— Пошли, — тихо сказал он, нажав на кнопку лифта.
Выгнутые панели тут же с шипением раздвинулись, открыв тускло освещенную кабину. Едва они вошли в неё, Аннит вновь нажал кнопку и пол уплыл у Вайми из-под ног.
Спуск был резким. У юноши перехватило дыхание, потом заложило уши — и тут же пол резко нажал на его пятки. Двери кабины разошлись. Они вышли в маленькое помещение, похожее на кузов фургона, и, через узкую дверь — прямо на улицу.
Фундамент башни окружала высокая ограда из металлической сетки. Задрав голову, Вайми посмотрел на поднимавшуюся в зенит ферму из труб различной толщины. Самой толстой из них была труба лифта, и у юноши возникло вдруг глупое желание спрятаться там. Прогоняя его, он помотал головой и осмотрелся.
Они стояли посреди неровного пустыря, поросшего бурьяном и засыпанного строительным мусором. Над ними простерся мутно-черный купол защитного поля, пронизанный редкими серебристыми сполохами — обстрел с орбиты ещё продолжался, несмотря на отсутствие каких-то результатов. Эта спасительная тьма была повсюду и только юг полыхал страшным, коричневато-мутным заревом. Было довольно светло — по крайней мере, все предметы выступали так же четко, как днем.
Юноша обернулся. За ажурным силуэтом наблюдательной башни, розовато-четким на фоне темного северного неба, виднелись низкие деревья одного из городских парков. Справа, всего метрах в ста, тянулось широкое, совершенно пустое шоссе. Слева, далеко, виднелась группа восьмиэтажных зданий из серого кирпича — а впереди был покато спускавшийся к низким крышам какого-то завода луг. За ними полыхало зарево.
Пустырь от луга отделял четырехметровый забор из нескольких рядов залитых в бетон рельс, вероятно, возведенный недавно. Перед ним стояли низкие квадратные бункеры. Небольшие — всего метра по три в ширину — они были увенчаны плоскими орудийными башнями. Их было много: не сходя с места, Вайми увидел ещё четыре или пять. Но к ним приближалась почти сплошная стена ару, и у него не было сомнений относительно исхода боя. Он и не надеялся победить — единственным его желанием было нанести этим гадам как можно больший ущерб. Охэйо рассуждал аналогично.
Сейчас вокруг них царила поразительная тишина. Иногда слабыми порывами налетал теплый ветерок, но нигде, насколько хватал глаз, не было никакого движения — казалось, кроме них в Тайат не осталось больше ни одного человека. Оборона её была глупой и бессмысленной затеей — но Вайми это совершенно не трогало.
Он посмотрел на Охэйо — тот стоял рядом, в пяти шагах, спокойно и чуть насмешливо глядя на него. Его светлая кожа слабо отблескивала в сиянии зарева. Он был одет в черную пластинчатую броню, а Вайми — лишь в обернутое вокруг бедер темно-синее, с белыми цветами, парео и в сандалии. Несколько ниток бус из пёстрых полированных камешков дополняли его наряд. Они свисали с его шеи и обвивали запястья рук. Сам по себе наряд был неплох: в теплом неподвижном воздухе Вайми чувствовал себя очень легким, почти невесомым, и всё вокруг казалось ему происходящим во сне. Он явно не вполне проснулся: окружающему его миру не хватало глубины или объема, да и себя он сознавал не вполне чётко. Полезное в таких случаях яростное мотание головой не помогло. Напротив, она закружилась и всё вокруг стало расплываться ещё больше. Впрочем, так с ним порой бывало и в реальности, так что Вайми запутался уже окончательно. Сейчас он лишь отчасти помнил, что было с ним до пробуждения, как будто какая-то — возможно, большая его часть, всё ещё спала или вовсе пребывала не здесь.
