— Мы очень просим вас, господин полковник, не причинять вред, нашему древнему городу — с огромным трудом пробормотал Ромпей и застыл, не в силах противостоять, на его взгляд, демоническому взору коренастого корейца. После этого возникла непредвиденная пауза. Петров ждал продолжения речи, а Ромпей не был в силах её продолжить, крутило живот.
— Хорошо, мы не причиним вред вашему древнему городу — коротко сказал Петров, полагая, что длинная пауза, это особенность местного дипломатического этикета. Все это было сказано исключительно сдержанно, так как полковник очень разозлил, глупое прошение фламандца. Зачем ему нужно было разрушать Брюссель?
— Мы очень просим, господина полковника, удержать своих солдат от грабежей жителей нашего города — продолжал выдавливать из себя дрожащий от страха опытный переговорщик. Услышав эти слова от Дружинина, полковник нехорошо усмехнулся, чем ещё больше увеличил смятение в душе Ромпея.
— Хорошо, наши солдаты не будут грабить горожан вашего города — местные дипломатические обычаи начали раздражать полковника.
— Мы очень просим, господина полковника, не допустить насилия над стариками и женщинами нашего города — противно канючил переговорщик, стремительно повышая градус накала у Петрова.
— Хорошо. Мы приложим все усилия, чтобы насилия над мирными жителями вашего древнего города не было. Что ни будь ещё? — зло поинтересовался Георгий Владимирович и тут, фламандца снесло окончательно.
— Мы очень просим господина не есть наших детей — пролепетала жертва вековой европейской пропаганды.
— Что!? — изумился Петров, и требовательно посмотрел на Дружинина, от него требуя точности перевода.
— Просим, не есть наших младенцев, наших крошек — слезливым голосом сказал Ромпей и для наглядности показал рукой рост малышей. И тут полковник Петров пришел в ярость. Он подошел близко к фламандцу, и пронзительно глядя в его глаза, объявил свою великую волю.
— Только, если вместо них, нам предоставят равноценную замену.
— Кем!!? — измученно простонал переговорщик и тут Петров, гневно ткнул в его сторону пальцем.
— Вами, вами господин Ромпей! Согласны!?
От этих слов перед глазами доктора наук, прекрасного гражданина и семьянина и прочее, прочее, прочее разлились красные круги, и он рухнул без чувств, на руки своим товарищам по несчастью.
Петров неторопливо подошел к поверженному фламандцу и презрительно сказал.
— Когда очнется этот господин, скажите ему, что за распространение слухов порочащих честь советского солдата, я прикажу публично пороть, с пяти до шести вечера, здесь, на этой площади — на этом брюссельские дипломатические встречи закончились, без посиделок.
Но не только на запад и юг продвигались войска маршала Рокоссовского. Бои продолжались и на севере, в Шлезвиге, где генерал Осликовский пытался добить войска генерала Макферсона. Как не лихи и отважны были кавалеристы Николая Сергеевича, но создать полноценный котел у них не получалось. Англичане и немцы дрались с упорством обреченных, отчаянно цепляясь за каждый городок, каждый дом или строение.
Первая осечка у Осликовского произошла в районе Шлезвига. Советские кавалеристы попытались окружить главные силы англичан находившихся в районе Киля. Возьми вовремя Осликовский город Шлезвиг и Макферсону был бы мат в два хода, однако этого не случилось. Англичан спасли немцы, что под командованием генерала Линдемана, отступали из Молдорфа, Хайде и Таннинга. Прижатые к морю, они попытались пробиться на север через Фридрихштадт, уже занятый советскими войсками. Пока Осликовский разворачивал войска и принуждал немцев к сдаче, англичане отошли от канала и избежали окружения.
Раздосадованный неудачей, Осликовский подтянул тылы и ударил снова, на Фленсбург, в районе, которого из последних сил сражался советский десант. Главная военная добыча адмирал Дениц со штабом был вывезен самолетов первой же ночью. Взять сам Фленсбург десанту было не по силам и, заняв глухую оборону, они ждали прихода казаков Осликовского.
После столь масштабных прорывов, казалось, что пробиться к ним плевое дело, но оказалось иначе. За счет сокращения площади фронта, противник уплотнил свои ряды и создал крепкую оборону из опорных пунктов. Маленькие города превратились в маленькие крепости, обойти которые было невозможно, ибо тут же упирался в другой опорный пункт.
Только подтянув корпусные 152 мм гаубицы и раскатав по головешкам городок Холлингштадт, Осликовский смог прорвать оборону противника. Опасаясь, что кавалеристы не смогут быстро пробиться к десантникам, он бросил в прорыв батальон Т-34-85 и в этом, была его ошибка. Гремя броней сияя блеском стали, танкисты проложили себе дорогу через английские тылы, пробились к десантникам, но создать плотный заслон на пути к датской границе не смогли.
Более того, танкисты не смогли сразу захватить сам Фленсбург с находившимся в нем немецким флотом. Пока они пробивались к десанту, пока докладывали и получали новое задание, время было упущено. Немцы пришли в себя, организовали защиту порта и отбили атаку танкистов. От огня зенитных установок прикрывавших корабельные пирсы, было потеряно сразу пять танков. Это было двое больше, чем потерял батальон при прорыве на Фленсбург.
