Год Дракона, или Возвращенная призраками

— В конце концов, это может сработать. Посмотри на меня, — Хитоми охватила ладонями его скулы и попыталась поцеловать в губы. Он отвел лицо в сторону, придержал ее за руки, покачал головой. — Но ведь сейчас ты почти...

Ее визави что-то промычал и еще раз сделал отрицающий жест. Лисицу это лишь распалило, она нетерпеливо завозилась на нем, обняла, прижалась еще теснее и заговорила на ухо — напористо, с чувственным придыханием:

— Послушай, Юкити! Это, может быть, наш единственный шанс проникнуть за стену! Вдруг мы так сможем обмануть и чары старухи, и твое проклятье?..

Тут смутившаяся ролью шпионки Тихиро в своем желании уйти незаметно, не нарушив интимного диалога странной пары, наступила, как назло, на ветку, которая при этом хрустнула на весь лес. Лисица вскинулась, нюхая воздух, сквозь зубы прошипела какое-то ругательство и бросилась в погоню. Тихиро сломя голову выбежала к костру, а Хитоми в лисьем облике, почти хватая ее за пятки — следом, и обе они едва не сбили с ног престранное создание, оседлавшее их рюкзак. С диким курлыканьем во все стороны разбежались белые индюшки, и только существо застряло, не желая бросить развороченную ношу, но и не в силах утащить ее с собой. Лисица тут же забыла о Тихиро, чтобы кинуться на жадную тварь. Тогда, теряя перья, существо стало улепетывать с поляны, и чем дальше оно убегало, тем скорее происходила с ним метаморфоза, поэтому в кусты нырнула уже человеческая фигура, а не подобие индюка. Преследовать его дальше Хитоми не стала. Она обрела человеческий вид и в задумчивости возвратилась обратно, вертя и обнюхивая что-то в руках.

— Вот, — сказала она, протягивая Тихиро основательно погрызенную тушку вяленого тритончика, — выплюнул.

— Кто это был?

— Похоже, бывший индюк... Ты посмотри, как они здесь всё распотрошили! Вот тупые пучки перьев!

Тихиро осторожно понюхала отдающее рыбой лакомство местных. Тритончик как тритончик. За спиной возникла немая фигура Каонаси. Бродяга недоуменно переводил взгляд с одной девушки на другую. Хитоми решительно забрала деликатес у Тихиро и сунулась к Безликому:

— Ну-ка, пожуй!

Тот попятился, но Лисица наседала, бесцеремонно запихивая тушку ему в пасть. Он осторожно попробовал тритона на зуб, с содроганием завибрировал всем телом и, отбежав в сторону, еще долго отплевывался под деревом, как тогда, в "Купальнях Абурая".

— Симатта! — выругалась разочарованная Хитоми. — Так и будем сидеть под этой дурацкой стеной до конца жизни!

— Что ты собираешься с ним сделать? — не вытерпела Тихиро.

— Как — что? Ты не понимаешь?! Нам нужно, чтобы он обрел человеческий облик, и тогда ему будет можно хотя бы приблизиться к незримой стене!

Лисица в ярости зашвыривала в рюкзак разбросанные по траве вещи. Тихиро испытывала какие-то смешанные чувства и не слишком-то поверила и исключительно прагматичные цели кицунэ относительно Безликого. Застукав их в святилище в весьма двусмысленной позе, она вдруг иными глазами посмотрела на Каонаси, который, похоже, мог трансформироваться не только в бою, просто не обретал при этом собственный голос. А еще поняла, что Хитоми знает о нем больше, чем желает поделиться, и наверняка они были знакомы прежде, до их нынешней встречи на станции.

— Так мы все равно не пробьемся, — проговорила Тихиро, подбирая с земли тритончика и пряча его в карман куртки. — Ты же сама говоришь, что людей и местных жителей заслон просто не пропускает, хоть и не убивает.

— Ну да. Не пропускает. А у тебя есть идея получше?

— Гм... Возможно... То есть... Мне кажется... мне кажется, есть...

