— Объяснись, или вырву твой лживый язык.
— Вы встретили изгоя? Встретили! Убили? Нет, отпустили! Нарушили обычай!
— Враг моего врага — союзник на время.
Разъясню ей свою позицию, раз так упирается в обычаи. Их много (у каждого клана — свои, но есть и общие), иногда они вступают в противоречие, и приходится их толковать.
— Схватка окончена, а он — жив!
— Невозбранный уход он купил своей помощью в бою. Но по мне, лучше бы он погиб, чем дальше торить земли Дренора.
Склонила голову набок, приготовившись меня слушать дальше. Не спорит — это хорошо. Любопытство разыгралось? Ещё лучше.
— Он сейчас в доспехе, с мясом и при оружии. Есть чем развести огонь, но нет главного — ни клана, ни семьи. Всё добытое им лишь продлит агонию — каково это, до конца своих дней быть одиноким, шарахаться от каждого следа и ждать, когда же орк или хищник прервёт твое существование? Ни перемолвиться словом, ни разделить трапезу — не удивлюсь, если рано или поздно он выйдет к какому-нибудь стойбищу, чтобы уже не мучиться.
А орчанку-то проняло, и не только её. Даже Бьюкигра замерла, представляя себе эту картину. Или ещё что обдумывая, но мои слова явно не прошли мимо её внимания.
— Жуть... — тихо выговорила Рерри. — А я подумала, ты испугался. Не люблю трусов и предателей!
Что ж, она взглянула на это с моей стороны. Теперь не станет сбегать или вредить, но уточнить стоит. Или не стоит? Лучше поставлю перед фактом, а то подумает, что сомневаюсь в своём праве.
— До ночи Кайнати или Бьюкигра сделают тебе рабский ошейник.
Вскинулась, но смолчала. Приняла. Бьюкигра кивнула, отправляясь в шатёр — не то помогать с ужином, не то за материалом и инструментами. Клейма у меня нет, но можно выжечь клановый герб на коже раскалённым лезвием ножа. Вскоре вернулась и Бьюкигра с куском шкуры и ножом.
— Показывай шею, — сказала она Реррии.
Приподняв волосы, та позволила себя обмерить, и Бьюкигра принялась отрезать полоску — мехом внутрь, чтобы не натирала кожу. Я же пока занялся разбором трофейного оружия — проверить прочность, материал и остроту. Два мужских лука — качество если и ниже, чем у Толистана, то не намного. Стрелы — дренейских наконечников всего четыре, но и орочьи неплохи. Топор, три копья, ножи и дротики, вот и весь прибыток, не считая доспехов и заплечных мешков. Неплохо. Одно копьё подрублено — древко только на замену, а потому отделяю наконечник — и нести легче, и места занимает меньше. А может, не пускать его на растопку? Укоротить — и готовая заготовка под посох шамана. Как будто прочитав мои мысли, пленница спросила:
— Аргнак, а где твой шаманский посох?
Перевожу на неё взгляд, не торопясь с ответом. Можно вообще промолчать, но смысл? Нам находиться вместе ещё довольно много времени, а в разговоре лучше можно понять характер. Повертев освобождённое от наконечника древко, откладываю в сторону. Возьму с собой, всё-таки не палка, каких много, а обработанная часть оружия.
— Нет его пока. Осенний кош'харг — мой первый в качестве шамана.
— А как ты так быстро призвал стихию?
— Мы вас ждали. Времени было много, — уклоняюсь от прямого ответа.
— Ужин готов, — произнесла Кайнати, выходя из шатра.
В руках у неё был приличный кусок мяса для Мрака. Собрав рассортированные трофеи, прохожу внутрь шатра. Наша невольная гостья пользуется чашкой, что достала из своего заплечного мешка. Бьюкигра показала готовый ошейник — осталось поставить клеймо и можно "одаривать" Реррию. От еды рана на щеке у меня чуть разбередилась и стала сочиться каплями сукровицы. Не страшно, инфекции нет, а потому затянется без проблем. Действие каменного корня давно прошло, и ушибы от оружия побаливали. Терпимо, но спать на правом ухе сегодня я точно не смогу. Впрочем, пробитый череп доставил бы мне куда больше неприятностей.