Если бы не быстрая помощь со стороны летчиков, британцы бы полностью уничтожили все захваченные ими корабли. Было затоплено два эсминца и шесть подводных лодок. Взорваны три сторожевика, один вспомогательный крейсер и серьезно два миноносца.
Имея секретный приказ от Черчилля об уничтожении немецкого флота в случаи возникновения угрозы его захвата большевиками, англичане бросились его выполнять и как всегда, столкнулись с сопротивлением немцев. Там где, согласие было достигнуто, корабли пошли на дно, там же, где его не было, они уцелели. Пока немцы м англичане переругивались, на порт налетели советские штурмовики и привели к молчанию большинство портовых зениток. Не дождавшись полного прекращения налета, танкисты капитана Чепурнова повторили штурм гавани и на этот раз, он был удачен.
Эпопея с захватом флота, позволила Макферсону вновь вывести свои войска из-под удара Красной Армии. И вновь, Осликовский только потрепал немецкий арьергард, но на этот раз куда более основательнее. Отступая на север, англичане бросили из-за нехватки горючего, почти всю свою бронетехнику и много артиллерии. Единственным броневиком, который был на ходу, был броневик Макферсона, что породило массу мрачных шуток.
Без всякого согласия и разрешения, виз и пропусков, английская армия пересекла датскую границу, и даже не заметила этого. Когда же на территорию датского королевства вступили советские войска, как Копенгаген разразился гневным посланием на недопустимые действия маршала Рокоссовского.
И снова, господин Вышинский был вызван в шведское министерство иностранных дел, где ему в очередной раз было зачитан протест, на этот раз датского короля Кристиана. Сталинский посланник, выслушал упреки августейшего монарха и смиренно, взяв папку, пообещал довести до сведения своего правительства, все, что он только что услышал. После чего передал папку сопровождавшему его секретарю, сказав: — "возьмите, для коллекции", с чем и отбыл.
Заняв Фленсбург, генерал Осликовский полагал, что активных действий в ближайшее время не будет. Нужно было подтянуть тылы, получить пополнение, однако судьба, в лице Ставки ВГК, в третий раз свела его с Макферсоном. По поступившим в Москву сведениям, после объявлении Деницем о капитуляции, англичане все же решились на переброску немецких соединений из Норвегии и направили в Ютландию две бригады пехоты, общей численностью в 7 тысяч человек.
Немцы ничего не знали о судьбе Деница и по-прежнему считали себя союзниками англичан. Соединение их с войсками Макферсона, давало новую жизнь войне в датском Шлезвиге и этого нельзя было допустить.
Директива Ставки за подписью Сталина, Антонова, предписывала генералу Осликовскому, в самое ближайшее время начать наступление на городок Обенро, где находился штаб английских войск. Категоричный тон послания вызывал законное недовольство у генерала. Кавкорпус требовал срочного доукомплектования, да и начавшиеся проливные дожди не способствовали его быстрому продвижению. Хорошие дороги в датском королевстве были не в пример немецким, единичны и танкам, часто приходилось буксовать по раскисшей от воды земле.
Однако кроме начальственного желания настоять на своем, в директиве Ставки была и своя правота. Отошедшие к Обенро англичане, не ожидали нового наступления русских войск. Дорога, по которой они отступали, была основательно разбомбленная советскими самолетами, что активно наседали на солдат Макферсона, от самого Фленсбурга.
К этому моменту королевские солдаты были далеко не теме, что въехали на своих танках в Шлезвиг, в мае сорок пятого. Злость на "бездарных" по мнению солдат командиров, горечь от непрерывных поражений, сильно принизили планку самооценки британских солдат. Уже никто не верил, что смогут остановить русских и погнать их обратно. Самое главное желание у рядовых англичан было отбиться от страшных "диких казаков", отдохнуть, прийти в себя, а лучше всего эвакуироваться в Норвегию, во Францию или лучше всего, сразу в Англию. Так было надежнее и спокойно, чем мокнуть под дождем и напряженно всматриваться в горизонт, не появится ли враг.
О таком положении знал и сам Осликовский, о чем генерал-полковник, лично докладывал Рокоссовскому. По горло загруженный делами в Германии и Бенилюксе, маршал находил время контролировать и свой северный фланг.
— Ты, Николай Сергеевич не принимай близко к сердцу, тон директивы, а подумай, как лучше использовать выпавший тебе шанс. Макферсон точно не ожидает твоего наступления. На дорогах англичане наверняка выставили крепкие заслоны и надеются, что смогут остановить твои танки. Да и дождь им тут в помощь. А вот про кавалерию они явно не подумали, и остановить её удар не смогу. Это я тебе как кавалерист кавалеристу говорю — убеждал маршал Осликовского.