Вернувшийся к ним, но все еще изредка пробиваемый судорожными корчами, Каонаси всем своим телом изобразил знак вопроса. Лисица склонила голову к плечу и вздернула бровь: "Ну, и?.." И тогда Тихиро поделилась с ними мыслями о том, как при помощи болтливых призраков и этого тритона они, вероятно, смогут без потерь перебраться на ту сторону границы...

...Луна становилась все отчетливее, и незримая стена замерцала.

— Ждем! — шепнула Лисица, напряженно выглядывая из-за кустов, где они залегли. — Лишь бы только никого сюда не принесло!

Тихиро ощутила пристальное внимание и обернулась. Маска Безликого смотрела на нее с немым беспокойством, а когда девушка ободряюще ему подмигнула, призрак взял ее за руку и чуть нерешительно сжал пальцы.

— Всё будет хорошо, — растроганно шепнула она, понимая, что ее тянет обнять Каонаси в ответ на рукопожатие, однако производить лишний шум не хотелось, да и дразнить Хитоми, от которой неизвестно чего ждать, — тоже. — Я знаю, что ты боишься это делать, я и сама боюсь. Но если всё выполнить правильно, то, я думаю, у нас получится.

Она не стала говорить о том, что в тот момент, когда ее осенило идеей, на память пришел Девятихвостый с очередной мудрой сентенцией, которую можно было расценить как одобрение отчаянного плана.

На стене стали проступать первые тени болтливых призраков. Хитоми оглянулась:

— Эй! Идем, сеанс начался! Ёкай, а ты чтобы не двигался с места, и если что пойдет не так — хватай ее и тащи обратно в лес!

Тихиро чувствовала ее крайнее недовольство из-за потери былой инициативы. Утрату лидерства Лисица пыталась уравновесить количеством команд. Это было забавно и немного по-детски, и все же одергивать ее девушка не стала, а просто выпустила руку Безликого, одним движением поднялась, накинула на плечи лямки рюкзака и приблизилась к экранам. Хитоми перебежала поближе, но все равно залегла на безопасном расстоянии от болтающей стены: по их плану ей необходимо было до конца оставаться тем, кем она была.

Потоки бреда, извергаемого дикторами, обрушились на Тихиро грязным водопадом. Прошло минут десять, а она уже чувствовала себя подобием Кава-но-ками, Речного божества, в их первую встречу и никак не могла сосредоточиться для перевоплощения. Вот он, закон подлости: когда надо, так вместо превращения в индюшку сидишь и обтекаешь, напоминая сама себе дух помоек...

Беспокойство охватило уже и Хитоми: та ворочалась в кустах и посылала проклятья в адрес глупой индюшки, которая упорно не хочет обретать свой истинный облик.

И вот наконец, где-то через час, Тихиро почувствовала покалывание в ладонях. Проведя рукой по голове, она поняла, что ее волосы частично обратились в перья, и сделала знак Лисице. Уже сделавшись зверем, та прискакала к ней и за несколько шагов до цели стала плавиться над землей, как марево в летнюю жару. Ярко-рыжий туман потянулся к телу девушки, часть его втянулась между ребрами под левой грудью, часть всосалась под кутикулы ногтей на руках. Сознание померкло. Какими-то урывками, фрагментами помнила Тихиро свой собственный клекот, потом — приближение испуганного белого лица без намека на нос и с лиловыми разводами вокруг пустых глаз. Кажется, она бросилась наутек, но была в тот же миг настигнута, крепко ухвачена за шею, подкинута в воздух... и всё обволокла чернота...

...Странная, нелепая туша гигантского черного индюка, брызжа во все стороны мазутными каплями, громоздко вращаясь и покачиваясь на голенастых лапах, распустила перья, заклокотала на своем, на индюшечьем, наречии и кособоко вывалилась за мерцающую преграду. Экран поглотил птицу, как несколько секунд назад она сама, еще будучи человекоподобным призраком в бледной маске, зашвырнула себе в пасть сначала новообращенную индюшку, а следом — упавший на землю рюкзак.

