Сарен медленно кивнул.
— Они согласятся?
Я скептически глянула на турианца.
— Ради шанса смотаться с того пустынного жаркого булыжника пацан сделает многое. Пусть он это сделает для нас. Правда, его придется как следует выдрессировать. Если понадобится. Но не думаю, что это такая уж проблема. Про семью Джокера пока ничего сказать не могу. Дождемся решения пилота.
— Ты заботишься о тех, кого считаешь своими. — тихо сказал Сарен.
— Ради своих я сделаю очень многое. — я встретила пристальный взгляд. — Ради тех, кого я считаю семьей... я выверну эту реальность наизнанку.
— Рад, что я в тебе... ошибся.
Я улыбнулась.
— Полагаю, мне не стоит спрашивать, какого ты был обо мне мнения.
В ответ — плотоядный оскал.
— Не стоит. Я помогу тебе с переселением этих людей. Если потребуется — даже на Палавен.
— Надеюсь, такие крайние меры не потребуются.
— Цитадель — небезопасна.
— Знаю. Не хотелось бы их таскать с собой.
Сарен чуть качнул головой.
— Подросткам не место на боевом корабле. Но... я готов... сделать исключение.
Я удивленно заморгала. Сарен согласен приютить на корабле лишних людей? Не ожидала от него такого...
— Возможно, мне тоже не следует знать, какого решения ты ожидала. — иронично сказал он.
— Ты и так знаешь.
Сарен наклонил голову набок.
— Я вполне способен учиться на своих ошибках. Я даже могу признать, что некоторые представители человеческой расы достойны оказанного доверия. Очень немногие. — синие глаза смотрели с долей юмора. — Общение с Властелином заставило меня на многие вещи взглянуть... иначе.
— Не самый лучший опыт.
Сарен откинулся на спинку кресла, задумчиво глядя куда-то сквозь меня.
— Он был необходим.
— Разве?
— Некоторые... убеждения... тяжело ломаются. — сильная рука приподнялась... и вновь упала на подлокотник. — Когда сражаешься за свой разум и личность... узнаешь о себе много нового и неожиданного. Иногда — неприятного. — синие глаза глянули неожиданно остро. — Есть что-то, что я должен знать? О состоянии своего разума?
Оп-па... какой вопрос...
— Я знаю, насколько сильно бьет по мозгам Жнец. Бенезия рассказала мне кое-что. О своем лечении. — Сарен стиснул кулак. — Я знаю, что ты не работала с моим разумом так, как с ее.
— Верно.
— На то есть причины?
— Есть.
— Я слушаю.
— Ты сломал подчинение самостоятельно. На Вермайре. Жестко. Грубо. Но — сломал. На разуме Леди была развернула готовая программа подчинения. Изумительно аккуратная, практически — безупречная. Твой же разум Назара ломал самостоятельно.
— Не настолько аккуратно?
— Он не способен создать сложную и утонченную конструкцию. Иначе тебе не удавалось бы сбрасывать принуждение.
— Остались последствия?
— Да.
Сарен медленно разжал руку, с каким-то академическим интересом глядя, как проступает кровь в распоротой острыми когтями ладони.
— Насколько все плохо?
— У тебя отсутствует основной императив. Так называемый Якорь.
— Смысл жизни?
— Именно.
Сарен чуть заметно качнул головой.
— То, ради чего я раньше жил и сражался, на проверку оказалось... лишенной смысла целью. Ложью, навеянной ненавистью и нежеланием принять очевидное. — низкий хриплый голос звучал глухо и безжизненно. В эмоциях — пустота и отрешенность.
— Сарен... тебе нужен новый Якорь.
Я подошла к нему, протянула руку, взглядом указывая на окровавленную ладонь.
— Нужен? — Сарен приподнял кисть, позволяя мне коснуться себя.
— Жизненно необходим. Разум все еще нестабилен. И пока у тебя не появится Якорь, он таким и останется.
С моего пальца сорвалась капля красно-золотой крови и упала на рану. Синяя кровь тут же потемнела, сворачиваясь, регенерация скачкообразно ускорилась, раны медленно начали затягиваться.