— Ударить по противнику конечно можно и даже нужно, товарищ маршал. И подгадать нужно, чтобы он получился в ночное время. Тут и авиация спит, часовые много чего не увидят, да при хорошем ходе можно и англичан теплыми взять — размышлял в трубку генерал.
— Вот видишь, план уже конкретный разработал. Ведь можешь когда захочешь, — подбодрил маршал собеседника, — в общем, обдумай все сам, организуй в темпе "вальса" и доложи об исполнении.
Осликовский не подвел ни маршала, ни Ставку. Его вновь кавалеристы совершили стремительный и дерзкий марш бросок. Под покровом темной ночи, они обошли все английские блок посты, проскакали двадцать пять километров по раскисшему бездорожью, и ворвались в спящий Обенро.
Много ли навоюет вскочивший спросонья человек, которому до смерти надоела война? Не очень много. Тем более, если накануне генерал с частью штаба отбыл в глубокий тыл, на встречу с немецкими частями, наконец-то прибывшие в Данию. Большая часть гарнизона, лишенная командования и не горевшая желанием сражаться за короля и Англию, предпочла сложить оружие и насладиться мирной жизнью, пусть даже в плену. Другие, с ожесточением дрались до конца, укрывшись в маленьких датских домиках.
Макферсон вновь ускользнул от кавалеристов Осликовского, но теперь в его распоряжении уже не было армии. В Коллинг, куда по счастливой случайности успел перебраться генерал для встречи бригады генерала Шольца, пробилось около полутора тысяч человек. Англичанин решил возглавить немецкие соединения и ударить по Осликовскому, но ему помешала авиация.
Нет, ни бомбардировщики и штурмовики, а агитационные самолеты. За один день, они буквально засыпали Коллинг листовками с приказом адмирала Деница к капитуляции и среди немцев начались брожения. Солдаты и младшие офицеры в огромном количестве отказывались участвовать в войне, где им уготовили роль "пушечного мяса".
Случись это во времена Гитлера и генерал Фридрих Шольц без колебания отдал бы приказ о расстреле смутьянов. Однако в тот момент, когда не было даже эфемерной видимости германского государства, генерал воздержался от столь решительных действий. Сам Макферсон, не смог быстро справиться с людьми, которым правительство его величества короля Георга вручило оружие и признало союзниками.
После непродолжительной консультации с Лондоном, генерал покинул Ютландию и перебрался в Зеландию, оставив гадких немцев наедине с Осликовским, чьи войска уже приближались к Коллингу.
Глава XX. Восход двойного солнца.
Громыхала и гудела бедная Европа, вновь оказавшись вовлеченной в борьбу бывших союзников, ставших по воле Судьбы непримиримыми противниками. Правозащитники и борцы за демократические ценности, с пеной у рта доказывали всем и вся, что во всем виноват кровавый тиран Сталин. Что все это — реализация его коварного и сверхсекретного плана "Гроза", направленный на захват и покорение всей Западной Европы. Менее амбициозные, но не менее упертые в своей правоте "пикейные жилеты" Парижа, Лондона, Стокгольма, Будапешта и Праги, упрямо твердили, что борьба бывших союзников, это закономерное и вполне ожидаемое явление.
— Все старо как мир и ничто не ново под луной. Так говорил царь Соломон и этим все сказано. Европа слишком ценный приз, чтобы каждый из победителей мог удовлетвориться её частью. Она должна принадлежать только одному. Странно, что война не началась два месяца назад — вещали панамные философы и были готовы умереть за свою правду.
Генералиссимус Франко и доктор Салазар, с тревогой наблюдали за этими событиями потрясающими Старый Свет. Оба диктатора имели свои кровные счеты с "красными" и сильно опасались их победы. Вместе с ними испытывал страх и наместник святого престола в Ватикане, но не столько по политическим мотивам, сколько по идеологическим разногласиям. Творя молитвы в ознаменовании победы над антихристами, Ватикан помогал укрыться от правосудия людям с кровью на руках, объявляя их мучениками борьбы за веру.
Внимательно следил за событиями и президент турецкой республики Мустаф Исмет, по гордому заверению которого, Турция являлась частью Европы и была от неё неотделима. У него тоже были свои опасения, что разобравшись с врагами, Сталин припомнит ему и "идею великого Турана", чьи восточные границы кончались по ту сторону Урала. И клятвенное обещание Гитлеру напасть на СССР после падения Сталинграда и Баку, и мелкие пакости с пропуском через Босфор итальянских и германских боевых кораблей. За это Сталин мог спросить в любой момент, что было крайне опасно на фоне кровавых англо-французских разборок на Ближнем Востоке.
Не обращая внимания на лилипутов, снующих у них под ногами, Трумэн и Сталин были заняты скорейшей реализации своих стратегических планов. Трумэн превратился в сплошной комок нервов от того, что срок начала возмездия пришлось передвинуть на сутки, с возможной отсрочкой на вторые. Транспортировка ядерных зарядов за океан оказалось не совсем простым делом. Оно непрерывно порождало массу проблем, требовавших немедленного решения. Да и непрерывное нытье Черчилля, его сильно доставало, хотя британского премьера, в какой-то мере можно было понять.