Поев, отправляем Реррию помыть посуду. Бьюкигра, взяв сухого мха из запасов, промакивает мне щеку.
— Шрам останется, — говорит орчанка, рассматривая моё лицо.
— Глаза целы — и ладно.
Орков шрамы не портят — скорее, будут вопросы, почему их нет. А так, это почти такие же следы доблести, как и клыки убитых зверей. Специально подставляться тоже не следует — ценой такого "украшательства" будет жизнь.
— Как новенькая, не сбежит? — вступает в разговор Кайнати.
Кровоподтёк на её щеке уже уменьшился благодаря приготовленным компрессам. Тоже ведь по краю прошла. В следующий раз нужно будет лучше следить за тылами.
— Если не глупая — нет. Оторваться от нас она не сможет, с ножом Мраку не соперник, а стрелы её в любом случае догонят.
Вернулась обсуждаемая гостья. Передав вычищенную посуду Бьюкигре, присела возле очага, глядя в огонь. Беру предназначенный ей ошейник и нож с шиловидным лезвием. Опускаю кончик калиться в угли — таким будет сподручней выжечь клановый символ. Ровней и чётче. Быстрый взгляд на мои приготовления, и снова её глаза устремлены на пламя. Пора. Расправив на коленке меховую полоску, выжигаю на мездре клановый символ — скрещенные топоры. Ноздри щекочет запах палёной кожи, негромкое шипение раскалённого лезвия, оставляющего тёмный след. Сильно не углубляюсь — до весны не сотрётся, а там уже и не понадобится.
— Готово, — нарушаю тишину шатра.
Прищур глаз, гордо вскинутый подбородок и неторопливое движение рук, поднимающих косы вверх. Не подошла. Встаю сам, прошагиваю ей за спину — закрепить статусную вещь. Проверяю как сидит — будет ли мешать, не натрёт ли шею? Мы в ответе за тех, кого захватили.
* * *
Вечер, Реррия.
Чёрный день подошёл к концу. Слава духам, муж был на охоте с другой группой, а потому не погиб. Почему они проиграли? Их подвела самоуверенность, сейчас девушка это отлично видела. Нужно было преследовать чужаков — изгой от них всё равно бы не ушёл. Но прошлого не вернуть. Аргнак ушёл охранять сон орчанок, но ей не спалось. Болела отбитая грудь (до сих пор вспоминается, как она катилась к подножию холма). Мешал рабский ошейник. Он уже не жёг горло стыдом, но руки всё время тянулись к непривычному "украшению". Весной её выкупят, а пока она постарается получше узнать своих пленителей — дадут духи — когда-нибудь рассчитаются. Поднявшись со шкуры, пошла на выход.
— Ты куда? — спросила привставшая Бьюкигра.
— Пойду, свежим воздухом подышу. Не спится мне совсем.
— Давай, может, сон нагуляешь, — откинулась обратно старшая жена шамана.
* * *
Первая вахта — моя. Снежная крупа сыпет с неба, Мрак, свернувшись калачиком, отдыхает. Чёрная шкура, припорошенная снегом, превратилась в белое пушистое одеяло. Хорошо ему — тепло и сытно. Думать о будущем не надо. Слышу чужие шаги от шатра — Реррия вышла. Мрак приподнял голову, но подниматься не стал, фыркнул, отгоняя назойливые снежинки, и свернулся обратно.
— Чего не спишь? — приветствую полуночницу. — Тебе же не нужно нести вахту.
Остановившись в пяти шагах от меня, пожала плечами. Поглядев на Мрака, перевела взгляд на меня.
— Много всего сегодня случилось, — произнесла она негромко после недолгого молчания.
Ха, не мне одному о будущем голову ломать! Почему бы не скоротать время за беседой? Узнаю её получше, глядишь, когда и пригодится.
— И ещё многое — произойдёт. Хочешь узнать, что будет?
— Спросишь у духов? Они редко о таком говорят!