Одно это могло здорово его напугать — не очень-то приятно понимать, что твое сознание является лишь малой частью твоей души, которая взялась вести себя так, как ей вздумается — но Вайми не чувствовал страха, отчасти потому, что в его мире было мало отвлеченных опасностей. Он привык воспринимать угрозу как нечто конкретное и реальное, — и, в то же время, не имеющее к нему отношения, как некую игру, может быть, отчасти потому, что ещё не вполне вырос или не осознал себя взрослым, — а может, и не хотел им быть.
Хотя ещё три года назад он стал мужчиной (в обеих смыслах этого слова — убил своего первого врага и обзавелся подругой) душа его всё ещё оставалась мальчишеской, более склонной к мечтаниям, чем к жизненным заботам. Возможно, правда, что она как-то незаметно перескочила стадию "взрослости" и перешла в какое-то иное состояние. Но, если и так, то именно этой её части с ним сейчас не было. Это раздражало Вайми, — в основном потому, что лишь отчасти осознавая себя и окружающий мир, он не мог решить, что делать, и действовал, подчиняясь даже не инстинктам, а побуждениям, возникавшим неизвестно откуда. Впрочем, и это не было новым. Твердо решив что-то сделать — залезть на дерево в грозу, например (естественно, пребывая пока в полной безопасности) он потом с ужасом сознавал, что уже не может остановиться, даже зная, что это может стоить ему головы. Пока что все эти безрассудные выходки необъяснимым образом сходили ему с рук — по крайней мере, потом он быстро поправлялся — но так не могло продолжаться вечно.
Возможно, что эта последняя глупость и впрямь оказалась последней. Влипнув, как в смолу, в чужую реальность, Вайми не понимал толком, ни где, собственно, находится, ни даже кто тут он сам — а это ему вовсе не нравилось. Но даже тут его разрывали два различных стремления: одной его части хотелось исследовать это необычное место, другая хотела вернуться обратно — но он не представлял, как можно это сделать. Вообще-то один выход был — но воспользоваться им юноша боялся, даже зная, что на самом-то деле с ним ничего не случится. Но он мог и попасть из этого сна-реальности в другой, осознавая себя ещё меньше, чем сейчас — и застрять там уже окончательно.
Вайми вновь помотал головой. По крайней мере сейчас любопытство перевешивало — его не оставляло предчувствие того, что впереди его ждет нечто крайне интересное. Он улыбнулся Охэйо, потом быстро и бесшумно пошел за ним. Несмотря на ледяной страх, от которого его кожа покрывалась мурашками, сердце юноши запело — признаваться в этом стыдно, но ему хотелось драться. У его выбора было и ещё одно преимущество: если битва окажется проигранной, он просто не узнает об этом.
* * *
Охэйо беспечно вышел к самой ограде и остановился почти у края идущей за ней траншеи, за одной из орудийных башен. Вытащив из поясного кармана маленький пульт, он быстро пробежался по кнопкам. Возле его ног поднялся люк — метровый сварной квадрат со срезанными углами. Из глубины шахты всплыла серая платформа лифта. Едва они ступили на неё, она пошла вниз, но неглубоко, всего метра на четыре. Когда она замерла, люк над их головами захлопнулся с резким, ударившим по ушам звуком. Потом там коротко лязгнули запоры.
Они оказались в тесной каморке со стальными стенами, залитой тусклым синим светом. Прямо перед ними была массивная литая дверь. Когда Охэйо набрал второй код, она с лязгом распахнулась.
Они вошли в орудийную рубку — низкое, тесное, жаркое помещение. Его стены состояли из темных панелей со множеством индикаторов и переключателей. Напротив входа, у двери, стояли два глубоких кресла. Перед ними были два больших экрана и клавиатуры. Протиснувшись между креслами, Вайми сел в правое и пристегнулся. Здесь, в подземелье, это казалось глупым, но таковы были правила. Охэйо нажал на небольшой рычажок. На сей раз восьмидюймовая литая дверь закрылась почти бесшумно. Вайми услышал шипение герметизации, потом у него заложило уши — включился компрессор фильтровальной установки.