— Альтернатива — безумие?
— Распад личности. Ничем не лучше. — я отпустила его ладонь и вернулась на диван. — Найди себе новый смысл жизни и создай Якорь. Я знаю. Ты сможешь.
Сарен потер ладонь, полыхнул удивлением, когда увидел уже зажившие раны.
— Что может быть Якорем?
— Что угодно. Родина, работа, чувства, любое занятие, вещь, корабль, государство, да хоть вся Галактика... все, что ты посчитаешь достаточно важным....
— Может ли им стать разумный?
— Может. Но — не советую.
— Почему?
— Последствия необратимы. Пока вновь не сломаешь Якорь.
— Каковы они?
— Все зависит от того, кого ты выберешь и насколько далеко зайдешь. — я вздохнула. — Сарен, ты будешь абсолютно предан этому разумному. Если Якорь прорастет в твою личность, дело может закончится импринтингом. Поверь, не стоит... проводить такие эксперименты над собственным разумом. Я видела, чем это может закончится. ТАКОЙ Якорь без сильного вреда не разрушить. А если ты ошибешься с выбором? Предательства ЭТОГО разумного ты просто не переживешь.
— Сколько у меня времени?
— Сложно сказать. Декада. Месяц, максимум. Так что... не затягивай.
— Честно.
— Я не солгала тебе ни разу. И не буду в будущем. — покачав головой, добавила: — Если задаешь неудобные или неприятные вопросы, будь готов услышать на них ответы. Неудобные, неприятные, но — честные.
— Справедливо. — Сарен задумчиво постукивал когтем по подлокотнику, пристально меня рассматривая. — Ты можешь показать, как создается Якорь?
— Могу.
Сарен приглашающе взмахнул кистью. Я встретила его взгляд, создавая устойчивый ментальный канал.
— "Смотри."
Информационный пакет разворачивался легко и быстро, погрузив Сарена в мои воспоминания. Я показала ему серию занятий в Академии Менталистики на Эгросе, во время которых нам рассказывали о сути Якорей и последствиях их слома или длительного отсутствия. А также... об ошибках и результатах их неправильной установки. В том числе, и об импринтинге. Преподаватель — древний эльф, чей возраст давно перешагнул десять тысяч лет, пояснял красиво, образно и понятно, демонстрируя нам, а теперь и Сарену, примеры прямо в разум. Очень хорошие примеры. Прямо за душу берущие. И наглядно показывал, как ПРАВИЛЬНО устанавливать Якорь в собственном сознании, как сломать существующий и не упасть в бездну безумия, как инициировать импринтинг, как контролировать его процесс, и как его прервать, если такая инициация произойдет самопроизвольно.
Блок воспоминаний развернулся и угас, осев в памяти. Сарен заморгал, тряхнул головой, чуть слышно выругался.
— Что это было?
— Мои воспоминания. В одном из перерождений я жила в мире Эгрос. То, что ты видел — это лекции по Якорям. Лучше, чем это делает эвир Ларгиарис рассказать просто невозможно.
Сарен медленно кивнул.
— Благодарю.
— Надеюсь... тебе это поможет.
— Поможет.
Разговор увял. Сарен задумался и временно выпал из реальности, невидяще глядя куда-то вдаль. Я не стала его трогать и просто ушла на кухню, оставив в одиночестве.
Пусть подумает, осознает услышанное и увиденное. Надеюсь, он не будет долго тянуть с выбором Якоря. Все же, эвир Ларгиарис крайне убедительно показывал, как происходит распад личности, и через какие стадии проходит разумный до полного и бесповоротного безумия с разрушением личностного ядра.
Мне бы ОЧЕНЬ не хотелось увидеть это воочию.
Глава 36: Принятые решения
— Смотри, к чему привело твое глупое сопротивление.
Гулкий рокочущий голос Властелина отдавался во всем теле, пронзая разум стоящего перед обзорным экраном турианца. Сарен, судорожно стиснув кулаки, молча смотрел на пылающий Палавен и армаду Жнецов, методично уничтожающую его родной мир.