14. О том, как Безликий обрел голос

Такого индюка подданные Абурая видели впервые: монструозных размеров черное чудище летело на всех парусах прямо по их полям и дворам, обгоняя стаи обычных птиц, пробравшихся сюда сквозь Стену. Нарост, свисающий с клюва любого индейского петуха, у этого больше напоминал кусари-гаму, прицепленную к серпу, а лапам, когти которых выворачивали на бегу из земли громадные каменные глыбы, позавидовал бы самый жуткий дракон из древних провинций. Где-то на пупырчатом темени с торчащими из синеватой кожи рыжими щетинками болталось что-то белое, овальное, похожее на лицо, как его всегда рисует на песке детвора.

Крестьяне в ужасе разбегались по домам и прятались по подвалам. В народе пошли слухи, что Юбаба в гневе изобрела новое заклинание, потеряла над ним контроль и, превратив какую-то тварь в подобие индюка, не смогла с нею сладить. А поскольку в последнее время Юбаба пребывала во гневе слишком часто, несмотря даже на то, что непокорный Бо пошел ей навстречу и забросил свое любимое сумо, сменив спортивные достижения на сомнительный удел маменькиного сыночка, никто этим слухам не удивился.

Однако большой потравы чудовище не причинило. Вихрем пробежавшись по местным угодьям, оно странным образом исчезло, словно растворившись в ночном тумане. Если бы не оставленные им вещественные следы в виде выдранных с корнями кустов, переломанных оград, опрокинутых тележек и заляпанных черной слизью дорог между дворами, жители деревень сошлись бы во мнении, что монстр из кошмаров был обычным мороком.

И только маленький лягушонок, чей папаша много лет назад прислуживал Юбабе в купальнях, а потом по какой-то причине сбежал и больше уже никогда и ни за каких вяленых тритончиков не соглашался вернуться на прежнее место работы, мог бы порассказать, куда девалась жуткая тварь. Мог бы. Да только никто его не спрашивал.

Спрятавшись за забором в темном закоулке — просто заметался при звуках топота, запаниковал, прыгнул не туда и очутился в западне, — маленький ао-гаэру увидел гигантскую тень птицы, которая, повернув в тупик, начала вдруг кашлять и плеваться. Из пасти, расположенной не в клюве, а куда ниже — под зобом, выкатился взъерошенный светлый пучок перьев, завопил, как индюшка, и попытался улепетнуть, а бывший монстр мгновенно сделался черным призраком в печальной белой маске. Невесть откуда возникшая рядом с ними рыжеволосая девица крикнула черному, чтобы тот помог удержать беглянку. Тут лягушонок сообразил, что может, воспользовавшись суматохой, унести отсюда ноги, и сделал это незамедлительно. Не узнав, чем закончилась вся эта история, да и не слишком-то жалея о том, что не узнал...

...Первым, что услышала над собой Тихиро, когда опять смогла слышать и видеть, был женский крик:

— Открыла клюв живо! Эй, держи ее, придави к земле! Клюв открыла, говорю! Да держи ты ее крепче, в ней силы как в драконе! Тиксё! Еще клюется!..

От ужаса, который обуял ее, Тихиро билась, как ушибленная током. Кто-то сильный держал ее руки и ноги, чьи-то пальцы совали ей в рот какую-то гадость, провонявшую рыбой, а когда она попыталась кусаться и брыкаться, в зубы ей вставили узкий металлический предмет, раздвинули их и все-таки затолкали кусок чего-то протухшего чуть ли не в самую глотку. Тут в голове прояснилось. Моргнув, Тихиро обмякла, и ее отпустили. Медленно перевернувшись на спину, она повела глазами вокруг. Над нею склонились две физиономии: одна очень наглая и рыжая, другая — бледная и настороженная. И тут на девушку накатила эйфория. Она поняла, что ужасно любит эту рыжуху, а еще больше — стоявшую по другую сторону черную колбасу в белой маске, да и вообще любит всех и вся на свете, и мир такой милый и справедливый, что хочется плакать и признаваться в любви. Чем и занялась, не откладывая в долгий ящик.

— Ах? А?! — удивленно переведя маску на лицо рыжей, издал призрак.

— Рехнулась! — махнула рукой Лисица. — Так, бери ее с той стороны — и валим отсюда!