Охэйо тоже плюхнулся в кресло и затянул ремни. Его пальцы быстро пробежались по клавишам. Экраны вспыхнули. Изображение передавалось с камер на защитном периметре города и Вайми увидел шоссе, пересекавшее марево Отклонения. На нем, вдали, уже виднелись ару.
Включая всё большее и большее увеличение, Охэйо смог подобраться к ним совсем близко. Вайми удивленно смотрел на смертоносный поток, текущий, казалось, прямо на него, всего метрах в пятидесяти.
Какое-то время они молча смотрели на начавшийся бой. Челноки ару с малыми бозонными генераторами садились на самой границе Отклонения, открывая их пехоте доступ к внутренней силовой стене — а они могли лишь наблюдать за этим. Тактические датчики давали им довольно точную диспозицию сил противника и Вайми гадал, сколько продержится их оборона.
Силовая система была старой и изношенной — после создания Отклонения ей не пользовались — но вполне исправной. Она насчитывала тридцать четыре генератора, расположенных по периметру города и около семисот легких орудий — в основном новых, установленных недавно, причем весьма неравномерно. Большая их часть стояла на открытых участках периметра, которые, кроме Отклонения, защищало лишь силовое поле.
Теоретически, оно могло выдержать ядерный удар мощностью в две мегатонны, но Вайми видел, как лоферы проходят сквозь него. Они словно прилипали к невидимой поверхности, растекались по ней в мерцающих сполохах — и, наконец, превращались в смутные арки, через которые внутрь устремлялись их собратья. По ним тут же открыли огонь башенные лазерные орудия. Прошитые лучами лоферы взрывались облаками белой ослепительной плазмы, выжигая всё на десятки метров вокруг. Но орудий было слишком мало, чтобы остановить противника, и огромные плазменные шары, вылетавшие из воронкообразных голов лоферов, сбивали орудийные башни. Одиночные удары их поля ещё могли выдержать, но два подряд или больше окутывали их ослепительным белым сиянием — которое тут же взрывалось вулканом пылающих обломков, выброшенных из чрева вывернутого наизнанку бункера. Им, пока что, везло, может быть потому, что Охэйо стрелял быстро и точно — наводчиком он оказался отличным. Вайми следил за состоянием защитного поля и силовым генератором — правду говоря, он совсем не знал, как это делать, и даже не понимал, почему у него получается. Должно быть, его полуспящее сознание как-то вытаскивало информацию из этой невероятной полуреальности-полусна.
Вслед за орудиями в бой вступили солдаты — они укрывались за оградой, в наспех отрытых окопах. Теперь юноша понял её назначение: плазменные шары лоферов, растекаясь по рельсам, лишь раскаляли их добела — в то время как солдаты могли стрелять между балок. Но, как и ожидал Вайми, продержаться им удалось недолго. Их ручные плазмометы были слишком слабыми, чтобы поражать лоферов. Тут нужен был десяток или больше одновременных попаданий, а провернуть такой трюк удавалось нечасто. К тому же, сосредоточенный огонь лоферов плавил рельсы. Укрыться в окопах от плазмы было совершенно нереально и солдаты начали отступать. Вайми понимал, что им тоже пора уходить — иначе они рисковали остаться тут навсегда — но он не собирался это делать, пока их орудие могло стрелять. За себя он не слишком волновался — мир вокруг не был достаточно реальным для этого, и к тому же он, отчасти, хотел вырваться из него.
Конец наступил очень быстро. Бункер резко и сильно встряхнуло, сквозь его стены донесся мощный гул взрыва, уничтожившего их орудийную башню. Экраны и большая часть индикаторов погасли. Оставаться здесь не было больше никакого смысла, и они торопливо выбрались из кресел, кинувшись к открывшейся броневой двери.
Всё ещё действующий лифт вознес их на поверхность. Вайми сразу же расчихался от дыма — и, едва осмотревшись, кинулся бежать. Оружия у него не было, так что он не видел в бегстве ничего постыдного.
