадка оказалась делом далеко не легким. Потом Охэйо открыл саркофаги.
Первое, что ощутил юноша — в рубке стало очень жарко. Жар этот исходил от стен — он словно стоял возле большого костра. Тепло от торможения и работы двигателей только сейчас пробилось внутрь.
Малла подошел к окну. За толстой — в полметра — прозрачной броней был серый, хмурый день. Под тучами тянулось такое же серое, идеально ровное поле, мощеное громадными квадратными плитами. На них изящно спускались пулевидные серебристые челноки. Они не касались поверхности, а зависали невысоко над ней. Ещё дальше громоздились массивные здания порта. Как прикинул Малла, он смотрел на всё это с высоты третьего этажа.
— Всё, приехали, — устало сообщил Охэйо. — Поскольку о нашем визите не сообщалось заранее, торжественной встречи не будет. Впрочем, парад состоится, не сомневайся. Пошли!
* * *
Через несколько минут, одевшись, они спустились на нижнюю палубу. Охэйо не задерживаясь миновал экипировочную, где хранились скафандры и прочее снаряжение, одним прикосновением к браслету открыл толстый люк шлюзовой камеры. Это просторное, с белыми стенами помещение находилось под рубкой. Малла с волнением сцепил руки, часто дыша — ему казалось, что именно сейчас начнется та самая настоящая жизнь, в которой ему нельзя ошибаться. Он украдкой осматривался.
Охэйо был во всем черном — черная куртка-мундир, черные шаровары, высокие, отделанные сталью ботинки. Лишь на стоячем воротнике были какие-то золотые листья и на плечах — сложный серебряный узор, похожий на погоны. Слабо блестевшие черные волосы, расчесанные волосок к волоску, ровно падали ему на плечи, по-кошачьи зеленые глаза закрывала узкая полоса темного стекла — Охэйо иногда делал так, чтобы не смущать собеседников. Его светлая рука сжимала брахмастру — крохотный бозонный генератор, связанный с генератором корабля. Зеркально блестевший, манивший своими непонятными изгибами предмет казался экзотической безделушкой — но он тоже мог открывать бреши в Хаос, и не вокруг себя (что было бы довольно глупо), а несколько в стороне, устраняя, таким образом, разные раздражающие Охэйо объекты. Светлокожее, высокоскулое лицо сарьют казалось совершенно безжизненным — так мог бы выглядеть какой-нибудь диктатор из тех, что не побрезгуют самолично заколоть надоевшего министра. Сам Малла оделся куда менее заметно — в темные рабочие штаны и в короткую куртку. Он был босиком. Заставить его обуться — как и сделать что-нибудь с волосами — Охэйо не смог, несмотря на все рассуждения о приличиях. Руки юноши были пусты — своих вещей у Маллы почти не было, да они ему были и не нужны.