— Для такой малости не надо тревожить их. Дня через три-четыре мы прибудем в клан. Многое будет зависеть от тебя — чем лучше будешь работать, тем меньший выкуп по весне тебе потребуется.
— Такого и я наговорю.
— Вот видишь, как это просто, легко и понятно!
Немного помолчали. Орчанка осторожно выспрашивала меня о порядках, царящих в клане, я отвечал, но взамен на то же самое. Никаких секретов и маршрутов. Простой быт. Но знающему и это о многом расскажет. Ведь что такое быт, как не квинтэссенция культуры? Не в плане песен и плясок (хотя и они важны в деле понимания психологии), а в смысле всего, что производит общество. Особенности и качество шатров, количество металлических и стальных орудий. Выделка шкур. Так незаметно и прошла "наша" вахта.
* * *
Три дня спустя, стоянка Разящих Топоров.
Прибыли, наконец. Так и тянет сказать "дом, милый дом". Обжитой округа казалась уже за несколько часов до места (там нас встретил один из патрулей), а здесь, среди шатров, вытоптанного до земли снега и запахов стойбища, была некая надёжность. Обстановка, что менялась раз от разу, но в то же время вселяла уверенность в будущем. Стайка детишек мигом окружила нас, галдя и перекрикиваясь. Новое событие в клане, ещё не виданное детьми — пленница. Реррия с невозмутимым видом тащила волокушу, не обращая внимания на галдёж. Что ей до детворы? Вот шатры, их количество и расположение — совсем другое дело.
— Здесь, — останавливается Бьюкигра, принимаясь разбирать поклажу.
Кайнати ей помогает, а я, захватив загодя приготовленный свёрток, иду к вождю. Он на месте, и о моём прибытии ему уже наверняка доложили. На то он и вождь, чтобы быть в курсе всех значимых событий. Толпы возле шатра нет, изнутри тоже не доносится гула голосов, а значит, принять меня ему ничего не мешает. На мой негромкий зов выглянула Гругава и, окинув взглядом, пригласила входить. Обстановка не сильно поменялась, да и что произойдёт за столь короткое время?
— Проходи, — послышался густой бас Гултадора.
Не заставляю себя ждать, иду в "приёмный покой". Всё тот же равнодушно-цепкий взгляд, что видит как будто насквозь. Исходящая паром кружка в руке, отставленная немного в сторону.
— Рассказывай.
Начинаю с недавних событий — новая пленница и отпущенный изгой требуют немедленного пояснения. Получилось у меня с дренеями или нет — а война или ухудшение отношений с соседним кланом — важнее. Расписал подробно и бой, и то, почему не убил изгнанника ни до, ни после него. Понять по лицу вождя, осуждает ли он мой поступок или одобряет, не получилось, и я не стал себя накручивать.
— Разберёмся, — тяжело уронил Гултадор. — Что с моим поручением?
— И здесь проблем не возникло. Я завязал довольно тесные отношения с Фетисой, — не стал скрывать источник моих знаний и находок. — Но секрет стали, пусть и приоткрылся, пока нам недоступен.
— Отчего так? — не стал уточнять вождь степень нашей близости.
— Плавильня не подходит. Не используем нужную руду. Не знали пропорций, — протягиваю вождю исписанный листок. — Но не всё так плохо, рано или поздно мы сможем обеспечить нужный жар.
— И какой жар для этого нужен?
— Чтобы горела земля, и камень становился жидким.
Чуть сдвинутые к переносице брови — больше похоже на сказку, чем на ремесло.
— А не обманули?
— Не в последний раз еду, выведаю.
Гултадор хмыкнул на такое самоуправство, но не поправил — значит, одобрил дальнейшие отлучки. Достаю новодельные кузнечные меха — пусть оценит. Показав, как действуют, рассказал, в чём их преимущество над теми, что используем мы.
— Покажешь Гракху, — потерял интерес вождь. Не ему же стучать молотом.
По моему ли поведению, опыту или просто размерам свёртка он понял, что это не единственное, что я принёс. Достаю сперва чашки, передавая их Гругаве. Та аж прицокнула языком, повертев одну из них в руках. Не просто ровные и гладкие — одинаковые! Снизошёл до личного осмотра и вождь, сравнивая их между собой и щелчком когтя проверив качество. Да, глину тоже надо обрабатывать, чтобы добиться такой чистоты. Не став ждать, пока он спросит, в чём секрет, достаю и деревянные оттиски.