Он не оглядывался и понятия не имел, что происходит за его спиной. Пролетев через парк, он выскочил на новый, тоже рассеченный шоссе пустырь. За ним уже стояли огромные безоконные здания столицы, похожие на ярко разрисованные коробки, а слева поднималась белая бетонная стена высотой с трехэтажный дом, рассеченная прямоугольными пилонами. В ней зияли массивные стальные ворота, сейчас открытые. Они вели во двор районного штаба, где размещался один из силовых генераторов и командный бункер — всё под землей. Из-за стены виднелись лишь темные кроны деревьев.
Резко изменив курс, они побежали к этой, последней укрепленной позиции. Позади них, в парке, раз за разом вспыхивало и гасло светло-оранжевое пламя, и секунды спустя спрессованный воздух больно бил юношу по ушам. Хотя он не видел, откуда стреляют, снаряды или ракеты падали точно в скопления ару. Пламя их взрывов быстро гасло и высоко в небо поднимались розовато-черные дымные грибы, тут же сносимые ветром — только огонь артиллерии позволил немногочисленным отступавшим уцелеть. Отступать дальше они, правда, не могли.
Запаса энергии в генераторах должно было хватить на пять суток. Так как они работали, в общем, независимо друг от друга, за пробитым силовым полем удалось поставить новое — но дальше такая игра продолжаться не могла. Высокочастотные силовые поля могли формироваться лишь в отдалении от источника, в довольно узкой полосе, и на третий слой резерва мощности уже не хватило бы. Пробив поле хотя бы в одном месте, ару быстро доберутся до всех генераторов, и Вайми гадал, дотянет ли хоть один из них до исчерпания ресурса.
Осмотревшись напоследок, они вошли в замкнутый стенами двор. Передняя его часть, залитая асфальтом, была голой и пустой. Заднюю занимал уютный сквер, за ним высилось белое пятиэтажное здание штаба — сейчас пусто черневшее открытыми окнами. Там не осталось ни одной живой души. Вайми узнавал каждую щербинку на стене, словно вырос здесь, и у него вновь закружилась голова от внезапно острого ощущения нереальности происходящего.
Середину двора занимал пятнадцатиметровый, со срезанными углами, квадрат, сложенный из серых стальных плит. В его центре был второй квадрат, такой же формы, но меньше, всего метров в шесть. Он слабо светился смутной молочной белизной — это и была проекционная матрица силового генератора, цилиндрический массив которого уходил ещё на тридцать метров под землю.
Охэйо открыл толстый стальной люк на внутренней стороне стены и потянул за рубильник. Вайми сразу ощутил и звук и вибрацию мощных моторов. Коробчатые сварные ворота начали неторопливо сходиться и сомкнулись с ударом, от которого раскатилось эхо. Теперь им оставалось только ждать последнего, решающего штурма.
* * *
— Приготовиться! — крикнул офицер. Возня под воротами штаба затихла — было ясно, что ару заложили заряд. Вайми надвинул на глаза защитный козырек и прижал к плечу тяжелый плазмомет. Взрыв раздался почти сразу. Земля ударила его по ногам, спрессованный воздух толкнул в грудь. Лишь наушники шлема спасли его барабанные перепонки. Одну из створок сорвало с петель и она, крутясь, влетела во двор, вспыхнув в столбе силового поля. Вторая распахнулась настежь. В воздухе клубился дым и пыль — но ни одна из ламп на окружающих двор стенах не погасла.
Из зияющей бреши хлынул поток врагов. Они были всех видов и форм — черные, дымчатые, глянцево-серые, одни крохотные, другие — в полтора раза выше человека. В то же мгновение двор опоясали вспышки — все стрелки одновременно открыли огонь. Вайми тоже прицелился и нажал на спуск, выпуская весь заряд в одной длинной очереди. Плазмомет яростно бил в плечо, целиться было тяжело — да это и не требовалось. Промазать по палившему в него живому месиву было просто невозможно.