Сюсюкая сквозь слезы умиления и повиснув на шеях замаскированного и рыжухи, Тихиро еле-еле перебирала ногами, а сама на ходу пыталась целовать то его, то ее. Лисица тихо бранилась, поскольку ей пришлось волочить на другом плече еще и рюкзак, а призрак гладил девушку свободной рукой по щеке, наивно надеясь образумить и успокоить. Но его невнятное постанывание над ухом и прикосновения бархатной перчатки к лицу только возбуждали в Тихиро чувственные и крайне непристойные фантазии, и она стала делиться с ним всем, что приходило на ум. Притихшая было Хитоми долго вслушивалась, а потом, не выдержав, громко фыркнула и захохотала:

— Да он бы, может, и рад! Но только — чем?!

Тихиро глубоко задумалась и в таком состоянии пробыла до тех пор, пока ее не попустило. Чары всеобъемлющей любви начали спадать, и только после этого она сообразила, что подобным же образом лет шесть назад приставала к врачам после общего наркоза, когда ей заштопали рану под щиколоткой, приобретенную в результате неудачного полета с велосипеда, и везли по коридору на каталке. Хотя, наверное, им было еще веселее слушать такие откровения вперемежку с попытками что-нибудь спеть из уст примерной шестнадцатилетней школьницы. Чувствуя, как тяжелеют от прилива крови щеки, и мечтая провалиться со стыда сквозь землю, Тихиро начала бормотать извинения и еще больше насмешила Хитоми, которая снисходительно ответила, что мыслит она в целом правильно, вот только не стоит делать этого вслух. Каонаси же был невозмутим и вообще больше не обращал на них внимания. Ему, как обычно, досталось в этой истории больше всех.

— А куда мы идем? — окончательно протрезвев, спросила Тихиро.

Лисица с неохотой ответила, что где-то неподалеку живет одна ее знакомая, из слизней, бывшая юна купален Юбабы, которая, между прочим, помнит и Тихиро, и тот злополучный пир с щедрым гостем в черном.

— Надеюсь, она не та, которую он тогда сожрал? — девушка скосила глаза на медленно плывущего рядом с нею Каонаси.

— Это вряд ли: Савагути сама кого хочешь сожрет и не подавится. Хотя не думаю, что она и без этого слишком уж обрадуется его присутствию. Слизни и ао-гаэру не любят ёкаев, особенно оборотней, потому что те на вкус знают их истинную сущность и презирают за жадность.

Вдалеке молчаливой горой на фоне звезд высилась освещенная убывающей Луной "цитадель" Юбабы. Отсюда она казалась грозным монолитом, но, если память не изменяла девушке, при ближайшем рассмотрении являлась довольно бестолковой и громоздкой постройкой, как будто какой-то психованный архитектор вместо того чтобы составить проект, решил просто собрать в округе множество домиков, пагод и святилищ и свалить в одну кучу. "Цитадель" была окружена стадом купален, лепившихся к ней на неприступной скале, и единственной возможностью попасть в сердце Абурая была переправа через волшебный каменный мост, на котором когда-то впервые и встретились Безликий и Тихиро. Тогда ей было не до него: она из последних сил сдерживала дыхание, как ей велел Хаку. Почему же Каонаси не выдал ее в тот вечер? Он ведь понял, сразу понял, что она человек!

И вдруг "замок" дрогнул. Его заволокло дымкой, словно с небес спустилось и нахлобучилось на скалу грозовое облако. Ощутив в основании твердую поверхность, туча начала преображаться и в считанные мгновения приняла форму гигантской лисицы. Два светящихся окна юбабиного дома пришлись точно на прорези для глаз в лисьей маске, и издалека казалось, что раскосые глаза зверя мистически полыхают какими-то сиреневыми огнями.

— Ты видишь то же, что и я? — совсем понижая голос, спросила Тихиро и указала на мираж.

— А, это Дух Седой Бьякко, — Хитоми хватило и полувзгляда в ту сторону. — А ты не заметила, что она давно уже кружит возле нас? Еще с прошлой ночи, а может, и раньше, до меня...