Мимо проплыли обломки крейсера. Искореженная груда, еще светящаяся медленно остывающим металлом.
— Ты мог спасти их.
Изображение подернулось рябью, показывая поверхность планеты: некогда величественные здания лежали в руинах, пожары, пожирающие кварталы столицы, мертвые сородичи, уродливые твари, волокущие еще живых соплеменников, пики преобразователей с нанизанными на них телами...
— Ты виновен в их гибели. — громовой глас Жнеца болью отдавался в широко распахнутых синих глаза. — Ты предал свой народ. Ты...
— Сарен!
Обеспокоенный женский голос пробился сквозь гулкий глас Властелина. Легко, словно и не замечая ужасающей мощи Жнеца.
— Сарен! САРЕН, ОЧНИСЬ! — голос сорвался на крик. — ЭТО ТОЛЬКО СОН!
Сон? Как ЭТО может быть сном...
— Сарен! — к женскому голосу добавился знакомый взволнованный голос.
Найлус? Он же мертв...
Низкий гулкий рев Властелина бил по сознанию, заглушая слова и звуки голоса.
— Твое сопротивление бесполезно....
— САРЕН! — громкий, звеняще чистый голос ворвался в рокот Жнеца, раскалывая видение на куски...
Разум выплывал из кошмара тяжело, рывками: первыми пропали хаски и измененные твари, пылающий Палавен подернулся дымкой и медленно растаял в темное... гул и рокот голоса Жнеца исчезли последними.
— Сарен! Просыпайся.
Мягкий, ласковый голос резко выдернул из видений. Турианец дернулся, рывком сел, еще хрипя от застрявшего в горле крика, невидяще глядя перед собой мутными ото сна синими глазами.
— Тише... Успокойся...
Тонкие нежные руки осторожно гладили мелко дрожащие плечи.
— Это всего лишь сон...
— Это всего лишь сон...
Я осторожно гладила его по плечам, с каждым прикосновением вливая небольшое количество жизненной энергии. Это поможет ему успокоиться.
Мелкая дрожь все еще сотрясала сильное тело, но турианец постепенно успокаивался, медленно и мучительно отходя от первого кошмара, спровоцированного ретроспективной вспышкой. Сама по себе такая вспышка не опасна... если не затрагивает разум во время глубокого сна, когда он наиболее впечатлителен и уязвим. Я видела подобные эпизоды в памяти Сарена: Властелин не раз устраивал ему "видения будущего", чтобы сломить сопротивление и подточить волю. Сволочь изобретательная... Теперь вот последствия и вылезают. Если сам Сарен и смог хоть немного забыть эти сеансы убеждения, то подсознание ничего не забыло, выплеснув страхи, замешанные на уже виденные картины в изощренном кошмаре, бьющем по самым больным местам.
Подошел Гаррус и насильно вставил стакан с мутноватой жидкостью в руки Сарена. Синие глаза медленно сфокусировались на его лице.
— Где Найлус? — хриплый, едва слышный голос.
— Я здесь.
— Жив...
— Жив, жив. — тихо сказал Найлус, присаживаясь на край дивана. — Долго еще будешь вспоминать Иден Прайм?
— Всегда...
Услышав такой ответ, сказанный хриплым и каким-то надломленным голосом, Найлус вздрогнул.
— Не стоит держать в памяти. — я сжала плечи Сарена чуть сильнее. — Отпусти прошлое. Не забывай, но и не позволяй отравлять себе душу в настоящем.
Он прикрыл глаза, чуть подался назад, практически полностью опираясь на меня спиной, и позволил себя обнять. Не отстранился. Принял мою помощь и дал понять, что он достаточно мне доверяет, чтобы позволить видеть себя в момент душевной слабости.
Для него — знак величайшего доверия.
— Я видел горящий Палавен... — едва слышно прошептал Сарен.
— Назара знает, куда и как бить.
— Я видел это и раньше. Жнец показывал... что будет, если я продолжу... упорствовать и сопротивляться.
— Я знаю.
— Пей. — Гаррус кивнул на стакан.
— Что здесь?
— Снотворное. — ответил Найлус.