— С помощью них получается делать красивую и ровную посуду. Можно сделать её и с углами, с узорами — вдавленными или выпуклыми. Глину, чтобы лучше принимала форму и не трескалась в огне, лучше перебирать и смешивать с речным песком. Если добавить перетёртого камня, будет цветная. Есть и краски, что наносятся перед обжигом.
— Обжиг обычный, или нам этот жар тоже не доступен? — то ли пошутил, то ли просто уточнил глава клана.
— Обычная земляная печь вполне справляется.
— Хорошо. Есть что добавить к сказанному?
— Учёба у дренеев себя ещё долго не исчерпает. У них много интересных вещей, что нам пригодятся.
— На неделе жди сватов, — промолвил Гултадор. — Дувейли скоро войдёт в пору первой охоты. А пока раздели со мной трапезу.
* * *
Иду от вождя (перекус на звание обеда не тянул, но был сытным) и думаю, что всё-таки я султан. Вернее, скоро им стану. Третья внеплановая жена. А вождь-то не дурак — отдать за меня свою дочь. Конечно, были в клане и другие охотники, достойные такой свадьбы. Но таким решением он убивал сразу несколько талбуков. Во-первых — поощрял меня. Во-вторых — связывал родственными узами. Скорее всего, было и в-третьих, и в-четвёртых, но всех резонов я не знал. Нужно будет расширить шатёр — благо конструкция позволяла, и груза можно будет увезти вдвое больше, чем сейчас. Правда, когда появятся дети — будет весело, но к тому моменту и Мрак уже подрастёт.
Обдумывая нехитрые планы, дошёл до шатра Хатгаута. Будет невежливо не навестить учителя в день возвращения. Судя по свежему запаху горящих трав, хозяин дома.
— Добрый день, учитель, — сказал я, проходя в шатёр.
— С возвращением, Аргнак. Не забыл старика.
— Ты ещё крепок, и не надейся переселиться в Гору Духов, пока не обучишь меня всем секретам.
— Лишь духам ведомо, когда я попаду туда, — невозмутимо отвечает старый шаман.
— Когда приходить на учёбу?
— Завтра, как закончишь дела — и приходи.
— Хорошо, наставник.
* * *
То же время, Реррия.
Собрав шатёр, она с Бьюкигрой и Кайнати укрылась от глаз любопытной толпы. Столько незнакомцев вокруг нервировали девушку. Ночной разговор с Аргнаком заставил о многом задуматься и примириться со своим положением. Несмотря на молодость, орк оказался интересным собеседником. Рассказывал много и подробно, но в результате оказалось, что выведал у неё едва не больше о жизни клана, чем поведал сам.
— Наконец-то выспимся как следует! — произнесла Кайнати, падая на стопку шкур.
— А мне нравилась тишина, — не согласилась Бьюкигра.
Не став разлёживаться, принялась разжигать огонь. До обеда ещё далеко, но тепло от очага пригодится и самим орчанкам.
— Раздевайся, — сказала Бьюкигра, скидывая верхнюю одежду.
— Зачем? — спросила Реррия.
— Будем тебе одежду шить. Не ходить же тебе до весны в охотничьем доспехе?
Кивнув, девушка стала раздеваться. Стесняться она не стеснялась, но как будто вместе с доспехом сняла и чувство защищённости. Кайнати тоже не осталась безучастной, разворачивая связки шкур и доставая ножи, шила и тонкие полоски кожи для скрепления. Глаз Реррии заметил, что у орчанок помимо орочьих, есть и дренейские инструменты. Также она заметила целый свёрток серой ткани. Откуда? Откуда у молодой семьи такие богатства? Поддерживая ничего не значащую беседу (девушкам это очень легко делать), она размышляла об увиденном. В копилку странностей добавлялось и то, что семья шамана так сильно отстала от остального клана или вообще отъезжала по каким-то непонятным делам.