— Тебе надо поспасть. Желательно — без снов.
Сарен только кивнул и быстро выпил, даже не пытаясь возражать.
— Засыпай.
Спорить он не стал. Чуть подвинулся и лег, положив голову мне на колени. В синих глазах на мгновение промелькнула ирония.
— Сказал бы мне кто-то пару лет назад, что я приму помощь от человека... — Сарен криво усмехнулся.
— Ты же знаешь, что я — не человек.
— Знаю. Это не столь важно.
— Сам факт помощи? — я улыбнулась, легко, на грани чувствительности поглаживая гребень.
— Я в ней не нуждался. — хмыкнул Сарен, чуть сильнее запрокинув голову.
— Ты хочешь в этом убедить меня или себя? — спросила я, глядя в синие глаза. — Если меня — это бессмысленно и бесполезно. Если себя — это самообман. — синие глаза сузились. — Скажи проще. Ты никогда никого не подпускал достаточно близко, чтобы рискнуть попросить помощи. Даже, когда она тебе была нужна больше всего. А тех, кому мог довериться, не рисковал впутывать в свои проблемы.
Сарен дернул мандибулами, но согласно прикрыл глаза.
— Возможно.
— А тут ситуация несколько иная. — я улыбнулась. — Помощь даже не предлагали.
— Ты же понимаешь...
— Конечно, понимаю. Именно потому мы просто помогли, даже и не ставя тебя в известность. Чтобы не давать тебе возможность гордо отказаться. — я склонила голову, с интересом наблюдая, как сменяется выражение на обычно непроницаемом лице. — Ты же понимаешь...
Сарен едва заметно покачал головой, фыркнул на мелкое передразнивание.
— Нет. Не понимаю.
— И что же поставило тебя в тупик?
— Я еще могу понять, почему мне помогает Найлус. — Сарен сделал вид, что не услышал тихое низкое рычание. — Но почему помогаешь ты и Гаррус...
Гаррус на это лишь удивленно заморгал, с недоумением глядя на сородича. Для него этой проблемы просто не существовало в принципе...
— Тебе это так интересно?
— Представь себе — да.
— Много причин. Тебе какую? Честную, правдивую, тактичную или истинную?
— Разница значительна?
— Весьма.
— Самая неприглядная — истинная? — иронично спросил он.
— Самая неприглядная — честная. Истинная — самая страшная.
Сарен хмыкнул. Синие глаза уже смотрели сонно, но Спектр не желал завершать столь занятный разговор и пытался бороться со снотворным.
— Ждешь, когда я усну?
— Конечно. — я улыбнулась.
— Ты же не думаешь, что я забуду?
— Конечно... нет. Если бы я захотела, чтобы ты забыл — ты бы забыл.
— И что тебе мешает? — иронично спросил он.
— Да вот такая малость... я никогда не использую свой дар менталиста против тех, кого впустила в свой внутренний круг.
Сон на мгновение полностью пропал из нереально ярких ультрамариновых глаз.
— Почему?
— Сарен... как ты думаешь... что может быть Якорем у такого существа, как я? — спокойно спросила я, легко гладя его по голове. — У существа, умирающего раз за разом, теряющего все и всех, практически без шанса вернуться в покинутый мир.
— Вопрос с подвохом.
— Несомненно. Дам подсказку. У меня каскадный Якорь. Ты знаешь, что это значит.
Много времени, чтобы найти ответ на каверзный вопрос, ему не потребовалось. Снотворное хоть и начало притуплять его восприятие, но дураком не делало ни в коем разе.
— Сколько? — вопрос прозвучал как приказ.
— Три над основной осью. Возможно, появится четвертый.
Сарен задумался.
— Инстинкт самосохранения, я так полагаю, ни в один каскад не входит. — в его словах вопроса не было. — Слишком часто умираешь, чтобы зацикливаться на сохранении жизни. Появилась привычка?
— Давно.
— Ты не похожа на того, кто сделал Якорем самого себя. Иначе вела бы ты себя совершенно по-иному. Привязки на расу, Родину, государство — невозможны, иначе после первой же смерти и перерождения...
